Peace Love War

Бэйз, кажется, едет слишком быстро. Он оставил клиента с Бодхи как раз в разгар дискуссии о деталях его байка. С тех пор, как он получил звонок из университета Джин, о том, что он должен немедленно явится в кабинет декана, его начала преследовать головная боль. Он должен был знать, что спокойствие последних нескольких недель - это лишь затишье перед бурей, и Джин однозначно что-то задумала. Похоже, что кучи предупреждающих листовок, которую дал ей университет за все те анти-орденовские плакаты и граффити, которые она сделала в прошлом году, было недостаточно. Тогда его так и не позвали, но, похоже, что второй год обучения Джин все же придется начать со встречи с деканом. С ней никогда не было легко, но Бэйз был уверен, что, несмотря на все бунтарство и ссоры с профессорами она хотела бы остаться и закончить учебу. А теперь вот это. Он осматривает пустую парковку перед главным зданием. Джин переступает с одной ноги на другую. Кажется, она боится - и ей бы стоило боятся, - думает Бэйз. - Что ты опять натворила? - Я сделала граффити. - Это все? - …на очень особом месте, к несчастью… и профессор Дурак... рассердился. - шепчет она и склоняет голову, когда Бэйз поднимает брови. Бэйз слышал, как в прошлом году Джин назвал этого профессора многими неблагодарными прозвищами, и вот теперь наступило возмездие. - Рассердился? Значит, профессор Дурак и есть декан? И он рассержен? Замечательно.- Бэйз ничего не может сделать, только выпускает тяжелый выдох, делая вид, что злится, но, стоит признать, что он просто не может сердиться на эту девушку. - Ну, тогда покажите мне где его кабинет. В кампусе многолюдно и шумно. Студенты прогуливаются по дорожкам, сидят под тенью двухсот или трехсотлетней магнолии, учатся, говорят, смеются или даже спят. Профессоров и учителей можно легко отличить не только по возрасту, но и по элегантным платьев и умеренным жестам. И для всего этого места второй старейший построенный комплекс дает достойный фон в утреннем свете. За стенами руины башен Храма Уиллов захватывают небо, заставляя университет чувствовать себя крошечным кукольным домиком. Джин не говорит ни слова, пока они идут по изношенной лестнице. Бэйз доволен этим, так как он пытается подготовится к любому исходу, что ждет их в следующий час. - Ох, Джин, теперь у тебя проблемы…- Бэйз слышит голос молодого человека, когда Джин входит в переднюю комнату. - Я сказал тебе, что шансы…- он не закончил, когда Джин отмахивается от него. - Кейто, это мой отец. - О, хорошо! Добро пожаловать, сэр! Профессор на звонке, но вы можете войти к нему , когда он закончит. - Он предлагает два кресла и беззвучно бросает беспокойный взгляд на Джин. В этот момент та же мысль пробегает и в голове Бэйза: «Теперь у нас проблемы». В устройстве на столе ассистента гаснет лампа, и он нажимает кнопку, чтобы говорить. - Отец мисс Эрсо только что прибыл, профессор. Ему отвечают: -Проходите!- и через несколько секунд дверь открывается и профессор светлым голосом, улыбаясь, пропевает: - Добро пожаловать снова в мой кабинет, мисс Эрсо! Профессор выглядит примерно на возраст Бэйза, одет в черный однотонный костюм с белой рубашкой, лаковые ботинки, его темные волосы коротко острижены, а кожа такая же золотистая, как пески пустыни, окружающие древние городские стены. Он выглядит трогательно знакомым, поэтому Бэйз поднимается со стула, чтобы подойти поближе и посмотреть в глаза этому человеку, чтобы понять, что смотреть не на что: только на белые, невидящие зрачки с бледно-голубым кругом по краям. -Чиррут! - вырывается из него удивленный крик, и он чувствует, как голова начинает болеть, а внезапная пустота дергает его живот. Профессор Дурак, Доктор Трус, как Джин называла своего учителя, никогда не упоминая его настоящего имени в прошлом году, на самом деле - Чиррут Имве. Конечно. Кто еще это мог быть? -Бейз?- говорит мужчина, частично как вопрос, частично как утверждение. Джин и Кейто смотрят на них с немым вопросом на лицах, но Бэйзу все равно. Он приближается к человеку, которого он не видел около двадцати лет. Джин была отчасти права. Он знал, каким дураком был Чиррут, но он не был трусом, нет. - Это я, Чиррут ... это я. - Да, действительно, - отвечает мужчина после небольшой паузы. - Но мы не здесь, чтобы обсуждать это. Вы отец мисс Эрсо?- сомневающееся лицо поворачивается в сторону его голоса. - Да... Нет... Э-э... Я ее опекун. - Тогда мистер Мальбус и мисс Эрсо, пожалуйста, вы оба можете войти. Комната уютная, несмотря на жесткую деревянную мебель. На стене нет картин, они заполнены полками с белыми книгами с пунктирными рукавами, осязаемыми произведениями искусства, такими как амфоры, фигурки, рельефы и монеты. Монитор компьютера сияет напротив окна. Комфортабельный диван, покрытый черной кожей, занимает половину комнаты, но вместо него им предлагают места перед антикварным столом. Чиррут оборачивается к ним с уверенностью, которую ему дает привычная среда. - Вы знаете о серьезности проблемы, с которой мы сталкиваемся из-за мисс Эрсо? Он легко находит свое место, расстегивает пальто натренированными пальцами и садится, скрещивая ноги. - Джин только что сказала мне, что она сделала граффити... снова… Бэйзу хочется забрать последнее слово, когда он видит, что Чиррут нахмурился. - На самом деле антиправительственная роспись, которую я не могу полностью вспомнить... что-то похожее на "куклы Ордена"... Не могли бы вы, пожалуйста, подсказать мне, мисс Эрсо? - "Дуракам, трусам и марионеткам Ордена - нет места в нашем университете" - быстро проговаривает Джин. - Не так глубоко, как долго. Она должна была использовать две стороны постамента скульптуры древнего Хранителя Уиллов, чтобы быть в состоянии испортить это произведение искусства... как мне сказали. Чиррут сухо посмотрел на Бэйза. Джин краснее, чем свекла, но все еще пытается оправдаться - Профессор Имве, я не нарисовала это граффити, чтобы оскорбить вас лично…- она внезапно останавливается, когда Чиррут поворачивает к ней любопытное лицо, но спешит продолжить: - Я имею в виду, что обвинила вас в том, что вы ничего не делаете против Ордена и назвала вас дураком-монахом... Я имею в виду... тьфу... за вашей спиной, конечно... но... но... я имею в виду... Она чувствует, что сама копает себе яму, особенно когда Бэйз прячет лицо в руках, а Чиррут поднимает брови еще выше, но она больше не может себя контролировать. - Я обращалась с этим призывом к каждой трусливой и дурацкой орденской марионетке, которая пытается задушить прогресс в этом университете! Бэйз, едва опомнившийся от первого шока от встречи с Чиррутом, впадает в следующий, слушая глупые слова Джин, которые заставляют его пугаться и годится в одно и тоже время. Он долгое время пытается прочитать безэмоциональное лицо мужчины и поднимается, когда улыбка Чиррута затмевает солнце, когда он поворачивается к Джин. - Мисс Эрсо, дорогая, я знаю, что я не такая уж важная часть вашей жизни. Все в порядке. Я бы предпочел сказать, что вы выбрали этот постамент, в частности, потому что он стоит посреди небольшого парка, который в то же время достаточно велик, чтобы камеры не могли его увидеть. Дыхание Бэйза на мгновение останавливается, вспоминая об этом парке, как их любовном уголке, много лет назад. Они делили там поцелуи с Чиррутом, когда они были молоды, когда говорили о глупостях и планировали светлое общее будущее. Бэйз пресекает эти воспоминания. Он должен сконцентрироваться, что кажется трудным, когда он с трудом может отвести взгляд от активно жестикулирующих рук Чиррута и от улыбки его великолепно сформированных губ. - В обычных случаях мы бы как можно скорее стерли граффити, чтобы держать ее подальше от глаз людей, особенно от взгляда Ордена. Затем закрыли бы дело, оставив предупреждение, чтобы вы изменили способ выражения своего мнения, что вы могли бы игнорировать, как вы делали это в прошлом, и сделаете это, вероятно, в будущем. Джин ничего не говорит, просто сердито вздыхает. - Однако это не обычный случай. Статуя Хранителя Уиллов, старше, чем стены Университета, была вырезана из камня, который немедленно поглотил краску, делая невозможным просто ее отмыть. Он должен быть стерт из рук адептов, что, конечно же, будет стоить целого состояния.- Чиррут на мгновение останавливается, его улыбка слабеет. - Университет готов заплатить эту цену, чтобы сохранить артефакт, но Джин нужно преподать урок. Джин громко вдыхает, отчаянно тянется к Бэйзу, ищя поддержки, и Бэйз встречает ее на полпути, беря за руку. - Нет, ты не можешь сделать это, Чиррут... Я имею в виду, профессор или доктор или кто бы ты там ни был. Вы не можете выгнать Джин из университета!- Бэйз надеется, что наказание, которое он заслуживает, не падет на голову Джин. - Профессор Имве, пожалуйста. Я сделаю все, что угодно!- Добавляет Джин, хватаясь за столик. - Нет, нет, нет!- Успокаивающе улыбается Чиррут.- Никто не говорит о том, чтобы выгнать никого из ниоткуда! В этом нет никакого смысла, в этом нет никакого урока - Бэйз чувствует, как напряжение возрастает. - Я попросил одну из наших реставраторов, которая работает в Храме Уиллов, приехать. Они будут здесь завтра в восемь часов утра. Мисс Эрсо может исправить эту ошибку и снизить стоимость работы - разумеется, если она согласится это сделать - помогать очистить статую, это займет неделю или две. На это время я освобождаю ее от всех других обязанностей. Нам просто нужна ваша подпись, мистер Мальбус, что вы согласны. Джин, конечно, принимает предложение и они оба чувствуют невероятное облегчение. Джин не может дождаться, когда они уже покинут кабинет, чтобы поделиться новостями с Кейто. Бэйз медленно поднимается. - Чиррут …- он начинает, но не знает, как продолжить. Тяжелое молчание повисает между ними. - Значит, это ты, - тихо говорит Чиррут, так, что едва слышно. Бэйз знает этот тон и ненавидит его. - Чиррут... я…- Но прежде чем он смог бы продолжить, Кейто просунул голову внутрь. - Извините, что помешал, профессор Имве, ректор хочет видеть вас без промедления. Чиррут отходит от стола, застегивая пальто. - Как видите, сегодня у меня плотная повестка дня, мистер Со, мой помощник, все организует. - Ну, тогда, увидимся?- Бэйз не знает, что это было: утверждение, вопрос или надежда на встречу. Чиррут глубоко вздыхает и мимолетно улыбается. - Хорошего окончания дня, Бэйз!

***

Джин почти выпрыгивает из кожи, когда они возвращаются в машину. - Что это было? - Спрашивает она с изумленным лицом. Бэйз вряд ли может ответить даже самому себе, поэтому он хмурится, чтобы выиграть время, дабы обдумать это. - Это вопрос, который я должен задать! Что это было? - Как я сказала. Призыв к каждому трусу и дураку ордена, который пытается задушить прогресс в этом университете!- Объявляет она, садясь в машину. Бэйз медленно выезжает с парковки на дорогу, ведущую домой. - Если бы это было действительно так, то то ты бы оставила послание на стене главного здания, а не в углу, который явно ссылается на профессора культуры и веры древней Джеды. Джин скрещивает руки и утыкается в окно. - Это было мило с его стороны, - говорит она наконец, - Профессор Дурак не сердится на меня. - Очень мило, особенно, та часть, в которой он не исключает тебя из университета.- соглашается Бэйз. - Могу я спросить, что вызвало этот порыв? - Его согласие необходимо для того чтобы использовать территорию кампуса для нашего мирного марша на следующей неделе, чтобы поддержать Городской Сенат против Ордена. Он дал свое разрешение, но предложил выбрать более четкую цель, например, меньшую проверку порядка в университете или восстановление отмененных курсов, связанных с культурой джедаев, - продолжила Джин, закатывая глаза. - Я расстроилась, и сказал ему, - не перед классом, - быстро добавляет она, когда Бэйз хмурится, - что он не видит всей картины, что он живет в прошлом. Вместо того, чтобы поддерживать мертвые традиции с восстановлением Храма или других древних вещей, он должен смотреть в будущее и что-то делать. -Это то, что ты сказала? - спрашивает Бэйз, когда Джин прекращает говорить. - Да. Я имею в виду что-то сделать. Как вы сражались против Империи десять лет назад. Или Бодхи, который покинул Орден, когда понял, что они против всего, что для него важно.- Она глубоко вздыхает.- И как мой отец, который пожертвовал своей свободой ради меня. - Наверное, он ответил так, чтобы тебе не понравилось, - говорит Бэйз. - Он сказал... - говорит она, кусая нижнюю губу, - Он сказал, что традиция - не поклонение пеплу, а сохранение огня.- Она качает головой, словно цитируя по памяти. - Это означает, что действия тех, кто был перед нами, по-прежнему имеют значение. И то, что важно для нас, должно быть защищено... и за это стоит бороться. Это была прекрасная идея, и это было так по чиррутски, подумал Бэйз. Когда они пришли домой, он припарковал машину, чтобы выйти на лужайку перед зданием. - Ты думаешь, я приняла плохое решение,- разочарованно говорит Джин, пока Бэйз не успел ничего сказать. Бэйз просто обходит машину и обнимает ее. - Я думаю, что было правильно высказать ему свое мнение, и я думаю, что было неправильным говорить о своем мнении всем, особенно неправильно было то, как ты это сделала. Это могло быть трудно для профессора разрешить ситуацию. Джин не соглашается и позволяет себя обнимать. В то время как Джин начинает обыскивать холодильник, чтобы приготовить обед, Бэйз зовет Бодхи, чтобы спросить, все ли в порядке с тем дневным клиентом. И это больше из-за деталей заказа, а не из недоверия. Друг из Армии повстанцев, Рюскотт Мелши рекомендовал его, когда никто не давал ему работу из-за его прошлого в Ордене. Бэйз нанял его без вопросов и с тех пор удовлетворен работой парниши, который очень талантлив в создании мотоциклов с оригинальными идеями. Когда он возвращается на кухню, чтобы сесть за стол, Джин ставит перед ним чашку чая улун и прыгает на место напротив него. Бэйзу нравится видеть, ее такой: небрежной, качающей своей ногой, заглядывающей в карман своих джинс и поправляющей футболку. Он обожает эти маленькие жесты, как когда она убирает свои волосы с лица. - Теперь, твоя очередь, Бэйз! - говорит Джин с заговорчещеской улыбкой. Она обхватывает руками кружку и пытается сделать озадаченное лицо. - Что ты имеешь в виду? -О, брось! Не прикидывайся, что не знаешь! Вы и профессор.Что это за история? Бэйз нерешительно смотрит в ее любопытные зеленые глаза, так как не знает, с чего начать. Он пожимает плечами и погружается в воспоминания. - Он был моей единственной любовью.- Он останавливается, когда Джин издает непонятный звук. -Что? Ты думаешь, что у меня никогда не было любви? - Нет..., я имею в виду, конечно, была! - усмехается Джин. - Просто ты никогда не упоминал. Я никогда не видел тебя ни с кем раньше... И это странно... Так что случилось? - Что я должен сказать? Обычные вещи. Мы были молоды, познакомились в университете, полюбили друг друга, но вот появилась империя и уже ничего не стало нормальным снова. - Он останавливается, чтобы сделать глоток чая. -Мы сражались против местных войск Имперской армии с небольшой группой сопротивления. Мы называли себя отрядом изгоев.. - Подожди, ты имеешь в виду, что ты и профессор Дурак были в Отряде Изгоев?!! Святой Ш... , - говорит она,- Я имею в виду, это что-то! Все знают легенды о них! Но как он мог... Я имею в виду, что он... был слепым, нет? - Да, так и есть, но он хорош, или был, очень хорош в рукопашном бою. Ты же знаешь, что мы были такими же, как ты, не обученными солдатами, какими стали позже. Рады были сбить одного или двух штурмовиков, бросить гранаты и нанести как можно больше ущерба. - Я должна сказать, что я на самом деле не удивлена, - признается Джин.- Мне всегда он нравился. - Действительно? Этот день полон сюрпризов. - Да, я имею в виду, что он классный. Он относится ко мне как к равному, даже если мы ссоримся, и он никогда не перестает быть любопытным, чтобы понять мое мнение о вещах .- Она выходит со стола, чтобы начать нарезать цуккини и другие овощи на обед. - И он чертовски горячий, - подмигивает она Бэйзу. - Что случилось? Ты ушел, чтобы присоединиться к армии?- Бэйз достает кастрюлю и начинает нагревать масло. - Здесь не за что было драться. Империя становилась все сильнее и сильнее, а у Джеды не было собственной армии. Когда мы начали сопротивление, нас было около 150, а через год, к тому времени, когда они закрыли университет, нас было не больше 20, большинство из нас умерли или просто перестали сражаться. Чиррут остался, но я хотел драться. Поэтому я ушел. Вступил в армию Республики. Вернулся. И я здесь. Мы здесь .- И это правда, даже если только половина. Прошло девятнадцать лет пять месяцев и восемь дней как Бэйз покинул Джеду. Он верил в Силу, потому что он был рожден, чтобы верить. Но видя как его друзья умирают, а Империя все больше поглощает город, эта вера постепенно исчезала. За несколько месяцев до того, как Чиррут был в первый раз ранен, у него появилось чувство какого-то оцепенения. Это не было чем-то серьезным, но когда это оцепенение достигло сердце Бэйза - оно больше никогда не уходило. Он знал, что должен был следить и защищать Чиррута во время боя. В тот вечер у них была первая настоящая ссора. Бэйз попросил Чирута, прекратить борьбу, взять с собой первый корабль с планеты и пойти в первый же лагерь Армии Восстания, которую они смогут найти. Чиррут отказался от обеих возможностей, утверждая, что на Джеде еще многое предстоит сделать. - Сила защитит! - сказал он. Это был первый раз в жизни, когда Бэйз сказал: - К черту силу!- чем испугал и Чиррута, и себя. Им все меньше и меньше приходилось сражаться, с все меньшим количеством снаряжения. Когда империя окончательно закрыла ворота Университета как главный источник сопротивления, все ушли. Вдобавок к этому солдаты начали собирать и сжигать священные манускрипты, все еще лежащие в Храме, и драгоценные книги из библиотеки университета. Горстка людей, оставшихся в отряде, совершила одну последнюю отчаянную атаку, чтобы остановить это разрушение. Чиррут протестовал, не хотел тратить энергию на этот бой, но когда Бэйз пошел, он последовал за ним. Из 19 человек только 14 смогли отступить, одним из них был Чиррут, снова раненый. Бэйз почувствовал, что они не они не смогут сделать для города больше, и если бы он остался, он поставил бы под угрозу жизнь своей любви. Он не смог бы видеть, как умрет Чиррут. Поэтому он решил уйти, и в этом не было ничего смелого. Была теплая летняя ночь, с лунным светом и светлячками. Спокойно и мирно, как это было до Империи. Они шли рука об руку. Бэйз шептал глупости Чирруту на ухо и слушал его непрекращающийся смех. Затем отвез его обратно в их крошечную квартиру, где они занимались любовью и измучил его так, чтобы быть уверенным, что он погрузился в глубокий сон. Его единственная любовь. Он вдохнул теплый запах его тела, его волос, выскользнул из кровати, вышел из комнаты, из жизни Чиррута и взял первый корабль, надеясь однажды получить прощение. - Папа.. Он вздрагивает от голоса Джин и светлой руки на его предплечье. Вероятно, он ушел в себя, наверное, на несколько минут, и он чувствует, как его кулаки тяжело опираются на стол. - Папа? - повторяет Джин. Она называет его отцом только в такие моменты утешения - независимо от того, утешает ли ее Бэйз, или она его. Она просто берет свою крошечную руку в его и чувствует, как тепло, распространяющееся в его груди, изгоняет онемение. Джин не знает, что без нее его бы сейчас не было. Когда он вернулся с войны после падения Империи, он не был тем, кем был раньше. Война была не такой, как он ожидал. Никакой героической борьбы - просто разрушения. После того, как он снял свою униформу, у него не было мотивации, он просто держался, живя в настоящем, что по крайней мере не было смертельным приговором. Но когда маленькая Джин вошла в его жизнь, он как-то сумел взять себя в руки. - Папа, - снова зовет его Джин.-Почему ты не искал его, когда вернулся? - Я не мог. Я был не в состоянии.- после небольшой паузы он признает,- Я думаю, что я был просто трусом. - Хм, - размышляет Джин.- Он, я имею в виду профессор Ду... Кажется, не не хотел тебя видеть... не в буквальном смысле, конечно,- она закатывает глаза.- Он просто был очень грустным. Бэйз со стоном отдает ей ее руку и поворачивается к готовому обеду. - Ты должен поговорить с ним,- настаивает Джин.- В любом случае,ты должен забрать меня завтра утром. Возможно, он тоже будет там.