°°°°°
— Ты так вкусно пахнешь, — знакомым насмешливым голосом прямо в ухо. — Чувак, да тут счет на дни, если не на часы идет. Как самочувствие? — Хань, ради бога, перестань молоть чушь, — Бён краснеет стремительно и неумолимо, потом отбирает у друга стаканчик с холодным кофе. — Кайф, — растягивает губы в улыбке и ловит на себе пару странных взглядов представителей сильного пола, а потом словно очухивается, когда подсевший Сехун, который ради блондинистого китайца окончил школу экстерном, сообщает о пятнышке краски на кончике носа. — Иди, я снова тебя спасу, художник ты наш, — тянет старший и, облизав большой палец правой руки, принимается к уничтожению улик безалаберности Бёна. Даже усилившийся запах не притягивает взглядов, а вот краска, это всегда пожалуйста. Посмешище Бён. — Спасибо, — тянет Бён и начинает расспрашивать альфу о его успехах на факультете, думая, что если бы Хун знал о том, что здание учебного направления омег будет настолько далеко располагаться от его, сехуновского, пошел бы тоже или на писателя-иллюстратора, или же вообще на журналистику. Но тот выбрал факультет современных искусств и, судя по всему, так уж активно не жалел. — У меня новый сонбэ, очень клёвый и талантливый парень. Я вас обязательно познакомлю, а лучше приходите к нам на отчётник, — активно жестикулирует альфа, не забывая при этом любовно поглядывать на одного симпатичного омегу китайского происхождения. — Мы ставим мюзикл, — гордо заявив, полностью переключает внимание. — Хён, пойдем на свидание? — Малявка, иди-ка ты листики на том дереве посчитай, — тыкает омега в сторону растения за окном. — А нам с Бэкки поболтать нужно, — уже грубее цедит Лу и пинает альфу под столом. — Эй, ну зачем ты так с ним, Ханни? Он так любит тебя, дурак, а ты морозишься, словно Сехун ущербный, — снова и снова попрекает его Бэк. — Ну Рим тоже не сразу строился, — улыбается омега, наблюдая через панорамное окно, как О присаживается под деревом и хлопает ладонью по высокому лбу. — И это говорит мне тот, что проводит с Хуном уже третий гиперактив, а вот на свидание сходить и расставить все точки над всем известной буквой никак не может. — Сейчас речь не обо мне, мой многоуважаемый друг, — старший придвигается ближе. — Бэк, я хочу, чтобы ты был счастлив, правда, поэтому у меня есть предложение, которое ты должен, нет, обязан принять, — кивает Лу и выкладывает всё, что творится в его больном воображении, совсем не замечая, как бледнеет его лучший друг, сливаясь с белоснежной тарой, что стоит на обеденном темном столе. — То есть ты хочешь, чтобы я провел течку с незнакомым альфой, которого выбрал мне ты? — прочищая горло уточняет Бён. — Он же сбежит, как только увидит вместо омеги шарик на ножках. — Он видел тебя и ты его заинтересовал, Бэк, — пытается успокоить омегу старший. — Пак парень хороший, добрый, но без кубиков в районе брюшины, зато мозги какие, закачаешься. Лучший на своем курсе, да и ты по-моему совсем ослеп, — беззлобно фыркает Лу. — Бэк, да, у тебя есть животик и бока, но не все любят омег, по которым можно строение скелета изучать. Поверь, ты очень привлекательный и аппетитный, но уж совсем не толстый. Тебе что доктор сказал? Девять кило лишнего веса — совсем не приговор. — Для тебя, — тихо психанул Бэк. — А для них, — он обвел рукой столовую, — я тот, кто жрет по ночам торты и их горячим шоколадом запивает. А я вообще сладкое не люблю, — хнычет он. — Я знаю. Пак хороший альфа, дружище. Понравитесь друг другу, то продолжите отношения, а нет, вряд ли пересечетесь вновь. Он учится на финансовом, а у них вообще же полностью оборудованный корпус, поэтому вероятность встретиться сводится к нулю. Да и, плюс ко всему, у него курс последний. — Это ты сейчас так говоришь, а я со своей удачливостью буду об него спотыкаться на каждом углу. — Эй, вот подумай, если бы Сехунни не таскался за мной, как щенок-потеряшка, часто бы мы его наблюдали? А хотя, — помедлил Хань, — помнишь Им Юнги из параллели? — Ну? — Ты знал, что он на юридическом учится? — Где? Здесь? — распахнул в удивлении глаза младший. — Да, Бэкки. Вот тебе и ответ, дорогой. А еще смею напомнить, что с юристами у нас общий спортзал и библиотека, но вы так и не столкнулись ни разу. А теперь подумай о финансистах, которые из своего корпуса носа не суют, ибо заучки такие, что иногда фууу! — победно окончил Лу свою речь и пытливо взглянул на друга. — А, чёрт с тобой, предатель. — Поправлю тебя, Бён. Зови меня спасителем, любимый.°°°°°
С того разговора прошло три дня, а с начала одной из трех сегодняшних лекций по стилистике ровно сорок две минуты и тридцать одна секунда, которые и стали апогеем спокойной жизни Бён Бэкхёна, который сидел, сжимая руку своего друга под столом и думал о том, что хуже себя он еще никогда не чувствовал. — Плохо, — прошептал он Ханю на ухо и сообщил, что действие утренней таблетки, что притупляла симптомы, почти сошло на нет. А потом старший, самолично собрав сумку своего друга, что-то прошептал преподавателю бете, от чего тот немного смущенно кивнул на дверь, тем самым позволив обоим студентам покинуть помещение. — Ты со мной? — спросил Бэк, с надеждой глядя на друга, что копошился в своем смартфоне. — Нет, у нас тест на следующей неделе, а кто, если не я, даст тебе списать? — хихикнул старший. — Доведу тебя до двери, а там до парковки рукой подать. Заучка Пак будет ждать тебя в черном БМВ, какой-то старой модели, судя по тому, что «его ласточка перешла ему по наследству от отца», — передразнил альфу Лухан. — Сейчас все на парах, поэтому не прогадаешь. И Бэк, — он обнял друга, целуя в пухлую щёку, — наслаждайся и не отказывайся от вязки, — хихикнул китаец. — Придурок, — старшего ткнули под рёбра и он проводил бы друга хотя бы взглядом, но грозное: — Почему у нас студенты гуляют посреди лекций? — прозвучало голосом главы кафедры и заставило милого китайца, глубоко вздохнув, плестись обратно в душное помещение лекционного зала.°°°°°
— Привет, — омега с алыми щеками ввалился в салон автомобиля, к которому, что с наружи, что изнутри нельзя было применить понятие «видавший виды». — Мне очень стыдно, если откровенно, но Лу сказал, что ты поможешь мне пережить, — он сглотнул и сжал руки в кулаки, — моё текущее состояние. Омегу знобило, а от запаха альфы, что затопил салон, сносило крышу лучше, чем от того алкоголя, коим они с Луханом налакались в Мексике. А ещё Бён крайне боялся поднять взгляд на парня, что, по ощущениям, сверлил в нем дырку. Естественно, наверно альфа и не видел объемов бедствия вблизи, а теперь думал о том, как дать заднюю и сбежать. — Прости, — Бэкхён решился отступить, а перед этим искренне извиниться, взглянув альфе в глаза. — Это было глу… — он замер, проваливаясь под толщу льда и слыша свой голос каким-то эхом, словно говорил и вовсе кто-то чужой очень далеко. Альфа был красив. Нет, парень, что сейчас таращился на омегу большими удивленными глазами цвета обжаренных кофейных зерен, был идеальным. Его темные волосы, уложенные наверх, открывали обзор на высокий лоб, губы выглядели слишком манящими, словно созданные для того, чтобы целовать их как можно чаще. На альфе был костюм, состоящий из синих брюк, кремовой рубашки и жилета, что сейчас был застегнут на все пуговицы. Галстука не имелось, а воротник был расстегнут на несколько пуговиц, в связи с чем Бэк мог наблюдать кадык, дергающийся от частых вдохов молодого человека. За что с ним так поступил его друг? Как же он сможет теперь не искать этого парня взглядом в университете? — Ко мне, я живу рядом, — прочищает горло альфа и, тряхнув головой, выруливает с парковки, оставляя позади университетский двор. Бэкхен всю дорогу до дома альфы старается не ёрзать на сиденье, потому что еще движение или неосторожный глубокий вдох и искры из глаз, и это будет самым минимумом, что он сможет явить сосредоточенному на дороге альфе. Омега сжимает ладошки на своих коленках и про себя молит всех богов о том, чтобы не выглядеть придурком, а потом думает о том, что вести интеллектуальные беседы, даже под страхом смерти, не сможет. Его колотит и знобит, а потом резко бросает в жар, когда Пак сигналит подрезавшему БМВ любителю, шипя о том, что у него слишком ценный груз, а потом вновь набирает скорость, с повизгиванием шин влетая на подземную парковку. Бэк бежит за Паком, что тащит его в сторону лифта, и стоит дверям спрятать их от внешнего мира, Чанель целует омегу в шею, оставляя влажный след на алебастровом полотне. — Ты слишком… — выдыхает альфа, так и не договорив, а лишь уткнувшись в ямку между ключиц Бэка носом. — Толстый, — не спрашивает, а заключает Бён и вздрагивает от громкого раската басистого смеха. Ему хочется заплакать, однако поцелуй, его первый поцелуй за двадцать лет, заглушает все мысли. — Вкусный, — поясняет альфа то, чем должна была закончиться его прошлая фраза, и омега тихо стонет от обрушившихся слов. — Очень, котёнок. Лифт звякает оповещением о прибытии на этаж, а потом Бэк улавливает лишь писк электронного замка двери. Кажется, это последняя реальная вещь, которую он запоминает, потому что дальше начинается полное безумие. Его целуют, вылизывают, ласкают так, что он воет, топя звуки в прикрывавшей рот ладони. Футболка теряется где-то в светлой гостиной, от чего он стыдливо прикрывает животик и ежится, но альфа настойчиво отрывает сложенные крест-накрест ручки, целуя длинные пальчики волшебно пахнущего существа. Пак тянет омегу в дальнюю комнату, где обнаруживается большая кровать с высоким матрасом, что стоит у панорамного окна — комната словно на ладони, и это смущает до крикливого ужаса. Альфа, замечая испуганные глаза напротив, нажимает на кнопку встроенной в стену панели, позволяя тканевым ставням закрыть их от всего мира и погрузить помещение в мягкую тьму. — Сладкий, — голос альфы кружит голову покруче смешавшихся запахов, а спустя мгновение Бэк пропадает совсем, стоя совершенно нагим перед Паком, который снова его куда-то тащит, на ходу стягивая с себя последнюю деталь гардероба — бельё. Вода приятно холодит кожу, а потом омегу снова выгибает, когда намыленные сильные руки скользят по чувствительной коже, оглаживают припухшие бусинки сосков, стремятся ниже и касаются гладко выбритого паха, однако, словно играючи, совсем не задевают член омеги, заставляя обиженно вздохнуть. Альфа смеется и опускается на колени, выцеловывая мягкие бёдра Бёна, лаская языком впадинку пупка. — Боги, — Бэкхён зарывается пальцами в волосы альфы и поднимает лицо, подставляя под струи воды. — Поверь, котёнок, Боги тебе тут уже не помогут, — альфа смотрит снизу вверх, ухмыляясь и учащённо дыша. — Ты, — он поднимается на ноги и теперь прижимает омегу к окутанному каплями стеклу, — для меня. Только мой, — и снова поцелуй, от которого сердце сходит с ума, словно крича хозяину о том, чтобы тот сбавил обороты, иначе приступ и все вытекающие итоги. А Бён готов самолично себя придушить, лишь бы не останавливаться никогда. Врач был абсолютно прав, когда говорил о том, что такая большая задержка выльется неконтролируемым всплеском гормонов, и ему определенно стоило бы сказать спасибо за слишком настойчивую рекомендацию о том, чтобы не переносить первую течку в гордом одиночестве. Альфа сходит с ума, потому что еще никто не был таким отзывчивым в его руках, никто из омег так томно не стонал во время простых прикосновений и не срывал голос, стоило начать двигаться внутри, смотря в раскрасневшееся лицо партнёра. Бён сгорал внутри от ощущений, он молил альфу не останавливаться, упрашивал двигаться то быстрее, то чуть замедлить темп. Омега даже мимолетно поймал себя на мысли, что перед этим альфой совсем не стесняется своего тела, потому что чувствует, что его хотят и такого — пухлого и несуразного. — Ты пьёшь таблетки? — на грани подсознания голосом альфы и Бэк кивает, помня о том, что доктор Чо говорил о перенасыщенности гормонов, которые до спада до нормального уровня будут убивать весь генетический материал альфы, не давая зачать малыша. — С узлом? — снова кивок и крик блаженства, разливающийся по стенам квартиры, что стала для омеги раем на земле.°°°°°
Майское солнышко было очень уж проворно. Пощекотав щеки омеги, оно оставило легкий поцелуй на спине, перебралось на розовую пяточку, а потом, видимо немного обидевшись, скользнуло лучиком на сомкнутые веки, играя бликами на ресницах. Бэкхён зашевелился и, потерев ладошками глаза, решил, что стоит вставать. Три дня марафона нещадно измотали парня, тело ломило приятной усталостью, а запах, что смешался с его собственным, дарил блаженную улыбку. Он встретил альфу, ради которого хотел бы вылезти из панциря, став тем, кто окружит заботой и теплом. Бэк сладко потянулся и перевел взгляд на электронные часы, что показывали время и, черт возьми, дату — понедельник. Сегодня, через час, в 206 аудитории у них должен состояться тест, по итогам которого будет выставляться итоговый экзамен. Омега резко подорвался и начал искать глазами альфу, но вокруг была лишь непроницаемая тишина. Он скинул одеяло и, путаясь в своих же собственных ногах, помчался в душ, смывая с себя следы их последней вязки. Когда с водными процедурами было покончено, выделенная ему зубная щетка снова заняла свое место в стаканчике, а из шкафа была стащена свежая, хоть и на несколько размеров больше, футболка альфы. Бён влетел на кухню, ибо живот крутило так, словно не ел он еще с того года, как минимум. Пока он выуживал из холодильника пакет с молоком и насыпал в чашку шоколадные хлопья, то с радостью заметил, что джинсы он подтянул раз семь. Красота. Наскоро перекусив, помыв посуду и убрав все по своим местам, он заметил стикер, который гласил о том, что альфа уехал, будет вечером и омега просто обязан его дождаться. Бэк радостно хихикнул и подумал о том, что в первую очередь возьмёт в университете у Ханя номер Пака и сообщит о причинах побега. Бэкхён бежал в сторону учебного заведения со всех ног, свернув во двор за пятнадцать минут до начала занятий. Под деревом, куда часто старший омега отправлял Сехуна, стоял сам Лухан и с кем-то ругался. Лица второго парня видно не было, а вот разговор, что он услышал, стал понятен с первых слов. — Ты обещал мне свидание за помощь с твоим пухляшом, но я не виноват, что он не… — договорить ему не дал старший, что обернувшись увидел Бёна. — Привет, Лу, — натянуто улыбнулся Бэк. — Здравствуй, — поздоровался он с высоким альфой. — Хённи, послушай, я… я, — засуетился он и перевел взгляд на стоящего подле парня в костюме и очках. — Так, иди отсюда, потом поговорим, — шикнули на него, не смея продолжить, пока чужие уши не исчезнут. — Прости меня, дружище… — Лу, а кто это был? — ничего не понимая, промямлил младший, видя, как на глазах бледнеет китаец. — Заучка Пак, Бэкки-я, — прохрипели в ответ. — Вы же… — Ханни, — начал оседать на траву Бён, — с кем же тогда я провел эти три дня? — взвыл омега, зарываясь пальцами в волосы и думая о том, что большим придурком он выставить себя уже не сможет никогда. Ведь убегая от альфы, он даже не запомнил ни номер дома, коих был комплекс из десяти строений, ни кнопку дурацкого этажа. — Идиот.°°°°°
— И он ни разу не сказал тебе своего имени? — выл Лу. — Ну, судя по тому, что на фамилию он откликался, тут подфартило. — Ага, если бы у нас, судя по словам в отделе кадров, половина студентов не носило бы эту фамилию, — Бён сделал глоток кофе и поморщился. — Фу, кажись молоко не свежее, — фыркнул он и отставил стаканчик. — Мы почти месяц занимаемся его поисками, Бэк, — китаец тоже отпил из своего стаканчика и удивленно пожал плечами. — Латте, как латте. Как можно за столько времени не перекинуться даже именами? Котёнок и безымянный Пак, блин, — снова распалился омега, шныряя взглядом по помещению кофейни, что располагалась на территории учебного заведения. — Блядский Сехун тоже ещё тот помощник, нет бы своему омеге подсобить, а он танцульками занят. — Вау, у вас, я смотрю, новый уровень в отношениях, — наконец-то улыбнулся Бэк. — Скучаешь? — По узлу в зудящей заднице я скучаю, а не по этому дебилу несчастному. Решил мне тут ультиматумы еще поставить, — прикрикнул старший и испуганно огляделся. — Написал мне вчера, что пока на моей шее не будет метки, течки я могу проводить с таблетками в обнимку, придурок. А еще сказал, что будет сидеть под дверью и не даст никому помочь мне, — уже шепотом и почти на ухо. — Вот это новости, — заливисто смеется Бэк и хлопает друга по плечу. — Говорю же, совсем с думалкой поругался. — Да нет, Хань, просто ты его омега, признай и заканчивай спектакль, а то будешь как я, — снова апатия, а вот занятия никто не отменял. — Пошли, Сехунова омега, будем знаниям внимать, — постарался изобразить энтузиазм Бён, подскакивая и тут же хватаясь за локоть друга. — Чёрт, опять все кружится. — Ты когда спал в последний раз? — Этой ночью, но меня хватило часа на два. — А ел? — Не помню, Хань, пошли уже, только не так быстро, — попросил Бэк. Уже ковыляя за другом он вспомнил отца, который не раз говорил о том, что помимо выдуманных героев хорошо бы было научиться рисовать портреты. Эх, слушался бы, тогда смог бы наводнить доски для объявлений рисунками, с простой подписью «найдись, я подыхаю без тебя».°°°°°
— Почему ты не купил ему цветы? — жужжал над ухом младший. — Он альфа, а не девственница-неженка, — оскалился Хань, протискиваясь с другом в актовый зал, где должно было начаться экзаменационное выступление выпускников факультета искусств. — Тем более, чем это, — он дернул за край майки, показывая правую ключицу, — не подарок на дебют этой белобрысой звезды? — хохлился омега, однако Бён бы не был ему другом, не знай, как счастлив был тот внутри… Ну и вчера, часа в три ночи, когда глупо хихикал в трубку Бэку, сидя в ванной, чтобы не разбудить своего уснувшего альфу. — Я рад за вас, — Бэкхён мягко погладил того по руке и опустился на кресло в третьем ряду. — И я, Бэкки-я, — уже спокойно кивнул Лухан. — Ты осмотрись, может быть твой Пак здесь? — Хорошо, как только все сядут, — ответил Бэк и правда осмотрелся, совсем не находя никого, кто мог бы походить на нужного альфу. Свет погас, освещая софитами сцену, где сменялись картинки, костюмы, голоса и ритмы. В зале было адски душно, несмотря на работающие кондиционеры, запахи альф и омег, парфюма и пота, всё это мешалось в огромный ком, что накрывал Бёна с головой. На сцене танцевал Сехун, стреляя глазами в сторону своего омеги, а Бэкхёна лихорадило и жутко мутило, словно он уже двое суток летел в хвосте самолёта, что не мог никак вырваться из турбулентности. Совсем дурно стало в один момент, отчего омега, прижав ладонь ко рту, запинаясь о ноги близ сидящих, пытался пробраться к выходу. Он обернулся к сцене, чтобы в извинении кивнуть Хуну, но замер, увидев за кулисами, занавесы которых, с выбранных омегами мест, до этой секунды скрывали ни кого иного, как Пака, что держал в руках сценарий, а за ухо был зацеплен микрофон для координирования участвующих в постановке людей. Бён успел уловить его удивленный взгляд, прежде чем сорваться в сторону выхода, ища в плохо знакомом здании уборную. Было плохо, словно его тело хотело вывернуть его наизнанку, чтобы показать всем, какой он внутри, без панциря и фальши. Хоть за полтора месяца он добротно изменился, скинув чуть ли не всё лишнее, но вот только радости не было. Синяки под глазами, в связи с отсутствием сна, совсем не красили молодого парня, а округлые формы, которые стали такими привлекательными для большей части альф, выглядели всё равно болезненно. Слишком бледная кожа, скулы, о которые можно порезаться, а вены и вовсе пересчитать труда не составляло. Вокруг все списывали это на усталость из-за первой серьезной сессии, вот только Бэк думал иначе, боясь подтвердить то, что и так знал, подмечал. — Вот ты где, — дверь в уборную распахнулась, когда омега окатывал лицо прохладной водой, чтобы утихомирить жар и немного прояснить взгляд. — Эй, ты как? — еще шаг и до побеления костяшек в руках сжимается раковина. Не плакать, не надо, теперь всё будет хорошо. — Ты до сих пор пахнешь мной, но я … я же не поставил тебе метку? — альфа растерян, от чего путает руку в своих волосах. — Нет, не поставил, — шепчет Бён. — Я, прости, я… как тебя зо… — Ты поэтому скрывался от меня? Ждешь ребенка? Решил объявиться месяце на пятом, когда уже пути назад не будет? — шипел альфа. — А я подумал, что это судьба, что ты не такой, как все омеги, что лезут ко мне в койку и кошелёк, — словно яд по венам, и оттого больно до несносного давления в висках. — Перестань. — Единственный, кому я поверил и не перестраховался резинкой, — взвыл Пак, ударяя кулаком ко стене. — Вот же идиот. Ну не переживай, я не пойду на убийство своего ребенка, — почти вплотную, так, что можно чувствовать дыхание на губах. — Он получит и достойное образование, и акции в компании, — а потом заложило уши. Омега кричал так громко и надрывно, обхватив руками еще плоский животик, что альфа замер, ошалело смотря на парня напротив, имя которого для него так и оставалось тайной. — Боги, Бэкхённи, что стряслось? — в уборную, оттолкнув Пака, влетел Лухан, тут же опускаясь перед другом, чтобы стиснуть того в объятиях. — Тихо, маленький, тихо, мой сладкий мальчик, — он укачивал младшего на своих руках, а после перевел взгляд на альфу и задал вопрос: — Какого чёрта происходит, Пак Чанёль? — и замер. — Так это тебя он искал полтора месяца? Не подумал бы, — выдохнул китаец. — В смысле искал? — не понял альфа и хотел подойти ближе, но беременный омега снова заходился в истерике. — Зачем меня искать-то? — А затем, многоуважаемый альфа, что не каждый омега в этой стране знает, кто ты и сумму с каким количеством нулей тебе презентует папочка по окончанию учёбы. Бэк не знал кто ты, не ел и почти не спал, выискивал тебя, ждал… они тебя ждали, — старший накрыл рукой живот друга, прошептав на ухо: — Думал, что я не догадался, кукся Бён? — Не надо, хён, лучше отведи меня в наш кампус и посади в такси, я очень устал и хочу отдохнуть, — еще всхлипывая и шмыгая носом, попросил Бён. — Я отве… — договорить не дал вошедший в уборную большеглазый омега. — Чанёлли, ты куда сбежал? — мягко произнёс он. — Ой, что случилось? Вам плохо? — прощебетал он, смотря на омег, сидящих на полу. — Кёнсу, иди обратно в зал, — прорычал альфа, даже не взглянув в его сторону, продолжая пытливо пялиться на Бёна. — Не стоит, уйдём мы, — ядовито прошипел Лухан и помог подняться другу. — А вы со своим женихом, — он осекся, давая себе затрещину. — Просто дай нам пройти, Пак, — и альфа отступил, отчетливо понимая, что сейчас не добьётся совершенно ничего.°°°°°
— Сынок, ты бы хоть с Ханем поговорил, раз от меня закрываешься, — папа нежно гладил по голове, успокаивая сотрясающегося, уже который день, в истерике отпрыска. — Ну маленький, не отчаивайся, — мужчина на восьмом месяце беременности сидел на краю кровати и не попрекал, а лишь дарил тепло и такой нужный уют. — Сына на ноги подняли и внука не бросим, — шептал тот, а младший омега в растерянности округлил глаза. — Я сразу всё понял, Бэкхён-а, стоило только пять минуточек с тобой побыть. Не замечал, что каждый раз, когда рядом появляюсь я или отец, ты инстинктивно прикрываешь животик, пытаешься защитить и спрятать ребеночка, родной? Уж не знаю, кто тебя так обидел, но тут только рады, что у тебя появится маленькое солнышко. Возьмёшь академ, а там, как оправишься, будешь учиться, а я и за братиком твоим пригляжу и за внуком, родненький, — пел старший. — А отец, он злится? — решился спросить Бэкхён, уже боясь ответа. — На тебя? Нет, совсем нет, а вот альфу, что сидит у тебя, — мужчина прокашлялся, — в сердце, он готов, как минимум, четвертовать. — Не надо Чанёля… — Значит вот как зовут моего будущего зятя. Занятно, — хмыкнул мужчина и вздрогнул. — Пинается, маленький проказник. — У него жених есть, па, и мы, — он обнял себя руками, — ему не нужны. — Ну это еще время покажет, малышок, — омега оставил поцелуй на лбу сына. — Кстати, звонил Хань, просил напомнить, что завтра последний день, когда надо подписать ведомости и зачетные листы сдать. — Я подремлю немного, а потом отец подбросит меня домой? — Конечно, зайка, отдыхай.°°°°°
— Я ему яйца на шею намотаю и на Мёндоне брошу, чтобы знал, как моего ребенка обижать, — ругался всю дорогу широкоплечий альфа с проступившей на висках сединой. — Отец, ты же спецназовец, а не наемный убийца, — хихикнул Бэк, потягивая через трубочку клубничное молоко. — А как думаешь, кто у папы родится? — Надеюсь, что альфа, — пожал плечами тот и тут же пояснил. — Хочу, чтобы у тебя всегда была опора и не важно, что с братом у вас будет порог в двадцать лет. Тем более, если у тебя будет омега, то и ему защита в садике и школе не помешает. — А вдруг у меня будет альфа, а у вас омежка? — Какая разница, сынок, лишь бы детки здоровенькие были и счастливые, — мужчина остановил внедорожник у дома сына. — Надо будет чуть позже присмотреть квартирку побольше. Ничего, денег подкопим и купим вам с внуком двушку, чтобы у каждого свой уголок был. — Я люблю тебя, отец, — растрогался омега. — И я тебя, Бэкки, — ответил ему старший и опечатал лоб сына поцелуем. — Беги давай и звони в любое время. — Пока, па, — омега помахал на прощание и зашел в дом, направляясь к лифтам. Вот она, беременность во всей красе, когда сил нет даже на то, чтоб на четвертый этаж дойти. Стоило дверям лифта разойтись, как омега в удивлении замер: напротив его квартиры, прямо на грязном коврике, сидел альфа с разбитой скулой и огромными синяками под глазами. Он затравлено поднял взгляд, стоило омеге сделать тихий шаг по направлению к жилищу. — Думал, что не услышу тебя? — усмехнулся тот. — Но как? — он взглянул за свою спину, на дверь. — Я точно слышал грохот и шаги в квартире. Омега же, не говоря ни слова, подошел к соседской двери и поправил вечно отваливающуюся шестерку, что иногда играла в девятку, притворяясь номером квартиры Бэкхёна. — Я напротив живу, — пожал плечами он. — Ты в той же одежде, что и три дня назад, — спокойно заметил Бён. — Надеюсь, ты писал в бутылку, а не на лестничных пролётах, — омега стоял, прислоняясь спиной к противоположной от Пака стене. — Милый бета из квартиры 268 разрешил воспользоваться уборной, и не раз, а еще подкармливал, когда совсем уж худо было. Только вот смотрел на меня, словно я умом совсем поехал, и это непоправимо, — жаловался, словно маленький ребенок, альфа. — А ты сказал к кому ты или же на дверь рукой ткнул? — Ткнул, — Пак выпятил нижнюю губу, а омега словно сорвался, сгибаясь пополам от смеха. — Аха, Пак, ахаха, идиота кусок, ой не могу, ой, ой, — Бэк смахивал ладошками слезы и не заметил, как альфа подполз к его ногам, даже не думая вставать с колен. — Продолжай, а я пока поцелую нашего малыша, — он коснулся губами живота через тонкую ткань хлопка. — Здравствуй, сынок, — прошептал он. — Твой отец самый большой идиот в мире, но теперь он уж никогда не отпустит твоего папочку, — а потом перевел взгляд на омегу. — Так что с той квартирой? — Что ты делаешь, Чанёль? — Ты не ответил, Бэкки-я. Расскажи, над чем ты так смеялся? — настаивал альфа. — В той квартире живет глухой омега, лет восьмидесяти семи, — вновь улыбнулся Бён. — А мой сосед, тот милый бета, если бы знал, что ты ко мне, а не на господина Чона позарился, придушил бы тебя, как соперника. А он, кстати, боксер профессиональный, — поведал Бэкхён. — Иди домой, Чанёль, тебя жених ждет и наследство. Нам от тебя денег и чувства вины не нужно, поэтому иди с миром, — и проскользнул в квартиру, стекая по стенке, словно капля воды по стеклу. Сколько бы он так просидел, не ясно, но вот голоса, звучащие на лестничной клетке, планы ломали знатно, а подсмотренное в глазок вообще заставило сердце упасть в пятки. — Пошёл вон, — рычал тот самый боксер на Пака, что улыбался совершенно идиотской улыбкой. — Этот омега тебе не принадлежит. — Он мой, от него за милю пахнет мной и нашим ребенком, поэтому, бестолковая гора мышц, даже не смей смотреть на него, — выплюнул альфа, а потом раздался оглушающий крик молодого омеги и Чанёль обмяк, падая на холодный пол.°°°°°
— Вот послала же судьба идиота, — причитал омега, доставая из морозилки очередную упаковку овощей. — Зачем нарвался, неугомонный? — и опустился перед альфой на колени, прикладывая к поврежденному носу холод. — Ты бы иначе не выслушал меня, — поморщился Пак. — А знаешь, если бы твой сосед не был бы глухим, то наверно, он бы знал меня и мои чувства лучше, чем кто-либо в этом мире. — И что же ты такого успел наговорить ему? — усмехнулся омега. — Много чего, за столько-то дней, — альфа отложил на подлокотник кресла фасоль и взял бэкхёновы руки в свои. — Я рассказал ему о том, как сильно ты понравился мне с первого взгляда, как я пропал в тебе, утонул в твоих глазах и голосе, как психовал, когда в тот день вернулся домой, а всё, что ты оставил - это твоя футболка и один носок, — улыбнулся он и щелкнул омегу по носу. — О том, что искал тебя и про то, что Кёнсу не мой жених, а лишь друг, а его альфа мой однокурсник. Он тоже заветная цель для тех, кому дело есть только до банковского счета, Бэк. Мы росли вместе, но никогда не рассматривали друг друга, как пару. Однако, чтобы отвадить ненужных людей, мы делали вид, что состоим в отношениях. На третьем курсе он встретил Чонина и пропал в нём, а слухи так и прижились. Знаешь, ты прости меня за тот спектакль в туалете, ведь я, честно говоря, не был монахом до встречи с тобой и не раз имел связь с омегами, но все они знали кто я и кем является моя семья. Знаешь, каждый второй заявлял, что он ждет от меня ребенка, да вот только я всегда был осторожен и ни с кем не проводил гиперактив от и до. Ты был первый, от кого я не смог оторваться и первый, кто был в моём доме, в моей, нет, в нашей постели, — выдохнул старший. — Кто ударил тебя здесь? — прошептал Бэк, касаясь поврежденной скулы. — Мой хубэ, О Сехун, — альфа снова накрыл хрупкую ладошку, ластясь к ней щекой. — У тебя хорошие друзья, Бэкки-я. Лухан мне все рассказал, уж не вини его, и про гормоны, и про то, что твоя беременность в первый гиперактив - это одна возможность на миллион. Но, — он коснулся губами раскрытой ладони, — это был знак свыше. — Какой? — Бён втянул в себя воздух. — О том, что ты мой омега, — прохрипел Пак, а когда вдруг альфа потянулся к губам, получил щелбан и был отправлен в душ, ибо, по заявлению омеги, пахло от того совершенно не привлекательно. — Только я не знаю, что тебе придумать из одежды, — смутился парень. — У меня в машине есть чистая форма для спорт. зала, я схожу за ней после душа, — уже из ванной крикнул альфа. — Я схожу, мойся, мой герой, — хихикнули ему в ответ, а потом щелкнула кнопка чайника, пиликнул замок и омега, выйдя на воздух, искренне улыбнулся, погладив животик. — Не такой уж твой отец и дурак, малыш, — мерседес несколько раз приветливо моргнул фарами, словно приветствуя нового хозяина. Нет, коляска для ребенка, даже в сложенном виде, сюда влезет с трудом.°°°°°
— Чанёлли, — заголосил сидящий на диване омега, что поглаживал рукой круглый животик. — Йа, Пак Чанёль, — крикнули еще раз, после чего омега смог лицезреть взъерошенного мужа, стоящего в проеме двери. — Прости милый, я не сразу услышал, просто прослушивал демо-версии песен, которые прислали авторы, — альфа потер глаза и подошел ближе к милому шарику, что должен был уже подарить альфе первенца со дня на день. — Как вы тут? Не шалите? — усмехнулся он, за что получил пяткой в колено. — Эй, папочка, что за маниакальная зависимость меня калечить? — Поцелуй, — потребовал шарик и разнежился, когда родинки, в самом уголочке улыбки, коснулись губы мужа. — И сына, — альфа ухмыльнулся и дёрнул за пояс халата, оголяя животик мужа и проходясь по бледной коже губами. — А вообще, если честно, я звал, чтобы спросить тебя об одном моменте. — Каком? — уточнил Чанёль, расцеловывая их ребенка сквозь укрытие. — БМВ, на котором ты был в тот день, где он? — А, так это машина компании была, Бэкки. Я на выходные её брал, пока моя новая крошка была на обслуживании. — То есть, ты хочешь сказать, что за всю жизнь, ты в тот день впервые сел за руль черной БМВ? — спросил омега, припоминая, что как-то Чанёль спорил с Сехуном о том, почему «мерсы, в отличии от БМВ, лучше показывают себя в краш тестах, да и у дизайнеров мозг не в одном направлении работает». — Ну да?! — протянул Чанёль, не понимая к чему клонит омега. — Теперь я точно уверен, что ты моя судьба, поэтому, — омега взвизгнул, — теперь можно рожать без, боже, зазрения, как же больно, совести. — Уже? — кожа альфы обрела цвет мела. — Что делать? — Роды принимать конечно, папаша, — взвизгнул омега и альфа замер, смотря на злого супруга. — Звони в скорую, доктору Чо и, боже, дай мне сил, Лухану. Идиот, в скорую сначала, а не с конца списка. Потерпи малыш, не торопись, а то твой баран отец копытца двинет и ты не сможешь изводить его ночами. Родной мой, — омежка гладил животик, сжимая белые зубки при накатывающей боли. — Всё? — успокоившись, спросил он у супруга. — Скорая будет через десять минут, Кюхён сегодня дежурит, Лухан соберёт наших родителей, — сообщал альфа, вытаскивая в коридор заранее собранную сумку, а также обувая мужа в теплые угги и укладывая рядом теплый свитер. Он на мгновение замер и обернулся к кофейному столику, где стояла рамка с распечаткой узи. — Вот и всё, крошка, скоро ты будешь плакать и не давать нам спать по ночам, а потом сделаешь свои первые шажки, назовешь нас папами, пойдешь в садик и школу, встретишь свою любовь и заведешь собственных деток, а мы, несмотря ни на что, будем любить тебя больше всего на свете, малыш. Не важно, что будет ждать нас впереди, — он перевел взгляд на своего обожаемого мужа, — я никогда не выпущу ваших рук из своих, мои родные. — Я люблю тебя, Ёлли, — простонал омега. — И я вас, Пак Бэкхён, — он коротко чмокнул в губы мужа и помог тому натянуть свитер, но прежде, чем скрыть животик под теплой тканью, прижался к нему кончиком носа. — Скоро увидимся, Пак Тэхён, до скорой встречи.