Словно дома

Приехали мы далеко за полночь. Хэппи отказался остаться ночевать и сразу же отправился в обратную дорогу. Я, стараясь не издавать лишнего шума, зашел в гостиную, потому что я был уверен, что на диване должен спать Питер, но оказывается произошла рокировка. — Ты победил, — встретила меня Диана, убирая журнал в сторону и складывая плед, — она остается. — Ты ее уговорила? — И ты теперь у меня в долгу. — И как тебе это удалось? — спросил я, снимая второй ботинок. — Мы поругались. — То есть фактически заслуга моя, меня просто не было рядом и я не попал под горячую руку, а значит и долга никакого нет. — Ну можно и так сказать, — она подошла вплотную ко мне и еле слышно продолжила, — ты провел анализ? — Да, все хорошо. У нее просто переходный возраст, — я обнял женщину, а она прижалась к моей груди. — Я ужасная мать. — Дыхание Дианы обжигало грудь, а моя рубашка намокла от ее слез. — Если бы это была наша первая ссора, я бы даже не переживала. А так у нас каждый день, когда мы вместе, заканчивается одинаково. Последние пол года… — она шмыгнула носом, — последние пол года я слишком много занималась мальчишками, что совершенно упустила Оливию. — Сказала она и я отодвинул женщину от себя и потер ее плечи. — А теперь ты должен обидно пошутить. — Ничего в голову не пришло, — усмехнулся я, — но если ты немножко подождешь, я обязательно что-нибудь придумаю. — Момент упущен, — она улыбнулась и уже выглядела намного лучше. — Ты голодный? Могу что-нибудь приготовить быстренько. — Да, я пойду поговорю с Оливией, а потом вернусь. — Я думаю, она уже спит. — Я все-таки попытаюсь. Я зашел в комнату дочери, ну или когда-то мою комнату. Она лежала, накрывшись одеялом прям с головой. — Уйди! — крикнула она, услышав как открылась дверь, но даже не повернулась. Я ничего не ответил и тихо подошел к кровати, сел на корточки и уже собрался начать долгий монолог, как дочка резко развернулась, махнув рукой, чтобы сбросить одеяло. Мое лицо оказалось недопустимо близко к кровати и нос вскоре поздоровался с ее локтем. От неожиданности я даже пошатнулся назад и упал на задницу. — Ой! ПРОСТИ! Я не думала, что ты настолько близко! Я даже не думала, что это ты. — А если бы ты ударила мать, то сочла бы это нормой? — Нет! Кровь капнула на рубашку и я зажал нос, чтобы не заляпать все вокруг, поднялся на ноги и сел на край кровати. — Что у вас случилось? — спросил я и запрокинул голову, чтобы кровь не капала на постель. — Ничего, — дочка спрыгнула с кровати и достала из рюкзака влажные салфетки и протянула мне. — Ты остаешься? — спросил я, вытирая нос салфеткой. — Лучше с тобой, чем с ними. Я услышала ее разговор с Гарри. Она сказала, что я возвращаюсь, и он закатил скандал и она пообещала ему уговорить меня не ехать. — Мы уже это обсуждали с тобой. Гарри тебе ни кто и не обязан тебя любить, — я увидел в рюкзаке дочери жвачку и позаимствовал, достал мобильник и проверил wi-fi. Он работал. — С интернетом стало повеселее? — Не намного. — Тебе грустно? Может тебе нужно это обсудить, а не срываться на нее или меня? — Я не могу себе представить, как я лежу на кушетке у психолога и рассказываю ему о своих проблемах. — Я тоже не представлял, но мне помогло. — Я ни к кому не пойду! — Оливия снова начала повышать голос. — Хорошо. — Все тем же тихим спокойным голосом ответил я. — Поговори со мной или с Дианой. Я мало сведущ в проблемах подростков, но могу объяснить ситуацию со своей колокольни. — Я устала. Устала от самой себя. Устала злиться. Я ничего не чувствую кроме злости. Хотела бы чувствовать, но не могу! Я должна была чувствовать радость за брата, когда объявили, что болезнь отступила, но я чувствовала злость на эту болезнь за то, что она вообще была. Я должна чувствовать сострадание к тебе, но я злюсь. Я злюсь на себя за то что злюсь. — Оливия. Никто не имеет право решать за тебя, что тебе чувствовать. Тебе не нужно стесняться своей злости. Прими ее. Найди причину и, если эта злость придает тебе такой дискомфорт, постарайся искоренить ее. Если эта злость помогает тебе пережить все, что с тобой происходит, то просто объясни это окружающим. Я тебя люблю, мама тебя любит, мы пойдем на все, чтобы помочь тебе во всем. Если что-то материальное может сделать тебя счастливой, ты знаешь, что моих ресурсов хватит на все, что может прийти тебе в голову, какой бы глупостью это ни было. — Дочь начала плакать, я видел как сначала затрясся ее подбородок, а потом крупные слезы выступили на огромных красивых глазах. Она прижалась к моей груди, где совсем недавно рыдала Диана. Я отбросил салфетку в сторону и двумя руками обнял девочку. — Если ты чувствуешь, что рядом со мной тебе слишком сложно, то я не против, чтобы ты вернулась с Дианой в Атланту. Ты самое дорогое, что есть в моей жизни и я пойду на все, чтобы ты была счастливее, но ты должна мне в этом помочь. Иначе ничего не выйдет. Дочь просто разрыдалась. Но видимо не из-за моих слов. Я понятия не имею, что происходит у нее в голове, но она себя явно накрутила, что сыграло мне на руку. Потому что я без особых сопротивлений смог дать ей лекарства, которые посоветовал доктор Хант. Оливия выпила успокоительное и уже спустя полчаса заснула головой у меня на коленях. Все эти полчаса мы молчали. Я гладил ее по голове, а она тихо плакала. Я переложил спящую дочь в нормальное положение, поцеловал ее в лоб и спустился в гостиную. Диана уже принесла ужин и спокойно читала журнал сидя на диване, но увидев у меня на лице и рубашке запекшуюся кровь подхватилась с места и начала пытаться выяснить, что же произошло. — Мы подрались, — сказал я, бросая пиджак на одно из кресел. — Я вырубил ее правым апперкотом, теперь будет поспокойнее. — Сказал я и принялся за лазанью, которая была намного вкуснее, чем та, которую пару дней назад готовила Мэй. — Скажи, что ты шутишь, иначе я не знаю, что сделаю с тобой. — Диана явно испугалась и была готова сражаться за своего ребенка. — Она спит, — сказал я, прожевав очередной кусок лазании, — а это — я указал на свой разбитый, даже немного припухший нос, — просто недоразумение. Ты когда уезжаешь? — Если Оливия решит остаться, то утром, если все же поедет со мной, то как только она будет готова. Но пообещай, что если она останется с тобой, что ты сделаешь все, чтобы ей помочь. И не обидишь. — Она снова покосилась на мой нос, не зная какой истории верить. Я не стал отвечать и доедать лазанью я тоже не стал. Выпив стакан гранатового сока, который прилагался к лазанье, я, поблагодарив женщину за ужин, отправился в свою комнату. Но остаться наедине с собой мне не вышло. Как только я избавился от рубашки, в комнату прошмыгнула Диана. — Я не имела ввиду, что ты обижаешь дочь. — Ты о чем? — переспросил я, продолжая переодеваться в футболку и спортивные штаны. — Ну я попросила не обижать ее, если она останется. Я хотела сказать, что порой она бывает невыносимой, но это не значит, что к ней нужно относиться также. Ни у меня ни у Гарри не хватило терпения справиться с ней, я надеюсь, что тебе хватит мудрости. Мы должны ее понять, ведь все мы родом из детства. — Зачем ты сейчас мне это говоришь? — спросил наконец я, доставая из шкафа полотенце. — Я не знаю о чем еще с тобой говорить, но хочу быть рядом. Я подошел к женщине и убрал волосы с ее лица. — Ну я вообще-то собирался пойти в душ. Но я совершенно не против, если ты будешь рядом и там. — Прости… — Что опять не так? — Кажется я боюсь, что тебе станет плохо во время этого… Со мной… — Ладно, — я натянуто улыбнулся, — иди спать, тебе завтра в дорогу. Изменять Гарри со мной Диане было не впервой. Но впервые она отказалась по такой причине. Мне стало немного не по себе. Я почувствовал себя слишком старым. Старым больным человеком. Хоть и чувствовал себя на тот момент достаточно неплохо. Я принял душ, зашел в кабинет за новой порцией лекарств и отправился спать. Седативные среди горсти таблеток сделали свое дело и меня буквально вырубило через пару минут. Утром я проснулся достаточно поздно. Я оторвал тяжелую голову от подушки, вытер с лица растекшуюся слюну и сел на краю кровати. В дверь тихонько постучали, в комнату заглянула Мэй, сообщила, что завтрак ждет и снова исчезла. Я умылся и вышел в гостиную. Голова кружилась, поэтому мне пришлось даже держаться за перила, чтобы не упасть с лестницы. Вкусно пахло едой. Питер ел тосты и смотрел видео в своем новом смартфоне, Диана сидела уже перед пустой тарелкой и тоже что-то увлеченно делала в телефоне, а Мэй пила кофе. Оливию видимо разбудили в то же время что и меня, поэтому ее все еще не было. — Доброе утро! — провозгласили женщины и пацан в один голос. — Утро. — Пробурчал я и приземлился на диван, спиной к собравшимся, — Мэй, не могла бы ты принести мои лекарства сюда, а то я совершенно о них забыл. Оливия еще не спускалась? — спросил я, даже не поворачиваясь к оставшимся. — Нет, — с набитым ртом ответил Питер, и в это время как раз на лестнице появилась дочь. Оливия выглядела сонной и даже немного вялой, но как минимум не агрессивной. Она даже пару раз взглянула на меня и ее выражение лица не показывало желания убить. — Всем привет, — пробурчала себе под нос девушка и села за стол к своей порции тостов с кофе. — Ты как, солнышко? — спросила Диана и уже приготовилась к шквалу претензий. Но дочь не начала осыпать потоком недовольства мать. Она только ответила, что она в порядке и стала есть свой завтрак. Мэй вернулась с лекарствами и отдала их мне со стаканом воды. — А что у тебя с носом? — спросила Мэй, забирая стакан. — Меня избил садовый гном, — ответил я и услышал как дочь фыркнула за спиной. — Я просто обязан услышать эту историю, — протараторил паучок. — Нет! — синхронно ответили мы с Оливией. Все засмеялись и обстановка заметно разрядилась — Доченька, — начала Диана, — ты подумала, где все-таки хочешь провести лето? Этот вопрос меня заинтересовал и я поспешил присоединиться к завтраку. Точнее я взял свой кофе и отодвинул тосты потому что запаха еды стало немного подташнивать. — Я же еще вчера все сказала, — абсолютно безэмоционально ответила дочь. Питер даже приободрился. — Тогда мне наверное стоит уехать. — Диана встала и поцеловала Оливию в щеку, та обняла мать не вставая со стула и продолжила жевать, — помни, о чем мы с тобой договорились, — теперь она обращалась ко мне, она потрепала меня по макушке и пошла собирать оставшиеся вещи. — И о чем вы договорились? — с набитым ртом спросила дочь. — Что если ты не научишься не разговаривать с набитым ртом, я обязательно сдам тебя в приют. — Не сдашь, — все также чавкая ответила она. — Это почему же? — я сделал пару глотков кофе и тоже отставил его в сторону. — Потому что ты любишь меня. И ты что-то там пообещал маме. — Да, ты права, это сделает Мэй, — сказал я и решил убрать свой завтрак со стола, — я только для этого ее и нанял. — Это почему же?! По твоему я бы смогла это сделать? — Нет, — ответил я вернувшись в гостиную, — ты бы оставила ее себе, воспитала как родную дочь. На это и расчет. — Вот теперь не знаю гордиться собой или разозлиться. — Он считает, что это был комплимент, — ответила Оливия, дожевывая последний кусочек тоста и запивая его кофе. — так что не расстраивайтесь. — Питер, — раздался голос Дианы из гостевой спальни, — ты не помог бы мне отнести сумку в машину? Парень побежал на призыв о помощи, а Мэй стала убирать посуду за племянником. — Ты как? — спросил я у дочери, когда мы наконец остались одни. — Чувствую себя медузой. — она плавно помотала руками, словно находилась в толще воды. — Но твоя таблетка помогла мне избавиться от злости. Теперь я совсем ничего не чувствую и у меня нет ни на что сил. — Это пройдет. Нужно просто потерпеть дня три, пока организм перестроится. Если ты мне доверяешь… — Да, я буду пить эти таблетки сколько нужно. Я сама от себя устала. Я тебе доверяю. — как только Мэй оказалась в комнате, Оливия быстро перевела тему — а потом Питер, как настоящий герой настроил чертов роутер и у нас появился интернет. А сегодня я хотела пообщаться с Люси по видеосвязи, ты не против? — Почему я должен быть против? Все закончилось. Ты в безопасности. Да и твоя подруга знает о тебе достаточно, чтобы не удивиться, если я случайно попаду в кадр. — Ты не попадешь! Потому что я буду разговаривать в своей комнате, а мне надоело, что в нее ходят как к себе. — Формально это и моя комната тоже. — Тогда мне срочно нужна собственная комната! — фыркнула дочь и вышла из-за стола, — Питер, — обратилась она к вернувшемуся с улицы парню, — у тебя есть предложения чем заняться? — Да вроде нет, — ответил пацан, почесав затылок. — Тогда я спать. — Она в порядке? — спросила Диана, уже готовая уезжать. — Да, — я подошел к женщине и погладил ее плечо, — позвони, как доедешь, хорошо? — Конечно. Надеюсь Оли перестанет дуться и пообщается со мной. — Обязательно.

***

Мы не виделись целый день, а за днем прошла и ночь. Я разобрал письма на электронке и в принципе ни на что времени мне уже не хватило. Ужин мне Мэй принесла в комнату, после которого я завалился спать, отчего уже в пять утра выспался и не смог больше заснуть. Я спустился в гостиную, включил телек и залип на какой-то очень странной передаче в которой люди соревновались на радиоуправляемых лодках. Чуть позже все начали просыпаться и начался новый день. — Кукушонок мой, ты как? — спросил я, как только дочь попала в поле зрения. Выглядела она достаточно помято, словно отсыпалась от недельного запоя, но она до сих пор не метнула в меня ни одной вещи, что уже можно считать прогрессом. — Словно меня выкинула из гнезда мать кукушка. — Может я не к месту, — пацан оторвался от своего телефона и посмотрел сначала на Оливию, потом на меня, — но из-за всей этой истории с изоляцией в тайном особняке, который уже не тайный, у меня сорвался поход в лес с классом. И я тут подумал, что было бы не плохо… — С этого момента я запрещаю тебе думать! — буркнула дочка и плюхнулась на стул напротив своего завтрака. — Хотя с другой стороны идея не плохая, ведь мама всегда говорила, что на улице спится намного лучше. — Не думал, что тебе плохо спится. — Я пришел за стол и присоединился к завтраку. — Мне просто хочется разнообразия, как в сексе, попробовать что-нибудь новенькое. Я чуть ни подавился от ее слов. — Ну, вообще, я не против, — ответил я, приступив к поеданию омлета, — и это я не о сексе, а о походе. Как насчет послезавтра? — Давай завтра, чего тянуть? — У него завтра последняя капельница, — встряла в разговор Мэй, вернувшись с собственным завтраком, — в полевых условиях ее делать не очень хорошо. Я посмотрел на женщину, в надежде, что она поймет, что сболтнула лишнего. Не то чтобы я хотел продолжать держать в тайне подробности своего лечения, но не хотел бы так часто ее обсуждать с детьми. — Черт, я совсем забыла! — уже успела расстроится дочь — поход был глупой идеей, что очередной раз подтверждает, что Паркеру нужно перестать думать! Тебе же явно нельзя допускать физических нагрузок. Постельный режим и все такое. — Как раз наоборот. Доктор Хант посоветовал прекратить себя жалеть. Так что это будет только на пользу. Я думаю, что ничего страшного не произойдет, если мы поедем завтра. Мне делали операцию на сердце в пещере, уж капельницу в лесу я как-нибудь переживу. — Ты сейчас не заговариваешь мне зубы? — Зачем мне это? — Ну не знаю. Может ты хочешь наладить со мной отношения. — Может, но поверь, я бы не стал бы этого делать слишком высокой ценой. — Хорошо, пусть так, но тогда нам нужна палатки, спальные мешки и прочее добро. — Сходите в сарай, там много всякого барахла. Я уверен, что палатки там тоже есть, если их за тридцать лет не сожрали крысы. Что маловероятно. — Только давайте пойдем к какому-нибудь озеру. Хочу искупаться. Все воодушевились данной идеей и счастливые ушли по своим делам. Однако такое мирное, даже немного приятное утро омрачил звонок Росса. Капитан выкинул очередной фокус, который я, в принципе, ожидал. Он освободил заключенных из подводной тюрьмы и Росс спешил мне об этом сообщить. Первый звонок я благополучно сбросил, как и последующие восемь, но потом все же пришлось взять. Росс орал так, что к концу своего монолога заметно охрип. Такое возмущение госдепа мне даже слегка понравилось, но потом выяснилось, что Бартон отказался покидать камеру и, чтобы наказать остальных, его хотят передать суду Теннесси, по месту жительства его семьи. А в Теннесси ему грозила смертная казнь. Что трындец как напрягало. Бартон конечно козел, но смертной казни не заслуживал. В связи с чем мне пришлось поднять все свои связи, чтобы договориться об отсрочке перевода. Удалось договориться на две недели. К тому времени я надеялся немного прийти в форму, чтобы спасти, не побоюсь этого слова, друга. Друга, с которыми произошли небольшие разногласия, но все-таки друга. Оказавшись с этой ситуацией на грани нервного срыва, я попросил помощи у Мэй. Она поставила мне укол очень мощного успокоительного, от которого я уже через пятнадцать минут уснул прямо в гостиной на диване, а остальное семейство отправилось в магазины за палатками и прочими полезностями для похода, потому что барахло в сарае оказалось слишком большим и подходило скорее для путешествия на авто.

***

— Мы вернууууулись! — торжественно проорала дочь, словно ураган забегая в дом. — Мне радоваться или спасаться? — сонно проворчал я, пытаясь продрать глаза. — Пошли что-то покажу! — дочь буквально за долю секунды оказалась рядом со мной и начала тянуть за руку в сторону входной двери. — Откуда в тебе столько энергии? — Мы зашли в кафе-мороженое и у меня переизбыток сахара в организме. Пошли! Пошли! Пошли! Я буквально стек с дивана и поплелся за дочкой. Как выяснилось, я проспал три часа и мне стало заметно легче. После последнего разговора с Россом у меня тряслись руки, мне было жарко, душно и я не мог найти себе место. Сейчас я просто был всего лишь слегка сонным. — Тадам! — прокричала Оливия указывая рукам на багажник пикапа, когда мы оказались на веранде. Я сначала не понял, что происходит. А потом как понял! — Ты серьезно? — Да! — снова воодушевленно пропищала дочь, а на багажнике Раптора стояло четыре новеньких велосипеда. — Мы поедем в поход на великах! — Уже поздно отказаться от этой глупой затеи? Дочка кивнула и побежала помогать Питеру спускать велики с автомобиля на землю. На самом деле, не смотря на мое ворчание, я был счастлив, что дочь наконец радуется хоть чему-то. Да и не сказать, что велосипед для меня такая непосильная нагрузка. Я еще немного посмотрел на детей, а потом подошел к Мэй. — И как ты на это согласилась? — спросил я, растирая свое лицо, чтобы проснуться. — А у меня был выбор? — пожала она плечами и улыбнулась. — Тебе полегчало? — Да, спасибо. До позднего вечера все кроме меня занимались сборкой рюкзаков, а я тем временем общался со своими адвокатами. Все они решали вопрос Бартона. И никто не видел иного пути, кроме как надавить авторитетом и попытаться забрать соколиного глаза под собственную ответственность. Однако все единогласно решили, что переговорами по этому вопросу нужно заниматься не мне. Поэтому эти выходные я целиком и полностью мог посвятить своей семье. — Так, народ, — сказал я, отложив в сторону лаптоп, — вы решили куда мы поедем? Мне нужно морально настроиться на то, что моя задница будет еще неделю болеть после ваших великов. — Тут не очень далеко. — ответила дочка, ногой заталкивая свитер в рюкзак, — километров двадцать. Google строит маршрут через лесную тропу. — Хорошо. Я надеялся, что двадцать то километров на велосипеде я осилю без особых потерь. Тем более, если не считать нервный срыв из-за Бартона, чувствовал себя я достаточно хорошо. А следовательно на следующий день все должно быть еще лучше. Не так ли?

***

Ближе к полуночи все сумки были готовы. Самый тяжелый, потому что в нем была вся провизия, по понятным причинам достался Питеру, у остальных были спальники и теплая одежда и небольшие мешки с палатками, примотанные к раме велосипедов. Сразу после этого мы поужинали. Мэй вплотную взялась за мое здоровье, поэтому пока все ели запечённый картофель с семгой, мне пришлось довольствоваться куриным бульоном и гранатовым соком. Но нет, я не жалуюсь. Давно пора. Спать разошлись мы сразу после ужина, однако заснуть я долго не смог. Как оказалось не я один. Хоть дочка и выпила таблетку, прописанную доктором Хантом, она тоже не смогла уснуть. — Можно? — после легкого стука в двери показалось лицо Оливии. — Ты чего? — спросил я несколько обеспокоенно и отложил в сторону книжку, которую случайным образом выбрал из библиотеки отца. — Видимо твои таблетки перестали меня превращать в принцессу Аврору. — Это хорошо. Но поспать все равно нужно, иначе завтра уснешь где-нибудь в канаве. — Я как раз об этом и хотела поговорить, — Оливия села в кресло и поджала под себя ноги, — мы как придурки повели себя с этими великами, совершенно не подумав о тебе. Не спросив. Тебе же наверное будет тяжело. С твоим сердцем и, как ты сказал, лучевой болезнью. — Не бери в голову. Все нормально, — я снял очки и положил их на книгу, — вы все сделали правильно. Если я не смогу проехать с дочкой на велике пару километров, то можно сказать, что жизнь закончена. А я умирать пока не собираюсь. Я со своими проблемами справлюсь. Как всегда справлялся. — То есть плохо? — Через жопу, но справлюсь, — я улыбнулся, встал с кровати и поцеловал дочь в макушку, — а теперь тебе пора спать. Если хочешь, ложись тут. — Хочу. Наконец я узнал в этом человеке свою дочь, а не то исчадие ада, которое видел последние несколько недель. Оставалось только выяснить причину этих изменений и я решил отвезти дочь к врачу, как только поеду вызволять Бартона. Только как сказать ей это, пока не знал. Оливия подошла к кровати со стороны окна и ловко запрыгнула под второе одеяло, а я лег со своей стороны на заправленную часть, как и лежал до этого. Чтобы дочери не мешал свет, я выключил верхнее освещение оставив один тусклый светильник над своей половиной кровати и продолжил читать книгу. Через пятнадцать минут Оливия уже мирно сопела, повернувшись ко мне спиной, и я решил, что мне тоже пора спать.

***

Утро наступило неожиданно быстро и неожиданно громко. Где-то в коридоре, совсем недалеко от двери в мою комнату Мэй звала Оливию, видимо не обнаружив ни в комнате, ни в доме, ни на улице. Оливию же крик не разбудил, она все также спокойно сопела на другой половине кровати. Я одним глазом взглянул на часы, которые уже показывали девять утра и насколько можно быстро и тихо пошел к двери, чтобы утихомирить разбушевавшуюся домработницу. — Не ори! — прошипел я, высунувшись из комнаты. — Оливия пропала, — испуганным голосом произнесла Мэй. Она была в паре мгновений от того, чтобы разрыдаться. — Она тут. Все нормально. — Я приоткрыл дверь, показывая, что бояться нечего и вышел из комнаты, чтобы точно не разбудить дочь. — Спасибо за беспокойство. — Черт! Жизнь с вами меня в могилу сведет. — Женщина вытерла испарину со лба — пусть в следующий раз хоть записку оставит. — Пойдем, выпьешь воды, успокоишься, — я взял женщину под руку и повел на первый этаж. — Нашлась? — влетев с улицы как ураган, спросил Паркер. — Да, а ты принеси тёте воды, — я усадил Мэй на диван, а Питер побежал на кухню. Пацан быстро вернулся со стаканом воды, а я тем временем уже пригнездился на кресло, подтащив его к дивану, чтобы видеть лицо Мэй. — Я тебя разбудила. Прости, — сказала женщина придя в себя. — В следующий раз, прежде чем сеять панику, сообщай мне. Хорошо? А то ты и сама испугалась и парня заставила оббежать всю округу. Это касается не только Оливии. Я понимаю, что ты только недавно стала моей помощницей и тебе все необычно. Да, я согласен, что в каких-то моментах тебе необходимо брать инициативу в свои руки. Но это не тот случай. — Я просто до сих пор не могу вбить себе в голову, что ты не тот человек, о котором твердит телевизор. Может даже немного боюсь. — Вот и причина прекратить смотреть телевизор. — Я хлопнул себя по коленкам и направился наверх, чтобы принять душ, оставив женщину со своими мыслями. Мне было непривычно и тяжело с этой женщиной. Да. Мэй — не Пеппер. Она другая. Более подвержена эмоциям. И нам обоим нужно привыкнуть друг к другу. Я и не представлял как трудно впускать в свою жизнь новых людей, когда ты уже далеко не подросток. Но она старалась, поэтому и я смог сдержать гнев и объяснить ей все максимально спокойно. Хоть и хотелось наорать.

***

Когда я вышел из душа в гостиной уже был подан завтрак и даже дочка уже была там, а не в постели. Омлет с кофе. Кофе мне конечно пить нельзя, но Мэй я говорить об этом не стал, потому что без кофе я не смогу функционировать даже на тридцать процентов. — Через сколько выдвигаемся? — спросил я, выключая свой телефон. Я собирался его оставить дома, чтобы даже при желании не смог вмешаться в дело с Бартоном. — Думаю через час. Всех устроит? — спросил Питер. Дамы кивнули, а я вышел из-за стола. Отойдя на пару метров, я остановился и повернулся к оставшимся. — Я идиот! — Повторяй это себе почаще, — произнесла дочка, дожёвывая свой завтрак. — А в чем собственно дело? — Я только сейчас понял кто такой Скотт Ленг, о котором мне твердил Росс. — Ну этот, — начал жестикулировать пацан, — человек-козявка, а нет, муравей. Ну он еще в гиганта превратился. — А ты-то откуда знаешь как его зовут. Пацан пожал плечами — Видимо в Германии от кого-то услышал. Вот и запомнил. А случилось то что? — Все в порядке. — Я посмотрел в зеркало, — пора к парикмахеру.

***

Как и запланировалось, через час мы уже вышли из дома со всеми вещами. Впереди нас ждало двадцать километров пути, а солнце было уже достаточно высоко, поэтому я даже не надеялся проехать этот путь без остановок. — Зря мы это затеяли, — прошептал я Мэй, усаживаясь на велик. — Согласна. Я не ездила лет двадцать. Первые тринадцать километров дались нам без особого труда. Чтобы добраться до выбранного места, нужно было большую часть пути ехать вдоль поля по фермерской дороге, что и сыграло со мной плохую шутку. Скорее от палящего солнца, чем от усталости, у меня поднялся пульс до ста восьмидесяти ударов, и уже когда от нехватки кислорода у меня совершенно перестала соображать голова, я попросил привал. Остановились мы около старого клена и спрятались в его тени. Подростки оставили свой багаж и пошли ближе к лесу в надежде найти землянику и полакомиться дикими ягодами, а я, выпив половину бутылки воды, улегся на траву в тени от старых сосен. — Тебе лучше? — спросила Мэй, присаживаясь рядом. — Угу. Дай мне еще пять минут и я буду готов ехать дальше. — Голова слегка кружилась, но мысли уже пришли в норму. — Ты прекрасный отец. — К чему это? — Не знаю. Просто я тебя всегда представляла другим. Заносчивым, грубым, эгоистичным. — Я такой и есть. — Ты в ущерб себе отправился в этот поход лишь бы угодить дочке. Это не вяжется с понятием эгоизма. — Просто, — я поднялся на локтях, — я пытаюсь компенсировать свое отсутствие в ее жизни. Как бы я ни старался, это самый длительный период нашей совместной жизни. Мы виделись в лучшем случае раз в пару месяцев. — Наверстываешь? — Можно и так сказать. Может ей это уже и не нужно, а может она только думает, что это не нужно. А может это нужно только мне и тогда я действительно чертов эгоист. — Она счастлива, — Мэй обернулась и посмотрела на детей, которые бесились метрах в двадцати. — Просто взгляни. Я обернулся. Оливия в этот момент запрыгнула Паркеру на спину и повисла рюкзаком. Она смеялась. Искренне смеялась. Я давно ее такой не видел. От этого невольно и на мое лицо натянулась улыбка. — Я узнал о ее существовании, когда ей было уже восемь. — Питеру было четыре, когда его родители погибли. — Голова разболелась, — я потер виски и улегся обратно на траву. — Ну ехать обратно нам еще дольше чем вперед. Можем устроить здесь небольшой пикник пока жара не спадет. — Не, я готов ехать. — я встал и надел на плечи свой рюкзак, — мы уезжаем, а вы остаетесь? — крикнул я детям и поднял свой велик. Мэй последовала моему примеру и потихоньку поехала вперед. Я, немножко подождав, отправился за ней. Дети нас быстро догнали и обогнали. Солнце нещадно палило, но к счастью уже через пятнадцать минут мы въехали в тенистый влажный прохладный лес. — Долго еще? — начала нудить Мэй, как только дорога стала портиться и ровную дорогу испещрили корни вековых сосен и елей. — Тут где-то должно быть озеро, — ответил Питер. — То есть вы даже не знаете куда ехать? — не унималась женщина, которая заметно устала — Эта дорога должна скоро вывести к озеру, — ответил я, — правда я лет тридцать там не был. Может все заросло уже. И я оказался прав. Уже через километра полтора мы выехал на песчаный берег озера, обрамленный соснами и елками. Сказать, что я был рад этому факту, ничего не сказать, потому что голова разболелась так, что хотелось отвинтить ее и выбросить в ближайшую канаву. Мы поставили велосипеды и сложили рюкзаки в одну кучу. Дочка подошла ко мне и молящим взглядом уставилась прямо в глаза. — Можно искупаться? Пожааалуйста. — Делай что хочешь, только оставь меня в покое, — ответил я и полез в свой рюкзак в поиске анальгетика. — Ты в порядке? — Нет, — я сел на песок рядом с рюкзаками и обнял голову руками. — Прости, я вообще не соображаю. — Мэй! — крикнула дочь, подзывая женщину, которая тем временем любовалась пейзажем. Женщина подошла и, проверив мои жизненные показатели по браслету, быстро нашла аспирин в рюкзаке и дала его мне. — Ничего опасного. — Констатировала Мэй, увидев обеспокоенное лицо Оливии. — Это из-за жары. Идите искупайтесь, а то тоже перегреетесь. — когда Оливия нехотя ушла, женщина обратилась ко мне. — Аспирин сейчас поможет. Немного потерпи. Ты перегрелся и от этого упало давление. — Я в Малибу жил и не перегревался. — Ну видимо у тебя раньше не было такой проблемы с кровообращением и в мозг попадало больше крови. Насколько все плохо у тебя с сердцем? — Два инфаркта. В две тысячи восьмом и двенадцатом. — Ты же в курсе, что третий может стоить тебе жизни? — В курсе. — И все равно соглашаешься на всякие авантюры? — А что, мне делать? Пристегнуть себя к кровати и ждать когда в автокатастрофе погибнет человек с совместимыми антигенами, чтобы пересадить его сердце мне? Долго ждать придется! — Ты ждешь пересадки? — За четыре года ни одного подходящего органа не нашлось, не все в нашей жизни решают деньги, так что закроем эту тему. Хорошо? — Пей больше воды, — немного обиженно сказала женщина, протянув мне бутылку, и отправилась приглядывать за подростками. Через полчаса меня отпустило и я, пренебрегая, ну в принципе как всегда, рекомендациями Мэй, пришел к кромке воды, прихватив с собой полотенце. Засунув одну руку в карман, свистнул с помощью второй. На свист обернулись подростки, а Мэй, стоявшая неподалеку, подпрыгнула на месте. — Вылезайте из воды, а то превратитесь в огромных зеленых жаб! — крикнул я и распахнул полотенце, чтобы укутать дочь, как только она вылезет. — Спасибо, — дочка закуталась в полотенце, а я ее обнял. — Извини, что наворчал на тебя. Не обижайся пожалуйста. — Все Ок. Я теперь хоть знаю в кого я такая заноза в заднице. — Сказала она, поцеловала меня в щеку и босиком побежала к не распакованным вещам. — Нам нужно собрать ветки для костра? — Да, только далеко не уходите. А я займусь палатками. Оливия потащила Питера в лес. — Надеюсь, что они там будут просто целоваться и не наделают глупостей. — Сказала Мэй, когда подростки скрылись из виду. — Они не глупые. Просто доверяй им. — В каком возрасте ты впервые занялся сексом? — неожиданно спросила женщина. — Не помню, если честно. Но я рано закончил школу и поступил в университет. Все вокруг были намного старше и для них это уже было нормой поведения. Ну пусть будет семнадцать лет. — Ну так им не намного меньше. Я переживаю. — А я уверен, что твой пацан настолько стеснительный, что со стервозностью моей дочки он точно так легко не совладает. Все будет хорошо. — Можно нескромный вопрос? Мне всегда было интересно. Все эти слухи вокруг твоей персоны… — Ты чего мямлишь, как Питер? — спросил я, доставая первую палатку из чехла. — Сколько женщин было в твоей жизни? — спросила наконец она, доставая яблоко из рюкзака Питера. — Пфффф, я не считал. Хотя, если так подумать. Нет, все равно не вспомню. Но точно больше тридцати. — Я думала, что намного больше, — ухмыльнулась женщина и откусила яблоко. — Работа занимала слишком много времени. И алкоголь. — Я разложил брезент палатки на земле и хитро взглянул на женщину, — правду за правду? Сколько мужчин было у тебя? — Тебе это действительно интересно или ты решил засмущать меня? — И то и другое, — смущение женщины меня и вправду веселило, но не я начал эту войну. — Трое. — Щеки Мэй стали бордовыми. — Тоже неплохой результат. — Меня продолжал веселить этот разговор. — Но не думаю, что у тебя был миллиардер. — Это ты сейчас так грязно намекаешь? — женщина стала еще краснее, если это было вообще возможно, но как только мы услышали приближающиеся голоса детей, сразу прекратили этот странный диалог. Одна палатка уже была установлена, оставалось еще три. Благо занятие это было не сложным и даже немного медитативным. Питер сложил пирамидку из веток и, используя выпуск «таймс» за прошлую неделю и мою зажигалку, быстро разжег костер. Питер пошел за еще одной порцией растопки, а Оливия осталась с нами, чтобы помочь с приготовлением еды. Они с Мэй принялись заворачивать в фольгу молодой картофель, что выглядело достаточно странно, но я не стал спрашивать чем они заняты, а просто продолжил устанавливать палатки. — Тут красиво, — прервала тишину Мэй, — ты часто здесь отдыхал? — Ни разу. — А откуда ты знал, что эта дорога приведет к озеру? — удивилась дочь. — Когда мне было лет четырнадцать я угнал отцовский автомобиль и катался на нем. А потом сорвался с обрыва, вон там — я указал пальцем на крутой берег в паре сотен метров от нас, — утопил машину, сам еле выбрался, после чего отец купил багги. Повезло, что там не очень глубоко. — Он плавать не умеет, — шепотом пояснила Оливия женщине. — Серьезно? Никогда бы не подумала. — Не было времени учиться. Я то на велосипеде кататься научился лет в тридцать. — То есть у меня еще есть куча времени, чтобы научиться чему-нибудь? — спросила дочка. — Учиться никогда не поздно. — Ну так докажи, — с вызовом сказала дочка, — научись плавать. — Звучит как вызов, — ответил я, заканчивая установку третьей палатки. — Что я за это получу? — Мой бесконечный респект. — Пф, неравноценная награда. — Ты преподнесешь хороший отцовский пример своей дочке и подтвердишь свои слова. Добавишь мне мотивации и станешь не просто хорошим отцом, а суперпапой. — На трезвую голову я не готов рисковать своей жизнью. — Никакого алкоголя! — строго сказала Мэй и грозно ткнула пальцем в мою сторону. — Ну мааам, я уже большооой! — вымолил я, состроив максимально просящую гримасу. — Тони, я серьезно, — тяжело вздохнула женщина. — Он издевается, — сказала дочка и, укутав в фольгу последнюю картофелину, встала и подошла ко мне. — Помощь нужна? — Когда нужно будет что-нибудь сломать, я тебя обязательно позову. — А ты сегодня в ударе, — не обидевшись на мои слова сказала дочь и побежала в сторону леса в поисках паучка. — А вы вообще не умеете без колкостей общаться? — А это так заметно? Все в порядке. — Пару дней назад ты так не считал. Я потянулся, растягивая немного уставшую спину. Все четыре палатки были установлены и я, проигнорировав высказывание Мэй, сел на траву. — Аспирин помог? — не выдержала долгой тишины женщина. — Да, все прекрасно. Спасибо. — я лег на траву и продолжил говорить с Мэй, — Послезавтра мы с Оливией должны будем уехать в Йорк на пару дней, правда она об этом еще не знает, так что у тебя наконец будут выходные. Только тебе нужно будет кое что сделать. Я поставил отделу кадров задачу о твоем трудоустройстве, им нужны какие-то документы и если вы тоже собираетесь в Нью-Йорк то отвези их сама или, если останетесь тут, то отдай мне, я передам. Банковская карта готова и ее тоже можно будет забрать. — Да того, что ты даешь наличными уже много. — Может я не хочу платить из своего кармана. Теперь ты официально личный ассистент генерального директора.