***
- А-ах! - капитан резко распахнул наполненные ужасом глаза и принял сидячее положение. Несколько секунд он невидящим взглядом буравил вход палатки, а потом медленно прислонил пальцы к вискам, массируя и растирая их. Перед ним всё ещё живо вырисовывалась сцена проигранного сражения, ужасы которого не уходили из головы. Потяжелевшие веки невольно опускались от усталости, капитан не спал слишком долго. А если ему и выпадал такой шанс, то сны, полные кошмаров, близких к реальности, не позволяли отдохнуть как следует. Вечерело. Солнце брызнуло кровью на облака и лениво поползло к горизонту, чтобы набраться сил для следующего дня. Ветер, едва ощутимый, мягко трепал листья поникших деревьев. Птицы не пели, да и всё вокруг сделалось вдруг каким-то мрачным и чужим, предвещая скорую битву с армией французов. Выступать предстояло на рассвете, но солдаты словно бы забыли об этом. Они смеялись, рассказывали друг другу истории и не задумывались о завтрашнем дне. Но, к сожалению, их бодрый настрой никак не хотел передаваться Тушину, обычно оптимистично смотрящему на такие вещи. Что-то в груди больно ныло и сжималось, не позволяя расслабиться ни на секунду; странное чувство пустоты наполняло мечущуюся душу капитана. Он раз за разом оглядывал своих бойцов, но никак не мог понять, что заставляет их радоваться жизни лишь перед смертью. Опустив голову, вернулся в свою палатку и упёрся руками в стол, на котором лежала карта с планом боевых действий. Внимательно осмотрел её ещё раз, стараясь убедить себя в том, что тактика полностью продумана, и ничего не сможет сорваться. И всё же непослушные мысли копошились в голове, раз за разом вызывая в груди чувство тревоги. Пальцы крепко сжались в кулаки, капитан прикрыл глаза, снова возвращаясь к сцене из сна. Тяжёлый, болезненный вздох сорвался с его губ и застыл в наступившей тишине. - Всё хорошо? - Тушин вздрогнул, услышав знакомый голос. Через силу улыбнулся и посмотрел на вошедшего Болконского. Мужчина смотрел на него сочувствующим, почти тёплым взглядом, от которого на душе становилось ещё паршивее. - Да, - кратко бросил капитан, возвращаясь к карте. На самом деле, он просто не горел желанием с кем-то делиться своими мыслями и сомнениями. - Ты не умеешь лгать, - Андрей пожал плечами и на несколько секунд задержал заинтересованный взгляд на пробитой разгрузке Тушина, лежащей в углу палатки. - Твоя? Капитан обернулся и почему-то неуверенно кивнул, словно бы сомневался, что предмет принадлежит ему. Сон вернулся в голову, вызывая на лице грустную улыбку. - Похоже, я не вовремя, - заключил Болконский после нескольких минут мёртвой тишины. Он уже было собрался уйти, когда Тушин остановил его. - Нет, вовремя, - поторопился оправдаться капитан, чувствуя себя крайне неловко, - мои извинения. - Тушин нарочито громко кашлянул, прикрыв рот ладонью. Андрей приподнял бровь в немом удивлении, но потом скептически посмотрел прямо в глаза съёжившегося капитана и понимающе кивнул. Болконский сделал шаг к столу и сосредоточился на карте, внимательно анализируя план. На его лице не отражались эмоции, только уголки губ слегка приподнимались время от времени. - Что-то не так? - опасливо поинтересовался капитан, смущённый задумчивостью князя. - Не так? - переспросил Андрей, отрываясь от карты. - Всё вымерено и высчитано до последней крупицы, у Вас, похоже, большой опыт. - Просто быстро учусь на ошибках, - Тушин помрачнел, потирая шрам на щеке. Воспоминания наполнились сценами кровопролитных битв, в которых он принимал участие простым рядовым солдатом. Один из лучших друзей погиб в одной из них, прикрывая его от смертоносной пули. В чистых глазах капитана появились скупые слёзы, которые он так упорно старался скрыть, быстро стирая их рукой и отворачиваясь. Но одна предательская капля всё же скользнула по щеке вниз, достигла подбородка и упала на пол, разбиваясь за тысячи хрустальных осколков. Болконский с сочувствием взглянул на Тушина, с силой сжимающего пальцами край стола. Он всегда казался князю маленьким и непригодным для битвы, но сейчас капитан почему-то выглядел по-настоящему серьёзным и сильным бойцом, многое повидавшем за всё прожитое время. Андрей неожиданно для себя разглядел в нём необычайно стойкого и мужественного солдата, умеющего не только скрыть свою боль, но и рассказать о прошедших сражениях с юмором и абсолютной непринуждённостью. Князь подошёл к капитану сзади и положил ладонь ему на плечо, желая подбодрить, но реакция просто выбила его из колеи. Тушин раздражённо дёрнул плечом, развернулся и впервые со скрытой злостью посмотрел на Болконского. В таких добрых всегда глазах теперь сверкали молнии, грозящие перерасти в настоящий шторм. Губы сжались в плотную полоску, а между сведённых бровей образовалась складка. Всем своим видом капитан давал понять, что ни поддержка, ни помощь ему не нужны, но дрожь в крепко сжатых кулаках говорила об обратном. Как и предполагал Андрей, долго Тушин не продержался. Он тяжело вздохнул, опустив плечи и сгорбившись. - Мне не часто приходилось злиться, - небрежно бросил он, - но если и приходилось, то только на самого себя. - Кого-то вспоминали, капитан? - осторожно предположил Болконский. Вместо ответа на вопрос Тушин просто кивнул. - Один очень дорогой для меня человек погиб, когда по нам стреляли, - пояснил спустя минуту молчания капитан, а потом нервно усмехнулся, - прикрыл меня собой от вражеской пули. Полагаю, не трудно представить, какого это, когда близкий умирает на твоей груди, задыхаясь и захлёбываясь собственной кровью, а ты ничего уже не можешь сделать для него! - последние слова Тушин почти выкрикнул и, занеся кулак, с размаху ударил им об стол. Андрей медленно подошёл сзади и осторожно накрыл дрожащую руку капитана своей, от чего последний вздрогнул. - Теперь нас снова ждёт битва. На рассвете мы отправимся в бой. Но я не за себя боюсь, а за солдат, которых не смогу спасти. - Тушин говорил короткими и быстрыми фразами. - Я не знаю... Не знаю, что мне теперь делать. Хотя всегда знал. - Перед боем все боятся, - князь крепче сжал руку капитана, - без страха нет отваги. Поверь, когда придёт час выбирать, ты выберешь верно. - Ты так уверен в этом? - Тушин обернулся через плечо, встречаясь с глубоким и задумчивым взглядом Болконского. - Я уверен в тебе, - решительно проговорил князь, забыв про формальности. - Отлично, мне стало легче, - усмехнулся капитан, разворачиваясь к Андрею. Он только сейчас понял, как близко они вдруг оказались. Настолько близко, что Тушин почти мог ощущать биение чужого сердца, чувствовать горячее дыхание и осторожные прикосновения холодных пальцев. Желая отстраниться, капитан внезапно столкнулся с потемневшим взглядом князя, уперевшегося руками в стол по обеим сторонам от Тушина. - Что ты делаешь? - опасливо спросил капитан, чувствуя предательский жар в теле. Андрей не ответил. Он смотрел на смутившегося, покрасневшего Тушина и к своему собственному стыду хотел, чтобы он всегда был таким рядом с ним. Все девушки, включая некогда обожаемую Наташу Ростову, теперь просто вылетели из головы, превратившись в неприятное воспоминание. Остался лишь капитан, которого князь не собирался так просто отпускать. Болконский осторожно прикоснулся к щеке Тушина, скользнул пальцами на его подбородок и несильно сжал между большим и указательным пальцем. Капитан стыдливо прикрыл глаза, стараясь опустить голову, чего князь ему сделать не позволил. Медленно наклонился к капитану и невесомо коснулся дрожащих губ своими, замирая на несколько мгновений. Отстранился, внимательно наблюдая за реакцией опешившего Тушина. - Я уйду, если ты попросишь, - уверенно шепнул Андрей, серьёзно глядя в глаза капитана. - Я... - капитан вздохнул, стараясь успокоиться. - Не попрошу... - Ты веришь мне? - князь мягко улыбнулся, даря уверенность. Тушин кивнул, сцепляя руки за спиной Болконского. Глаза Андрея сверкнули. Он снова наклонился к капитану, на этот раз даря ему гораздо более страстный и глубокий поцелуй, в котором не было ни капли той осторожности. Весь мир вдруг перестал существовать, перенёсся в палатку капитана, окрасился в яркие, безумные цвета желания. Руки скользнули чуть ниже спины Тушина, пальцы сжались, вызывая у капитана приглушённый стон. Болконский на миг оторвался от его губ, но лишь для того, чтобы спустя мгновение приникнуть к шее мужчины, оставляя на ней едва заметный багровый след. Капитан оплёл руки вокруг шеи князя, притягивая его к себе ещё ближе. Он запрокинул голову, забывшись от получаемых ласк, и тихо застонал, когда Андрей прикусил ключицу, показавшуюся из-под снимаемой одежды. Болконский вплёл пальцы в волосы Тушина, впиваясь в припухшие губы с жадностью и отчаянием. Капитан всё увереннее отвечал на напористые поцелуи, скользя руками по обнажённой спине Андрея. Красные полосы от чужих пальцев пройдут не скоро, но мужчины совершенно не задумывались об этом. Болконский подхватил Тушина под бёдра и усадил его на пошатнувшийся стол, моментально оказываясь вплотную к мужчине. Поцелуи покрывали плечи и ключицы тяжело дышащего капитана. Движения обоих становились всё более откровенными и раскрепощёнными, хотя нежности в них почти не осталось, но, казалось, так было даже лучше. Ни один ни другой не привыкли попусту тратить время. Всё должно было быть в меру и с максимальной отдачей, которой, к слову, каждому более, чем хватало. Капитан задыхался от тяжёлого и сбивчивого дыхания, Андрей быстро расправлялся с его одеждой. - Скажи только слово... - начал Андрей. - Нет, - быстро прервал его Тушин, притягивая князя к себе ещё ближе, хотя казалось, это уже невозможно. Болконский быстро улыбнулся. Капитан встал на ноги, не отрываясь от губ Андрея. Они осторожно продвигались по палатке к спальному мешку. Тушин мягко толкнул князя в грудь, заставляя сесть, после чего оказался сверху, выгибаясь для нового поцелуя. Андрей быстро перенял инициативу, переворачивая капитана на спину. Тушин погладил его по щеке, глядя в глаза с преданностью и откровенной любовью, на его губах играла тёплая и полная нежности улыбка, предназначенная лишь для Болконского и не для кого больше. Теперь и весь он принадлежал только князю, и не нужно было говорить лишних слов, чтобы понять это. Мужчина всем телом и душой отдавался в руки Андрея, теперь ни капли не боясь, чувствуя только уверенность и нежность к ставшему вдруг таким близким другу. И другу ли?.. Он никогда раньше не испытывал таких чувств, а боль, тенью затаившаяся в груди, растворялась в лучах света, внезапным источником которого стал Болконский, с такой нежной любовью смотрящий на капитана. Князь знал, что это не просто одна ночь. Он видел в глазах Тушина доверие и намеревался его оправдать. Сейчас он знал наверняка, что больше ему в жизни никто не будет так же нужен, как лежащий под ним мужчина, с которым Андрею хотелось провести всё время, отведённое судьбой. Болконский внезапно для себя осознал, что по-настоящему любит и хочет лишь капитана. Не только сегодня, но и каждый день и ночь после. Не важно, что скажут другие об этой противоестественной и ненормальной любви, князь всё равно останется верен Тушину, будет принадлежать ему до последней крупицы, что бы ни случилось. Тихие вздохи превратились в едва сдерживаемые стоны. Взошедшая на небе огромная белоснежная луна посеребрила окрестности, проникая холодными лучами в палатку, где двое мужчин с такой отчаянной страстью целовали и обнимали друг друга. Каждый из них знал, что эта ночь может стать последней, и теперь они отдавались друг другу до последней капли, сливаясь воедино. Прохладный ночной ветер не остудил полыхающего между людьми пламени, а лишь ещё сильнее раздул его, превращая во всепоглощающий пожар, охвативший мужчин. Тела покрылись испариной от жарких, непрекращающихся прикосновений. Андрей поцеловал капитана и замер, совершая размеренный, плавный толчок. Руки Тушина мужчина прижал к земле, делая его ещё более беспомощным и открытым. Капитан зажмурился и стиснул зубы почти до хруста, чтобы не закричать от болезненного удовольствия, накатывающего с каждым новым движением Болконского. Он обхватил талию Андрея ногами, прижимая его к себе, а князь продолжал плавно двигаться, стараясь свести неприятные ощущения к минимуму, превратить их в безумное, непрекращающееся наслаждение. Ему впервые хотелось дарить любовь и тепло другому человеку, а не получать их, он учился быть по-настоящему нежным лишь сейчас, потому что раньше все его нежности и манеры были слишком наигранными, почти выдуманными. Сухие комплименты он говорил только потому, что так принято. С капитаном ему не приходилось рассыпаться в любезностях, как он обычно это делал с женщинами, которым вечно не хватало романтики. С Тушиным он чувствовал себя действительно нужным и любимым. Капитан сжимал пальцы и выгибался навстречу движениям Болконского, но, не выдержав, высвободил руки из крепкой хватки князя и обнял его, приникнув к сильной груди. Он столько времени натягивал на лицо фальшивую улыбку, просто потому, что боялся обидеть кого-то тем, что скрывалось под ней на самом деле. Его доброта, хоть и искренняя, порой становилась невыносимой для самого Тушина, которому хотелось хоть раз поделиться с кем-то своими настоящими чувствами и переживаниями. Но, учитывая высокопоставленную должность, приходилось только выслушивать истории о проблемах других людей, забывая о своих собственных. Сердце болело и ныло каждый раз, когда капитан понимал, что поговорить откровенно ему не с кем. И вот сейчас он словно обрёл смысл жизни, в нём открылось второе дыхание. Андрей начал двигаться быстрее, целуя капитана в шею, постанывая от его прикосновений и объятий. Всё по-настоящему, так, как давно хотелось им обоим. С каждым толчком на мужчин накатывала новая волна бесконтрольной эйфории, проходящая от низа живота к груди и превращающаяся в тихий стон. Завтра они, быть может, оба падут в бою, но это будет только завтра. Есть только здесь и сейчас, только он, Андрей, и капитан Тушин, в немом неистовстве подающийся навстречу Болконскому. Конец такой же яркий и будоражащий, как начало. Тело капитана слабеет в руках князя, а глаза лежащего мужчины предательски слипаются, отражая постепенно проходящее удовольствие. Андрей целует Тушина в лоб и притягивает его к себе ближе. - Никто больше не причинит тебе боли... - тихий шёпот наполняет палатку и замирает в тишине.***
Поле боя наполняется криками и стонами погибающих людей. Кровь брызжет на землю из открытых ран, солдаты хватаются за простреленные конечности, падая на землю, и бьются в предсмертной агонии. Их слишком много, они наступают, не давая шанс на отступление. Один из солдат выбегает вперёд. На его щеке шрам, след от некогда взорвавшейся гранаты. Он может решить исход первого сражения, но для этого нужна не малая толика храбрости и безумия. Перед глазами мужчины, впавшего на секунду в забвение, мелькают глубокие глаза, смотрящие прямо в душу, он почти ощущает чужие прикосновения на своей коже, напористые поцелуи на губах. Ради того, кто подарил ему надежду, он готов отдать свою жизнь. Бежит вперёд, выдёргивает чеку и зажмуривается. С его побледневших губ слетает шёпот: "Люблю тебя..." - Граната! Граната разрывается на миллионы осколков и беспощадно разит врага, не оставляя надежды на спасение. Мужчина, которого вспоминал капитан со шрамом на щеке, бежит прямо к месту взрыва. Когда пыль рассеивается, перед солдатами открывается трагичная картина. Князь с глухими рыданиями сжимает в объятиях бледного капитана, трясущимися руками стирает кровь с его лица и молит вернуться к нему. Тушин не отвечает, его глаза закрыты. - Я так люблю тебя, вернись ко мне, - тихо шепчет Андрей, глотая горькие слёзы.***
Болконский сидит на стуле в лазарете рядом с койкой капитана. Он склонил голову и спрятал лицо в ладонях. День близился к концу, а мужчина так и не сменил позы. Солнце зашло за угрюмые тучи, луна так и не выглянула. Андрей всё в том же сидячем положении лёг на живот почти не дышащего Тушина, слегка приобнял его и закрыл глаза, мечтая о том, что если капитан умрёт, то князь умрёт вместе с ним. На рассвете Андрей очнулся от слабого прикосновения к своим волосам. Он приподнялся и измученным взглядом посмотрел на с трудом улыбающегося капитана. По лицу Болконского покатились слёзы, он смеялся и рыдал от счастья одновременно, не в силах больше держать всё в себе. - Ты думал, - капитан закашлялся, - меня так просто убить? - Я думал, что потерял тебя, - тихо шепнул Андрей, прижимаясь лбом ко лбу Тушина. - Граната взорвалась у тебя в руке... - Я успел её бросить, - капитан посмотрел в глаза Болконского, - правда, не так далеко, как было нужно. - Никогда так больше не делай, - шепнул князь, - я не смогу потерять тебя ещё раз. - Я всё равно буду каждый раз возвращаться к тебе. На рассвете жди меня... Князь и капитан замерли, обнимая друг друга. Теперь никакой силе не подвластно разлучить их. А если однажды смерть придёт за кем-то из них, то на рассвете они всё равно возродятся вновь, чтобы быть вместе.