***
Томас Константин, глава скудного семейства, ввалился в полуразрушенную комнату своих детей, и слегка пошатываясь от вечного похмелья, неразборчиво орал. Мирно спящий маленький Джон резко распахнул глаза и хотел было юркнуть под кровать, но крепкая рука схватила его за шкирку и грубо посадила на край жесткого матраса. Томас продолжал орать на тему "ты испортил всю мою жизнь, ты убил Мэри, убийца!Убийца!!!" и брызгать слюной на сидящего перед ним сына. У Джонни уже начинали слезится глаза, он был готов разрыдаться в голос. Потому что сам понимал, что виноват в смерти мамы. Потому что не мог знать о точно таких же побоях матери отцом задолго до его рождения. Он мог лишь безуспешно закрываться руками от грубых шлепков больших ладоней отца. Томас,видимо не удовлетворившись результатами своего крика, схватил Джона за отросшие волосы на затылке , ударил его об угол низкой полкой над кроватью чуть выше виска и опрокинул на кровать легкое тельце. Джон позволил себе отключится всего на секунду и очнувшись, почувствовал соленый металлик крови на языке и губах. Он не прекращал защищаться и скинул давно треснувшую вазу на пол, окончательно добив. И тут как будто само время треснуло. Грязная рука Томаса замерла в сантиметрах от испуганных глаз мальчика. Джон непонимающе смотрел на отца, выходящего вон и аккуратного закрывающего двери. Он немедля кинулся в ванную, смыть кровь и осмотреть себя. Ему не было и одиннадцати, а он мог самостоятельно оказать себе так часто необходимую первую помощь. Спасибо сестре. Она единственная в этом холодном мире, кто о нем заботился. Закончив с перекисью и пластырем ( его друг детства, черт возьми), он вернулся в кровать. Голова гудела как огромный шмель, глаза закрывались, и мальчик решил дремать до прихода сестры еще несколько часов. -Джонни? Джон! - Шерил трясла мальчишку как куклу, пока тот не открыл глаза Она больше так не может. Но разве есть выход? Отец хотя бы покупает еду и оплачивает коммунальные, Шерил не потянет работу и учебу в одиночку. Но терпеть все это вечно она тоже не сможет... Она всего на секунду задумалась и теперь уже брат трогал за хрупкие,мелко подрагивающие плечи. - Малыш, все хорошо? Что произошло? Что он сделал? Расскажи мне немедленно! Что за кровь? - нервно затараторила девушка - Шер! Все хорошо! Он просто покричал немного и приложил меня к полке... Все нормально, - НОРМАЛЬНО? Ты шутишь? Мне нужно проверить, нет ли у тебя сотрясения ! Это не нормально, Джон! - укоризненно покачав головой, добавила она.***
Его агрессия... Молодость бушевала в венах блондина, смешиваясь с пивом и легкой наркотой. Он сам был не подарок, наученный тяжелой жизнью, но терпеть ярость отца не намерен. Джон пил и курил, оттягивался с "друзьями". пытаясь не возвращаться домой . Но иногда надо. Шерил так же нуждается в нем , как и он в ней когда-то (всегда). Он обязан возвращаться домой под дымом ночи, скрываясь от побоев Томаса. Джон больше никогда не назовет его отцом. Не после той бутылки об голову тринадцатилетки,что испачкал коврик у входа грязью после проливного дождя. Физически , он бы и мог противостоять ярости Томаса, который беспросветно пил чуть ли не с младенчества, но стоило тому крикнуть свое коронное "УБИЙЦА!", как цепкие лапы страха вводили юношу в дикое оцепенение. И он уже не мог противостоять. Просто отправлялся в круиз по мыслям о своей вине,ничтожности и ненависти. Он переставал реагировать, лишь шевелил губами в бесконечных клятвах вернуть мать.Он еще не представлял, как это сделать, но точно знал, что ему прибегнуть к самому страшному. Ритуалы воскрешения штука не столько опасная, сколько сложная. Даже натасканный Джон боялся не справиться , сколько бы себя не возвышал перед другими.***
Больше не может так продолжатся. Он больше не может так продолжать. Шерил сбежала со своим патлатым муженьком, и он прекрасно ее понимал. Но все, единственный столп его опоры рухнул. Джон дернул кран на максимальный поток холодной воды и небрежно скинул с ног тяжелые туфли. Развязал галстук отточенным движением, расстегнул пару пуговиц рубашки и снял ее через голову, кинув покоится на холодном кафельном полу. Вода из крана громко булькала, сталкиваясь с дном ванны и постепенно заполняя ее. Он завис буквально на пару минут, смотря в неспокойную водную гладь и мелко подрагивая. Кровь из, разбитой Томасом десятью минутами ранее, губы, отчего-то закапала с новой силой. И Джон понял, понял чего сам от себя хотел. Подростковый суицид. Обычная штука для неблагополучных семей. Терри, в конце концов, упекут в тюрьму, и Шерил будет свободна. Получит дом. Она заслужила. Джон всегда был близок к потустороннему, вот и проверит наличие загробной жизни. И , быть может, встретится с мамой... Открыв полочку за зеркалом и изъяв трясущимися руками лезвия из аптечки ( и почему они лежат там?),он распечатал парочку и положил на край бортика ванны. Он был спокоен, но не переставал почему-то дрожать. Попытки унять дрожь с помощью глубоких вдохов-выдохов успеха не принесли и он буквально запрыгнул в ледяную ванну. Бывшие широкие штаны облепили ноги и не давали свободно двигаться. Джон понял ошибку и принялся стягивать портки, скользя пальцами по пряжке пояса. Расправившись с ними и оставшись под водой в одних черных боксерах, сломанный мальчишка потянулся к острым металлическим кусочками, что наконец отнимут его жизнь в одно скользящее движение. Глубокий вздох, затяжное моргание. Он все еще в ледяной ванне с лезвием в руках.Ничего не изменилось. Джон поднял руку из воды и положил на свой впалый живот. В последний раз оглядел ее нетронутой. Жаль портить татуировки. Занес лезвие над запястьем, как брат заносит меч над братом, и полоснул почти до локтя,глубоко входя в кожу. Кровь хлынула, а он ничего не чувствует. Рука перестала слушаться, но Джон перекладывает лезвие в нее и зажимает его костенеющими пальцами. Зажмуривает глаза и дергает рукой. А вот теперь он чувствует боль. Огонь по венам, намного сильнее любой ярости. Слезы ринулись из его глаз, но не от боли. От беспомощности. Слабость накатила, глаза закрываются. И это конец?