Сильных духом подчиняет любовь

Memories consume Like opening the wound I’m picking me apart again. You all assume I’m safer in my room Unless I try to start again. Воспоминания тревожат, Словно вскрывшаяся рана, Я снова ругаю себя. Вы все полагаете, Что дома я вне опасности, Если, конечно, опять не возьмусь за старое. Linkin Park — Breaking the Habit

      Ночное дежурство ещё со времён стажировки было самым нелюбимым делом Харуно. Без вихря пациентов она медленно засыпала под давлением тишины и безмятежности. Чтобы хоть как-то взбодриться, Сакура покидала свой пост и делала обход, беспричинно заглядывая в палаты пациентов, которые давно уже отдыхали. Она чисто по привычке носила с собой дежурный журнал, изредка записывая туда какие-то поправки к показателям, чтобы совсем уж не чувствовать себя балованной этим спокойствием. В пустом коридоре, что был выложен кафелем и покрашен в лёгкий голубой оттенок, через одну горели лампы дневного света. Заметив на повороте рядом с неудобными креслами торговые автоматы с едой и напитками, вздохнув, Сакура медленно поплелась к ним, прижимая одной рукой к груди журнал, а другой стала рыться в кармане белого халата в попытке обнаружить хоть какую-то мелочь.       Возможно, баночка чего-то крепкого с кофеином поможет ей не заснуть в эту ночь. Как один из главных врачей больницы она старалась находиться ближе к сотрудникам и честно отрабатывать такие же странные смены, как и все они, в лучшем случае двенадцатичасовые, но иногда случалось, что она дома сутками не бывала из-за сокращения персонала, незапланированных больничных или сильного наплыва раненых шиноби после миссий. Благо зимой в госпитале Конохи всегда царил штиль. В это время здание напоминало огромную берлогу, внутри которой мирно сопели пациенты, и единственными нарушителями покоя были жители, подхватившие простуду или получившие травму из-за суровой зимней погоды. Признаться, Харуно была бы рада больному с вывихнутым плечом или воспалением лёгких, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей. Да любая суматоха, способная развеять эту сонливость и тишину поздней ночи, приветствовалась.       Наконец отыскав несколько монет, она остановилась напротив стеклянного окна автомата, рассматривая скудный выбор отвратительного пойла. Надо было захватить ещё один термос с чаем, чтобы не мучиться сомнениями насчёт состава напитков, но, приметив знакомую баночку, Харуно подняла руку, чтобы опустить монетки внутрь автомата, как грохнула железная дверь и раздался топот поспешных шагов. Она замерла, нахмурив брови в недоумении, оборачиваясь. Из конца соседнего коридора к ней нёсся Шикамару Нара, неопрятно закутанный в куртку и шарф, — брови почти сердито сдвинуты. В его руке Сакура заметила какую-то записку: неужели это то, о чём она думала? Какаши наконец прислал весточку, и Шикамару спешил поделиться этим письмом с ней, но почему посреди ночи и отчего выражение его обычно незаинтересованного лица настораживало сосредоточенностью и раздражённостью? Сглотнув небольшой горький ком в горле, Харуно сдвинулась с места, подбегая к Наре, готовая ко всему.       — Ты нужна мне, — выпалил он, даже не остановившись.       — Что случилось? — мгновенно отбросив проблески волнения, спросила она, следуя за ним обратно по коридору к столу дежурного. — Это от Какаши? С ними что-то произошло?       — Нет, это от Ро, капитана охраны тюрьмы. Что-то не так с Учихой.       — Не понимаю, — отбросив журнал на стол, удивилась Сакура. — Как это?       — Никто не знает, потому что открыть тот замок можешь только ты или Какаши, но Ро пару часов назад делал обход и услышал какие-то странные звуки из камеры Учихи. Затем что-то разбилось. Ро попытался поговорить с Саске сквозь окошко для еды, но тот не отвечал. Здесь также сказано, что из комнаты несёт запахом обожжённой плоти и свежей крови. Что-то определённо произошло, и я должен узнать что и убедиться в том, что всё под контролем. Поэтому собирайся, мы немедленно идём туда. — И, прежде чем Сакура смогла возразить, он продолжил: — Я уже предупредил в приёмной, что тебя вызвали по экстренному случаю, так что пошли.       Нара пытался успокоить неровное дыхание, пристально наблюдая за реакцией Сакуры. Точно по щелчку, она была морально собрана и готова к действиям. На лице не промелькнуло удивление, не было намёка на какую-то бледность или волнение за Саске, словно он заявился к ней посреди ночной смены и сообщил, что одному из старейшин стало плохо и тот нуждался в незамедлительном осмотре врача. Харуно реагировала на новость как истинный полевой врач: любые чувства, тревога или опасения отошли на второй план, а её медицинские навыки и опыт стали владеть ситуацией, потому что Сакура без лишних указаний направилась в сторону своего кабинета, и Шикамару последовал за ней. Они передвигались молча, изредка он позволял себе взглянуть на сосредоточенное лицо Харуно. Она явно обдумывала происходящее, но эти мысли никак не влияли на её действия: толкнув дверь рукой, Сакура всего на несколько секунд скрылась внутри кабинета, возвратившись одетая в пальто и с небольшой чёрной сумкой в руках.       — Что внутри? — поинтересовался Шикамару, спешащий вместе с ней вниз по лестнице.       — Всё, что может пригодиться для оказания первой помощи. Мы же не знаем, что конкретно произошло, — спокойно ответила Сакура. — Почему охрана не вышибла дверь? Вряд ли замок такая большая помеха для отряда АНБУ.       — Камера Саске защищена не только сенсорными печатями, но и множественными барьерами, которые можно деактивировать лишь авторизированным пользователем, то есть тобой или Хокаге.       — Что случится, если вы попытаетесь войти без меня? — поинтересовалась она.       — Помнишь Джинтон: Генкай Хакури но Дзюцу старика Ооноки? Так вот, когда ты отбыла в Суну и здание тюрьмы было в процессе возведения, во время очередного совещания действующие Каге создали основной из барьеров, основываясь на Стихии Пыли, способный расщепить на атомы всё, что находится внутри, если границу нарушит человек без разрешения. В комбинации с несколькими иными барьерами от Мей и Какаши, сенсорными триггерами, что буквально сочатся сквозь стены камеры Учихи, сдерживающими печатями, что были нанесены на его тело, и прочими факторами контроля это должно предотвратить попытку бегства Саске, вдобавок потенциально убить его, если получится. А если кто-то из нас попытается задеть барьеры или выбить дверь — все средства защиты активируются, и я не уверен, что Учиха сможет спастись от них с помощью своих доудзюцу.       — И почему я не удивлена… — прошептала Сакура, хмуря брови.       Она шагала рядом с Шикамару по протоптанной среди сугробов тропе, приближаясь к зданию тюрьмы Конохи. Сакура молчала, обдумывая происходящее. Складывалось впечатление, что это учреждение в первую очередь возводилось вокруг уединённой камеры Саске-куна, которую превратили в некий ящик Пандоры, набитый хитрыми уловками и потенциальными средствами убийства, с помощью которых оппозиция могла попытаться убрать Учиху, если тот хоть как-то вознамерится ослушаться их. Они, конечно, упустили множество полезных факторов уникальных способностей Саске-куна, особенно по части Сусаноо и абсолютной защиты, что возникала при его использовании. Сакура была уверена, что Какаши утаил эту и другую информацию от остальных Каге, ведь в прошлом все, кроме Команды 7 и Обито, были погружены в Муген Цукуёми и не могли воочию наблюдать за демонстрацией новых умений Саске-куна.       На поле битвы он с помощью Риннегана мог воспринимать искажения в потоке времени и видеть события, недоступные невооружённому глазу; к примеру, Учиха видел невидимых для обычных шиноби клонов Мадары из параллельного мира. В дополнение к основному арсеналу техник это доудзюцу позволяло Саске-куну мгновенно меняться местами с другими предметами на близком расстоянии от него, как в тот раз, когда он поменялся местами с её жилетом, чтобы успеть выбраться из измерения Кагуи, прежде чем закроется портал. Сакура была уверена, что с помощью книг и манускриптов, предоставленных Хатаке, последний из клана развил в стенах тюремной камеры какие-то новые способности, о которых не знал никто, и это, безусловно, делало его непредсказуемым в глазах Каге. Зачем ещё он интересовался подобной литературой?       И всё же описание того, что доносилось из комнаты Саске-куна, обеспокоило Сакуру, пусть она и не подавала виду. Она старалась относиться к Учихе как к очередному пациенту, что нуждался в её помощи, — не больше. Но в мысли прокрадывались на первый взгляд смешные наблюдения. Странное совпадение: пару дней назад она пообещала себе больше не возвращаться к прошлому, не навязываться Учихе без уважительной причины, и судьба тут же подбросила ей такую возможность. Саске-кун нуждался в медицинской помощи, и она бездумно отправилась залечивать его раны, даже не сообразив иные пути решения проблемы. По существу, Шикамару был нужен лишь отпечаток её ладони, чтобы тюрьма Конохи не взлетела на воздух вместе со всеми, кто находился внутри, при попытке открыть дверь камеры Учихи несанкционированным способом. Сакура могла спокойно сделать только это и удалиться, предоставив остальное, скажем, Шизуне-сан. Так почему же её первым инстинктом было осмотреть Учиху лично? Зов долга, возможно.       У пропускных ворот никто даже не стал их задерживать: дверь со скрежетом отворилась, и Шикамару молча кивнул какому-то АНБУ в знак благодарности. Из-за одинаковой экипировки было сложно понять, кто это, — может, только различия дизайна масок намекали на личность шиноби, но она решила не задумываться, ведь это сейчас совершенно не имело значения. Поспешив внутрь здания, Сакура оттянула от шеи припорошённый снегом шарф, присматриваясь к коридору, в котором было намного больше охраны, чем в прошлый раз. Наверное, обеспокоенные неизвестным состоянием Учихи члены АНБУ собирались и терпеливо дожидались приказа командира по этому непредвиденному инциденту. Харуно понимала их состояние: если Саске-кун, скажем, пытался вырваться из заточения, то это представляло опасность для жителей Конохи. Без Хокаге оборонная мощь страны будет пытаться сделать всё, что в их силах, чтобы победить Учиху. Она сомневалась, что именно такой была правда, но очень скоро они узнают, что случилось, и Нара либо отзовёт охрану, либо посчитает, что Саске-кун опасен для общества, и примет меры.       Поднявшись на нужный этаж, Харуно, задыхаясь в зимней одежде, не рассчитанной на подобные приключения, поспешила к виднеющейся вдали железной двери, рядом с которой стоял Ро и ещё пара шиноби в масках. Резкий запах в коридоре действительно был неприятным, почти выедал глаза, но на войне и в госпитале Сакура успела насмотреться много разных нетипичных ранений, и вонь гнили, крови или ожогов особо не беспокоила её, чего не скажешь о Шикамару. Он подтянул чуть выше шарф, чтобы прикрыть нос, явно ещё не приспособившийся к здешней новой среде. Заметив их, Ро поспешно повернулся, прерывая негромкую беседу с подчинёнными. Харуно не замедлила шаг, с высоко поднятой головой молча обошла незнакомых шиноби, приближаясь к сканеру рядом с дверью, чтобы отворить её прикосновением руки.       Она старалась не думать о том, что увидит, когда войдёт в камеру Саске-куна. Рядом с ней быстро и на пониженных тонах перешёптывались Нара и Ро, определённо настроенные вломиться туда первыми, чтобы защитить будущую супругу Хокаге от потенциальной опасности. Сакура сомневалась, что такое возможно, ведь несколько дней назад она без сопровождения провела в камере Учихи пятнадцать минут и вышла оттуда без единой царапинки. Он вряд ли причинит ей вред, а вот насчёт вооружённых АНБУ она сомневалась: любой заключённый посчитает это угрозой своей жизни, не важно, станут они нападать на него или нет. Дождавшись негромкого писка, что подтверждал деактивацию всех защитных барьеров, Харуно затаилась в ожидании, позволяя Шикамару и Ро пройти в камеру первыми, раз уж им не терпелось. Сжимая пальцами лямку сумки, она чуть покачнулась на каблуках зимних сапог, сосредотачиваясь на предстоящей работе. Мужчины осторожно толкнули дверь, пролив свет из коридора на происходящее внутри.       Сакура подняла взор, присматриваясь к деталям, скрытым за спинами шиноби Листа. В груди что-то невольно защемило, по телу прошла дрожь. Саске-кун лежал на правом боку посреди грязного, усыпанного осколками стекла пола, жмурясь от яркого света, что бил в лицо, и от боли. Прижимая к груди левую руку, он инстинктивно замотал её подолом футболки, будто пытался вытереть вещество, которое, судя по запаху, оставило ожоги на коже. Длинные смоляные пряди прилипали к худому, бледному, покрытому испариной лбу; босые ноги, грязные и холодные, были единственным, что через секунду смогла видеть Харуно, поэтому она сдвинулась с места, приближаясь к пациенту. Взгляд был прикован только к нему — остальные вошедшие в камеру терялись на фоне размышлений Сакуры. Она оценивала ситуацию быстро, решения о лечении принимала моментально, не удосужившись озвучить их стоящему рядом Шикамару. Подступив ещё на шаг, она присела с правой стороны от Саске-куна, протянув к нему руку, чтобы немного повернуть на спину для первого осмотра. Он чуть приоткрыл глаза, и их взгляды встретились.       На мгновение Харуно испытала дежавю, с дрожью вспомнив прошлое. Когда-то в разгар сражения на войне они обменялись похожими взглядами: на грани потери сознания и чакры она отдала всё, что имела, чтобы продержать портал открытым ещё секунду — достаточно, чтобы Учиха, поменявшись с её разодранным жилетом местами, вернулся к ним. От падения её спасла крепкая хватка Саске-куна, который оказался у неё за спиной и поддержал в благодарность за помощь. Она помнила, как, уставшая, подняла на него взор, изумлённая неожиданностью. Ком, вставший поперёк горла, мешал распоряжаться вошедшими за ней в камеру Учихи шиноби. В груди Сакуры что-то болезненно ёкнуло, крепко потянув за невидимые струны былых чувств, подтолкнув к тому, в чём она специализировалась лучше всех присутствующих: она должна помочь ему, избавить от едкой боли, вылечить обожжённые раны, от которых Саске-кун раздражённо морщил бледное лицо, устало глядя прямо ей в глаза.       Чуть прочистив горло от нахлынувших чувств, она мигом собралась с мыслями и решительно, громко промолвила, дав понять, что не станет бездействовать:       — Поднимите его и перенесите на кровать.       Шикамару и Ро подозвали несколько членов АНБУ из коридора, и те медленно приблизились к Учихе, обхватив его плечи и ноги, подняв с пола, подчиняясь приказу. Отступив, чтобы было больше места у прохода к дальней части комнаты, она поспешила расстегнуть пальто, бросив сумку на пол у своих ног, чтобы освободиться от тяжёлых рукавов. Медленно опустив Учиху на старый продырявленный крысами матрас, шиноби отошли, позволяя Сакуре подступить ближе и осмотреть пациента. Она отбросила верхнюю одежду на небольшую тумбочку, прикрывая книги и свитки от любопытных взглядов, и присела на край кровати, протянув похолодевшие пальцы к левой руке Саске-куна, которую он всё ещё прижимал к груди, явно в попытке подавить боль. Его глаза были прикрыты, дыхание ровное, но лицо покрывал слой липкой испарины, как у больных гриппом. Чувствуя на себе взгляды присутствующих, Сакура без смущения и лишних угрызений совести приказала:       — Покиньте помещение. Я не могу работать, когда мне дышат в спину.       — Сакура-сама, мне кажется, это небезопасно, — нарушил тишину Ро.       — Он мне ничего не сделает, уверяю вас, проблем не возникнет. Мне просто нужно место и покой для работы. Шикамару, — повернув к нему голову, продолжила она, — распорядись, чтобы мне принесли некоторые вещи из больницы. Можешь попросить Шизуне-сан, и она всё достанет. Сейчас запишу, что мне нужно. А остальных попрошу удалиться в коридор, занимайтесь своими делами.       Нагнувшись к сумке, Сакура со щелчком открыла её и достала небольшой блокнот с ручкой, затем начала поспешно перечислять всё, что не подумала принести, потому что не знала, что конкретно произошло. Судя по звукам, члены АНБУ покидали помещение, перешёптываясь, без сомнений, об Учихе. Рядом с ней остановился Шикамару, дожидаясь списка и осматривая испачканного кровью и обожжённого кислотой узника. Этого вещества в комнате, несомненно, не будет обнаружено, а значит, Нара захочет узнать, откуда у Саске-куна появилась кислота, если защитные барьеры не выпускали его за пределы тюрьмы, а войти сюда могли лишь избранные. Харуно обдумала один вариант, но не спешила делиться знаниями, в первую очередь потому, что для неё это не было на данный момент в приоритете. Резко оторвав бумажку, она протянула её Наре, возвращаясь к обязанностям врача.       — Некоторые вещи из этого списка можно достать в здешнем лазарете, я отправлю Ро.       — Хорошо, — протянув руку к обожжённой плоти, вполголоса ответила она. — Поспеши.       — Ты сама справишься? — прежде чем сдвинуться с места, спросил Шикамару.       — Он меня не тронет, если ты об этом, — почти шёпотом ответила Харуно. — Тем более взгляни сам на его состояние: резервы чакры исчерпаны, многочисленные кислотные ожоги левой руки, повреждённые глаза; его одолела лихорадка, и он почти без сознания. Я справлюсь, не волнуйся. Просто принеси мне недостающие медикаменты, особенно ту целебную мазь.       — Понял, скоро вернусь.       Его шаги вскоре стихли, дверь со скрипом прикрыли, но не до конца, чтобы не дёргать Сакуру насчёт деактивации барьеров каждый раз, когда кому-то будет нужно войти внутрь с вещами, за которыми она отправила. Свет из коридора, что доселе наполнял камеру и резал в глаза, почти исчез, и Харуно была рада, что попросила принести ей свечку или лампу. Она протяжно выдохнула, сконцентрировав в ладонях чакру, опустив руки так, что почти прикасалась к ранению, а затем принялась исцелять свежие ожоги, прислушиваясь к слегка неровному дыханию Саске-куна. Он лежал неподвижно, глаза после той единственной попытки несколько минут назад больше не открывал. Он часто сглатывал — это было заметно по движениям кадыка, которые краем глаза улавливала Харуно. Сосредоточившись на работе, она старалась не обдумывать причины, что спровоцировали такие травмы, хотя некоторые догадки формировались автоматически, правдивые и не очень.       Шикамару в любом случае захочет узнать, что произошло, а значит, Учихе придётся объясниться. Он вряд ли станет отчитываться перед кем-то, может только поделиться некоторыми деталями с Какаши, но возвращения в деревню последнего можно ожидать нескоро, поэтому Сакура предвкушала временное недопонимание и возрастающее напряжение в стенах этого неуютного здания. Нара сейчас действовал как уполномоченный заместитель Хокаге и имел право допросить Саске-куна по подозрению в попытке побега, когда пожелает. Произошедшее, конечно, не выглядело таковым, но Сакура сомневалась, что эта незначительная деталь как-то поможет Учихе избежать неприятной беседы.       Опустив взгляд на освещённые зелёной чакрой ожоги, она задумалась о том, что на самом деле случилось. Картинка складывалась неординарная, наполовину из чистых догадок, но благодаря внимательности и аналитическим способностям Сакура могла предположить, что кислота, взявшаяся из ниоткуда, была родом из того измерения Кагуи. В прошлом Харуно также получила идентичные ожоги кожи, и распознать ранение не составило труда. Оставался вопрос: каким образом Саске-кун достал это вещество?       Она была абсолютно уверена в том, что это кислота, и, судя по зелёно-жёлтым остаткам субстанции на краях кожи, эта жидкость родом из того самого моря, в которое их забросило во время сражения Ооцуцуки, где Сакура прожгла жилет, водолазку и повредила плечо. Внимательно осмотрев ожоги Учихи, она чуть ли не моментально сделала это медицинское заключение — ранки были относительно неглубокими, и это главным образом связано с коагулирующим эффектом любой кислоты: из обожжённых тканей формировался струп, который препятствовал дальнейшему её проникновению. Ожоги концентрированными кислотами менее глубоки, поскольку из-за большей концентрации и струп формировался быстрее, а в том мире, куда их переместила Кагуя, субстанция имела все нужные для провокации такого ранения свойства. Осталось понять, откуда в камере Учихи появилась концентрированная кислота из мира Ооцуцуки.       Взгляд Сакуры медленно переместился с открытых ран на испачканное потёками крови бледное лицо Саске-куна. Он, наверное, открывал портал, подобно тому, как это делали Кагуя и Мадара с помощью Риннегана или даже Обито с помощью Камуи — способности его Шарингана. Немного прищурив глаза, Харуно прикусила губу, убеждаясь в своей правоте: книги, что она принесла несколько дней назад, оказались все на тему пространственно-временного перемещения и ниндзюцу, созданных с этой целью за всю историю мира шиноби. Тогда выбор темы для чтения не вызвал у неё подозрений, ведь Саске-кун, наверное, от дикой скуки мог интересоваться самыми странными и неординарными предметами для изучения. Теперь всё стало понятно: он открыл в себе новую способность и всё это время развивал её в тишине этих холодных стен. Должно быть, Учиха мог теперь посещать измерения Кагуи, и совершенно случайно ему открылось самое неприятное из них. Это объясняло ожоги концентрированной кислотой и повреждения глаз.       В доказательство этой теории целебная чакра Сакуры почти не помогала ранам затянуться, ведь так было и с её ожогом в прошлом. Она уже попросила Шикамару принести ей несколько баночек мази из кабинета Шизуне-сан. В прошлом Харуно именно этими бальзамами избавилась от собственных ранений после войны, а значит, они во всяком случае не будут лишними. Сжав губы в ровную чёрточку, она покосилась на приоткрытую дверь, чтобы убедиться, что оттуда за ними никто не наблюдал. Приподнявшись, Сакура подвинулась ближе к лицу Учихи, аккуратно подвинув его раненую левую руку на груди, чтобы случайно не надавить на неё собственным весом. Протянув к его покрытому потом лицу ладони, она возобновила процесс исцеления, сосредоточившись на повреждённых новым дзюцу глазах Саске-куна. В успешности этой попытки лечения она не сомневалась, ведь изучение свойств и работы Шарингана в прошлом оказалось полезным в этой ситуации. В тишине она невольно засмотрелась на его лицо.       Ровные и приоткрытые губы были слишком бледными в свете зелёной чакры, пересохшими, отчего хотелось подать ему стакан воды. Впалые щёки покрывала щетина, что было настолько необычно изучать взглядом, ведь она в последний раз видела Учиху ещё подростком, с горящими гневом глазами и довольной ухмылкой, а теперь он был возмужавшим, по-прежнему до зуда в груди симпатичным, и Сакура спокойно признавала это — ничего нового в таких рассуждениях не было, ведь девчонкой она также считала его самым красивым мальчишкой в деревне. Вздохнув, она еле слышно засмеялась: интересно, сложись жизнь иначе, Учиха стал бы семьянином или продолжил бы отстранённое существование, так и не открывшись никому в этом мире? Наверное, Сакура никогда не узнает ответ на этот вопрос, и она даже не расстроилась от подобных мыслей. В коридоре послышались отдалённые шаги. Выровняв спину, она отстранилась от Учихи, прерывая лечение, чтобы разобраться с посетителем, которым оказался командир охраны.       — Сакура-сама, я принёс всё, что попросил Шикамару-сан, вот.       Ро подошёл ближе к кровати, протянув несколько предметов: сложенные полотенца, которые он прижимал к себе под мышкой, неглубокую миску с водой и старую газовую лампу, что уже горела тёплым неярким светом, украшая каменные стены комнаты их тенями. Харуно приняла миску, обернувшись, чтобы поставить её с другой стороны тела Саске-куна, а затем взяла полотенца. Ро осторожно разместил лампу на край шаткой тумбочки, отодвинув пальто, что прятало материалы изучения Саске-куна от него и Шикамару. Сакура напомнила себе, что надо бы забрать эти книги и свитки, чтобы немного усложнить поиск доказательств произошедшего для АНБУ. Намочив одно полотенце, она выкрутила его над миской и, свернув в прямоугольник, приложила ко лбу Саске-куна, убрав пальцами прилипшие пряди. Он всё ещё был без сознания, наверное, истощённый без запасов чакры после случившегося.       — Я могу ещё чем-нибудь помочь? — вежливо поинтересовался Ро.       — Не думаю, Шикамару скоро принесёт остальное, и я больше ни в чём не нуждаюсь.       — Вы собираетесь остаться здесь до утра?       — Да, я должна проследить за процессом восстановления после ожогов.       — Сакура-сама, я хотел извиниться, — прочистив горло, сказал Ро, сложив руки за спиной. — За тот неуместный совет, что дал вам на той неделе, касательно вашего появления в тюрьме…       — Вы мне ничем не обязаны, — отмахнулась она, нагнувшись к своей сумке. — Если честно, меня давно уже не волнует чужое мнение, извините за откровенность.       — Что вы, понимаю, я просто… Мы все гордимся тем, что вы и Какаши-сама создали. Хочется помочь вам уберечь достоинство страны, и мне показалось, что ваши визиты сюда могут как-то повлиять на мнение жителей Конохи о том, какой вы на самом деле добрый и заботливый человек.       — Ро-сан, — усмехнулась Харуно, удивляясь такому лестному комментарию малознакомого шиноби. — Взгляните на Учиху и скажите, что вы видите?       Карие глаза подчинились приказу, и высокий широкоплечий мужчина застыл в молчаливых размышлениях, изучая раненого заключённого. Сакура очень надеялась, что он понимал суть вопроса: Саске-кун ничем не отличался от остальных жителей деревни, такой же физически уязвимый и нуждающийся в помощи, которую Харуно безвозмездно предлагала сейчас, потому что это её долг. Личный интерес не имел никакого отношения к происходящему, может, самую малость, но об этом никто не должен знать. Она прибыла сюда с конкретной целью — вылечить больного человека. Это вряд ли навредит её репутации. Да, многим может не понравится, что, вместо того чтобы позволить Учихе умереть, она восстановила его силы, недоброжелатели посчитают, что АНБУ упустили идеальную возможность порешить нукенина, — это шанс один на миллион, столько лет выжидали! Но Сакура смотрела на происходящее иначе и очень надеялась, что Ро увидит эту человечность в Учихе, ведь каждый заслуживал прощения и второго шанса доказать себя. Саске-кун не был им врагом, но они также не видели в нём союзника, и изменить это будет очень сложно.       — Раненого человека, госпожа, — наконец ответил шиноби.       — Я здесь ради того, чтобы помочь ему, по просьбе Шикамару, если вам нужны уточнения.       — Простите, я в очередной раз полез не в своё дело, — поджав губы, ответил Ро.       — Не страшно, можете идти. Если хотите, оставьте нескольких охранников у двери, но я вас уверяю, что Учиха никуда отсюда не денется.       Молча кивнув, он направился к выходу, прикрывая дверь, но не полностью. Сакура услышала его негромкий командирский голос: видимо, Ро распоряжался патрулированием этажа и охраной у двери. Покачав головой, она вздохнула, вернув всё внимание к Учихе. Схватив ещё одно полотенце, она немного намочила край и, подвинувшись ближе к лицу Саске-куна, осторожно прикоснулась к его бледной коже, медленным и мягким движением вытирая грязь и кровь. Она действительно намеревалась остаться здесь на ночь, чтобы убедиться в том, что кризис миновал, и лишь удостоверившись, что Учиха в сознании, она покинет камеру, чтобы сходить домой, принять душ, переодеться и выспаться — в зависимости от того, насколько устанет рядом с неожиданным пациентом. Стянув с себя шарф, Сакура распрямила его, накинув на плечи, чтобы хоть немного согреться в прохладном помещении. Удивительно, что за столько лет проживания в такой обстановке Саске-кун не подцепил какую-то хроническую болезнь лёгких. Отметив, как его знобит, Сакура окинула взглядом тоненькое одеяло, что было бесполезным и ко всему прочему придавлено весом Учихи, и, потянувшись за своим пальто, воспользовалась им в качестве пледа.       Это открыло вид на книги, о которых вспоминала Харуно. Убедившись, что никто не стоял у двери, она поспешно смела все свитки и прочие материалы в рабочую сумку, подвинув газовую лампу на середину тумбочки. Присев обратно на край кровати, Сакура коротко вздохнула, сдерживаясь от желания изучать лицо спящего Саске-куна. Точно ей во спасение, в коридоре опять раздались поспешные шаги и в комнату вернулся Нара, окутанный запахом мороза и с пакетом в руках. Она не знала, сколько времени прошло с момента их прибытия в тюрьму, но Шикамару достаточно быстро справился с задачей, доставив необходимые целебные мази и пару упаковок внутривенных инфузий, которые они прописывали пациентам в больнице в похожем истощённом состоянии. Приблизившись к кровати, Нара протянул пакет, присматриваясь к спящему Учихе.       — Мне придётся провести допрос, когда ты подлатаешь его, — нарушил тишину он.       — Как пожелаешь, но сейчас ему нужен отдых. Ожоги заживут, но нескоро. В комбинации с чакрой мазь затянет их где-то через неделю.       — Ты уже поняла, как он их получил? — покосившись на неё, продолжил Шикамару.       — Ещё не до конца, но мы можем провести биопсию и узнать, откуда родом эта кислота, — я возьму немного тканей на анализ. Я, кстати, уже предупредила Ро, что остаюсь здесь на ночь.       — Неужели?       — В чём проблема? — подняв на него спокойный и решительный взгляд, спросила Сакура.       — Нет, просто, — отмахнулся Нара, вдумчиво нахмурив брови. — Делай, как знаешь, только дверь не закрывай, чтобы охрану инфаркт не хватил.       — Всё под контролем, — заверила его Харуно и начала доставать баночки с мазью.       Кивнув, Шикамару медленно отвернулся, направляясь к выходу. Она явно что-то утаивала, словно знала, что конкретно произошло в этих стенах, но не хотела предавать секрет Учихи. Где-то посередине комнаты, пол которой усеивали осколки стекла, Нара вдруг заметил несколько пятен чего-то жёлто-зелёного, явно свежей жидкости. Достав из кармана измятую записку Ро, он нагнулся и ловким движением вытер пятна, пока Сакура была сосредоточена на исцелении Учихи. Засмотревшись на странную субстанцию, Шикамару точно знал, куда держать путь, переступив порог тюрьмы, — в лабораторию, чтобы отдать вещество на анализ. Если Харуно не хотела признаваться, в чём загвоздка, то он сам докопается до правды и прижмёт Учиху.