***
…Наконец мы присели немного отдохнуть — хотя фактически этого не требовалось: наши души были измучены другим. — Ты ведь тоже тень, — немного помолчав, произнес князь. — Виртуоз Алессандро… — тут он немного усмехнулся. — Может, порадуешь друга своим чудесным пением? Я охотно согласился. И начал петь. Голос мой был прекрасен: он лился без преград, не стесняемый вечно больным горлом и слабыми связками. Но всё же, дорогие друзья, я не мог быть этим счастлив: пение это вы бы не услышали, а воспроизвести подобное в материальном звуке — мне бы не удалось. Тем не менее, я пел для своего нового знакомого, и он слушал, закрыв глаза, как будто о чём-то вспоминая. Вдруг он обратил внимание на мой карман. — Прости, друг мой, твой карман переливается. Я вздрогнул. Мой восьмиядерный суперсмартфон терял заряд: источника энергии, солнца, не было. Сине-фиолетовые вспышки означали скорое отключение. — Это смартфон, — ответил я. — Умный телефон. С его помощью я могу передавать своё изображение на много километров, ну и, конечно, — звонить, писать письма и смотреть любые видео. Я осёкся. Человек девятнадцатого века не мог знать, что такое видео. Но, видя, что мой собеседник заинтересовался предметом, я решил подарить ему этот незатейливый сувенир.***
Проходя мимо пустых улиц, мы наконец вышли к Фонтанке. Взору нашему предстал Египетский мост. Но что-то было с ним не так. Подойдя ближе, я увидел — и был невероятно удивлён — по обеим сторонам, на гранитных постаментах возвышались живые Сфинксы — львицы с ликами прекрасных женщин, вонзающих в нас взгляды своих чёрных миндалевидных глаз. — Ну вот опять, — с досадой промолвил князь. — Такое позднее время, а им не спится. И громче сказал: — Доброй вам ночи, милые дамы. Окажите любезность — пропустите бедных странников, опаздывающих к рассвету. — И тебе привет, князь, — низким певучим контральто ответила Сфинкс, которая, вероятно, была их царицей. — Но зачем тебе понадобился рассвет? Неужто бросаешь нас, неблагодарный? — Нет, не мне. Этому молодому человеку. Ведь не допустите, чтобы он покинул настоящий город во цвете лет? — Проходите, — промолвила царица-Сфинкс, потягиваясь по-кошачьи. — Но ты знаешь наши правила — сначала загадка, потом — пропуск. — Что же вы такие вредные? — засмеялся князь. Но Сфинксы были непреклонны и всем квартетом требовали, чтобы я отгадывал. — Ну хорошо, хорошо. Только что-нибудь полегче, знаю я вас. — Итак, невероятно сложная загадка. Из древнейших слоёв мифологии. Мой первый слог есть житель… — Может, сразу уже ответить? — с усмешкой перебил я. — Это воробей. Классику надо знать. Оставив красавиц в оцепенении, мы направились дальше.***
Время у меня заканчивалось, и я совсем упал духом. Мы остановились напротив каменных львов, и мой проводник предложил встать между ними. — Не беспокойся, они спят, — объяснил князь. — Но эти львы волшебные. Они могут исполнить твоё желание. Но только одно и только здесь, в Тени города. Подумай, Алессандро. Что ты никогда в жизни не делал и никогда не сделаешь, но очень бы хотел? Я стал думать. Много, чего я в жизни не делал, но немного, чего хотел. И тут я вспомнил. — Я бы хотел… полететь! — Так вперёд! Ты это можешь — но только здесь… У нас есть ещё золотой песок, успеем! И, к величайшему своему удивлению, я вдруг показался себе легче пёрышка — подагра и радикулит меня более не мучили; ноги не болели, и голова не была занята тяжёлым мусором, который многие ошибочно принимают за интеллект. Почему бы и не подурачиться? Я закрыл глаза, разбежался и — в вертикальном шпагате взмыл в воздух. От этого захватило дух, и, даже когда я упал вниз головой, был так счастлив, что засмеялся — ведь я не чувствовал боли. Сделав пару пируэтов, я вниз головой бросился на мостовую — и не расшибся. — Ну всё, повеселился — и ладно, — мне стало уже немного стыдно. Собеседник услышал то, о чём я подумал, и сказал: — Ведь ты же не хочешь остаться занудой — кому они нужны! Постарайся сохранить этот полёт — хотя бы в своём сердце — только тогда оно будет жить. Но нам пора.***
После долгого, как мне показалось, пути, мы наконец дошли до Покровской площади. — Итак, мы на месте, — сказал мой попутчик с некоторой грустью, потому что близился рассвет, а с ним — расставание, навсегда. Вот и Синие врата вдали, а ближе… Ближе то, что я мечтал увидеть всю свою жизнь. Самый красивый собор Петербурга. Непонятная боль сжала моё сердце, и к глазам подступили горькие, как спирт, слёзы. Казалось, вся та субстанция, из которой состояла моя тень, тянулась туда, внутрь, к непонятному и постоянному свету и тишине; она не просто стремилась, но жаждала её с невыносимым по величине притяжением. — Какая же это красота, — сказал князь. Я посмотрел на своего попутчика — за время (или его подобие) нашего путешествия он стал мне почти родным — и увидел, что глаза его были полны слёз. — Мы пришли, — тихо сказал я. — Пора прощаться, — с грустью заметил князь. — Но… ты не хочешь вернуться в реальность? На что он лишь горько усмехнулся. — Человек не может вернуться туда, откуда не приходил. Я всегда был тенью, тенью и останусь. Но у тебя ещё есть шанс… Его слова повергли меня в оцепенение. После некоторой паузы я произнёс: — Но как я вернусь к жизни сейчас? Если сам же оттуда и вышел, словно из аккаунта. И нет мне прощения. — Ты ещё нужен там. Не знаю, кому и для чего, но нужен… Ты должен торопиться. До рассвета минуты. …Белая ночь подходила к концу, и на небе то и дело появлялись розоватые блики… Мы подошли к Синим вратам. Они беззвучно, но вместе с тем молниеносно, ударялись друг о друга и вновь, с ужасающей силой, отталкивались. — Успей проскочить через них. Иначе ты рискуешь остаться здесь, со мной. Надо сказать, я уже привык к своей новой «жизни» и отсутствию телесной оболочки. И не был готов броситься в разъяренную пасть этих грозных, как львы, страшных, но вместе с тем — красивых, врат. Но, вспомнив слова князя о том, что не всё потеряно для меня, и я ещё могу вернуться и, возможно, сделать что-то полезное, я, скрепя сердце, сделал первый шаг. — Стой! Ты просто так этого не сделаешь. Тебе нужна одна вещь. Князь достал из кармана своего пиджака маленький одноколёсный велосипед. И тут я совсем растерялся. К величайшему своему стыду, я ни разу в жизни не садился на велосипед. — Я и это знаю, — улыбнулся князь. — Но ты не должен сейчас об этом думать. Приложив все возможные усилия, я наконец смог удержаться и на этом, цирковом. Впрочем, тень моя оказалась гораздо гибче и сильнее тела. Когда я убедился, что не упаду, то был окончательно готов к переходу. Мы выждали момент, когда врата только что сошлись. — Прощай! — с этим криком князь со всей силы толкнул меня в ворота. Я погрузился в серовато-оранжевый туман рассвета.***
Когда я очнулся, то увидел, что нахожусь на Старо-Калинкином мосту. Было раннее утро и настоящее, физическое солнце ласково согревало гранитные столбы, отражаясь в мутных водах Фонтанки. Я начал обшаривать карманы в поисках смартфона, но не нашёл его. И тут всё тело моё наполнилось таким потоком радости, что я улыбнулся. Да, в Тени города она не работает, но она — там… И эта молекула радости, которую я смог передать и оставить измученной тени — эта молекула расцвела в моей душе целым букетом — света и утешения.