Да или Нет?

      День был как раз из тех, когда сначала хочешь взорвать все и всех, а чуть позже настолько выматываешься, что думаешь: «Проще удавиться самому: меньше хлопот».       А хлопот по жизни хватало. Как белка в колесе ради выходных, за которые надо успеть притвориться полноценным членом общества, потратить деньги на какое-нибудь развлечение и подзарядиться ГМО. Порой в воскресенье вечером становится так тошно от всего этого — в голове рождается план по собственному спасению. Но к следующей пятнице рвотные позывы стихают а душа и тело успевают соскучиться по дрейфу на волнах лени и праздности.       Любой соврет, кто скажет, что перед сном не грезит об иных обстоятельствах: о другом «я», об упущенных возможностях, ставших болезненным «а если». Кто-то проживает жизнь в других вселенных, вынужденно переставляя ноги в реальной толпе. Кто-то пытается бунтовать — кто-то молча терпит удары. А кто-то встречает мужчину в красном пальто и черной шляпе с широкими полями.       — Я не появляюсь не вовремя или не там, где это непотребно, — прозвучало в качестве приветствия.       Тишина: Хекдже до того ушел в своисобственные мысли, что не заметил ни появление этого экстравагантного мужчины, ни услышал сказанных в его адрес слов. Он сидел на скамейке недалеко от дома, как делал это уже бесчисленное количество раз — все чаще за последние два месяца.       Утром ему не хотелось идти на работу, а вечером не хотелось идти домой. Хекдже было душно изнутри. Общественный транспорт с угрюмыми пассажирами и двое-трое водителей, которых он знал в лицо — с этого начиналась тягучая рутина. Хекдже до последнего оттягивал свой приход на работу, и не переступал порог офисного здания, если до начала рабочего дня не оставалось, как минимум, пять минут. Если он рано приезжал, то коротал время, слоняясь во дворах рядом стоящих домов, или уходил чуть к маленькой и грязной речке, шумящей чуть поодаль. Слушая шум воды, Хек закрывал глаза, убеждая себя, что так время течет медленнее. Но даже если время и замедлялось, проявляя благосклонность к Хекдже, оно не останавливалось. И каждый день неумолимо минутная стрелка приближалась к одиннадцати — Хекдже обреченно разворачивался, успокаивая себя тем же: «Время не останавливается».       Глоток свежего воздуха дарила та же минутная стрелка — когда спустя девять часов она приближалась к двенадцати. Далее по графику у Хекдже была снова встреча с водителями автобуса и их угрюмыми пассажирами. Хек, окунувшись в безликую толпу, надевал наушники, прибавлял громкости и устремлял свой взор в окно. Дома его ждала привычная суета — родная, быть может, когда-то, а возможно и по-прежнему. Просто Хекдже слишком устал, чтобы что-то чувствовать — все силы в последнее время уходили на то, что надо было сделать, чтобы получить в начале месяца зарплату. На большее не было ни запала, ни желания, которое истлевало внутри на последнем издыхании и не могло достучаться до своего хозяина. И среди всего этого деревянная, чуть грязноватая скамейка в глубине двора была островком спокойствия. Если ото всех и всюду Хекдже слышал только просьбы, хотя все чаще это были требования, то эта скамейка будто бы просто говорила ему «спасибо» за компанию.       — Алло, гараж! — прокричал прямо в ухо тот самый незнакомец, о котором все уже успели позабыть.       Хекдже, подскочив, вздрогнул. Он в недоумении воззрился на незнакомца:       — Вы это мне?       — Так, слушай, у меня нет времени сидеть тут с тобой и меланхолить, — недовольно фыркнул мужчина в шляпе.— Ты и так испортил мое эффектное проявление.       — Как? — ошарашенно спросил Хекдже.       — Как-как… Ушами хлопал, — закатил глаза незнакомец, поправив полы шляпы. — Ладно, с лирическим вступлением закончили. Теперь слушай внимательно. У тебя будет только одна возможность, «да» или «нет». Понял?       — Д-да, — оторопел Хекдже.       — Не люблю я ходить вокруг да около, парень. В общем, хочешь ли ты прекратить свое существование? Перестать просыпаться и засыпать. Куда-то двигаться и что-то делать. Перестать быть, будто вообще не было. Все кто знали, забудут, и никто не будет горевать.Ну, так как?       — Как? — эхом повторил Хекдже.       — «Как» уже не твоего ума дела — это моя забота. Твое дело дать ответ. Только не тяни, как там тебя.        — Хекдже, Ли Хекдже, — пробормотал Хек в ответ. — Знаете, если это розыгрыш, то он слишком жестокий.       Последние слова были произнесены надломлено. Верхняя губа Хекдже задрожала и он ее с силой прикусил. Любой на его месте послал бы этого психа, погрозив полицией, но у Хекдже язык не поворачивался это сделать — ему так хотелось поверить всему сказанному этим незнакомцем. Так заманчиво звучали его слова: перестать существовать, никому при этом не сделав больно.       — Парень, мы оба видим, что тебе это надо, — незнакомец даже как-то смягчился.       — Надо, — кивнул Хекдже, опускаясь на скамейку. Ему уже было плевать, кто этот мужчина, шутит ли он или просто сумасшедший. Хотелось просто выговориться тому, кого не знаешь и больше никогда не увидишь. — Но заслужил ли я это?       — Не понял, — теперь пришла очередь оторопевать незнакомцу.       — Что я сделал такого, что вы предлагаете это мне? — с вызовом посмотрел на мужчину Хекдже.       Незнакомец пару минут раздумывал, потирая руки, а потом, тяжело вздохнув, присел рядом:       — Ты так отчаянно просил у Времени тебя покинуть и в то же время не менее отчаянно переживал за тех, кто тебе дорог. Считай, тебя услышали. Я посланник Времени, Хичоль.       — Имя-то что ни на есть корейское, — с недоверием посмотрел Хекдже на собеседника.       — Так мы же в Корее, дубина ты, — закатил глаза Хичоль. — Адаптироваться приходится даже таким, как я.       — Каким таким?       — Не твоего ума дело, — отрезал Хичоль. — Ну, так что там с ответом?       — У меня куча вопросов и ни одного ответа, — покачал головой Хекдже.       — Ты любишь огурцы? — неожиданно спросил Хичоль.       — Ну, ем иногда, — пожал плечами Хек. — Причем тут огур…       — Огурцы можно есть по-разному: с кожурой или очищенные. Кто-то трескает их даже немытыми, а кто-то побрезгует есть с кожурой — потому что после раздумий, слухов, новостей он придет к выводу, что кожура вредна для здоровья. Поэтому огурец чистят. Далее в голове родятся мысли о том, что кушать надо мелкими порциями, чтобы тщательно прожевать этот несчастный огурец. Поэтому огурец режется на мелкие кусочки. Вдруг, один кусочек получается больше остальных — просыпается эстетическая потребность, чтоб ей пусто было! В итоге, огурец все режется и режется, превращаясь, в конце концов, в кашу. Никакой эстетики да и смысла, если только ты не беззубый младенец.       — Такая метафора, — продолжил Хичоль, — надеюсь, ты понял. Если не хочешь превратить свою жизнь в эту зеленую кашу, то перестань задавать вопросы — начни на них отвечать. Быть может, стоит откусить кусочек огурца с кожурой. Не понравится на вкус — почистишь остальное. В поисках идеальной формы огурца можно его изничтожить, а огурец у тебя всего один. Это не стоит забывать.       — Интересная мысль, — ухмыльнулся Хекдже после некоторого молчания. — Но вроде она отговаривает меня сказать «да» на ваш вопрос.       — Я не продавец, жаждущий найти себе клиента, — фыркнул Хичоль. закидывая ногу на ногу. — Мое дело задать вопрос — не пыльное, что тут скажешь.       — И не каких дивидендов от положительных ответов или они начисляются от отказов? — заинтересовано спросил Хекдже.       — Эх, все вы мыслите шаблонно: выгодно или нет, прибыльно или нет… — Хичоль сокрушенно покачал головой. — Все вещи в мире вы прогоняете по одному фильтру. А иногда полезно сделать что-то вопреки.       На последнее Хек горько ухмыльнулся:       — Ага, еще вставьте цитату вроде «счастье есть».       — Я не о том, что надо все бросить и жить как хиппи, — возразил Хичоль, цокнув. — Я о том, что не вещи в мире должны оцениваться по одной системе. Да, при каком-то выборе люди ориентируются на материальное: образование, заработная плата, предметы быта и так далее. Это неизбежно, если человек хочет адаптироваться в современном мире — степень уступок зависит от личных предпочтений.       — Например, человек устроился на работу в небольшой магазин, — продолжил развивать мысль Хичоль, — и на заработную плату может себе позволить жилье в однокомнатной квартире на окраине города. Если его это устраивает, то на этом его уступки заканчиваются: согласие быть кассиром в этом маленьком магазине.       — Как все просто, — хмыкнул Хек. — Я не считаю правильным называть это «уступками», скорее неизбежным. Например, тот человек устроился работать кассиром вовсе не потому что ему достаточно затхлой комнатушки на окраине города. Просто на другую работу, получше, его не берут.       — Почему?       — Потому что, например, он без высшего образования.       — Кто мешает ему выучиться?       — Отсутствие денег.       — А кто мешает ему получить стипендию?       — Не все могут себе это позволить.       — А это уже отговорка и показатель того, насколько человек этого хочет. Одержимый целью найдет время. Отсутствие средств не оправдание: прилежно учиться вопреки окружающим соблазнам, нет денег на книги или репетитора — есть библиотека и интернет кафе, ныть поменьше и перестать себя жалеть. Усилия никогда не подводят, любой опыт бесценен, любое полученное знание пригодится. Да, иногда жизненные обстоятельства словно встречный ветер нашим стараниям, но даже против ветра можно идти. Надо только привыкнуть — постоять или не переставать двигаться, — и со временем ветер уже не будет казаться такой уж помехой. А когда он и вовсе прекратиться, то человек будет готов бежать — так легко ему станет. Надо постоянно закаляться, а не давать себе скидку, — повысил голос Хичоль и взмахнул рукой так, что шляпа чуть не слетела с головы. Вернув ее на место, он продолжил. — С каменного века принцип выживания остался тот же, только сильнейшим в нашем мире считается тот, кто владеет знаниями, информацией и навыками. Сейчас больше соблазнов сдаться: люди взяли в привычку себя жалеть, жаловаться окружающим — а мы ведь стадные животные и любим повторять друг за другом. Поэтому совет — держись подальше от нытиков.       Хекдже не сумел выдержать зрительный контакт и отвернулся. Ему стало от чего-то жутко неловко: за себя или за этот мир в целом.       — Какой еще смысл нужен в жизни, если в ней ты сам себе противен? — заключил Хичоль. — Добейся собственного уважения и ты проживешь свою жизнь не зря.       — Ну, так как? «Да» или «нет»? POV Хекдже       Может быть, у меня был просто сложный день. Может быть, все так совпало: со всех сторон на меня навалилась куча хлама, а в уголке забрезжил этот свет. Такой неожиданный вариант побега от всего и ото всех. Навечно.        Я не мог не согласиться — я сказал твердое «да»: дал себе скидку, перестав уважать еще больше. После слов Хичоля мое «да» прозвучало так мерзко и жалко, что на долю секунды у меня в голове промелькнула мысль поменять свое решение. И мне представилась такая возможность: я проснулся. Это был, черт побери, просто сон.       Возможно, это был ночной разговор с самим собой. В глубине души во мне есть тот Хичоль, уверенный в себе и знающий, чего он хочет, и на какие уступки для этого он готов пойти. И есть Хекдже, тот самый, который живет в однокомнатной квартире на окраине города.       Я не знаю, насколько хватит моего запала после этого сна, но одно я знаю точно — этот день я проживу с другими мыслями. А это уже что-то. P.S. Если бы вам предложили прекратить существование так, будто вас вообще не было на этом свете, чтобы вы ответили?