×××
Имаеши лег на кровать и уставился в потолок. Почему-то ему было очень тоскливо, ощущение внутренней пустоты не покидало его уже несколько дней. Время тянулось медленно, жизнь будто приостановилась, и даже мыслительные процессы, которые парню всегда давались легко, теперь были заторможены. Будто кто-то уменьшил скорость воспроизведения до 0.5 вместо привычных 1.25, в которых он жил. Веселого было мало, но Имаеши не переставал улыбаться, словно натягивая на лицо маску каждый раз, когда нужно взаимодействовать с обществом. И, может, все догадывались, что за фирменной улыбкой он скрывает настоящие эмоции, никто никогда не интересовался, как у него дела. Будто никому не было никакого дела до его жизни. В детстве он дружил с Ханамией, который теперь стал, грубо говоря, главарем плохой компании. Имаеши знал, как интересен и умен этот человек, но уже не восхищался им так, как раньше. Все портили его мерзкие методы игры. Из других друзей были лишь Изуки и Нэнэ. Первый перестал считаться его другом после отъезда Аобы, так как она была основным звеном, связывающим мальчиков. Первое время они, скорее по привычке, еще выходили вместе поиграть в баскетбол, но вскоре это сошло на нет. Больше всего, конечно, ему не хватало Нэнэ. Рядом с этой активной девочкой ему всегда становилось весело, даже если настроение было так себе. Она будто приносила в любой день, в любое время глоток свежего воздуха, дуновение майского ветра, который будоражит мысли и чувства, заставляя делать что-то необычное, а иногда даже безумное. Имаеши читал в какой-то книге по психологии, что лучшим решением, когда ты сильно скучаешь по человеку, но не имеешь возможности с ним пообщаться, является письмо. Нужно написать письмо, обращенное к этому человеку, и даже не обязательно его отправлять. Можно сразу порвать и сжечь, можно сдать на переработку, а можно оставить себе на память или до лучших времен, чтобы передать адресату лично в руки. Парень вылез из постели, нашел бумагу и ручку, сел за стол, предварительно включив лампу, и впал в ступор. А что писать? В голову лезло много разных мыслей, но он не мог сформулировать цель своего письма. Однако он знал, что стоит только начать, руки сами выведут на бумаге то, что он держал где-то в закромах своего разума и души. «Привет, Аоба. Я не совсем понимаю, зачем пишу это письмо, но все же не отказываюсь от этой идеи, хоть она и кажется мне все более глупой с каждым написанным словом. Я, честно говоря, очень скучаю по тебе и часто вспоминаю, как мы проводили время вместе. Тогда я даже не задумывался о том, как много ты для меня значишь. Тогда я и подумать не мог, что нам придется расстаться так надолго, и что мы когда-то перестанем общаться. Сколько бы мы не ссорились, я всегда был уверен, что мы продолжим дружить как ни в чем не бывало. Прошло уже больше года, и я даже, к большому сожалению, не надеюсь на скорую встречу. Что греха таить, я не уверен, что мы когда-то еще встретимся в принципе. Наверное, тебе намного лучше живется в Штатах. Наверное, ты нашла себе новых друзей и чувствуешь себя счастливой. Иногда я даже завидовал твоей жизнерадостности. Ты никогда не унывала, всегда поддерживала и меня, и Изуки, и любого другого человека, нуждающегося в поддержке. Ты всегда была искренна, всегда верила в лучшее и светилась счастьем. Я очень надеюсь, что с годами этот оптимизм в тебе не угас. Почему-то именно в последнее время я стал думать о тебе больше, чем когда-либо. И стал замечать, что мысли мои выходят за рамки простой дружбы. Ты всегда говорила, что любишь меня, и всегда я знал, что ты так же относишься и к Изуки, и к остальным людям, и к жизни. Ты просто прекрасный человек, который любит весь мир. А я люблю тебя, и наверное это не дружба. Не так давно на меня стала поглядывать моя одноклассница. Возможно ты даже помнишь ее — Хэна Мори. Мы начали общаться, и я вижу, что нравлюсь ей. И я знаю, что она хорошая девушка, красивая и неглупая, но что-то в ней меня отталкивает. Я долго не мог понять что, но потом осознал, что не могу ответить ей взаимностью, потому что она — не ты. Я не могу тебя отпустить». Имаеши чувствовал, что не закончил, но не мог больше написать ни слова. В его голове будто образовался вакуум, отделяющий его от всех мыслей и заставляющий руки разучиться писать и даже держать ручку. Он решил, что это может стать достойным концом, ведь никто не заставляет его дописывать послание, которое и так получилось довольно объемным. Перечитав письмо, Имаеши сложил его в аккуратный треугольник и спрятал между папок, лежащих на его столе уже не первый год. «Пусть полежит до лучших времен», — подумал он, будто оставляя вино настаиваться в каком-то укромном месте.×××
Имаеши вошел в комнату и уселся за стол, протянув ноги вперед. Он устал после тренировки, но еще не хотел ложиться в постель, хотелось чем-то разгрузить голову. Он посмотрел на кучу тетрадей, на карандашницу, полную не пишущих ручек и обломанных карандашей, на груду бумаг, лежащую на полке возле стола. И вспомнил. Вспомнил про тот исписанный бессмысленными словами лист, который затерялся в этой груде других давно уже бесполезных бумажек. Он забеспокоился, и сердце забилось чаще. Почему-то ему стало.. страшно? Имаеши охватили совершенно странные чувства: он и хотел перечитать это письмо, и одновременно хотел сжечь его, даже не раскрывая. Воспоминания о том времени, когда он осознал свои чувства к Нэнэ, пугали парня своей крайней эмоциональностью. Он все-таки достал письмо, открыл его слегка трясущимися руками и прочитал. Почему-то ему стало лучше, он успокоился, будто утвердившись в своей позиции. Оно не дописано, в нем все еще осталась некая недосказанность, но все же здесь — почти все его чувства. Он не улыбался, когда писал это письмо. Он очень редко не улыбался, скрывая свои настоящие эмоции; поэтому, наверное, ему стало так спокойно после прочтения — он был честен и искренен. Захотелось закончить начатое. Медленно взял телефон в руки, открыл мессенджер. Передумал, отложил. Снова взял телефон в руки и решил, что писать — глупо; надо звонить и говорить все вслух. Только так можно быть собой. Открыл телефонную книгу и минуту смотрел на ее контакт, снова и снова проходя глазами по имени и цифрам в номере. Хватит бояться… — Привет. Ты еще не спала? — Привет, нет. Что-то случилось? — Почему ты так решила? — Потому что звонишь… — Мне захотелось поговорить… Ты против? — Нет… Просто я не привыкла общаться по телефону. Мне обычно пишут или просят встретиться лично. — Выгляни в окно. Нэнэ ничего не ответила, просто молча подошла к окну и села на подоконник, глядя в окно напротив. Все-таки жить в соседних домах было хорошо, это они поняли еще в детстве, когда сидели так же и болтали по телефону или писали что-то на бумаге и показывали друг другу, прикладывая к оконному стеклу. — Наверное, я скучал по этому. — Наверное, я тоже. Ты хотел что-то сказать?.. — она помялась и опустилась локтями на колени, глядя на Имаеши будто бы без особого стеснения. Хотя на самом деле боялась в любой момент услышать что-то что она не хочет слышать. — Я просто хотел поговорить. О чем-нибудь отвлеченном, наверное. — Наверное? — Да, наверное… Я представлял себе этот разговор менее неловким, если честно, — девушка рассмеялась на другом конце провода. — Что ты делала сегодня? — Пела, играла на фортепиано, — Нэнэ увидела в окне напротив лицо с округленными от удивления глазами. — Да-да, я снова пою, уже года полтора. Я хотела вам об этом сказать, еще когда начала, но подумала, что это будет как-то неловко, мы ведь уже не общались… — Это не так важно. Главное, что ты снова занимаешься тем, что тебе нравится. Ты ходила в музыкальную школу? — Да, ходила. Она была прекрасная! Моя старая токийская даже рядом не валялась. Японцы всегда такие вежливые, но почему-то учителя в музыкальной школе мерзкие, все как на подбор… — парень горько усмехнулся в ответ. — Ну, теперь ты вернулась… Пойдешь в школу снова? — Я думала об этом… Не знаю, если честно. Не знаю, нужно ли мне это. Если и пойду, то не в свою старую. Туда я больше ни ногой, даже если там сменились все учителя. Слишком много плохих воспоминаний оттуда… — Нэнэ задумчиво помолчала пару секунд и резко встрепенулась: — Лучше ты расскажи! Чем сегодня занимался? Что ты вообще делаешь, кроме баскетбола и учебы? — Ох, Аоба, я скучный… — Имаеши вяло посмотрел на нее, показывающую кулак. Это всегда выглядело комично, потому что она всегда была маленькой и не вызывала особого страха перед собой, даже когда была очень злая. — Ну правда, я ничего больше и не делаю… Ты смотрела фильм «Трасса 60»? — Да. А что? — Недавно посмотрел его… Дает немало пищи для размышлений, не думаешь? — Согласна. Странные чувства оставил после себя: вроде довольно жизнеутверждающий, но столько разных сомнений… Очень многогранно. Ты бы хотел иметь такой шарик, который ответит тебе на любой вопрос и поможет принять решение? — Да, пожалуй… — Значит, ты не усвоил главный урок фильма. Посмотри его еще раз через некоторое время. — Ты так думаешь? — Я в этом уверена. Ближе к концу главный герой выбрасывает этот шар в каньон, потому что осознает, что он сам должен принимать решения и строить свою жизнь без чужих подсказок, делать то, что хочет делать именно он, жить по зову сердца, иногда отключая разум. Тебе стоит этому поучиться. Ты иногда чрезмерно разумен и расчетлив, чтобы просто наслаждаться тем, что имеешь, и не бояться неизвестности. — Хватит меня шеймить… — Никакого шейминга, только голые факты! — парировала девушка и легла на подоконник, глядя на темное небо. — Я уже говорила, что здесь небо совсем другое? — Да, говорила. — И еще тысячу раз, наверное, скажу… Совсем другое… — Почему тебя это так цепляет? — Потому что небо во всем мире одно, но из каждой точки планеты оно выглядит по-разному. Разве не волшебно? Такая многогранность… И люди такие же, представляешь? Ты тоже! — А по-моему, я совершенно обычный. — Ой, Шоичи, хватит лукавить! — парень рассмеялся. — Просто шучу свои глупые шутки, как всегда. На самом деле, я не знаю, какой я. Вроде совсем обычный, но посмотришь с другой стороны — какие амбиции, какой потенциал! Разговор длился долго. Даже во время прогулки у них не получилось полностью преодолеть неловкость, но сейчас, сидя на подоконниках и глядя в окно напротив, они будто вернулись в детство, когда между ними не было даже намека на стеснение. До смешного естественные лица и позы, несвязный и глупый бред — это может казаться бесполезной, идиотской болтовней, но разве кто-то станет спорить с тем, что без этой идиотской болтовни не бывает дружбы? — Уже четвертый час, пора спать ложиться, — девушка сонными глазами посмотрела в синий экран, прищурилась и зевнула. — Да, давно пора, вставать через пару часов. Мы так долго разговаривали… — Мне понравилось, я скучала по этим разговорам. — Я тоже… Аоба, вообще-то я звонил, чтобы сказать, что люблю тебя, — сердце бешено заколотилось в груди Имаеши. Девушка на другом конце провода будто перестала дышать, сонные глаза округлились. — Ох, Шоичи… — Нэнэ покачала головой. — Поговорим позже, ладно? Доброй ночи, — дождалась ответа, положила трубку и быстро спрыгнула с подоконника, задвинув шторы. Что теперь будет?