Навигатор и планета извращенцев

1. Пеэтер Этлонд — Смотри, Пеэтер, сегодня снова звездопад, — Винчик обернулся с террасы и приглашающе махнул ему рукой. — Какой еще звездопад на третьи календы, — Пеэтер вышел и с подозрением уставился в небо. Оттуда падали звезды. — Может, внеплановый парад планет, — хихикнул Винчик и подошел поближе, задевая ягодицами его пах. И Пеэтер, хотевший уже было его обругать за астрономическую безграмотность, сразу забыл и о странных звездах, и об их невозможных соединениях. Винчик был тоненький, с проступающими сквозь нежную кожу косточками, с бархатным кротким взглядом и пушистыми ресницами. Настоящий идеал младшего мужа и Пеэтер просто обожал его, особенно вот в этой мягкой тунике с разрезом сзади... Он запустил руку в разрез и погладил Винчика по ребрам: — Сколько их у тебя, давай пересчитаю. — Все на месте, — щекотливо ежился Винчик и тихонько смеялся. Пеэтерова рука меж тем подобралась к самому сокровенному, к немного выпуклому животику Винчика. — Ах, Пеэтер, — прошептал тот, выгибаясь, когда Пеэтер сжал его живот, нащупывая соблазнительно наполняющие его шарики. — Вытащим их или включим, что хочешь? — предложил Пеэтер, весь подрагивая от любви. — Включи... Пеэтер нажал на кнопку пульта у себя в кармане и почувствовал, как вибрация засунутых в Винчика игрушек отдалась в его ладони. Той самой, которой он мужа за животик держал. — О, Пеэтер, — застонал Винчик, становясь на цыпочки и откидывая голову Пеэтеру на плечо, — ну возьми же меня, пожалуйста. Пеэтер поцеловал его в висок, продолжая поглаживать по дрожащему уже животу, потом засунул палец меж ягодиц, обвел скользкий от смазки вход. Наверно внутри полно ее, раз подтекает уже. Смазку выделяли шарики, Пеэтер включил этот режим тогда же, когда и вибрацию. — Потерпи, малыш, потерпи, — он принялся медленно развязывать Винчикову тунику. Такой восхитительный момент обнажения, его стоило потянуть, чтоб насладиться контрастом струящейся мягкой ткани и гладкой кожи. Совсем уже голый Винчик уперся руками в пол и пошире расставил ноги, а Пеэтер вошел наконец-то в его вибрирующую влажную задницу... И в этот момент сзади раздался жуткий грохот и взрыв. Пеэтер аж на месте подпрыгнул, разворачиваясь и рефлекторно пытаясь закрыть Винчика. В их дом врезался больший шипастый цилиндр, разнеся пол чайной комнаты с лоджией. — Что за ебанаро... — Пеэтер! — укоризненно заметил Винчик, и Пеэтер прикусил язык с почти готовым ругательством. Они подкрались к цилиндру, оказавшемуся при ближайшем рассмотрении спасательной капсулой. — Принеси мне пушку, — велел Пеэтер и подобрал с земли кусок арматуры. Мало ли кто был в этой капсуле. Вот выскочит и крюком по башке получит. Винчик быстро сгонял в дом и подал ему пушку на опасливо вытянутых руках. — Оденься, решил соблазнить инопланетников прелестями? — бросил ему Пеэтер. Капсула зашипела и стала раскрываться. Пеэтер нервно прицелился. И опустил пушку, когда раскрытие произошло полностью: из капсулы вывалилось самое прекрасное существо, что он когда-либо видел. Тонкий, похожий на точеную статуэтку голый парень с молочно-белой кожей и неуловимого светлого оттенка волосами. Пеэтер подошел поближе, пытаясь заглянуть ему в лицо, наверняка ведь на рожу он обычный вполне должен быть. Ведь излишнее совершенство — это что-то невыносимое для мира. Но лицо у пришельца было так же прекрасно, как и тело. Прибывшие спасатели забрали развалившуюся капсулу и сказали, что над ними потерпел крушение корабль хыкусков. — А где останки твари, господин Этлонд? — спросил начальник спасателей, ухмыляясь. — Нам нужно несколько ошметков для протокола. — Не было никакой твари, господин офицер, — буркнул Пеэтер слегка недовольно, нельзя называть их найденыша так. — В капсуле был хыкусчий пленник. — Позвольте взглянуть? Для протокола. — Извольте, с ним как раз доктор, заодно и запротоколируете. Доктор приветственно помахал им и прикрыл своего пациента: — Все в порядке, господин Этлонд, необратимых изменений нет. Твари не успели отложить ни одной личинки, даже процесс отравления был лишь на второй стадии. — Слава богу, — выдохнул Пеэтер, присаживаясь на постель. Найденыш утопал в белом меху, только лицо было видно и кусочек ступни. Доктор протянул большую связку шариков: — Вводите утром и вечером по пять штук, вот этими пучками. — Красный-синий-зеленый-желтый-белый? — педантично уточнил сидящий за столом Винчик и записал что-то в блокнот. — Да, — улыбнулся ему доктор, — это курс укрепляющих и очищающих лекарств... Тут его прервал офицер спасателей, все это время стоявший столбом и таращившийся на кровать: — Ебись оно хыкуском, господин Этлонд, почему на меня не падают такие звездочки с неба? Почему все первые красавчики достаются вам? — Потому что я зверски удачливый ублюдок, — радостно заржал Пеэтер. — Господа! Пеэтер! — воскликнули доктор с Винчиком одновременно. Пеэтер с офицером, пробормотав извинения, выскочили из комнаты. — Ну, удачи вам, — похабно смеялся офицер на прощание. — И вам, и вам, любезный, — подмигивал в ответ Пеэтер. 2. Андрей Серафимов Впервые за последние шесть месяцев Андрей спал на кровати, а не подвешенный вниз головой в паутине. Снились ему ставшие обычными уже кошмары, Андрей убегал по чудовищному кораблю-гнезду, ноги проваливались в рыхлое покрытие, и огромный богомол настигал его, разрывая задницу острыми шипами. Он закричал и проснулся, ощупывая себя и все вокруг. На спасательную капсулу не похоже. Проклятый богомол во время последних своих мерзких игрищ вонзил ему в шею острые иглы с ядом, и из-за этого Андрей не мог даже разглядеть хорошенько, где находится, лишь темные и светлые пятна проступали в окружающей мути. Пальцы погружались в мягкий пушистый мех, и все части тела были на месте, а еще он был абсолютно голый. Андрей попробовал сползти с кровати и обнаружил, что в его задницу было глубоко вставлено нечто, в последнее время он хорошо научился различать эти ощущения. Что-то не острое, скорее даже округлое, пропихнули сантиметров на тридцать, а то и дальше. Изнутри распирало чувствительно, на грани боли, и хотелось в туалет. Одно из темных пятен шевельнулось. — Кто здесь? — неуверенно спросил Андрей и отполз на всякий случай. К нему подошли и провели по губам чем-то соленым и влажным, а потом вложили это в руку. В животе у Андрея тут же заурчало, у богомолов ему нечасто удавалось поесть досыта. Он осторожно лизнул незнакомый предмет и откусил кусочек. Было очень сочно и вкусно, Андрей съел еще два таких же, и все это время цеплялся за руку, кормившую его. Не щупальце, не покрытый хитином шипастый отросток, а именно руку, вполне гуманоидную. С пятью гладкими длинными пальцами, Андрей пытался пересчитать количество суставов на каждом пальце, но ему никак не удавалось, таинственный незнакомец сжимал и тискал его ладонь в ответ. И что-то говорил, только ничего не понять было. — Спасибо, — расчувствовался Андрей, и некстати ему вспомнились погибшие во взрыве товарищи по несчастью. За шесть условных месяцев плена они же как братья стали, но теперь все мертвы, один он спасся. А все потому, что чертово богомолище не стало его в тот раз в паутину подвешивать, оставило в своем личном гнезде. От воспоминаний аж живот прихватило, и показалось даже, что внутри что-то мелко подрагивает, прямо в заднице. — Мне в туалет надо, — Андрей покрепче вцепился в руку спасителя. — По большой нужде. Как тут объяснить. У богомолов на корабле можно было испражняться в любой угол, а иногда облегчение случалось и в подвешенном состоянии. К этому ужасающе быстро привыкали все пленники, и Андрей привык, совершенно перестав стесняться. Он указал на свою задницу и еще раз повторил просьбу. Если его не поймут, придется прямо здесь нагадить, плохо. Вибрация внутри усилилась, и Андрей застонал, это прозвучало так неожиданно жалко. В заднице стало подозрительно влажно. Таинственный инопланетянин меж тем принялся мять его живот, отчего из задницы внезапно потекло прям. Андрей покраснел и попытался закрыться, стыдно-то как, неужели обделался. Он просунул под себя руку, бормоча извинения, а еще "не надо" и "пожалуйста", когда почувствовал сквозь нарастающую вибрацию пальцы внутри себя. Его никто не слушал, конечно же. Андрей попытался вырваться, но незнакомец был сильным, гораздо сильнее его. — Не надо, — обреченно повторил он и по привычке беззвучно заплакал. Богомолы почему-то не переносили громкие крики, а на текущие слезы не обращали внимания. И, стоя на четвереньках в ожидании, он мог думать только об одном, хоть бы член у этого инопланетника оказался не слишком велик. От внутренней гадкой вибрации подгибались колени, а когда ему вставили, стало еще хуже. Андрей весь сжался, стараясь не обгадиться, словно таким образом можно было сохранить последние остатки гордости. Инопланетянин за его спиной издал какой-то звук и засадил еще глубже, отчего к горлу подступила тошнота. Андрей все время оставался в сознании, чувствуя распирающие толчки, текущую по ногам влагу и увеличивающийся орган внутри себя. Стоило только немного привыкнуть к размеру, как ему всаживали еще глубже, он вцепился в длинный мех на покрывале и покорно ждал, когда же закончится этот кошмар. Во время особенно сильных толчков Андрей выдирал из покрывала кусочки белого меха, так делалось больно. Член в его заднице раздулся до неимоверных размеров, казалось, аж до горла доставал, зато был без шипов и прочих насекомовидных гадостей. И во время всего этого непотребства к Андрею внезапно вернулась способность видеть, наверное, только поэтому он и не сошел с ума. Даже пытался осмотреться в процессе, чтобы хоть как-то отвлечься. Ему "повезло" оказаться в каком-то борделе, вся обстановка вокруг именно об этом и свидетельствовала. "Хоть не в притоне, а в приличном заведении на какой-то из внеконтактных планет", неловко успокоил себя Андрей. И главное, он снова мог видеть, а уже ведь и не надеялся. Те из пленников, которые ослепли в страшном корабле-гнезде, умирали, так и не прозрев… 3. Пеэтер Этлонд Пеэтеру казалось, что он может часами сидеть и просто любоваться на спящего найденыша, до того тот был прекрасен. — Давай назовем его Подарком, ну... знаешь, как подарок небес, — предложил он Винчику слегка смущенно и с тревогой поднял взгляд: а вдруг Винчику найденыш совсем не понравился, и он не будет его любить? Что делать, если он сейчас скажет, что найденышу нельзя давать домашнее имя, потому что тот никогда не будет жить с ними... Но Винчик улыбнулся и погладил найденыша по удивительным переливчатым волосам: — Да, он такой красивый, точно Подарок... интересно, а как его на самом деле зовут? — Вот очнется и скажет, — прошептал Пеэтер счастливо и поцеловал теплые Винчиковы губы. Как же ему повезло с младшим мужем. А скоро будет еще один. Пеэтер лично запустил в попу Подарка пропихатор и зарядил его шариками, что доктор прописал. Пропихатор заполз совсем недалеко, отложил, что надо, и теперь соблазнительно торчал и поблескивал из светлой дырочки. Пеэтер смотрел на него и чувствовал, как в животе и паху что-то сладко ноет. — Давай засунем в него еще большой шарик, как думаешь, Винчик? — наконец не выдержал он. — Он же скоро проснется, наверняка ему приятно будет. — Ага, и закачаем побольше питательной смеси, доктор сказал у него истощение сильное, — покивал Винчик важно. Новый шарик, на этот раз с вибратором, скользнул в зарядник пропихатора и просочился внутрь. Пеэтер принялся осторожно подкачивать в него питательную смесь, и скоро впалый живот Подарка красиво выпуклился и натянулся. Винчик ушел в сад, а Пеэтер все сидел рядом. Он мог бы провести так весь свой выходной, размышляя, какие у Подарка глаза, какой голос, и что он скажет. Однако, когда Подарок очнулся, то не смог ничего сказать, только лепетал невнятно. Наверно, хыкуски совсем отравили его своим ядом, гнусные твари. Впрочем, это не помешало ему тут же начать соблазнительно изгибаться, гладить себя по животику и эротично тискать Пеэтерову руку, когда тот его решил покормить. — Тебе нельзя еще, ты совсем слабенький, — уговаривал его Пеэтер. Глаза у Подарка были поразительные, они все время слегка меняли оттенок, то серебристые, то с блеснут перламутром при взгляде на небо, то тенью... Или вдруг отразятся зеленью от волос Пеэтера. Пеэтер в утешение ему включил небольшую вибрацию, хотел удовольствие доставить. Но тот вдруг перевозбудился, заелозил и залепетал снова, показывая на свою задницу. И Пеэтер сдался конечно же, да и кто бы выдержал такое? Внутри Подарок был так же восхитителен, как и снаружи, любовь с ним была похожа на дивное путешествие. Он так умело зажимался, заставляя все свое тело буквально трепетать в согласии с вибрацией большого шарика, потом расслаблялся, позволяя Пеэтеру проникнуть поглубже, но не намного, только поддразнивал перед тем, как начать новый раунд головокружительных своих содроганий. Наконец Пеэтеру удалось проникнуть до конца, он почувствовал, как уперся членом в вибрирующий шарик и застонал от удовольствия. Подарок под ним тоже постанывал и нетерпеливо перебирал ногами. — Сейчас, маленький, — успокаивающе сказал ему Пеэтер, он боялся сразу кончить и не двигался. Позор было б завершить все так быстро, ведь Подарок так явно обожал хороший секс. Он сделал несколько медленных движений, глядя, как натягивается тонкая кожа вокруг его члена, а потом ускорился. Подарок под ним дрожал и стонал, и Пеэтеру захотелось посмотреть на его животик, как тот шевелится. Весь большой шарик истек уже, став смазкой, но наверняка Пеэтеров член хорошо заполняет Подарка, тот такой полупрозрачный от истощения... Пеэтер, не высовывая, перевернул своего нового младшего на спину. Живот у того действительно ходил ходуном, мышцы судорожно сокращались и расслаблялись. Но лицо оказалось заплаканным, а член, вместо того, чтобы торчать от наслаждения, безвольно и мягко бултыхался. Пеэтер растерянно замер. Когда он успел обидеть Подарка? Ведь все так хорошо было... Или тот вспомнил проклятых хыкусков и расстроился? Он осторожно высунул. Подарок, всхлипнув, подтянул колени к груди, словно снова приглашал войти, взгляд у него был отрешенный. Но когда Пеэтер провел по краям его распахнутой и медленно сжимающейся дырочки, лицо Подарка исказилось самым настоящим страданием. Пеэтер отдернул руку. Нельзя было, нельзя с ним любовью еще заниматься, правильно доктор говорил, что же он наделал. — Ты что творишь, зачем его обижаешь?! — разгневанный Винчик треснул его по затылку мухобойкой. — Я не специально, — принялся неловко оправдываться Пеэтер. 4. Андрей Серафимов Следующие несколько дней Андрей только ел и спал. Сутки здесь длились намного дольше стандартных, так что удавалось поспать несколько раз днем и ночью. К нему приходила только его избавительница, красивая и статная рыжая дама с заметно уже торчащим животиком и странно плоской грудью. Именно она тогда прогнала озабоченного гуманоида с зелеными волосами, который его чуть не затрахал до полусмерти. А еще показала, где туалет и принесла одежду, похожую одновременно на ночнушку и больничный халат с завязками сзади и спереди, только что задница в разрез не выглядывала. Андрей даже притерпелся к унизительным процедурам и не сопротивлялся, когда дама запихивала ему в жопу гибкий шланг и накачивала чем-то изнутри. Она ему нравилась, хоть и была в положении. Раньше у Андрея на беременных никогда не стояло, а тут... все эти шланги, так похожие на клизмы, неожиданно сильные руки... и вибрирующий шар в заднице, так чувствительно давящий на простату. И самое отвратительное, что член его каждый раз начинал наливаться от этой вибрации, было так приятно и стыдно одновременно. Он неловко зажимался и все время старался прикрыться, скрыть свое позорное возбуждение. А когда ему разрешили потрогать выпирающий животик, Андрей задрожал и неожиданно кончил даме прямо на подол. — Извините, — пробормотал он смущенно и попытался стереть сперму со светлой ткани. Но только размазал. Дама не сердилась совсем и в следующий раз запихала в него не шар, а какое-то яйцо, которое, как и все остальные анальные игрушки, тут же принялось мелко вибрировать. Андрей раскинулся на кровати, дрожа от желания хорошенько засадить беременной извращенке, пока та нежно гладила его член. Вот же гадство, его всего скручивало от желания трахаться, но кончить только от вибрации и от легких прикосновений было невозможно, а больше ему ничего не разрешали сделать. И кончить так и не дали, дама внезапно подскочила, как будто вспомнила что-то важное, и принялась надевать на Андрея ночнушку с завязками. Другой одежды ему не выдали, сколько он не упрашивал, так и потащили в одной ночнушке по коридору прочь из комнаты, вглубь дома куда-то. Дорогу Андрей не запомнил, потому что отвлекся на зеркальный пол и все время туда таращился, пытаясь заглянуть своей спутнице под светлую длинную тунику. Его собственный член мягко задевало струящейся тканью накинутой рубашки. А потом они пришли, Андрей увидел удобный диванчик посреди комнаты и странные приборы. Давешний зеленоволосый насильник стоял рядом и скалился, переговариваясь с еще одним таким же здоровенным гуманоидом. — Не надо, пожалуйста, — прошептал Андрей растерянно и обернулся к даме за поддержкой. Неужели он что-то сделал не так и рассердил ее... Может, его снова пожалеют и не отдадут этим, беременные ведь такие жалостливые. Он встал на колени даже и схватил даму за руку: — Не отдавай меня им, пожалуйста, не надо. Его так и не упавший член гордо высовывался через передний разрез блядского одеяния, головка как раз между завязок попала. Второй гуманоид что-то сказал возмущенно, указывая на Андрея, и зеленоволосый нахмурился. — Я ни в чем не виноват, — крикнул Андрей, отползая и прячась за диваном, — я ее не трахал, она сама полезла! 5. Пеэтер Этлонд — Нет-нет, Подарок еще не оправился от хыкусчего плена, я не могу сейчас сказать, когда будет бракосочетание, — мотал головой Пеэтер. — Значит, сейчас вы живете в э... беззаконной связи, — якобы понимающе кивал его внезапно нагрянувший старший отец. — Мы не живем в э... связи, — Пеэтер нервно переставил с места на место древний секстант, — несчастный юноша просто приходит в себя, отдыхая в нашем доме. — И, разумеется, несчастный юноша пылает жаждой стать твоим вторым младшим мужем, как это прекрасно, мой дорогой сын, — заметил папочка с ложным одобрением. — Разумеется, — натянуто улыбнулся Пеэтер и вспомнил, как вчера Подарок, случайно заметив его в дверях, спрятался под кровать. — Как бы мне хотелось увидеть этого прекрасного, жаждущего юношу! — Прости, отец, сейчас это невозможно, он пугается незнакомых. — Ах, вот как. В установившейся зловещей тишине папочка сверлил его профессиональным взглядом старшего дознавателя. Глаза у него, кстати, были ярко-алые. Пеэтер изображал лучезарную улыбку. — Наверно, твой милый Винчик очень рад новому члену семьи, — разбил наконец молчание отец. — О, да, Винчик души не чает в Подарке, возится с ним целыми днями, — засмеялся Пеэтер с облегчением, наконец-то не соврав. На лице отца отразилось легкое, дозированное удивление. И в этот момент в гостиную явился сияющий Винчик вместе с рассеянно озирающимся Подарком. Последний был обряжен в нижнюю рубашонку из модной эротической коллекции, с бантиками и кружевами. Улыбка, словно приклеенная, застыла на губах Пеэтера. И, разумеется, увидев его, Подарок немедленно встал на четвереньки, залопотал что-то на стрекозином языке и попытался спрятаться за Винчика. — Эт-та что? — процедил отец просто неописуемым тоном. Винчик замер с открытым ртом, на хорошеньком личике отобразился чистейший ужас. Подарок же с воплем бросился за диван и принялся там причитать. Пеэтер, деревянно переставляя ноги, отправился за ним и попытался взять на руки. Подарок вопил и бился, в результате чего оказался у Пеэтера где-то подмышкой, голой задницей кверху. — О, боже, — зашедший со двора младший отец Пеэтера прижал ладони ко рту и попятился. Пеэтер, совершенно озверев, выскочил из гостиной и запер Подарка в ближайшем чуланчике. — Прости, Пеэтер, прости, я не хотел, — лепетал выбежавший за ним Винчик. Пеэтер схватил его за шиворот и запихнул в тот же чулан, а потом прижался спиной к двери. В голове звенела пустота. — Нам надо поговорить, Пеэтер. Пеэтер зажмурился, прислушиваясь к приближающимся шагам старшего отца, а через мгновение почувствовал легкую пощечину. — Не слышу ответа. — Да, отец. В собственном кабинете Пеэтер стоял, как на допросе, а старший отец медленно обходил его кругами. Твое невинное удовольствие от ебли беззащитных идиотиков, дорогой сын, совершенно не искупает вопиющей безнравственности твоего поступка, говорил он. Более того, мне кажется, что и наш справедливый закон не одобрит насилие над больным человеком и содержание его без соответствующей медицинской помощи, осуждал он. Я даже могу припомнить соответствующие параграфы... — Он не идиот, у него просто не восстановилась еще речь, — возразил Пеэтер, не поднимая глаз. И заработал пощечину, на этот раз очень болезненную, он даже пошатнулся и отступил. ~*~ — Винчик, немедленно одень Подарчика, мы едем в клинику, — Пеэтер выпустил притихших и заплаканных младших из чулана. — Он ушел? — прошептал Винчик, и Пеэтер вместо ответа шлепнул его по заднице. Потом крепко стиснул руку Подарка, а когда тот задергался, врезал по заднице и ему. Да, вот так и надо с ними, а то совсем распустились. У папочки вот никто никогда и вякнуть не смел, ни младшие мужья, ни дети. С ним бы такого позора точно не случилось. Всю дорогу до клиники Подарок смотрел в окно флаера и гладил широкий меховой пояс, надетый на него поверх туники. Радовался, наверно, приличной одежде, Винчик до того с ним как с куклой игрался, наряжая во всякое похабство. Приземлившись, Пеэтер взял Подарка за руку, тот испуганно отшатнулся и что-то сказал. Пеэтер прижал палец к его губам. Переливчатые глаза Подарка распахнулись и потемнели, над губой выступила испарина. Пеэтер подумал, что тот слишком красив, все будут смотреть на него и видеть вот этот самый страх. Он снял свой шейный платок и обмотал вокруг головы Подарка так, чтобы кусочек ткани падал ему на глаза, прикрывая их тенью. Потом подумал и прикрыл заодно и губы. На выходе из флаера Подарок вцепился в дверь и снова что-то сказал, голос его звучал так испуганно. И Пеэтер затолкнул его внутрь, решившись научить послушанию. Он взял Подарка за шею, наклонил над сиденьем и задрал подол туники. Подарок что-то залепетал, но мгновенно затих, когда с него спустили штаны. Его круглые ягодицы поджались, ложбинка блестела от смазки. Пеэтер судорожно выдохнул, ему совсем не хотелось наказывать Подарка, хотелось гладить его и любить. А вместо этого пришлось снять перчатку и отшлепать ею, как непослушного детеныша. Подарок вздыхал и поводил задницей, Пеэтер бил его совсем легко, не для боли, а просто чтоб понял, кто в доме хозяин. И Подарок, видимо, все понял, больше не упирался, а шел смирно рядом, держась за руку. Даже не сопротивлялся, когда его раздели и подтолкнули к исследовательской колбе, которую многие не любили. Только когда к нему поползли змеи анализаторов, присасываясь и влезая во все отверстия, Подарок забился за прозрачной крышкой, уперся в нее узкими ладонями. Но дергался он недолго, скоро камеру заполнила вязкая эктоплазма. Пеэтер стоял и смотрел на два его пальчика, так и прижимающиеся к крышке. — Красивый он у вас, господин Этлонд, жалко, — сказал врач через три часа и сорок три минуты. — Что? — в горле у Пеэтера пересохло. — У нас серьезная проблема, — врач развернул изображение объемного человечка и ткнул ему в живот. Там вспыхнуло красным. — Недоразвитость внутренних органов, особенно репродуктивной системы. Посмотрите, полости для вынашивания яиц в зачаточном состоянии. Как у младенца. — Вы хотите сказать, он не сможет детей... А оплодотворить яйца он сможет? — вскинулся Пеэтер. — Ну... искусственно. Маленький, как у всех младших, член Подарка просто не дотянулся бы на нужную глубину для естественного оплодотворения. — После курса лечения, господин Этлонд. Возможно, мы даже сможем стимулировать развитие его полости... Но воздержитесь сейчас засовывать в него большие шарики, ему будет больно. И сами не заходите глубже, чем на половину. Пеэтер покраснел: врач сам был из младших и обсуждать с ним подобную тему было стыдно. — Вторая проблема, господин Этлонд, — врач снова потыкал в человечка, — у него подавлены центры регенерации. — Хорошо, — слабо улыбнулся Пеэтер, — не буду ему откусывать пальцы. — Лет через семь его организм начнет изнашиваться, а еще через несколько десятков — полностью выйдет из строя. — Но... как, вы хотите сказать, он скоро начнет умирать? Это лечится, доктор? — Я полагаю да, мы можем развить и эти центры, — важно кивнул врач, удивительно напомнив в эту минуту Винчика. Пеэтер радостно заулыбался: — Вот и отлично! А отчего это, неужто хыкусчий яд? — Я бы сказал, что хыкусчий яд наоборот стимулировал его регенерацию. До них все было гораздо хуже. Такое ощущение, что ваш будущий муж был выращен для кратковременного пользования. — Зачем? — поразился Пеэтер. — Не знаю... может извращенцы из колоний... Я даже сначала подумал, что он не человек. Но нет, вполне человек, только искаженный. Как бабочка-однодневка, знаете таких? Некоторые их для красоты разводят, тоже искусственно, они не могут сами размножаться. Пеэтер потер виски и подумал, что со всем этим дерьмом, так похожим на преступление, надо немедленно идти к отцу, как раз по его специальности. Пусть дознаватели выяснят планету извращенцев, распоясавшиеся в разврате колонии следовало приструнить... Нет, не немедленно, только после того, как Подарок придет в себя. — А речь вы ему восстановили? — Да, — расцвел тоже помрачневший врач, — восстановили. ~*~ Голый Подарок сидел в углу душевой и дрожал. — Не оставляй меня здесь, я буду послушным, не надо меня на опыты, — сказал он, привставая и протягивая руки к зашедшему Пеэтеру. У Пеэтера защемило в груди: наверно, и до того Подарок умолял его вот так же жалобно и трогательно, а ему это казалось смешным стрекотанием. — Конечно я тебя не оставлю, — он взял обнаженного Подарка на руки. — Ты будешь моим любимым младшим мужем. — Ты, — прошептал Подарок, глаза его закатывались, пальцы судорожно впивались в Пеэтеровы плечи, — ты... я тебя понимаю... Пеэтер поцеловал его в безвольные холодные губы и понес одеваться. Одежда Подарка была аккуратно сложена на скамейке, а сверху лежал продолговатый анальный шарик. Сувенирчик с эмблемой клиники. Пеэтер задумчиво покрутил его в руках, вспоминая слова врача об осторожности. — Хочешь? — А можно... не надо? — хрипло спросил Подарок. — Ну, давай ненадолго вставим, — улыбнулся Пеэтер, ему очень нравилось, что Подарок разговаривал с ним, а не кричал и прятался. Подарок помялся немного, краснея, а потом встал на скамейку раком, у Пеэтера аж дыхание перехватило от вида. Он стиснул шарик в кулаке, заставляя его вибрировать и выделять смазку. Провел им по сжавшемуся входу, слегка надавил. Без пропихатора будет туго. Кожа на бедрах и заднице Подарка съежилась крупными мурашками. — Не больно? — спросил Пеэтер, разминая его дырку. — Н-нет... — Будет больно — сразу говори. Наконец-то шарик занырнул внутрь, весело блеснув на прощание, тонкая кожица медленно сходилась над ним, закрывая. Пеэтер слегка поласкал полувозбужденный член Подарка, а потом с усилием оторвался от соблазнительного тела. — Давай я тебя одену. — Я сам. — Не вредничай, — строго нахмурился Пеэтер. Подарок перестал упираться и послушно засунул руки в рукава нижней распашонки. Заговорив, он вообще словно оправился, став почти похожим на настоящего младшего. Только ежился и прогибался слегка от прикосновений Пеэтера, пытаясь уклониться. 6. Андрей Серафимов "Хыкуски", набрал Андрей в поисковом окошке домашнего терминала и вытер вспотевшие ладони об одежду. Надо узнать об этих тварях побольше, ведь наверняка человечество уже воюет с ними. Андрей даже задрожал от воспоминаний, как хыкуски быстро захватили их лайнер, а ведь тот был класса ХС, со средним вооружением. После посещения клиники Андрею разрешили самому ходить по дому, брать себе еду и включать визор, а еще можно было плавать в бассейне. Пеэтер в первое купание залез вместе с ним, и Андрей покраснел отчего-то, пока его разглядывал, до того тот был здоровенный, мускулы так и перекатывались под смуглой кожей, а в плавках бугрилось устрашающе. А по визору показывали местные неинтересные новости или тупые сериалы, где все актрисы были хронически беременны, и совсем мало про войну с хыкусками. Как будто ее и не было, так, отдельные стычки, да еще Винчик постоянно переключала канал, стоило диктору хоть слово сказать о военных действиях. А Пеэтер сразу сажал Андрея к себе на колени и начинал тискать. Но сейчас наконец-то он остался в доме один, Пеэтер ушел с утра вместе с Винчик куда-то, перед тем вставив Андрею в зад вибратор и поцеловав на прощание в губы. Винчик тоже его чмокнула и прошептала на ухо про сюрприз и подготовку к церемонии. И он долго потом бродил по дому, размышляя, что еще за поганый ритуал тут готовится и какая роль в нем уготована ему, Андрею. А потом наткнулся на терминал. "Интересно, на этой извращенской планете у всех в заднице анальные игрушки, или только у меня", отрешенно думал Андрей, разглядывая объемное изображение богомола-хыкуска, развернувшееся над терминалом. Это дерьмо он и раньше видел во всех подробностях, поэтому скривился и поменял запрос: "ебаться с хыкуском". Надо же выяснить, почему те использовали именно людей для случки. Над терминалом развернулось несколько окон с картинками. Андрей сглотнул и ткнул в первое окошко, туда, где матерый серый хыкуск натягивал зеленоволосого человечка, неуловимо похожего на Пеэтера. Отвратительное зрелище. Андрей добавил звук и растянул изображение пошире, чтобы лучше все рассмотреть. Человечек бился, сдавленный хыкусчими лапами, царапался о шипы и жалко вырывался. Потом в помещение ворвался спецназ и расстрелял хыкуска, только ошметки полетели, а бравые спецназовцы принялись по очереди трахать спасенного, у Андрея аж глаза на лоб полезли от такого непотребства, а член встал. Собственно, он все время почти находился в полувозбужденном каком-то состоянии из-за игрушек в заднице, поцелуев и зажиманий с этой извращенной парочкой, которая его приютила. Андрей представил, что спецназовцы на экране дерут именно Пеэтера и сжал задницу, чтобы заставить шарик внутри себя вибрировать. Покраснел и задрал свободную домашнюю тунику, никого же нет, можно расслабиться, раз уж нашел местную порнушку. Мужика на экране поставили раком и пользовали одновременно в рот и в жопу, и было видно, как судорожно сжимается горло, когда в него пихают член. Андрей сделал звук еще громче. Только бы Пеэтер с Винчик не застали его за этим делом, он сжимал и гладил себя между ног, растягивая удовольствие. Подумать только, сколько времени нормально не трахался. — Выключи немедленно эту гадость! Андрей подскочил и одернул тунику. Возмущенная Винчик стояла прямо за диваном, сжимая в руках какие-то пакеты и свертки. "Эта жопа принадлежит всем!" крикнули из терминала, как бы протестуя. Винчик зажала уши, а Андрей покосился на экран, живо интересуясь чужой культурой. Как раз самое интересное стали показывать: спецназовцы по очереди спускали несчастному спасенному на лицо. — Пеэтер, — завопила Винчик, по-прежнему прижимая руки к голове. Андрей демонстративно отвернулся и переключил режим на терминале на настенный. Изображение тут же развернулось во всю стену, бравый спецназ теперь отбивался от подоспевших хыкусков, попутно теряя доспехи и штаны. Андрей победно глянул на Винчик и зачем-то ткнул еще пару раз в пульт. Позже он стоял перед Пеэтером, неловко выминаясь. Ему приказали вытащить вибратор, перед тем как прийти, и в заднице образовалась сосущая такая пустота, настойчиво требующая ее заполнить. — Ты зачем включил внешнюю трансляцию, — говорил ему Пеэтер, голос звучал ровно, а в руке был ремень. — Я нечаянно, — Андрей покаянно опустил голову. Колени подгибались от страха и еще какой-то непонятной предвкушающей дрожи, вспоминалось, как его во флаере отшлепали, не больно совсем, но так унизительно. Сейчас, наверно, всерьез выпорют. — Прости меня, прости, пожалуйста, — горячо зашептал Андрей, зажмурившись, когда его нагнули над столом. Он даже попытался поцеловать Пеэтеру руку, но все тщетно, сейчас тот снимет с него штаны и увидит позорный стояк. Но к счастью, Пеэтер влепил ему ремнем прямо по штанам, и это вызвало такую волну жара во всем теле, что Андрей судорожно вцепился в стол. От следующего удара он заскулил и поджался, и стонал все время, пока его били. И сам не заметил, как стал подставляться, чтобы снова почувствовать то горячее, что плавилось в его внутренностях и мучительно отдавалось в члене. — Подумай хорошенько над своим поведением, — сказал Пеэтер, когда закончил, и поставил его в угол. — Перед ужином можешь выйти. У Андрея вся задница горела, а в паху аж крутило. "Трахни меня", хотел сказать он Пеэтеру и не посмел, молча сморгнув слезы. А Пеэтер ушел. — Не надо мне вашего ужина, — зло сказал ему Андрей вслед и выскочил из угла, кидаясь к захлопнувшейся за Пеэтером двери. Но та оказалась заперта. Андрей походил по комнате и стянул штаны, посмотреть, что с жопой. Там и тут наливались багровые полосы, синячищи будут, он провел по ним пальцами и опять задрожал от возбуждения. Его отшлепали, как мальчишку, а он послушно принимал наказание, ну ведь и правда же виноват был. Андрей вернулся в угол и провел несколько раз рукой по члену, в этот раз он не стал удовольствие растягивать, подрочил быстро, уткнувшись лбом в стену. И все представлял, как его дерет целый отряд Пеэтеров, а когда кончил, сразу сделалось противно от своих мыслей, ну какой нормальный человек будет о таком фантазировать. В комнате, где его заперли, не было ни диванчика, ни кресел, и Андрей улегся кое-как на столе, спать захотел. Все никак не мог к местным длиннющим суткам привыкнуть. Стоять же в углу совершенно невозможно было, все там напоминало о его недостойных фантазиях, и, казалось, стыд разъедал изнутри. Как же так вышло, что он, взрослый человек, старший навигатор межзвездника, столь быстро превратился в извращенца. Да тут вся планета — сплошные извращенцы, утешил себя Андрей, да и какая разница, все равно на Землю ему не удастся вернуться. Так и будет он до самой смерти служить игрушкой для похотливых инопланетян, удовлетворять все грязные желания Пеэтера, о да, самые паскудные его желания... В паху снова заныло. Вот бы еще папаша Пеэтеров отстал со своими вопросами, Андрей каждый раз его до усрачки пугался. Нельзя допустить, чтобы извращенцы о Земле узнали, а то вдруг захватят. Он все вертелся на жестком столе, лежать неудобно было, и думал снова и снова о разных гадостях, обещал себе выкинуть их из головы. Андрей ведь женщин любит, вон и Винчик ему очень нравилась. Надо будет подкатить к ней, животик совсем не помеха. Может это не беременность, а местные гуманоидские особенности, у всех женщин такие симпатичные круглые животики. Интересно, разозлится ли Пеэтер, если Андрей с ней... Он повернулся на бок и зажмурился, и перед внутренним взором его крутились самые отборные гадости, одна изысканнее другой. 7. Пеэтер Этлонд Пеэтер, выйдя из флаера, обеспокоенно оглянулся: обычно Винчик всегда его встречал со службы, а в последнее время и Подарчика приводил, но сейчас посадочная площадка была зловеще пуста. Пеэтер почти бегом спустился вниз, заглядывая по дороге в спальни и гостиные. Младшие обнаружились только в бассейне, где вопили и булькали, сцепившись в клубок. — Что случилось? — рявкнул он, выловив обоих. — Подарчик на меня напал, — губы Винчика дрожали, медовые пряди волос потемнели и мокро торчали во все стороны. Удивительное зрелище, ведь тот всегда выглядел безупречным, и в постели, и в воде, и даже замерзший и заплаканный. Пеэтер его и не представлял... таким. — Я не нападал! Я просто схватил его за хуй, — взъерошенный Подарчик вскочил на ноги и гневно указал пальцем на Винчика: — У тебя хуй! — И что? — удивился Пеэтер. — У всех хуй. — Я думал он... а он... хуй... — Подарчик явно не находил слов для своих странных чувств. — Пеэтер, перестань ругаться, — прошептал Винчик, прижимая ладони к ушам. — Немедленно все прекратите ругаться. — Прости, дорогой, — машинально извинился Пеэтер, не сводя глаз с Подарчика. Тот, весь в сверкающих на солнце каплях, с горящим серебром взглядом и коварной ухмылочкой на губах, был прекрасен, как бог рассвета. Да, маленький рассвет из эпохи юности богов. И член у него, кстати стоял. — Вы помните, что завтра свадьба? — вздохнул Пеэтер. — Хотите щеголять там замазанными синяками? А к сегодняшнему приему все готово? Сегодня приходили родители и братья Пеэтера с Винчиком, знакомиться с новым членом семьи. — Да, Пеэтер, — Винчик поправил волосы, — только одеться осталось. Пеэтер уже направился в дом, тоже переодеться, когда услышал необыкновенно ясный и четкий голос Подарчика: — Винчик? — Что? — доверчиво спросил Винчик. — Хуй в пальто! А потом снова вскрики и плеск воды. — Ты когда научишься себя вести, а? — спрашивал Пеэтер, ведя Подарчика за ухо по дому. — Я просто пошутил, а он на меня набросился, — скулил тот, — так нечестно, почему всегда я виноват? Пеэтер смотрел на его возбужденный член под мокрыми плавками и страстно хотел оттрахать, не дожидаясь свадьбы. Он зашел в свой гардероб, отпустил Подарчика, и снял безбожно замоченную министерскую накидку. Потом подошел к стойке с ремнями. — Ты же не будешь меня наказывать за такой пустяк, Пеэтер? Я ни в чем не виноват, он сам... — Подарчик зачем-то стянул плавки и прижимал теперь их к груди. Кровь прилила к щекам Пеэтера и зашумела в ушах. Никогда ему не хотелось никого наказывать, и Винчика он отшлепал только один раз в жизни, а потом чувствовал себя ужасно два дня, пока не помирились они многократно... Да и Винчику тогда это совсем не понравилось, он такой несчастный ходил, пришибленный. Подарчик же словно удовольствие получал от своих безобразий и последующих наказаний, да, точно удовольствие, вот и сейчас своим стояком красуется. Самое же ужасное, что он и Пеэтера заставлял чувствовать это извращенное наслаждение собственной жестокостью. — Зачем ты изводишь Винчика, он же первый муж, ты должен к нему с уважением относиться. И... иди к себе, скоро гости придут. Пеэтер отвернулся от ремней и принялся раздеваться, намереваясь ополоснуться в душе. Подарчик снова его не послушался, так и ошивался рядом, пялился, вздыхал и в душ тоже проскользнул: "можно тебе спинку потереть, Пеэтер?" У Пеэтера не хватило силы воли его прогнать. Он встал под струи и закрыл глаза, чувствуя, как Подарчик возит мочалкой по его ягодицам и подбирается к паху. — Вот скажу вашим родственникам, как вы меня обижаете, — фыркнул тихонько Подарчик. — На жопу уже ровно не сесть от побоев постоянных. Пеэтер распахнул глаза и уставился на нервно кривящего губы младшего. На лице у того отображалось упрямство пополам со страхом. А ведь он и правда не успокоится. — Упрись в стену. Подарчик вздрогнул всем телом, но послушался. Пеэтер опустил взгляд и заметил, как тот поджимает на ногах пальцы и втягивает живот. Он сгреб слегка опавший член Подарчика в горсть, потом звонко шлепнул его по жопе. Подарчик тихонько завыл и вцепился в Пеэтерову руку. Еще и лицом в плечо уткнулся, повиснув, таким образом, на нем полностью. Пеэтер стиснул зубы, продолжая шлепать вскрикивающего и толкающегося ему в ладонь младшего. После экзекуции Подарчик со стоном сполз вниз, его красные ягодицы мелко дрожали. Пеэтер только сейчас понял, что шарик все это время находился внутри него, причем включенный, маленький негодяй научился его включать, не вынимая. Глаза у Подарчика были совершенно бешеные, он поймал Пеэтера за руку, ту самую, которой его шлепали, и поцеловал в ладонь, потом уткнулся лицом в Пеэтеров пах и потерся щекой о яйца. — Никак не могу... — прошептал он невнятно. И Пеэтер сдался, снова не утерпел до свадьбы. Положил его на скамью, задрал ноги себе на плечи и начал медленно засаживать. Из задницы Подарка потекла густая смазка, красная, как кровь, Пеэтер даже макнул в нее палец и лизнул, испугавшись чего-то. Но вкус был ягодный. Лицо Подарчика покраснело словно от натуги, а член упал. Пеэтер остановился, выжидая, пока он привыкнет. Задница у него была узкая, даже уже Винчиковой, казалось удивительным, как ее вообще натянуть на себя удалось. Пеэтер вышел, а потом снова протолкнул головку в заляпанную красным дырку, на этот раз подальше. Подарчик тяжело дышал, выгибаясь, а потом зарыдал, кусая кулаки — когда Пеэтер задвигался в нем быстрее. — Мне остановиться? — хрипло спросил Пеэтер, поглаживая его по животу и мошонке. — Нет... нет. Они несколько раз меняли угол входа, пытаясь приноровиться друг к другу, а потом Подарчик сказал: — Вот так хорошо. И скоро уже выл в голос, срываясь на хрип и извиваясь. Пеэтер впивался в него поцелуями, оставляя россыпь синячков на нежной коже шеи и около сосков, сильно стискивал его член. И Подарчику явно нравилась эта жесткость, он ругался, поминал хыкусков и закатывал глаза, а потом обкончался Пеэтеру в кулак. Пеэтер спустил ему на живот, несколько капель даже до лица долетело. Подарчик облизнулся, безвольно раскинувшись, и Пеэтер подумал, что Винчик никогда не позволял себе на лицо кончать, а здесь, наверно, можно будет... ~*~ Воспитательные меры возымели действие, и вечером Подарчик был тихим и вежливым, просто очаровав всех родственников кротким характером и красотой. — Мы не смогли найти планету, где вырастили твоего Подарчика, наверно еще придется его допрашивать, — сказал Пеэтеру старший отец, задержав его на крыльце. — И, возможно, изымать воспоминания. — Нет-нет, он еще не устойчив, я не позволю, — замотал головой Пеэтер. Даже люди с железными нервами плохо переносили сканирование воспоминаний, а что уж говорить о Подарчике... — Ну-ну, — сказал ему отец в спину зловеще, но Пеэтер сбежал от него к другим гостям, и все следил, чтоб быть рядом с Подарчиком, когда старший отец поблизости. А ночью Подарчик забрался к ним в постель, жалуясь на кошмары о хыкусках. — Надо тебя после свадьбы в зоопарк сводить, посмотреть хыкусков, — лениво зевнул Пеэтер и обнял Подарчика. Винчик свернулся под другим его боком и дрых, они отлюбили друг друга перед самым приходом Подарка. — В зоопарк? Но хыкуски же разумные... — Так им же мозг вырезают, вот так, чик-чик, — Пеэтер сделал пальцами "ножницы" и ущипнул ими Подарчика за ухо. — Ужас... — прошептал Подарчик. — Нашел о ком беспокоиться, о нелюдях, — засмеялся Пеэтер и заснул. 8. Андрей Серафимов — Какие еще яйца вынашивать, ты о чем вообще? — Андрей зашел вслед за Винчиком, тот мылся под душем, и обессиленно сел на унитаз. Неужели Пеэтер отложил в него какие-то яйца, когда трахал, и теперь они будут зреть и расти в животе у Андрея, пока его не разорвет. Допрыгался, извращенец... Андрея вдруг осенило: — Постой-ка, Винчик, а у тебя в животе эти самые... яйца и были? А теперь они где? — Там специальные шарики для красоты были, — объяснил Винчик снисходительно. — Мы с Пеэтером не спешим с потомством. — Пиздец, — с удовольствием сказал Андрей, наблюдая за Винчиком. — Прекрати, — нервно ответил Винчик, — и немедленно выйди. — Не могу, я уже сру, — заржал Андрей, на самом деле он просто поссать зашел. — Негодяй! — Винчик отодвинул створку душевой кабинки и попробовал стукнуть его мочалкой. А дальше Андрей сам не понял, что на него нашло, подскочил с унитаза, и, придерживая член одной рукой, направил его прямо Винчику на ноги. Зажурчала желтая струйка, Винчик не мог пошевелиться и хлопал глазами, а Андрей так смеялся, что не заметил вошедшего Пеэтера. Тот стоял в дверях некоторое время, а потом развернул к себе и влепил Андрею пощечину: — Ты что творишь опять? Из разбитой губы потекла кровь, Андрей слизывал ее и смотрел снизу вверх, сползая по стенке. Пеэтер был уже одет для свадьбы, так что несколько капелек мочи попало на праздничную накидку и брюки. Сделалось подозрительно тихо, даже вода в душе не шумела. — Прости, пожалуйста, — прошептал Андрей, не решаясь заглянуть Пеэтеру в глаза, в этот раз он перешел границу и действительно заслуживал наказания. И испугался вдруг, а что, если его не станут наказывать, а просто выгонят, или еще хуже — сдадут на опыты кому-нибудь вроде Пеэтерова старшего папаши. Ведь его предупреждали, чтобы он к Винчику не лез, тот первый муж и они с Пеэтером давно вместе. А Андрей — никто, игрушка для ебли. — Поговорим после церемонии, — ответил Пеэтер сурово, в душевой кабине облегченно вздохнул Винчик, а Андрей обрадовался — его не будут прямо сейчас прогонять, а потом он обязательно исправится. — Вставай, примешь душ, и я тебе одеться помогу, — оживился Винчик, когда Пеэтер их покинул. — Что же ты наделал, зачем его так рассердил? — Я не хотел, — пробормотал Андрей привычно, когда его подставили под прохладные струи воды. — Ничего, это пройдет скоро, и станешь нормальным. — А сейчас я ненормальный? Винчик намыливал его чем-то душисто-сладким: — После хыкусчего плена все с ума сходят, но это лечится, не переживай. — О, а как лечится? — заволновался Андрей, сам-то он себя считал вполне нормальным. Даже нездоровое пристрастие к ебле в задницу его не очень расстраивало, все равно тут женщин нет, и Пеэтер так классно его вчера отодрал, сначала больно, а потом полнейший улет. — В медицинской колбе держат, если совсем тяжелый случай, — ответил Винчик, а потом обнял его и зашептал: — Бедненький, тебе все равно ведь придется. — Эээ... зачем это? — Чтобы ты детей смог выносить. — Какое нахуй выносить! — взбесился Андрей, нет, в жопу трахаться — это одно, но никаких детей ему не надо. — Успокойся, ну что ты, — жалел его Винчик и гладил по волосам. — Это ты сейчас так думаешь, из-за травмы, а потом захочешь обязательно... — Может, не надо свадьбы, так пока поживем? — Пойдем, пойдем, ты не волнуйся главное, мы же без торжественной церемонии, только самые близкие родственники будут. Винчик помог Андрею одеться и замазал наливающийся синяк на губе. Из ранки то и дело выступала капелька крови, Андрей ее слизывал и все думал о Винчиковых словах про детей. — Стой ровно, не сутулься, — Винчик держал в руках что-то похожее на белый веночек с мехом. — А можно без этого, — попросил Андрей, длинная туника на нем и так напоминала свадебное платье, оставалось только фату прицепить. — Ну, если ты не хочешь... А я так долго выбирал, чтобы тебе понравилось. — Ладно, давай. Винчик обрадованно нацепил ему на голову эту гадость, и Андрею внезапно захотелось сбежать отсюда подальше. Все эти яйца, попадающие в живот через жопу, странные обычаи и прочие извращения точно не для него. И так докатился — собрался замуж за инопланетянина с огромным членом, позорище. Андрей попросил Винчика принести успокоительного, и, как только тот вышел, кинулся к окну. До изумрудной травы недалеко совсем было, пара этажей, а там можно через сад пробраться и — свобода. Андрей стащил венок с головы и вылез на карниз. И тут же потерял равновесие, потому что на газоне стоял и нехорошо скалился Пеэтеров старший отец, Андрей прямиком ему на руки грохнулся. — Сбежать из-под венца решил, а, малыш? — заржал папаша, и он был злющий на самом деле, не такой, как Пеэтер. Тот, даже когда наказывал, все равно всерьез не сердился, а в последний раз это вообще сексом закончилось. И Андрей со стыдом признался себе, что еще так хочет. — Отпустите, я... я воздухом свежим хотел подышать! — он затрепыхался, Пеэтер ведь никогда почти не удерживал его силой, а тут... — Отпустите, — испугался Андрей по-настоящему уже и помчался в дом искать Пеэтера, как только его поставили на землю. 9. Пеэтер Этлонд — Зачем ты так сурово с Подарчиком, Пеэтер, ты же знаешь, каково ему пришлось, — Винчик укоризненно разложил успокаивающие пастилки на столике. Пеэтер поморщился: — Если его не останавливать, он будет распоясываться все больше и больше. Все это было просто ужасно, Пеэтер вспоминал голого напуганного Подарчика и чувствовал боль где-то в груди. Может, они слишком поспешили, может Подарчика надо было отправить отдыхать в лечебное заведение где-нибудь на берегу Великого океана? — Пеэтер! — в комнату вбежал Подарчик, парадная его накидка перекосилась, а края туники разметались. — Что случилось? — Пеэтер обнял и погладил его по губам, скармливая поданную Винчиком пастилку. — Я... я из окна упал, — Подарчик уткнулся Пеэтеру в плечо, его била мелкая дрожь. Пеэтер молча гладил его по спине, не зная, что сказать. — Выпал из окна, теряя венец по дороге к свободе, — усмехнулся старший отец, входя, Пеэтер вздрогнул от этой фразы. — Ты хотел сбежать? — он приподнял лицо Подарчика за подбородок, а тот зажмурился: — Нет, куда мне... — Ты можешь пойти в приют, малыш, там тебя будут лечить и научат какой-нибудь профессии, — ласково предложил старший отец. — Кем бы ты хотел быть? Подарчик открыл глаза и едва слышно прошептал: — Пилотом. — Прекрасный выбор, — отозвался старший отец с самым искренним одобрением. — Только в приюте таким профессиям не обучают, к сожалению, — наконец очнулся Пеэтер. — И я все равно не позволю сканировать Подарчику память, даже если он уйдет. Это противозаконно, он еще нездоров. Старший отец пристально посмотрел на него, как бы что-то решая, а потом пожал плечами: — Юноша просто должен знать, что ему есть куда идти в любом случае. — Не хочу в приют, — сказал Подарчик. ~*~ Пеэтер выхватил Подарчика из хоровода, когда тот попробовал вскочить на стол и чуть не упал, промахнувшись. — Еще, еще! — смеялся Подарчик и пытался поцеловать Пеэтера в губы и промахивался, попадая в шею куда-то. — Вот видишь, — радовался рядом Винчик, — а ты боялся свадьбы! А пошли... — Еще вина! — Хватит вам, — фыркнул Пеэтер и утащил своих младших на балкончик под самой крышей, отсюда открывалась восхитительная панорама закатной столицы. Он наклонил Подарчика над перилами, задрал тунику и погладил сзади, лаская теплый вход. А Винчик опустился на колени и принялся вылизывать Подарчика спереди. — Красиво-то как, — сказал Подарчик мечтательно и застонал вдруг, — ох, Пеэтер... какой же ты огромный... Пеэтер поддерживал его под живот, чувствуя собственные толчки внутри тонкого тела, гладил иногда Винчика по голове и чувствовал, что счастлив. — А теперь меняемся! — весело воскликнул Винчик, после того, как Подарчик, содрогаясь, излился ему в рот. ~*~КОНЕЦ~*~