***
Извечно для оборотней полнолуние - худший день месяца. Это пустой день в календаре и несколько суток агонии. За два дня до полного светила ночи начинается возбуждение, как эмоциональное, так и физическое. В зависимости от характера, оборотень начинал кулачные бои, дикую охоту или отдавался страсти как можно дольше. Потом начиналась ломка, тело готовилось к трансформации в "Альфу" - несравнимое обращение в огромного волка, именно в этой форме в средние века оборотни захватывали территории, объединяли стаи и сражались с людьми и лютыми врагами - вампирами. Обычный вид был несомненно слабее: раза в полтора, а у некоторых и в два, мельче. Поэтому полнолуние и ждали, и боялись больше всего. Если потерять себя в полнолуние - потерять человеческую личность - то тело впитывает в себя энергию луны и даёт начало другому существу - Лютоволку, зверю необузданному и свирепому. Обратной дороги нет.***
Нет ничего лучше бега по свежему лесу. Это чувство свободы незаменимо, и Наруто в очередной раз упрекнул людей за жизнь в каменных клетках. Патруль, привычно лёгкий и беззаботный, он пытался выполнить как можно лучше, чтобы наконец получить у вожака право на ночные прогулки, так как один важный человек ведёт далеко не дневной образ жизни, а сумеречного времени с трудом хватает на разговор. Рыжий волк расплавленной медью растянулся на окраине леса, блаженствуя на солнце, в мыслях не было и намёка на неудовольствие или негодование выбором судьбы - он сам тогда приблизился к закованному в цепи вампиру и сам же отпустил, чтобы снова и снова вспоминать рубиновые глаза на бледном лице. Гребаный Учиха, верховный вампир, один из самых старших и сильных, предпочитал получать все что ему хочется. А почему бы ему не возжелать упрямого оборотня, вшивую дикую собаку? - Да нет же, деревья рубить нельзя. Оборотни могут начать мстить - мы на их земле. Группа деревенских бурно обсуждала лесорубочную деятельность, не замечая уже приблизившегося к ним оборотня. Наруто любопытствующе склонил голову на бок и потянул носом. - "С подветренной стороны. Вроде никого больше нет." Лес за спиной живо шелестел, когда невдалеке хрустнула веточка, птица испуганно вскричала, а на неуспевшего отскочить волка обрушился удар рукояти ружья. Зверь может и потерял бы сознание, но ликан лишь пошатнувшись упал на бок. Тут же вскочил и угодил во вторую ловушку - сеть упала тяжело, обвязанная камнями, пригвождая к земле. Рыжий так и не понял как оказался связан и обзавёлся кожаным намордником. Только осознал, что свобода, раздирая лопатки и рёбра отделилась от него, опуская в глубокую пучину страхов.***
Клетка в кладовой-загоне профессора была приятно большая, но из-за сквозняка холодная и колючая. Этот человек с небольшой бородкой и нескончаемым блокнотом, прохаживался рядом с каждой тюрьмой по три раза на дню. Его наблюдения зато ли волком, то ли оборотнем не отличались день ото дня - подавленное состояние объяснялось расставанием со стаей, но непонятная усмешка в идеальных синих глазах оставалась загадкой. - Да волков у меня полно! Вы бы оборотня поймали! - бухтел он, а деревенские только махали руками и рассказывали, что слышали как этот волк по-человечески кричал. Первым открытием в поведении ликана удалось законспектировать лишь за два дня до полнолуния - до того момента рыжий даже не ел, не спал, лишь ощерившись на весь мир с усталыми глазами сидел у стены - зверь напряжённо ожидал чего-то сидя в самом дальнем углу, высматривая в крохотном оконце подвала небо, а после полуночи, разбуженный неожиданным воем учёный, узрел трансформацию в человека, при этом волки в соседних клетках поджимая хвосты скулили и пытались укрыться в тени. Парень был в прекрасной форме - об этом говорили тугие канаты мышц и довольно глубокое дыхание все еще отывернувшегося подопытного. Только когда доктора посетила мысль о введении пробной сыворотки против нечисти, бронзовая статуэтка обернулась на мужчину, утопляя всю кладовку в бесстрашии синего океана глаз. Почуять неприятности профессору не удалось - его голова слетела с сморщенной шеи мановением изящной руки. Наруто облегченно заскулил, выдыхая через зубы. Его любимая белая рубашка и свободные чёрные брюки, всколоченые тёмные волосы и пламенные глаза. Если бы луна не начала приписывать искусственную ненависть, то оборотень бы высказал свою радость словами. Прутья пали под сильными руками, парня вампир вывел из комнаты, подвала, дома и только в лесу позволил пострадавшему опуститься на мох. Наруто чуть изгибался, постанывая - с недавних пор он присоединился к той части полуношников, которая предпочитает жёстко трахаться до самого полнолуния, а виноват в этом вампир, сидящей на ветке прямо над ним. - Ну. Как ты себя чувствуешь? Издеваться эта летучая мышь любила не меньше чем выражать свой сарказм через молчание. - Хреново, твою мать. - Тише, а то ещё восстанет из могилы. Что делать будем, шлюшка? - Я тебя уебу! - За что? Это ты извиваешься так. - Как? - Развратно. Учиха переместился за спину оборотня, обхватывая его поперёк пояса, поднимая над землёй. Парня трясло, ещё не сильно. - Как твоя любовь к клыкастым? - Пока могу. Пока ты не съедобен. Саске двинулся по пружинящей подложке леса в сторону заброшенной башни Горностая. Сторожевой пункт расположен у подножия гор, скрыт ото всех - там можно запереть буйствующего волка или прах вампира высшего ранга - как повезёт. Единственная комната была обставлена скудно и весьма неприветливо: цепи и а стенах, кандалы, несколько скамеек, запылённое кресло начальства и закрытая решеткой пороховая комнатушка. Скудно и по делу. Соскользнув с рук, Наруто протянул пальцы к поясу вампира, быстро стягивая хороший клепаный ошейник - странно, что Учиха такое носит с собой или то, что он может позволить себе полностью бриллиантовый для своей собаки? Но когда блондин почти справился с застежкой, его подвели ноги, подкашиваясь и тянуще боля. Да, лапы в начале. - Сейчас... сейчас... - Не надо. - Что? - Не нужно застегивать ошейник. - Ты сбредил! Я вырву тебе горло через пару часов! - Тогда и подумаем. Саске перехватил дрожащие пальцы и помог пересесть на прохудившееся кресло коменданта поста. Сам вампир занял пост у узкого стрельного окна, зажимая бок, по которому под белым полотном растекалось проклятье охотника - появился тут один, в Париже, и теперь "нос по следу, зад по ветру". И именно за ним, а Учиха не додумался ни до чего иного как привести его в гнездо оборотней на кануне полнолуния и заодно испробовать одну теорию на практике. Ночь завладела небом, впустила в окна утро, ласковое солнце, потом вечер порыжел, подул холодными ветрами, оставляя на подоконнике мягкое пёрышко.***
На кресле завозились. - Ты ещё здесь, летучая крыса? - Да, малыш. - Тебе не нужно ждать моего обращения - я и так тебе башку отгрызу! Я не малыш! - Чего тебе, страшный серый волчонок? - Гряяя. Хочу чтобы ты свалил. - А если честно? Красные глаза чуть с насмешкой оглядели напряженную позу, лихорадочно блестящие глаза, сухие потрескавшиеся губы. - Воды... - Чтож ты такой строптивый? - Да чтож ты такой болтливый? В жизни наверное не произносил столько слов сколько сейчас! Уходи! - Ты меня не ранишь. Не в таком состоянии. - Я раню и буду об этом жалеть всю жизнь! Голос позади сорвался. - Иди! Найди себе занятие! Поохоться на вожака пока я тут! Убей кого нибудь! Уйди! Дай мне спокойно провести хотя бы один день! Без страха навредить кому-либо! Вампир оказался перед лицом в секунду, замер, опасно не моргая, скалясь. А в оборотне проснулась природная жажда убить, ещё быстрее чем обычно захватывая голову. - Ты слишком поздно спохватился! Громкий звучный голос резал воздух сильными всполохами раздражения. Пальцы болезненно сжали подлокотники кресла. - Ты уже ранил! - перехватить изумленный взгляд синих-синих глаз, увидеть внутри страх - В тот момент, когда бескорыстно, бесстрашно и глупо отпустил меня из пут охотника. Ранил, когда я пришёл испить твоей крови, убить тебя, а ты невинно поинтересовался все ли у меня хорошо. Ты убил меня. Тогда. Ты заставил моё сердце вздрогнуть, и я почувствовал впервые за пятьдесят веков смерть, стоявшую за спиной. И теперь, когда я беспомощен и прошу твоей помощи, ты вдруг отталкиваешь. Вампир плачет - как смешно и наивно полагать, что это по-настоящему, но высшие разучились плакать, он не может. Учиха легко, летуче поднялся, одергивая рубашку, склоняя голову в жесте далеко не высокомерном, а вполне живом. - Это охотник? Саске почти обернулся. Уточнять откуда пустая башка вообще знает об охотнике не стоило, хватило того, что в подвале у того хрыча помимо волков были оборотни из-за вакцины застрявшие в середине превращения. А это прямо указывает, что люди начинают войну против местных. - Да. - Повезло же тебе. Хоть кто-то будет с тобой до самого конца. - Хм! - Нет, ну правда. С такими темпами по жизни я не проживу дольше чем ещё лет десять, если вообще переживу войну. - Хм. - Да и стая скорее всего уже сегодня вся погибнет - полнолуние ведь красное. Охотнику придётся убить если не всех, то многих. Вампир снова приложил ладонь к печати, пальцами считывая близость смерти в капюшоне. Ну, до ночи им точно жить и жить. Сзади глухо простонали. - Вот у меня назрел вопрос. В прошлое полнолуние я был в Будапеште - чем ты занимался в "эти" дни? - Ты опять посраться хочешь? По голосу он уже завёлся. Это отвлечёт его от обращения ненадолго. - Я сидел здесь! Я заперся в пороховой! И я не выходил три гребаных дня! Потому что, черт подери, ты меня попросил дождаться тебя! Он даже смог встать, вцепившись в кресло как в костыли. В глазах пылало синее адское пламя, а в темных чуть вытянутых зрачках плескалась горечь. - Доволен? Или ты хотел услышать, что я перетрахался со всей стаей и потом полез в деревню за добавкой? Какой же ты гадкий! Вот бросил бы я тебя там подыхать... бросил бы... в Будашпенате он был! - В Будапеште. - Да похрен! Ты кинул меня как шлюху! А ещё интересуешься, что я делаю пока тебя нет! Оборотень выпрямился, презрительно изогнул губы и бессильно опал обратно прибитый сильной бледной рукой, задыхаясь от несжатых длинных пальцах на шее. Перед глазами бешеная красная пелена. И вампир одергивает голову, принимая укус на плечо - слабый бы уже погиб оставшись без шеи и лица. Звериные челюсти сжимаются сильнее, хрустит ключица и тягуче сползает по ткани темно кровавый след. Учиха неспеша вставляет между зубов чью-то старую кость и зажимает пальцами язык - сработал собачий рефлекс и хватка ослабла найдя дискомфорт. Дальше вампиру не составило труда разжать по волчьи длинные челюсти на человеческом лице, зажать в ладонях нос и отрезвить ещё нормальное сознание оборотня. Наруто дергается, вырываясь и падает на пол, суча исколеченными ногами, череп снова меняет форму, позволяя издать стон. - Проклятье. Саске присел на старую скамейку, стараясь не шевелить рукой пока та зарастает. Он с тихим ожиданием следит за извивающимся парнем, с каждым движением разгонявшим кровь по телу, тёплую и вкусную. Он сглотнул, поднял с пола кожаный ошейник. Этот элемент декора Учиха одел на оборотня впервые, когда собирался оприходовать, а тот кричал и изворачивался. Может стягивающая шею кожа пробудила в нем что-то собачье, но с тех пор, как только ошейник оказывался на месте оборотень замирал, вздрагивал и становился послушным, мягким и ластящимся. А потом это стало привычкой. Но сейчас Саске нужен был именно зверь спущенный с поводка. Нужны клыки и когти единственно преданного дикого духа. В преданности наивного оборотня не приходилось сомневаться, что тайна, что действия все говорили о глубокой связи к нему, к вампиру, к кровному врагу. И хотя волчья его сторона периодически оставляла на бледной коже следы и отметины, даже в зверином облике, он всегда был послушен. Оставалось подождать, когда произойдёт та удивительная трансформация, которую Учиха видел каждый месяц, а по прочитанным монускриптам можно было предположить, что красная луна оставит свой отпечаток не только на вампирах. Красноглазый покосился на сжавшегося в комок оборотня. Это его страх - Саске знал давно - боится причинить вред. Кажется это было первое полнолуние в которое он обернулся и уничтожил небольшую деревеньку. Плечо с хрустом завершило лечение и брюнет поднялся с места, сглатывая слюну. Его одновременно бесила и удовлетворяла зависимость от странного парнишки с дикими синими глазами, напоминающими адское пламя. Только ты постоянно в опасности - голодный вампир слаб даже перед низшими. - Эй... Учиха полуобернулся, отворачиваясь от темнеющего пейзажа. Наруто смотрел непривычно легко, словно в тот день, когда побеспокоился о его самочувствии. Блеклые полупустые глаза выдавали его слабость и тёплой кровью запахло сильнее чем обычно. - Ты что, не ел? - Не было возможности. Не стоит ему знать о такой власти над собой. Не стоит. - Хочешь? Пока я в норме? - Нет. Тебе силы нужны. - Для чего хоть скажи? А то случись чего я даже не буду знать, что мне можно делать. - Сражаться. Саске не стал ждать ответа, печать начала подавать признаки наличия охотника не так далеко от места, где они сейчас прятались. Оборотень сзади удивленно-болезненно тявкнул и поднялся с места быстро, хватаясь за голову, закрывая лицо ладонями, скуля. Началось. - Киба. Хирузен и Асума. Шикамару. Он их убил. - Значит скоро и наш черёд. Когда начнётся трансформация? Наруто не ответил, он словно потерял и голос, и способность контролировать себя - прижался весь, обнял руками и потерся щекой о плечо. Как долго держался? Сколько ещё до превращения? И скоро ли луна поднимется? - Саске? Звук сиплый, просящий. Он знал это поведение - рядом объект страсти, на носу полнолуние и в голове у блондина сейчас только одно - выражение эмоций и возбуждения. Но если сейчас отвлечься, можно получить освещённый клинок в спину, да и если не уделить внимание превращению и экспрессии можно лишиться головы от зубов полуобратившегося волка, что может быть даже раньше, чем охотник. Последней каплей стал ласковый поцелуй в уголок губ, скорее просто прикосновение к бледной коже. Вампир рванул быстро, оттягивая голову за светлые волосы в сторону, прикладываясь к бронзовой горячей коже. Воздух наполнился дурманящим запахом, хотелось и разорвать к чертям свою добычу, и выпить медленно по капле, и зацеловать до смерти. Изгиб позвоночника под ладонью, шершавые пальцы на собственном лице, пульсирующая внутри кровь, тяжёлое горячее дыхание, бешеный ритм сердца. И к удивлению вампира, оборотень пытается вырваться из хватки, извивается, прикосается клыками к запястью, рычит и трется бёдрами. А по щекам катятся слезы, горькие и холодные. Саске страшно, наверное не в первый раз, но так сильно он не боялся никогда. Казалось с кровью, живительной и удивительно вкусной, он пьёт и все чувства и эмоции оборотня под собой, остановится нет сил. Все дрожит перед глазами, в ушах глухое рычание и редкие стоны. И тело наливается тяжестью желания. Насыщение повлекло за собой возбуждение. И даже покорёженное превращением тело не мешало. Камень на полу, холодный, крошка и пыль царапают кожу, но это так мало беспокоит двух сцепившихся парней. Больше ткань грязной футболки, драные штаны, едва ли белая рубашка. Темнота залила комнатушку холодом и шорохом. Сквозняк остужал мокрую кожу, шевелил ткань и волосы, пытался проникнуть между двух тел. Среди множества толчков в чужое тело, покачиваний бедрами, был один такой, от которого блондин рвано выдохнул, вскрикнул и изогнулся, сжимая внутри себя вампира, подводя его к концу. Саске увидел как исчезают под пальцами только появившиеся длинные уши, почувствовал как шевелятся конечности, а зрачок затуманенный наслаждением становится круглее, и понял, что трансформация обратилась вспять и теперь перед вампиром лежал человек, разгоряченный, жаркий, влажный, но человек. Учиха замер, пережидая дрожь, прислушиваясь к ощущениям. Он опустил голову ниже, коснулся носом шеи, откинувшего голову оборотня. Запах волка исчез. Больше не было приятной пряности хвои, пыльного солнечного тепла, не было того запаха, который преследовал вампира последние два месяца. Пропала и бесконечная жажда, совсем все пропало. - Что ты сделал?! Саске вцепился пальцами в загорелое запястье, провёл вдоль яркой вены зубами, но ничего не произошло, словно внутри все заледенело, но большим страхом отдавала мысль о том, что его плану конец, что он умрет из-за маленькой ошибки. Из-за живого существа. - Отвечай! Что ты сделал?! Наруто не ответил, его колотила болезненная дрожь, его отторгала его собственная сущность, а за окном выла луна. Выла зверем, громким ветром, грядущей бурей. Учиха поднялся быстро, едва не оступившись, все летело к чертям. Он ещё раз отвёл взгляд и снова посмотрел на блондина, но в нем не было больше ничего звериного, абсолютно. Единственное, что выбивалось из вида, это чуть длинные заострившиеся уши и почти платиновые пряди среди пшеничных волос. Злоба вылилась в ударе о стену, полный жизненной силы вампир расколол камень и нервно одернул руку. Позади, в бликах луны завозилось тело. - Саске? Что? Брюнет обернулся чтобы съязвить как раньше, обвинить в своей смерти, ведь теперь он не сможет даже убежать. Но так и застыл, рассматривая заполненные лунным светом сапфиры. Это было волшебно, непередаваемо. Только тихий шерох на грани сознания, уловленный самым чутким ухом отдался в голове как удар камня о кремень. - Охотник! Саске выдохнул это и кинулся к окну, единственное сейчас спасение, но замер. Ногти вцепились в каменную кладку, ноги дрожали от напряжение, а внутри все стягивало от страха смерти. Когда это он, высший, Учиха начал боятся какого-то там человека? Или это другой страх? Саске обернулся, выцеплять из теней силуэт. Оборотень, нет, человек смотрел на него так же как всегда, преданно и нежно. Но сейчас в сине-голубых глазах плескалась тоска. Это держит? Ответ не пришёл. Зато с грохотом распахнулась дверь, и щёлкнул затвор арбалета. Серебряный болт прилетел точно в плечо, отталкивая вампира в пустоту за окном. Лишь в последний момент за бледное запястье ухватились крепкие тёмные пальцы - Наруто торопливо вытягивал вампира, надеясь, что успеет до того как тень в капюшоне снова спустит арбалет. Сердце стучало громко, в ушах, и когда наконец бледное тело полубессознательно упало на каменный пол, блондин развернулся так быстро как только мог, принимая удар ноги на себя. Ослабленное тело отбросило в сторону, но едва вдохнув воздух полный пыли и тревоги, снова вскочил призывая весь внутренний пыл на бой. Башня Горностая дрогнула от глубокого рыка. Охотник успел лишь выставить руку - огромные клыки клацнули по прочнейшему металлу наруча, продавливая тонкую гравировку. Из-под капюшона донесся глухой ох. Здоровый волк, едва ли не в два раза выше противника мотнул головой, бросаясь следом за новой добычей. Вампир только очнулся от впрыска яда. Серебро жгло, обломанный конец хрупкого болта прорезался глубже в плоть. И хотя перед глазами все плыло, раскалывалась голова, Саске точно разглядел в битве огромного волка, чья шерсть серебрилась, сверкала сильнее вечных горных снегов. И в противнике этого зверя он узнал охотника., что гнался за ним из самого Парижа. В один прыжок Тень в плаще взбежала по камням, оттолкнулась от старого ящика и оказалась на спине зверя, одной рукой зажав в кулаке длинную шерсть загривка и другой вытаскивая из сапога нож. Даже задумываться не нужно было, чтобы понять, что именно задумал чужак. Собрав утекающие силы в один прыжок, вампир бросился вперед. Скачущий на месте волк, вскинулся, заворачивая шею назад, как раз в тот момент, когда охотник занёс посеребрённый клинок, и в него влетел брюнет. Нерадивого седока выбило из седла, оставив в затянутых в кожаные перчатки пальцах клок шерсти. Саске спешно пытался подняться на ноги, но стекающая по плечу кровь с каждым движением истончала шансы на выживание. Где-то на краю зрения гость пятился назад, отползая в сторону от волка. Зверь стоял прямо над красноглазым, чуть скребя когтями камень под лапами, затаенно ворча. Вот как выглядит улучшенная форма оборотня, а Учиха боялся, что сделал Наруто человеком. Ошибочно и поспешно. - Ну давай, псина. Закончи начатое. Женский, довольно приятный, при других обстоятельствах, голос прозвучал из порохового закутка. В него не проникали блики луны, но зрения было достаточно, чтобы видеть очертания охотника. Саске на секунду задумался, но это не относилось к оборотню, который наивно и зло прыгнул вперёд. - Нет, стой! Вампир понял ошибку - не охотника загнали в угол, а его. Тень вскочила на ноги, ловко перепрыгнула щелкнувшую в сантиметрах морду, скатилась по широкой спине и, финальным движением, бросила в ту сторону несколько чёрных шариков. И это маленькое оружие взорвалось, множественно и громко, обрушивая на запертого в клетке волка потолок башни.***
Осела пыль. Преодолев ещё несколько сантиметров, вампир наконец вдохнул ночной воздух. Лёгкие кололо. Перед глазами плыло. И запах крови казался слишком далёким. Шаги раздались совсем рядом. Грохнула отброшенная плита. И ухватившись за тёмные волосы некто вытащил бледное тело на свет. Мгновенной реакцией стало залечивание повреждений, но удар о камни развалин прекратили это. Саске попытался открыть глаза снова. И его настигла глухая боль от пинка под рёбра. За ним последовал удар головой о камни снова. Затем кулак в перчатке впечатался в скулу. - Ну, что, красноглазая тварь? Как теперь ты прикроешься от меня? У тебя в запасе ещё стая оборотней? Ещё один выводок вампиров? А может у тебя есть ещё один демон? Теперь чёрные, не красные глаза наконец различили на фоне ослепительного звёздного неба нежное лицо девушки. Длинные розовые пряли упали вперёд, касаясь кожи. Да, эту девчонку он помнил. Она повесилась на него как груз тогда, безумная от своей влюбленности, всюду и всегда. А потом на ее глазах, уставший от выдуманной истории любви, он разорвал на части ее семью. Просто так получилось. Просто. И теперь та нежная деревенская красавица, которая по началу и вправду очаровала, сидит тут перед ним, сжимает в кулаке его волосы и плачет. Убить хочет, но не может. - Ну! - Здравствуй... Сакура... - Что?! Прекращай эти игры! Он и не играл. Он просто поздоровался. Учиха дёрнулся от вправившейся кости в колене, и в ответ девушка снова тряхнула его, не позволяя прийти в себя. Да, она боится контроля над собой. - Сколько? Пять лет не виделись? - Пятнадцать! Пятнадцать лет я иду по твоим кровавым следам! - Какая преданность... Он ухмыляется, забавно. Два существа самых преданных ему, по сути, являются его врагами. Врагами истинными. Тёмная кровь все ещё сочилась из развороченного плеча, энергии едва хватало на восстановление тела, а вот шевельнуть хоть рукой он сейчас не сможет. Идеально. Самое то, чтобы умереть. - Давай уже. Саске расслабил шею, неприязненно морщась от боли из-за оттянутых волос. Скорее бы. - Что? Нет, Учиха. Так просто ты от меня не отделаешься. Я тебя свяжу, закую и запру в клетке. А каждую пойманную тварь из твоей семьи, я буду приводить к тебе и убивать на твоих глазах! Девушка, нет, молодая женщина ухватилась крепче за бледную шею, оставляя в покое волосы, переворачивая вампира на живот, поднимая его длинные руки, заламывая за спину как можно сильнее, чтобы было также больно как ей тогда. А самому Саске стало как-то все равно. Он сейчас верил лишь, что под завалами остался самый светлый зверь из всех. Что он умер за него. За тварь, которая уничтожала и людей, и оборотней сотнями. За того, кто при нем сожрал маленького волчонка. За того, кто одел на него ошейник, превращая в ручного пса. За того, кто использовал его. Охотник поднялась, под ее дрожащими пальцами путалась верёвка, пропитанная чесноком и святой водой, но из глаз текли бесконечные слёзы. Ну, вот же. Поймала. Сейчас превратит в ад его жизнь. Отомстит за каждого, кто пострадал. И за себя отомстит. И за не родившегося из-за смешения крови сына. За всех! И вот он, высший вампир, полуголый, едва целый, почти красивый в пыли и крови, стоит на коленях, молча, не сопротивляясь, подставляет себя для неё. Почему же ты больше не бежишь? Пленник связан, и она решает проверить завалы. Вдруг тот демон ещё жив? Таких огромных волков она не видела даже в полнолуние. Этот словно аномальный, с этими дикими синими глазами, в которых она смогла разглядеть единственное - желание защитить. Словно у собаки. Отвратительно. - Ты и волка заставил пресмыкаться перед собой, гадина! Крик был лишь способом выразить столько гневных чувств за раз. Она обошла особо большую груду камней, зашла за остатки стены. Ни души, ни дуновения проклятой энергии. Значит умер. Только вернувшись к связанному, она чуть не выронила из рук нож, хватаясь за арбалет на поясе. - Что же ты вылез, а? Маскироваться умеешь? Тихо, чтобы не спугнуть, охотник вложила короткую стрелу с серебренным наконечником. Прицелилась. И замерла. Да что здесь происходит? Мальчишка, не старше нее, когда случилась вся та история, темненький с длинными белоснежно золотистыми волосами, стекающими по измазанным в крови плечам. Он ползёт на руках к вампиру, волоча позади видимо переломанные ноги, и тот лишь устало смотрит на него. Не бывает такого. Как это оборотень, без контроля, без всего не пытается убить вампира? Тьма на горизонте поддевается тонким шлейфом цвета. Небо начинает светлеть. Солнце рвётся. Нити лесной магии охватывают тело, траснформируя человека в белоснежного красивого волка, что кладёт морду на колени самого страшного существа в Европе. И прекрасная, ещё молодая, но уже изуродованная жизнью и местью, Сакура понимает, что напрасно связала пленника - едва солнечные лучи коснулись его тонкого бледного тела, как белесый пепел начал по крупице сыпаться с волос, по спине. Это не было ее ошибкой, ведь высшие не боятся солнца, это было его желанием. И когда утро ударило в яркие зеленые глаза охотнице, в нескольких метрах от неё не было больше ничего, и в душе не осталось ненависти, словно ее сдуло оттуда, как ветер сметает сейчас крупицы пепла. Чего стоила эта месть? Скольких она убила из-за своей глупости? Сколько детей оставила в одиночестве на улицах этого мира? Сколько сегодня погибло семей ради того, чтобы она сейчас поняла, что все кончено? Сколько крови она пролила? Только из-за того, что не слушала ни родных, ни голову, ни даже того высокого вампира-брата ее возлюбленного. Только потому что решила, что правее неё никого нет. Что только ее горе может существовать. И что только она умеет по-настоящему любить...***
Утро разбудило лес, руины наполнились жизнью, туда-сюда сновали мелкие животные, то обнюхивая сброшенные кем-то путы, то копошась длинной светлой, но уже холодной шерсти. И никто больше не заговорил с миром вокруг, никто не спросил у природы, скольких детей она сегодня похоронила. Никто не вспомнит этой истории, кроме камней башни. Ведь нет смысла ее рассказывать. Она слишком проста, как фитиль. Зажги, но не обожгись.