***
Сергей в последний раз всполаскивает кисточку в мутной, от разбавленной в ней красок, воде и, обернув вокруг кисточки, мягкую ткань, отходит, всматриваясь в нарисованную картину. Лучи осеннего солнца лениво просвечивают сквозь занавески, освещая сумеречную комнату блеклым светом и подсвечивая мольберт с картиной. Ему было далеко от великих художников, к которым он так стремился, кому так отчаялся подражать, но долгое время практики позволило ему рисовать так, чтобы можно было сразу понять, кто или что было нарисовано на картине. В данный момент, с только нарисованного портрета, на него смотрела мама. Он никогда её не знал, умерла королева Регина во время родов, ели успели спасти молодого наследника. Все воспитатели и жители загородного особняка, в который переехал после смерти жены король Александр, в один голос твердили, какая же королева была прекрасная и как похож на неё принц. Сергей восхищенно смотрит на нарисованные лихие шоколадные кудри, которые облаком обвивались вокруг овального, — идеального, — лица матери, мягкую линию молочного цвета плеч, с маленькой россыпью веснушек и родинок на выступающей ключице, и протягивает ладонь к лукавым голубым, с примесью зеленого, глазам, которые он старательно вырисовывал не один день и замер, оставив между кончиками пальцев и невысохшим портретом несколько миллиметров пространства. Разумовский отчаянно мечтал представить, каково было, если бы его мать выжила, и они все жили бы вместе. Отец перестал бы его сторониться и кривится, когда видел его рыжую макушку? Воспитатели бы перестали постоянно ему твердить, что его увлечения не подходят будущему наследнику и сравнивать с сыном военного министра Константина Грома — Игорем? В груди привычно начинает ныть сердце, и Сергей, нахмурившись, отворачивается от изображения и отходит, чтобы не травить душу ненужными мечтами. До времени исполнения плана оставалось всего ничего, и ему было пора собирать оставшиеся вещи, которые пригодились бы в побеге из дома. План он разрабатывал уже полгода, оттачивая его пробными вылазками и шлифуя легенду, которая позволила бы исчезнуть на какое-то времени, чтобы спрятаться и не попадаться на глаза, пока его будут искать. Кончики пальцев слегка зудели, и Разумовский потер их. Было боязно, но в голове постоянно повторялись выпады воспитателей и презрительный взгляд отца, а в груди горело пламя ненависти на всех, с кем его сравнивали, особенно с Игорем Громом. Вот ему точно никто ничего не говорил. И единоборствами занимается, и военные талмуды читает залпом, и с лучшими шахматистами страны играет, а ему только четырнадцать лет — на два года старше Сергея, учитесь, Ваше Высочество. Сердце бьется в унисон часам, которые отсчитывали время. Разумовский прислушивается в разговоры проходящих людей мимо его двери и отчаянно старается не струсить в последний момент. Он принц, ему с детства внушали идеал будущего наследника. Да только от навязанного образа его тошнит, как от самой воняющей кучи мусора. Не спорь, но отстаивай свое мнение, будь незаметным, но привлекай внимание, скрывай свои интересы и тут ничего ему не противостояло. Рисование от лукавого — такого мнения была старая нянечка, которую потом выгнали с позором, потому что та чуть не утопила наследника в святой воде. Компьютеры — не для детей, потому что развращают, считала гувернантка, у которой обнаружили вторую неофициальную работу — съемки в порно. Не жизнь, а настоящий праздник, от которого хотелось сбежать в глушь. Часы бьют четыре вечера, и Сергей вскакивает, хватаясь за грудь. Время пришло, но внезапно ноги начинают дрожать и подкашиваться. Принц оборачивается, смотря на портрет матери, которая по рассказам, была озорной и мало соблюдала этикет. Он смотрит на алые, изогнутые в веселой усмешке, губы, вглядывается в нарисованные им самим глаза, которые так похожи на его собственные и старается наскрести хоть что-то, похожее на смелость. Он хотел быть идеальным наследником, видит бог, веру в кого так отчаянно старалась привить та сумасшедшая старуха, но ничего не получалось. Все валилось из рук и оставалось смотреть, как вокруг него все рушится и он стоит один посередине разрухи. В дверь стучатся, от чего Разумовский подскакивает и хватается за лямку рюкзака, и глухой голос водителя раздается за ней: — Ваше Высочество, вы едете? — Да, Андрей, — от испуга голос дает петуха и Сергей морщится. Он подходит к двери и в последний раз осматривает комнату, в которой, как он надеется, больше не появится. Взгляд задерживается на дорисованном, но еще невысохшем портрете матери, и Сергей печально улыбается. Он знает — мама бы оценила и поддержала, она сама была такой. Он открывает дверь, на его лице уже привычная маска баловня-принца, и он смотрит с холодной улыбкой на шофера. — Нам уже пора.***
В салоне автомобиля прохладно от включенного кондиционера. А за окном проносится выученный уже, до зубного скрежета, пейзаж — иссохшие деревья, редкие дикие кусты, похожие на разбросанный в приступе гнева мусор, и ему отчаянно хочется не взвыть в голос оттого, как эта картина похожа на его собственную короткую, но уже опостылевшую, жизнь. — Вы в город опять за красками, Ваше Высочество? — Андрей, который стал личным водителем молодого принца довольно давно, нарушает неуютную, словно гробовую тишину. — Ведь только недавно брали. — Я много истратил на последний портрет. Вы же знаете, Андрей, искусство требует жертв. Особенно в денежном эквиваленте. — Это точно, — усмехается в усы мужчина. — У меня племянница решила, что хочет стать профессиональной художницей. У сестры сразу же все деньги и ушли на принадлежности. — Хорошее стремление, — отвлеченно отмечает Разумовский, он смотрит на мощную линию шеи Андрея и переводит взгляд на свои пальцы, тонкие и бледные — похожие на лапки паука. — Если не баловство, то это воздастся в будущем. Обещаю, что обращу внимание на вашу племянницу и помогу, если её навыки будут высоки. — Да что вы, Сергей Александрович, — вскрикивает водитель и смотрит встревоженным взглядом в зеркало, пытаясь поймать взгляд принца, — нам этого ненадобно, если вы подумали, что я прошу о помощи. — Я знаю, что вы не просите, Андрей, — принц усмехается и смотрит в отражение глаз водителя. — Это мой подарок за вашу верную службу и помощь в трудных ситуациях. — Ваше Высочество, — с трудом бормочет Андрей, — благодарю. Это большая честь для меня и всей моей семьи. — Как и для меня, — отмечает Сергей и переводит взгляд в окно, всматриваясь в унылый пейзаж.***
Город такой же унылый, как и прилежащая территория к резиденции короля. Старые, слегка скособоченные дома на окраинах, резко контрастировали с новейшими многоэтажками, похожими на психоделический трип архитектора. Машина принца медленно передвигалась в плотном потоке машин, которые буквально олицетворяли своих хозяев. Таких же скучных и серых, как все, что было в этом городе. — Андрей, скоро ли улица Мотыльков? — Сергей впервые подает голос, после разговора. Его пальцы дрожат еще сильнее и становятся влажными, поэтому он вытирает их о дорогую ткань штанов. — Разве магазин, где вы всегда покупаете, не находится на перекрестке Мира? — Ты прав, — в голове у принца горит сигнальным огнем тревога, что план не удастся осуществить, и он пытается придумать хоть какой-нибудь план, но в голове пусто. — Но я решил сменить магазин, меня начали замечать, а я не особо люблю внимание. — Но улица Мотыльков известна тем, что довольно злачная, — не уступает Андрей и Разумовский испытывает злость на упертость своего водителя. — А на что мне вы? — Разумовский внимательно наблюдает и замечает, как улыбается от лести водитель. — Тогда я не буду отходить от вас, Ваше Высочество. — Спасибо, Андрей, — признательно склоняет голову Сергей, а на душе у него становится спокойнее, хотя и жалко становится добродушного слугу. Они приезжают на место буквально через несколько минут, когда пробка постепенно рассасывается. Сергей выходит из машины, отказываясь от помощи водителя, и поправляет идеально сидящий пиджак. Волосы, зачесанные назад, во время поездки растрепались, и он поправляет их, несколько раз проведя ладонью по ним. Вокруг многолюдно — выходной, и Сергей усмехается тому, как все идеально идет по плану. Принц обходит машину и направляется в магазин, который забит множеством людей, в чьей толпе затеряться невысокому парню очень легко. Он надевает рюкзак, который держал за лямку в руке и идет в сторону входа. Перед тем, как зайти, он прикасается ладонью до груди водителя. — Андрей, прошу, могу ли я сегодня походить по магазину один? — он смотрит на свою бледную ладонь, которая контрастирует с черным, угольного цвета, костюмом, и поднимает взгляд, всматриваясь в серые глаза слуги. — Я не вызывал никаких нареканий своим поведением и я знаю, что делать в экстренных ситуациях. — Я не могу, Ваше Высочество, — водитель растерянно смотрит на принца в ответ. Его неуверенность буквально можно ощутить руками и Сергей клянет себя за то, что он так использует доверие своего единственного верного слуги. — Вы же знаете, что у меня предписание не оставлять вас одного. — Андрей, прошу, — Разумовский вздыхает тяжело, с легким свистом воздух втягивается через нос, а рука сжимает лацкан костюма. — Я хочу попробовать ощутить себя обычным парнем. Я позову вас, если что-то случится. Прошу, Андрей. И Разумовский ощущает прилив восторга, когда водитель, обеспокоенно осмотревшись, с обреченностью кивает. — Благодарю, я никогда этого не забуду, — Разумовский расправляет мятый лацкан и хлопает по нему ладонью. Затем, чтобы водитель не передумал, он устремляется в магазин и ему впервые легко на душе за несколько лет — еще чуть-чуть и он свободен. В магазине затеряться абсолютно легко: пройти рядом с одной компанией, перейти к другой, проскользнуть между стеллажами и вот он возле входа в служебное помещение, который не просматривается старой камерой наблюдения. Рядом с ним стоит долговязый парень — бывший поваренок, которого выгнали за кражу продуктов не так давно. Дел с ним иметь не хотелось, но Сергей оставил его контакт на всякий случай, — Ваше Высочество, — насмешливо склоняет голову Марк и Разумовский тут же дергает головой, чтобы посмотреть, не услышал ли кто негромкий тенор. — Не бойтесь, принц, тут даже если король пройдет со своей свитой, всем будет наплевать. — А мне нет, — с холодом отвечает Разумовский — его буквально трясет от испуга, что план не удастся и он не сможет сбежать. Но люди, как и сказал Марк, не обращают внимания на него, проходят рядом, общаясь между собой. Сергей выжидает еще минуту, а затем тянется рукой в карман. — Как договаривались — десять тысяч и ты проводишь меня через черный выход. Он вытаскивает руку из кармана и хрустящие купюры в его руке примагничивают взгляд бывшего слуги, который разом теряет всю свою напыщенность. Марк быстро забирает деньги. Пересчитывает их и кладет в свой карман. — Тут деньгами не светят, — щурит темные глаза Марк и берет принца за плечо, впуская в темный коридор. Когда глаза Разумовского привыкают к слабому освещению, он чувствует, как с него снимают пиджак. — Что ты творишь? — Сергей чувствует испуг и пытается вырваться, но куда ему против семнадцатилетнего парня. — Успокойтесь, Ваше Высочество, — хмыкает Марк и кидает его пиджак на пол, протягивая стопку одежды. — Вам же нужно затеряться в толпе. В своей одежонке будете выделяться. Так что переодевайтесь и вперед. Разумовский только рот развевает от такого панибратского отношения, но ступор спадает и он скидывает с себя рубашку, а затем штаны, чтобы переодеться в растянутую майку, которая ему велика, да в потрепанные дырявые джинсы. Вместо дорогих ботинок он обувает старые кеды, которые Марк не стал поднимать. Когда вместо дорого выглядящего принца появляется растрепанный, простого вида парень, на голову Разумовскому Марк надевает ему темную кепку. — Выглядит неплохо, — усмехается Марк и, дернув за руку Сергея, тянет его через коридор, чтобы потом вытолкнуть из черного входа в переулок. — Добро пожаловать в настоящую жизнь, — и закрывает перед ним дверь. Разумовский оглядывает загаженный переулок, стискивает лямку рюкзака и улыбается. Он счастлив.***
Он гуляет уже долгое время и никак не может поверить, что сейчас он свободен, что может пойти куда угодно и делать все то, что душе захочется. Он дышит грязным воздухом города во все легкие и улыбается все шире и шире. Пусть от Разумовского отшатываются люди, когда видят его потерянное, но счастливое лицо — ему плевать. Он свободен от оков воспитания, высказываний, претензий, которые удерживали, душили его и он буквально плывет, а не идет по растресканному асфальту. Он вертит головой во все стороны, смотря на людей, на старые магазинчики, выдавая себя с головой, показывая — он новичок, и это его главная вина. Когда он заходит в очередной проулок и проходит его наполовину, он слышит за спиной шаги. Обернувшись, Разумовский видит несколько мальчишек его возраста — может чуть постарше, и тут же поворачивает голову обратно, чтобы замереть в следующую секунду, потому что там, где еще несколько мгновений тому назад никого не было — теперь тоже несколько человек. Тревога воет в голове, и он понимает, что попал в ситуацию, из которого выхода не видит. — Эй, пацан, откуда будешь? — насмешливый голос раздается со спины и Разумовский сжимает кулаки, сдерживаясь, чтобы не ответить резко и не получить за это. — Эй, я тебя вообще-то спрашиваю. Глухой что ли? — Не глухой, — сквозь зубы отвечает Сергей и оборачивается к говорящему. — А что молчал тогда? — интересующийся вызвал у Разумовского острую антипатию. Он был высокий, с легким жирком на животе, которая не скрывала замусоленная рубашка. Мышиного цвета волосы неопрятными прядями свешивались на узкое, с выступающим носом, лицо. Мыш — сразу же нарекает его сознание этого неприятного типа. — С такими как ты предпочитаю не разговаривать, — Сергей сжимает лямку и вздергивает вверх подбородок. Капля пота течет по виску и дыхание у него сдерживается, когда он видит гнилые зубы улыбающегося Мыша. — Ты попал, — он склоняет голову на бок и его бесцветные глаза блестят от удовольствия. — Ату его, пацаны. Он уже не знает, сколько прошло времени и как долго его бьют, но с каждым ударом становится все легче и Сергей понимает, что дело дрянь. Когда он уже смиряется с тем, что вряд ли выживет, удары прекращаются, а над головой раздаются громкие крики боли. Разумовский открывает глаза и видит, как толпа убегает, смотря на кого-то за спиной принца. Сергей поднимает голову наверх, морщась от боли и видит Его. Над ним возвышается какой-то мальчишка, чьи темные волосы подсвечивает вышедшее солнце. Он протягивает ему руку и принц, с трудом и постоянными охами, встает на слабые ноги. Перед Сергеем стоит высокий и тощий парень. Тщедушная грудь ходуном, а на грязной и обломанной палке сжимается побледневшая от напряжения ладонь. Мальчишка смотрит с прищуром и в груди Разумовского замирает дыхание, а в голове становится блаженно пусто, без постоянных упоминаний оскорблений воспитателей. — Все в порядке? — подняв бровь, мальчишка протягивает грязную ладонь. Морщится, глядя на нее, вытирает о майку и протягивает снова. — Я Олег. Олег Волков. — Сергей, — Разумовский находит в себе силы улыбнуться краешками губ и на лице уже знакомого мальчишки расцветает такая же осторожная улыбка. — Спасибо за помощь, Олег Волков. Без тебя мне пришлось бы довольно худо. — Ты из этих, — пожав холодную ладонь принца, Олег чешет затылок, — из нездешних, что ли? — Да, — Разумовский пожимает плечами и решает не говорить о своем происхождении. На телевидении его лицо мелькает не так часто, можно понадеяться, что Олег не смотрит телевизор. — Я сбежал из дома. — Ты дурак? — Волков выпячивает глаза. — Как ты мог додуматься до такого? — А что такого? — Сергей выпрямляется, несмотря на боль в теле. — Если я был несчастлив, почему я должен был остаться? — Потому что это дом, — словно объясняя ребенку, говорит Олег. — Дом — это настоящее счастье. Плевать на то, как тебе там живется, главное, что он у тебя есть — Ты из детдома? — улавливает сразу суть Сергей и оттого, как дергается Волков, понимает, что угадал. — Прошу прощения, это не мое дело. — Нет, это моя вина, — Волков дергает плечом и откидывает палку в сторону. — Возможно, тебе было действительно плохо, а я полез в чужой монастырь со своим уставом. — А теперь неловко мне, — отмечает Разумовский, когда между ними разливается тишина. Он смотрит на тихого Волкова и ему хочется растормошить его — Может, покажешь мне город? И расскажешь, как разогнал эту банду от меня? — Это я запросто, — Олег хмыкает и берет его рюкзак, валяющийся в пыли. Надевает лямку на плечо и вдруг протягивает руку к голове Сергея. Тот замирает, понимая, что его кепка слетела и его волосы, ярко-рыжие — все в отца, обрамляют его лицо. — У тебя волосы в пыли, — он проводит осторожно по волосам, пытаясь отчистить их. На несколько секунд он оставляет свою ладонь в его волосах и улыбается осторожно. — Они красивые. И Сергей чувствует, как улыбка автоматически появляется на его губах.***
Все, что может сказать про Олега Разумовский — это то, что, во-первых, Волков интересный: он рассказывает кратко, но емко, а недостаток слов компенсирует богатой мимикой. Во-вторых, Волкова любят абсолютно все. Когда Разумовского зазывают несколько девушек легкого поведения, опирающиеся на стену, чтобы показать наиболее красивую позу, Олег тут же отшучивается и, взяв Сергея за ладонь, уводит подальше от жриц любви. В-третьих, Волков не стесняется ничего — жизнь на улице его сильно закалила. Уже когда наступила ночь, Волков привел его в заброшенный дом, показав свое пристанище. — Уже поздно и пора ложится спать, — Олег зажигает масляную лампу от зажигалки и его лицо, освещенное теплым светом лампы, напоминает вырезанную скульптуру из дерева. — Кушать будешь? — Сейчас не хочу, — отказывается Разумовский и тянется к лампе. Поглаживая её стеклянный бок, тихо бормочет под нос. — Теплая. — Так ты замерз? — Волков вскакивает с расстеленного матраса, на который плюхнулся после зажжения лампы и перебирает какой-то куль, что лежал рядом с матрасом. — Держи, — в лицо Разумовского прилетает ветровка, отчего принц ёкает, а Волков смеется от этого. — Так не будет холодно. — Спасибо, — улыбается Сергей и натягивает одежду на себя. Действительно, ему сразу становится теплее. — Ты такой добрый, — он отмечает, глядя на развалившегося Волкова, который постукивает по матрасу рядом с собой, приглашая присесть. Сергей принимает приглашение и садится рядом с парнем. Их бедра соприкасаются, как и руки, отчего Сергея размаривает и тот практически засыпает. — Я должен тебя отблагодарить. — Лучший подарок, если ты не будешь лезть в неприятности, Сережа, — смеется Олег и вибрация от смеха Волкова раздается в теле Разумовского. — Не обещаю, — трет глаза Сергей и тянется рукой в боковой карман рюкзака. Спустя полминуты слепого поиска, он вытаскивает за шнурок кулон в виде когтя и головы волка. Он протягивает на ладони Олегу. — Этот кулон передавался по наследству в семье моей матери, и я хочу подарить тебе его, чтобы новым владельцем был ты. — Я не могу принять такой подарок, — Олег знает, что мать Разумовского умерла при его рождении, Сергей ему рассказал через некоторое время, так что сейчас он смотрит в глаза Разумовского и качает головой. — Это слишком ценный подарок для того, что я сделал. — Не говори так, — Сергей качает головой и расстегивает замочек кулона. Он тянется к Волкову и аккуратно застегивает замочек обратно, практически держа парня в своих объятиях. — Ты единственный, кто действительно что-то сделал для меня. — Какой же ты дурак, — усмехается Волков и бодает головой плечо Разумовского. — Давай спать.***
Их будит шум подъезжающих машин, и Олег вскакивает очень быстро с лежанки, всматриваясь в темноту окна, пока Сергей сонно хлопает ресницами. — Что за хрень? — единственное, что успевает сказать Олег, когда по глазам бьет включившийся яркий свет, а в окно влетает несколько человек. — Ваше Высочество, вы в порядке? — к дезориентированному Разумовскому подходит мужчина в форме спецслужб, а увидев его лицо, которое было все в синяках, кидает взгляд на Олега, стоящего на ногах и машет рукой в его сторону. — Мальчишку схватить, он причинил вред Его Высочеству. — Что? — Олег начинает дергаться, когда высокий омоновец хватает его за руки и выкручивает их. — Какое Его Высочество? — Не трогайте его, — одновременно с Волковым говорит Сергей и дергается в сторону Олега, пытаясь скинуть с себя руки омоновца. — Он наоборот меня спас. Уберите от него руки, немедленно! — видя, что его слова проходят мимо ушей, Разумовский набирает в грудь воздуха и кричит. — Я приказываю! Все шарахаются от него и омоновец, удерживающей Олега отходит от Волкова, подняв руки вверх. Сергей с трудом вскакивает, но все же загораживает Олега своим телом. — Он меня спас, и никто не смеет ему навредить, — Разумовский буквально выплевывает слова и ему самому страшно становится от себя. — Я пойду с вами добровольно, но если хоть кто-то навредит ему, то он сразу будет казнен, ясно всем? — дождавшись кивка, он отходит от Волкова и, обернувшись, единственное, что он произносит. — Мне жаль. В его памяти навсегда застывает момент, когда освещенный ярким светом прожектора, Волков смотрит на него с недоумением, сжимая в кулаке подаренный кулон.