Жёлтый

      Впервые увидев её, я влюбилась… Но не так, как это обычно бывает. Это не дружба и не отношения, что-то совершенно иное. Она стала моим миром, моей жизнью, моим светом и моей болью. Не знавшая вкуса жизни, я, живущая в своём сером мире, тогда резко увидела яркую желтую краску, заливающую все вокруг, от неё рябило в глазах, но я была так счастлива. Жёлтый.       Для меня она — всегда жёлтый. Моё желтое солнце. Мой радостный одуванчик. Моя кислая лимонная карамелька. Мой тёплый маленький человечек.       Она не особо любила жёлтый, пусть он ей невероятно шёл. У неё были зелено-карие глаза. Она лгала, вечно лгала мне. Я знала это. Мне было плевать. Она рядом — этого достаточно. Ради нее я была готова абсолютно на всё. Да, она много врала, но гораздо больше говорила правду, жуткую, отвратительную правду, которую никто не хочет слышать. Я любила её за это. Год за годом… Ещё немного, и мне скоро пятнадцать. Прошло уже пять лет… Так быстро… И у меня уже не было ничего своего, я стала её тенью.       Мы поругались из-за глупости, из-за мелочи. Она всегда либо неумело лгала, либо говорила правду прямо и безжалостно, но никогда не молчала, отводя глаза, не скрывала что-то поистине важное от меня. А в тот раз… Жёлтая краска потрескалась, осыпалась мелкой крошкой, а за ней — рухнул мой мир. Предательство. Для меня это было именно предательство.       Мы не общались почти год. Вообще. Я потеряла свою яркую ядовито-жёлтую краску, а внутри — царила пустота. Мне уже не было больно, я переболела, остыла… Заледенела. Перестала плакать. Взяла себя в руки, стала кропотливо вычищать душу от неё, строить заново. Было трудно. Я завела много друзей и увидела слабые оттенки других цветов, но это совсем не то. Лёд не таял. Было страшно.       Она позвонила мне. Весной. Немного позже её дня рождения. Она извинялась. За что? Не знаю, за что она извинялась! Лёд треснул, раня острыми краями. Мир вспыхнул, окатив жаром палящего солнца. И я сгорела под его лучами. Дотла. Мы долго говорили, она плакала, а я — нет. Я стала слишком сильной, слишком притупились мои чувства. Мои настоящие эмоции. Где они? Они, не успев оттаять, превратились в пепел. Я — плакса, но мои слёзы — всего лишь реакция тела, а внутри — я ничего не чувствую… Я забыла, кто я. А я кем-то была? Не помню.       Серость не исчезла, а ядовито-желтый — лишь бледная вспышка, застрявшая глубоко в воспоминаниях. Не знаю, кто я. Потерялась среди масок. И лишь скука — глухая, ноющая болью где-то внутри — напоминает, что когда-то мне было достаточно одного единственного человека с зелёно-карими глазами, чтобы чувствовать себя счастливой…