I don’t like my mind right now Stacking up problems that are so unnecessary Wish that I could slow things down I wanna let go but there’s comfort in the panic And I drive myself crazy Thinking everything’s about me Yeah I drive myself crazy Cause I can’t escape the gravity. Мне не нравится, что моя голова Забита лишними проблемами. Хотел бы я замедлить всё вокруг, Хотел бы отпустить, но в панике так комфортно. И я просто свожу себя с ума, Думая, что всё имеет ко мне отношение. Да, я просто свожу себя с ума, Потому что не могу преодолеть силу притяжения. Linkin Park — Heavy
Она проснулась ранним утром. По улицам Конохи ещё стелился сизый туман, скрывая за полупрозрачной пеленой вид на фасад дома напротив. Сакура отпустила штору, возвращаясь в кровать, и, накрывшись, повернулась под одеялом, умело устраиваясь в том узком, едва нагретом месте. По телу прошла волна противных мурашек. Прикрыв веки, она вздохнула, зарывшись носом в покрывало, и, поджав к груди колени, попыталась уснуть. Правда, сонный разум переполняло множество мыслей, что всё не покидали голову Харуно, клевали до поздней ночи и пробирались в беспокойные сны. Она начинала испытывать моральное истощение от подобного режима, хоть физически её тело находилось в приемлемом состоянии. Реабилитация проходила очень хорошо, Сакура не замечала разницы между своим нынешним самочувствием и тем, как она себя ощущала до начала войны. Поэтому вчерашние слова Шизуне-сан заметно всколыхнули её доселе стабильную надежду на быстрое восстановление. Нарушение работы тенкецу не входило в планы Сакуры, даже в мыслях подобного не проскальзывало! Она лично не чувствовала никакого сбоя в системе каналов чакры: организм работал слаженно, что значило — она могла пользоваться чакрой, не так ведь? На этой мысли Сакура открыла глаза, вспоминая всё, что произошло с ней после пробуждения в больнице. За эти недели она ни разу не попыталась воспользоваться каким-либо дзюцу. Нахмурив брови, она высунула руку из-под одеяла, повернув её ладонью к себе, всматриваясь в нечёткие линии на коже. Шизуне-сан вполне могла ошибиться, ведь с кучей работы, которая на неё свалилась, нетрудно сделать поспешный вывод, лишь бы написать что-то на бумажке и забыть об этом на сутки. Конечно, подобное было не в её характере, и Сакура это знала лучше всех, но всё же у каждого бывали плохие и хорошие дни. Возможно, Шизуне-сан просто торопилась по административным делам, вынужденная подчиняться сразу двум Хокаге. Можно только представить, столько поручений ей приходится выполнять за день, таскаться по этажам с бумажной волокитой, а тут её дополнительно обязали проверять самочувствие Сакуры, а затем докладывать главврачу больницы. Он-то не был самым приятным человеком. Харуно уж точно не вспоминала с теплом свои дни практики в том госпитале. Поэтому элементарная ошибка из-за невнимательности или усталости могла вполне оправдать вердикт Шизуне-сан. Но для того, чтобы опровергнуть её слова после встречи с Какаши-сенсеем, Сакуре были необходимы доказательства. Говорит, неполадки с тенкецу… Сжав руку в кулак, Сакура ловко повернулась на спину, стянув с себя одеяло одним резким движением. Она села, чувствуя, как матрас немного прогнулся, и подсунула под спину подушку, опираясь на изголовье. Подняв руки перед собой, Сакура раскрыла пальцы, повернув ладошки вниз, будто пыталась прижать невидимый шар, что находился у неё на животе под футболкой. Сделав глубокий вдох, она закрыла веки, готовясь проделать старое упражнение по скоплению и выделению чакры, как учила Цунаде-сама. В последние дни Сакуре было сложно сосредоточиться на чём-то конкретном. С бесконечным хаосом в голове и переживаниями не было смысла даже пытаться поднять настроение, что уж говорить о банальной концентрации чакры. Война закончилась, не было нужды использовать навыки, а так как она официально была под надзором, Сакура не могла даже пойти волонтёром и помогать остальным медикам с наплывом больных. Но сейчас было необходимо откинуть в сторону мучения, недосып и другие отвлекающие в эти дни вещи. Харуно хотела опустошить голову хоть на несколько минут, ведь только так можно протестировать её теорию: система каналов чакры в её теле работала превосходно, нечего тревожиться и добавлять в список Хокаге ещё одну проблему. Почему-то Сакура не сомневалась, что её недугу придадут большее значение, чем будь это незнакомый Какаши-сенсею и Цунаде-саме человек с идентичной проблемой. Их реакцию можно предугадать, ведь они заботились о Сакуре, она была их ученицей; поэтому в первую очередь её гениальная наставница плюнет на другие беды в Конохе и отправится в архивы искать информацию о каналах чакры и их редкостных заболеваниях. Сакуре было бы очень приятно от такого жеста со стороны Годайме, но не в данное время, не тогда, когда деревня и её жители нуждались в своих Хокаге больше какой-то куноичи. Сфокусировавшись только на протекающей по телу энергии, Сакура принялась за медленное излучение чакры из своих ладоней. В этот момент кожу будто обволакивала тёплая вода, успокаивая разум и расслабляя мышцы. Харуно помнила это ощущение: если бы исходящая из её рук чакра оказалась рядом с живым организмом, она бы почувствовала ещё больше тепла, точно от костра. И если Сакура надеялась испытать все эти знакомые физические перемены во время данного теста, то она ошиблась. Открыв глаза, она увидела в полумраке лишь свои поднятые руки. Никакого зелёного свечения вокруг них не наблюдалось. Пару раз моргнув, Харуно сглотнула ком, что стал поперёк горла. Сам факт того, что её тело не выпускало природную энергию, шокировал. Она не знала, что думать, ведь до последнего была убеждена в своей правоте. Но сейчас всё было ясно как день: диагноз Шизуне-сан подтвердился, и Сакура, невзирая на своё замечательное самочувствие и знания в медицине, которыми она руководствовалась для этого упражнения, вынуждена признать, что ошиблась. Каналы чакры в её теле действительно не функционировали, хоть она и не испытывала необходимых для этого симптомов. Это, по сути, значило, что она больше не была ниндзя-медиком, что всю пользу, которую она в себе видела как в члене общества, как в опытной куноичи, Сакура принести не могла. Без способности испускать чакру она не могла заниматься любимым делом. Это превращало её в самого обычного человека, а не в шиноби. От подобных мыслей становилось дурно. Опустив руки, Сакура подвинулась к краю кровати и быстро поднялась на ноги. Голова вмиг закружилась, точно после центрифуги, и Харуно схватилась за спинку кресла, чтобы не упасть. По телу циркулировали то холодные, то горячие мурашки, щекоча линию позвоночника, доводя до онемения кончики пальцев; кожа покрывалась потом, а в висках ритмично пульсировали вены. Сакура сделала глубокий судорожный вдох, успокаивая нервы, хоть это было непросто. В голове стоял лишь один вопрос: почему? Она не понимала, что стало причиной этой болезни, в какой же момент каналы её чакры прекратили нормальную работу. Возможно, если только она вспомнит, Цунаде-саме будет легче отыскать решение этой проблемы. Пока её тенкецу не работали, она не могла отправляться на миссии, не могла помогать в госпитале. Она опять превратится в обычную девчонку, которая станет обузой товарищам из-за своей слабости. Будет только логичным, если Какаши-сенсей не станет отправлять её на миссии, ведь она будет лёгкой мишенью для врага. Перед глазами начали мелькать воспоминания из детства, когда Наруто и Саске-кун всё время спасали её от опасности, когда она неумело держала кунай, дрожа от страха, как осиновый листочек. Без тенкецу она вновь превратится в ту жалкую пародию себя. Сжав пальцами спинку кресла, Сакура зажмурилась, медленно избавляясь от нахлынувшего на неё волнения. Нет, конечно, она и без чакры может быть полезной. Рок Ли же как-то справился со своей проблемой, но её навыков в тайдзюцу не хватит, чтобы компенсировать ту грубую разрушительную силу, которую Харуно проявляла во время сражения за счёт чакры. Где-то на задворках разума она понимала, что её мозг начинал автоматически подбирать какие-то варианты для выживания, ещё даже не зная, насколько всё плохо. Это было привычкой: усугублять всё из-за неизведанности. Сакуре было необходимо как можно быстрее прекратить выдумывать разные глупые теории, ведь от них никакого толку — лишь за нервы дёргают и не дают спать. Она взглянула на часы: едва ли шесть утра. До встречи с Какаши-сенсеем ещё уйма времени, и Харуно не знала, чем его убить. Через час её родители начнут собираться на работу. Мама отправится в столовую, а отец в этот раз поспешит помогать прорабам с отстройкой у южных врат деревни. Сакура обычно дожидалась, когда они покинут дом, чтобы спуститься на кухню и позавтракать в одиночестве. Она по-прежнему не желала находиться в их шумном обществе, не хотела отвечать на тонну вопросов, а родители, разумеется, беспокоились: им хотелось знать, что же Сакура будет делать в будущем. Но правдивым ответом было лишь: ничего. Она сама не знала, чего хотела, и казалось, что всё решится только после суда над Саске-куном. Эта неопределённая дата была будто условной точкой, чертой, перейдя которую и только будучи уверенной в судьбе Учихи, Сакура могла подумать и о своём будущем. Недели до этого дня казались ей лишь ненужным отрезком жизни, который необходимо переждать, не больше. Такое отношение к будущему не обрадует её родителей, поэтому Сакура старалась молчать и избегать их общества, насколько это было возможно. Это поведение создавало иллюзию, будто она хоть что-то делала изо дня в день, а не просто ходила вслед за Ино, как сомнамбула, покорно выполняя мелкую работу в деревне. Естественно, Сакура понимала, что так не может продолжаться вечно, тем более теперь, когда ей предстоит пройти ещё одно обследование, а затем курс лечения. Но она действительно не знала, что с собой делать без команды номер семь. Без Наруто и Саске-куна она осталась одна; Какаши-сенсей теперь будет Хокаге, ему не до бывших и уже взрослых студентов. А Сай вернётся на службу, может, станет членом АНБУ или же просто будет выполнять миссии в составе других команд. Наверное, такой карьерный рост ждёт и её, если только Цунаде-сама не распорядится иначе, направив свою ученицу трудиться в госпиталь. И там она и останется, будет карабкаться вверх по лестнице до позиции главврача. Стабильно, но печально, как казалось Сакуре. Не такое она себе будущее представляла, а значит, чтобы избежать данного сценария, необходимо проявить инициативу и взять всё в свои руки. Вот только чем можно заниматься в наполовину разваленной деревне, где сейчас заправляли самые жизненно важные проблемы: как быстрее построить крышу над головой и где достать свежих продуктов для ужина. От таких интенсивных размышлений Сакуре хотелось в который раз избавиться от жужжащих в ушах мыслей. Она отодвинулась от кресла, возвращаясь в кровать, и, накрывшись с головой, попыталась согреться и ещё немного поспать. Может быть, в мире грёз её перестанут тревожить жестокие реалии, хотя, исходя из опыта, она в этом очень сомневалась. Пока её будущее выглядело смутным, эти переживания никуда не денутся, а лишь удвоятся. Прижавшись к холодной подушке щекой, Сакура вздохнула, прислушиваясь к звукам в доме, дожидаясь, когда родители уйдут, чтобы начать новый день.* * *
Услышав, что его вызывают к Хокаге по делу Саске Учихи, Шикамару хотел немедленно захлопнуть дверь перед промерзшей от ветра Шизуне-сан и сделать вид, что они не виделись, что те слова не были произнесены. И только образцовое воспитание и, разумеется, стоящая в паре шагов позади него мама с черпаком в руке не позволили этого сделать. Он поблагодарил за переданное сообщение, вежливо предложил Шизуне-сан зайти на чашечку тёплого чая, хоть та и отказалась, ссылаясь на занятость, а затем Шикамару попросил передать Хокаге, что явится в кабинет к назначенному времени. Закрыв за ней дверь, он некоторое время пытался переварить полученную информацию. Нара нутром чуял, что это плохая идея, что ему не стоит вмешиваться в то, что может разжечь очередной межгосударственный конфликт. Одно имя «Учиха» вызывало негодование не только у Райкаге, но и у всех жителей Конохи, да и у представителей других стран, наверное, тоже. Саске был чрезвычайно опасным нукенином с силой полубога, запертым в тюрьме за свои грехи, и это было правильно. Таким должно быть минимальное наказание для Учихи, а вот о пределах его заслуженной кары надо было ещё подумать. Шикамару старался не анализировать ситуацию, чтобы лишний раз не нагнетать обстановку, не взвешивать все «за» и «против», точно на выдуманных весах. Он знал, что если полезет в эти дебри, то обязательно отыщет не только плохое в Саске, но и хорошее. Наверное, именно поэтому Какаши Хатаке хотел с ним встретиться: верховный суд над Учихой стремительно приближался, и стороне защиты нужны были хорошие аргументы для смягчения наказания. Подняв голову, Нара увидел перед собой отреставрированное в кратчайшие сроки здание резиденции Хокаге. Пока что этот особняк мало напоминал привычный фасад — строительные работы ещё проходили, — но внешний вид с каждым днём становился всё более приближённым к картинкам на открытках. Эти три циркулярных здания в красно-оранжевых тонах Шикамару помнил с детства. Когда-то там работал старик Сарутоби, возмущавшийся от их детских проделок, особенно от непристойных шуток Узумаки; теперь там жила Цунаде-сама, продолжившая дело своего дедушки и наставника. Очень скоро жилую часть резиденции займёт Хатаке Какаши как новый Хокаге и защитник Страны Огня. И когда-то в будущем там должен был работать Наруто Узумаки. Шикамару помнил ту мысленную клятву, которую принёс во время войны: он намеревался стать верным советником Наруто, чтобы помогать ему защищать деревню и поддерживать мир. Но теперь Нара не знал, что делать с этим обещанием. Узумаки умер, больше не было смысла лезть из кожи вон в предстоящей практике в офисе Хатаке. Данная деятельность казалась ему порядком бессмысленной тратой времени. Но с другой стороны, Шикамару не был уверен в том, что знал, чем ещё хотел бы заниматься до конца своей жизни. По крайней мере, на ближайшее время ему уже выдали наряд вне очереди, и именно суть этого задания Нара шёл услышать в деталях, чтобы подтвердить свои опасения. Если разговор пойдёт о спасении Саске Учихи от смертной казни, то вся афера окажется очень хлопотной. День начинался плохо. Он поднялся по ступенькам на первый этаж, продвигаясь по освещённому лампами коридору. В воздухе стоял запах лака и свежей древесины. Где-то в дальней части здания, судя по грохоту и голосам прорабов, ещё проводили работы. Шикамару поднялся на нужный этаж и остановился у двери из тёмно-коричневого дерева. По обе стороны стояли молчаливые шиноби в официальной форме альянса; видимо, теперь в моду войдут именно такие жилеты и прочая экипировка. Нара протянул руку и постучал костяшками по дереву, дожидаясь привычного «войдите». В ответ дверь приоткрыли, пропуская Шикамару внутрь. Он вскинул бровь, но промолчал. Пройдя в кабинет Хокаге, он не был удивлён горами документов и свитков, которые отодвинули под боковые стены, чтобы расчистить немного места перед письменным столом. В кресле сидела Цунаде-сама, вдумчиво покручивая карандаш пальцами; неподалёку стоял Хатаке, не менее отстранёно разглядывая что-то через окно. На невысоком ящике с бумагами сидела Сакура, а рядом с ней остановился Сай, который и впустил в это унывающее место Шикамару. Коллектив не выглядел оптимистично настроенным, что ничуть не удивило Нару, но всё же он ожидал чего-то более активного, а не продолжения панихиды. Остановившись перед столом Хокаге, он, засунув руки в карманы штанов и ещё раз окинув присутствующих взглядом, спросил: — Что происходит? — Ждём прибытия мозгового центра команды, — спокойно ответил Какаши, повернувшись к нему лицом. — Я рад, что ты пришёл. — Выбора особо-то не было, — пожал плечами Шикамару. — Так в чём причина собрания? — Как ты уже догадался, присутствующие здесь и Шизуне будут искать доказательства в пользу Саске Учихи, чтобы представить их на суде в качестве защиты. В деревне сейчас мало людей, которые могут отнестись к нему нейтрально, без агрессии и ненависти. Я не говорю, что Саске нужно любить или тревожиться за его судьбу, — просто нужно отнестись к его ситуации справедливо, — ответил, как отрубил, Хатаке. — Ты ведь не считаешь, что он заслуживает смерти? Весьма проницательно. Да, Шикамару считал текущее наказание Учихи справедливым. Саске был опасным и сильным шиноби, но в заточении и со сдерживающими его Кеккей Генкай печатями — вот с этим можно жить, это выглядело более гуманно, чем казнь. Никто в мире не заслуживал того, чтобы его лишили жизни только за плохие поступки, за осечки и ошибки прошлого. Сколько достойных шиноби погибли на войне, а ведь они старались принимать верные решения, старались помогать своей стране и защищать её от врагов. И толку от их смертей, если ничего не изменится, если выжившие продолжат проливать кровь, особенно такую ценную, как кровь последнего из клана Учиха. Многие жители, несомненно, жаждали смерти Саске, ведь считали его виновным в гибели Узумаки. Такую нелюбовь будет нелегко изменить списком достоинств и мелких хороших дел. Но негодующий народ не может вершить самосуд. Именно для этого намечался верховный суд, чтобы в какой-то мере дать Саске шанс на спасение. Лично для Шикамару это выглядело той самой справедливостью, о которой говорил Хатаке: Учиха заслужил наказание, но не смерть. Единственное, что тревожило Нару, что могло помешать ему относиться к Саске, как сказал Какаши, нейтрально, — это больная тема Наруто Узумаки. Он был больше, чем дорогим другом и товарищем, и защищать его убийцу Шикамару совершенно не намеревался. — А что показала экспертиза тела Наруто? — Умер от естественных причин: полное истощение запасов чакры, к этому привело извлечение из его тела хвостатого. Последнее, вероятно, является последствием их с Саске сражения, — ответила Цунаде-сама, отложив карандаш на раскрытую перед ней книгу. — Технически Учиха его не убивал. Шикамару подозревал такой расклад, но ему было необходимо услышать чёткий вердикт из уст специалиста. Это немного меняло ситуацию, но не кардинально. Для того, чтобы достойно аргументировать защиту Учихи перед верховным судом, необходимо заполнить множество пробелов, информацию о которых можно получить только от Саске. Пока что к нему не пускали никого, кроме Хокаге, но, вероятно, можно как-то подстроить эту встречу, чтобы записать ценные показания. Нара не считал себя адвокатом, далеко не специалистом в юридических делах, но он понимал, почему Хатаке взял в команду именно его. Самой главной причиной было то, что ни один юрист в мире на данный момент не согласится защищать Учиху, даже если Какаши предложит щедрую оплату услуг. Никто не хочет быть врагом определённых могущественных наций, в случае если сторона Саске проиграет дело. Поэтому в коллективе оказались люди, которых хоть как-то заботил Саске, или же они к нему относились равнодушно. Сакура была здесь по понятным причинам, Хатаке тоже не мог кинуть на произвол судьбы своего ученика; Цунаде-сама помогала в память о Наруто, ведь это было его второй главной целью в жизни. Оставался Сай, и тут Нара затруднялся понять мотивы его помощи: он пришёл потому, что получил приказ от начальства, или же потому, что не считал Учиху подонком, убившим Узумаки? Шикамару не хотел сюрпризов, так что ответ на этот вопрос ещё предстояло добыть, а Сай не был самым открытым человеком на земле, и провернуть такую беседу будет проблематично. — Понятно, — наконец ответил Нара. — Я могу навестить Саске? Нужно задать ему несколько вопросов для ясности картины. — Я выпишу разрешение на двоих, — ответила Цунаде-сама, протянув руку к чистому листу бумаги. — Возьми с собой Сакуру или Сая, сходите побеседуйте с Учихой, — как-то с едва слышным сарказмом в голосе завершила она. — Он хотя бы намерен сотрудничать? — взглянув на Хатаке, поинтересовался Шикамару. — Я поговорил с ним, убедил содействовать процессу и следить за своим поведением, так что проблем возникнуть не должно. — Вот, — поставив печать и протянув бумагу, сказала Годайме. — Постарайтесь сделать это в кратчайшие сроки. Инаугурация Хатаке через два дня. После этого мы узнаем точную дату верховного суда, и если времени окажется недостаточно, то упадём лицом в грязь перед всем альянсом. Сай, Нара, — свободны. Взяв документ, Шикамару умело свернул его в трубочку и спрятал во внутренний карман жилетки. Кивнув в знак прощания, он повернулся и вместе с Саем направился к выходу из кабинета. Было хорошо наконец-то заниматься делом, которое требовало мозговой активности. Все эти похороны, украшение деревни, с чем безутешно носилась Ино, — всё это не интересовало Шикамару. Он провёл последние дни дома, с мамой, за одиночной игрой в сёги, что больше не помогала расслабиться. Без отца в доме было пусто, непривычно, и лишь нечастые шаги мамы в коридоре нарушали эту гробовую тишину. Поэтому в какой-то мере Нара был рад получить непростое задание. Он уже решил, что отправится в тюрьму утром. Сегодня лучше всего составить точный список вопросов, ответы на которые должен дать Учиха. Необходимо всё тщательно продумать, ведь вряд ли Хокаге позволит ему бегать туда-сюда, словно он навещал не ниндзя-отступника ранга S, а родную тётушку в больнице. Да и с собой лучше всего взять апатичного Сая, а не взвинченную Сакуру. Она в последнее время выглядела нездоровой, с тёмными кругами под глазами, бледной кожей и, по словам Ино, часто терялась в размышлениях. Встреча с Учихой может и вовсе усугубить её неудовлетворительное состояние. Мало ему проблем, так ещё и с расстроенной девушкой придётся возиться. Нет, Сай для данного дела подходил гораздо лучше. Он не будет поддаваться эмоциям во время беседы с Учихой. Покосившись на молчаливого спутника, Нара прочистил горло и сказал: — Думаю, сходим завтра утром. Так что будь готов к восьми, встретимся у входа в тюрьму. — Я не пойду, — спокойно ответил Сай, что заставило Шикамару резко остановиться посреди коридора. — Сакуре этот визит нужнее, возьми её. И после этих слов он продолжил идти, не оглядываясь, явно размышляя о чём-то своём. Такое поведение не было похоже на того безразличного Сая, которого он знал раньше. Наверное, война поменяла многое, и это только начало. Нара уныло вздохнул, засунув руку в карман и достав пачку сигарет. Проблематично. Всё весьма проблематично. Достав папиросу и зажигалку, он поспешил к выходу на улицу, попутно обдумывая новый план завтрашнего дня.* * *
— Интересно, — вдумчиво промолвила Цунаде-сама, убрав ладони от точки солнечного сплетения на теле Сакуры. — Мне кажется, что всё нормально. — То есть тенкецу не повреждены? — На первый взгляд — нет, — кивнула Сенджу, потирая пальцами подбородок. — Но тогда в чём же причина этой дисфункции… — С чего ты взяла, что не можешь испускать чакру? Шизуне могла ошибиться. Она с головой погружена в хлопоты и, может быть, что-то недоглядела. Сакура опустила голову, сжимая вместе колени, нервно теребя пальцы. Она знала, что придётся продемонстрировать Цунаде-саме то, что случилось утром: эту недееспособность, абсолютное фиаско, которое было просто унизительным. Харуно всё не могла признать, что это происходило на самом деле, что она больше не была полноценным нинздя-медиком. Такие мысли с самого утра донимали её, сдавливали тисками голову и вызывали тошноту. Она не проглотила ни кусочка во время завтрака, едва смогла выпить чашку чая, чтобы не упасть в голодный обморок по пути в резиденцию Хокаге. Во время беседы, что недавно закончилась, Сакура не могла промолвить ни слова. Её тело постоянно бросало в дрожь, а в животе что-то неприятно извивалось, подобно змеиному кублу. Возможно, всё это было последствием нервов, а тут ещё и разговор о Саске-куне. Она точно знала, что именно он станет темой собрания, но не думала, что ей будет настолько неуютно в комнате при одном упоминании его имени. Какаши-сенсей поставил перед ними задачу: спасти последнего Учиху от казни. И она была готова сделать всё, что в её силах, чтобы помочь достичь этой цели. Вот только станут ли её слушать в суде, если она более не являлась медиком? Сакура уже слышала рычащий голос Райкаге в зале суда, то, как он заявлял о её некомпетентности в этом вопросе, как приказывал покинуть помещение. Сглотнув волнение, Харуно робко подняла голову, встретив спокойный взор Какаши-сенсея. Он остался с ними в кабинете, видимо, услышав от Цунаде-самы о возможных осложнениях со здоровьем Сакуры, обеспокоился за свою ученицу. Рядом с ними ей было намного спокойнее, сразу появлялась надежда на то, что её наставники отыщут решение любой проблемы, но в мыслях также проскальзывало горькое чувство: не о ней сейчас должны думать эти двое. Сакура была незначительной проблемой в сравнении со всеми экономическими трудностями, с отстройкой деревни и предстоящим верховным судом. Она могла сама взяться за поиски причины своего состояния и метода лечения. Даже если у неё не осталось грубой силы для боя или лечебной чакры, у неё всё ещё был интеллект, и им необходимо пользоваться. Сакура знала, что могла положиться на свои знания, и не нужно тревожить остальных. Но в глазах Какаши-сенсея виднелся вопрос, точно он дожидался тех самых доказательств недуга Харуно. И правда, она же испробовала метод проверки, а сейчас нужно продемонстрировать этот дефект ещё раз. Сделав вдох для смелости, Сакура протянула руки перед собой, повторяя упражнение, которое Цунаде-сама должна узнать с первых жестов. Она закрыла глаза и сосредоточилась, выпуская чакру наружу, концентрируя её в ладонях. Прошла всего пара минут, тянувшаяся вечность из-за угрюмого молчания в кабинете. Харуно открыла глаза, опустив руки на колени, и неуверенно взглянула на свою наставницу. Лицо Цунаде-самы было неподвижной маской: ни шока, ни замешательства. Лишь в радужках её глаз что-то блестело, и Сакура надеялась, что это не слёзы, а осознание причины странного недуга. — Я пробовала это упражнение сегодня утром, — вполголоса сказала Харуно. — Результат ничем не отличался. Ничего не получается, я не могу испускать чакру, даже по воде не получается ходить — это я проверяла по пути сюда в пруду около парка. — Вы что-нибудь подобное раньше встречали в своей практике? — поинтересовался Хатаке, взглянув на молчаливую Цунаде-саму. — Нет, — как-то напряжённо ответила та, нахмурив тонкие брови. — Мы сделаем вот что: я запишу Сакуру на приём к господину Хиаши. Пусть он проверит каналы чакры своим Бьякуганом. Возможно, есть какие-то невидимые для нас, медиков, повреждения. Прежде чем перейти к новому диагнозу, нужно исключить все факторы повреждений физиологического характера. — И если он скажет, что всё в порядке? — спросил Какаши-сенсей. — Что тогда? — Тогда это заболевание психосоматического характера, — ответила Цунаде-сама, с какой-то грустью в глазах взглянув на Сакуру. — Это будет значить, что причина кроется внутри тебя самой, в твоём разуме, страхе и переживаниях. Должно быть, произошло нечто, сильно повлиявшее на твою психику, что-то такое, из-за чего ты теперь подсознательно боишься использовать чакру; это событие принесло тебе очень много душевной боли… Потупив взор, Харуно сжала дрожащими пальцами край малинового пальто. Да, подобных событий во время войны и после было предостаточно, но что конкретно возымело над ней такой эффект — это и предстоит выяснить, если всё же причиной недуга окажется не дефект в её теле, а изъян в подсознании.