Босттвидский виноград

Гравс дёрнулся, когда дверь скрипнула. — Наконец-то! — Он отставил пустую кружку. Язык заплетался. Его собеседник повернул голову и окинул взглядом вошедшего. Лаэрт замер на пороге. — Это ещё что такое?! — Он побагровел. Гравса, накачивавшегося пивом в неприятной компании, он застать не ожидал. — Брось, я не разбойник с большой дороги. Да, не воспитан, груб. Когда нужно лезть на рею, чтобы парус не порвало, то не до любезностей, знаешь ли! — Барри улыбнулся и выпустил сизый дым. Гравс, не привыкший к табаку, закашлялся. Лаэрт подошёл к столу и всмотрелся в его лицо. Пьян. Всё испортил. Нельзя брать его и топтать собственное честное имя, иначе Лессеры решат, что на винодела работают одни пьяницы. Ругать Гравса не было смысла. Тот даже трезвым не всегда слушался хозяина. Иное дело — больная с похмелья голова. Стоит дождаться утра — и Лаэрт выльет словесные помои. — Разбойник или нет, но напоил! — Лаэрт кивнул в сторону Гравса. — Конечно, злой дядька-моряк споил «мальчика», ещё обвини, что невинности лишил. Никто его в бочонок с пивом не окунал! — рявкнул Барри. Гравс подпёр голову локтем и, погладив кружку, посмотрел осоловелым взглядом в стену. — Захотелось выведать о тебе. Люблю угадывать, это что-то вроде маленькой победы. Но — проклятье! — впервые за долгое время проиграл. Слышал об одиноком местном виноделе, но не думал, что это ты. Не играл, получается. Такой и есть... Чопорный! Гравс более пьян, чем показалось сначала. Лаэрт опустил голову и закрыл глаза. — Сколько пива нужно было выпить, что он такой? — Он разозлился за то, что Гравс разболтал о нём. — Я предупреждал: не надо мешать напитки! Дурной он! — Барри поднялся из-за стола, подошёл к Гравсу и перекинул его руку через плечо. — Давай, веди, пусть проспится. Лаэрт замер. Он не понял, что с ним не так: Барри, хамоватый прямолинейный пьяница оказался не таким плохим, как показалось сначала. Тот помог ему утром, не бросил Гравса. В кои-то веки Лаэрт судил не по старой затасканной жилетке и давно не стиранной рубашке с оборванными пуговицами и не по пропитому лицу. Барри не вызвал отвращения. Лаэрт, вздохнув, сунул ключ в большую шершавую руку. — Знаешь, где наша комната. Я проплатил Аризану только ночь и сегодняшний день. Похоже, получится уехать только завтра. Фаррей Лессер ждал вино сегодня, Гравс — пьян. Эта мысль привела в уныние, ещё и нога разболелась как никогда, Лаэрт не согрелся, хотя в очаге жарко полыхали дрова. Шерстяные чулки вымокли насквозь. — Ещё одна ночь нужна, — попросил он хозяина. — Но я уже обещал эту комнату! — Аризан хитро сощурил глаза и почесал седую голову. Лаэрт понял, чего он хотел, и полез за серебряной монетой. — Ладно, найду, куда поселить новеньких. Лаэрт давно понял, что деньги помогали сговориться. «Что было бы, если бы я не купил Тэгрема?» — подумалось ему. Маловероятно, что они бы встретились. Лаэрт возил бы вино в Ревею, смотрел на виноградники и досадовал, что некому оставить то, что он создал. Он получил, что хотел, но не был рад. — Есть будете? Могу предложить индейку, тушенную в пиве, — прервал размышления Аризан. Лаэрт вздрогнул. Есть не хотелось, потому что низ живота ныл. Залезть бы под одеяло... — Н-нет, пожалуй, благодарю. Времени нет совсем. — Давешние блины перебили аппетит. — Я бы посоветовал пожрать. — Облако дыма окутало Лаэрта, отчего затошнило. За спиной встал Барри. — Ну и парнишка. Я его уложил, а он полез целоваться. — Моряк хохотнул. Лаэрт повернулся, но посетовать на Гравса не успел — Барри прижал к шее тряпицу. — Якорь я, что ли? Ответил, ещё и навалился на него. Очухался он и… Попутал спьяну с кем-то. Барри затянулся. Лаэрт забрал у него ключ и задумался. Гравс хоть крепко пьян, но оттолкнул, поняв, что рядом не Кретт. Их желание соединить жизни — не пустой звук. Лаэрт опустил голову и вздохнул, глядя на грязные штанины. Подниматься к мертвецки пьяному Гравсу не хотелось, показываться в таком виде Лессеру — тем более, поэтому он поковылял наверх, останавливаясь на каждой ступеньке от боли в ноге и головокружения. К Фаррею он в любом случае опоздает, немного времени, потраченного на смену одежды, роли не сыграет. Куда сильнее хотелось упасть на кровать и не подниматься, полежать немного, пока треклятая ноющая боль внизу живота не утихнет. Преодолеть коридор оказалось куда легче. Лаэрт открыл дверь, покосился на храпевшего Гравса и завозился с плащом. Фибула с трудом поддалась закоченевшим пальцам. Лаэрт мысленно позавидовал управляющему, с которого Барри стянул сапоги и уложил в постель, в то время как у него сил раздеться не осталось. Лаэрт снял туфли и плюхнулся на кровать. Треклятая влага пропитала всё, вплоть до нижнего белья. Аризан пожалел дрова. Лаэрт улёгся одетым, укрылся с головой одеялом. Хотелось согреться — чуть-чуть, после — встать, чтобы доставить вино Фаррею Лессеру. Главное, чтобы живот перестал ныть.

***

Гравс знал — получит нагоняй. Это не улучшило состояние, больная с похмелья голова, казалось, расколется. Но хуже всего то, что он подвёл хозяина. Тот спал, хотя рассвет давно наступил. Даже страдавший похмельем Гравс понял: что-то не так, Лаэрт не ложился в постель одетым. Гравс снял графин со стола и залпом выпил воду, после подошёл к хозяину и потряс за плечо. Тот был бледен. Гравс дотронулся до лба. Лаэрт забормотал в забытье. Болен... Гравс как был — босиком — ринулся из комнаты. Холод пронзил ступни, но плевать на обувь, когда хозяин при смерти. Осталось надеяться, что Барри, ушлый, побитый жизнью моряк, не уехал. Гравс изо всех сил забарабанил в дверь. Не уехал. Грязно выругался, но открыл. Лицо опухло, Барри не постеснялся голой волосатой груди и приличных размеров живота. — Чего тебе? — спросонья пробурчал он. Гравс подпрыгнул, чтобы согреть ступни. — Хозяину… Ну, Лаэрту… Плохо! Не знаю, что делать! Барри оттолкнул его. — Я жрец Янерра? Как поцеловаться, так в морду получаю, а как «плохо», так «Барри, помоги!» — Несмотря на ворчание, он не отказал в помощи. Лаэрт не проснулся, дыхание шумное, под глазами пролегли тени. — Хоть бы раздел его! Он откинул одеяло и замер: всё куда хуже, чем простуда. Это вовсе не простуда. — Бо-оги, откуда столько крови? — Гравс окончательно протрезвел. — Откуда?! Из него натекло! — Барри зло сверкнул глазами. — Чего встал?! Айда в храм! К полудню успеешь! В лечебницу бы сразу, но не довезём. Жрец кровь остановит! — Гравс непонимающе посмотрел на него. — Я неясно выразился?! Хозяина ранили? Но кто? Барри прав: времени мало. Выяснится позднее. Нужен жрец Янерра. Сунув руку в карман сюртука Лаэрта и достав увесистый кошелёк, Барри бросил Гравсу. — На, страже взятку дашь, если впустить откажутся. Или… Если хорошо знаешь город, то через арену легче попасть, но я не уверен, что идут бои. Гравс плохо знал Босттвид, не считая дороги до Верхнего Квартала. Барри склонился над Лаэртом. Тот открыл глаза и взял его за руку. — Вот те раз, словно защиты ищет, а ведь не слабак! — Барри поискал глазами воду и тряпку. Графин пуст, ветошь он не нашёл. Он грязно выругался и смахнул ни в чём не повинную посуду. Графин упал и разбился, и это освежило голову. Вспомнив, что в соседней комнате полная бутылка, Барри поднялся. Лаэрту за короткое время не должно стать хуже. Аризан, всполошенный суматохой, появился, пока Барри ходил за водой. Тот застал его у постели Лаэрта. — Что случилось?! Кто его?.. — Аризан забоялся испортить имя таверны: убийство наверняка отпугнёт посетителей. — Никто, не волнуйся. Помоги лучше. Неси полотенце, ну! — Барри осмелился приказать даже хозяину. Тот мог выставить его вон. Плевать. Городов много, желавших заплатить бывшему моряку, мастеру на все руки, — ещё больше. Не пропадёт, на выпивку и табак всегда найдутся деньги. Аризан удалился. Барри не был уверен, что он появится. Сильные руки легко рванули ткань простыни. Мгновение — и Барри смочил тряпку, задрал рубаху Лаэрта и положил на низ живота. Вода холодная, и Барри в кои-то веки порадовался, что Аризан пожалел дров. Привыкший ко всему моряк смог бы выспаться даже на голой земле. Лаэрт пошевелился и попытался оттолкнуть руку. — Что же не закричал, дурак? Зачем терпел? Знаю, какая это боль. На корабле всякое бывало… — Он нащупал пульс, частый и слабый. Хотелось есть, но Барри не смог покинуть полуживого, хотя почти незнакомого человека. Потянулись мучительные часы ожидания.

***

Гравс в одной жилетке замёрз, зато похмелье быстро прошло. Побриться он не успел, и щетина не добавила изящества в облик. — Поймите, господин Лаэрт умрёт! — взмолился он, переступив ноги на ногу. Стражи ему не поверили. Гравс понял: ничего не выйдет, придётся потерять время в поисках дороги, чтобы попасть к храму через арену, докучая прохожим. Кошелёк оттянул карман. Барри оказался прав: пришлось расстаться с парой золотых монет. Гравс знал — хозяин рассердится, ну и плевать. Тот не смог позаботиться о собственном здоровье. Узнать бы, где дом Бриккардов… Выяснить это не осталось ни времени, нежелание работать на Тэгрема, если тот унаследует виноградники, перевесило, и Гравс бодро зашагал по выложенной камнем дороге, проложенной между богатыми домами с витражными окнами. — Дожили! Впускают сюда отребье всякое! — проворчал невысокий долговязый горожанин в дорогом алом сюртуке. Гравс не обратил на грубияна никакого внимания, хотя это не в его привычке, и продолжил путь. Из-за дождя площадь была немноголюдной, храм Четырёх окутан туманом, и открывшийся вид навёл страх, но не вызвал восхищение. Гравс прошёл через ворота и потянул на себя дверь. Заперто. Ещё не полдень. Гравс неприлично выругался и изо всех сил ударил кулаком в деревянную дверь. Какое? Звук удара приглушился, рука разболелась. Послышался скрежет. Мгновение — и двери открылись. Маленький жрец с закрытым капюшоном лицом высунул голову. — Кто это тут буянит? — просипел он. Гравс присмотрелся. Не тот. Этот служил Сивали, судя по зелёным вставкам на мантии. — Прошу прощения, но нужен жрец Янерра. Срочно! — Гравс сглотнул. — Моему хозяину плохо. Барри сказал: не довезём до лечебницы с кровотечением! Жрец вышел на порог. — Где он? — уточнил он. Гравс почувствовал на себе его взгляд, хотя лица не разглядел. — В «У Аризана». — Ну и кто его прирезал? — Никто. Я не знаю, откуда столько крови! — Гравс сорвался на крик. Либо это помогло, либо служитель Янерра стоял за дверью, но створка со скрипом открылась, на пороге появился человек в светло-серой мантии. — Деньги есть? — просипел жрец Сивали. Гравс вынул туго набитый кошелёк. — Отлично. — Ведите, — сонно произнёс служитель Янерра и спустился со ступенек. Гравс развернулся так резко, что входивший в храм жрец Сивали врезался в него. Он бы покатился со ступенек, если бы тот не придержал. Он отделался ушибленной коленкой. Со стоном поднявшись, бросился догонять ушедшего далеко вперёд служителя Янерра.

***

Гравс успел. На Лаэрта, бледного, с заострённым носом и ввалившимися щеками, было страшно смотреть. Жрец попросил всех удалиться. — Их богам ведомо, что они делают. Главное — помогают, а остальное — не наше дело. — Барри взял Гравса за руку и вывел из комнаты. Тот передумал что угодно, включая догадки, что хозяин попытался наложить на себя руки. Время стянулось — настолько медленно, что захотелось, невзирая на запрет, ворваться в комнату и посмотреть, чем можно так долго заниматься. Наконец дверь открылась и вышел жрец. Гравс понял, отчего служители храма Четырёх брали такие деньги: смуглые руки подрагивали, лекарь едва стоял на ногах. — Всё будет хорошо. Кровь больше не идёт, но… это всё, что я смог сделать. Сам только учусь. Советую доставить его в лечебницу, там сделают всё остальное, — сбивчивый голос глухо звучал из-под капюшона, — но поручиться, что у него будут дети, не смогу. Как повезёт. Гравс ничего не понял. — Доставай кошелёк! — Барри толкнул его в бок. Гравс полез в карман. Сердце ушло в пятки: суматоха не сыграла на руку — и кошелёк остался лежать на мостовой. Жрец терпеливо ждал. Барри набил трубку табаком. — П-простите, его нет. Потерял, наверное, на обратном пути. — Гравс вспомнил, что назад пошёл намного медленнее. Барри не выдержал и влепил ему подзатыльник. — Когда пришёл в храм, кошелёк лежал в кармане, клянусь! Жрец вздохнул. Гравс оттолкнул его и прошмыгнул в комнату. Он не придумал ничего умнее, кроме как стянуть перстень с пальца Лаэрта. — Не стоит, — спокойно возразил жрец. — Оставьте. Пригодится, когда понадобится расплатиться в лечебнице. Дыхание выровнялось, но лицо по-прежнему бледное, глаза ввалились. Лаэрт спал. Гравс вздрогнул, когда Барри положил на плечо большую пятерню. — Ступай к конюшне и притащи повозку, — распорядился тот. Гравс убежал. Барри вынул трубку изо рта и подосадовал, что нечем подкурить. Мгновение — и между пальцами жреца проскочил огонёк. — Спасибо. Как раз собрался попросить. Вы-то, жрецы, ого-го! — Он затянулся. Служитель Янерра потоптался с ноги на ногу. Он явно захотел о чём-то попросить, но не решился. В конце концов стянул капюшон. Барри отметил — жрец молоденький, даже юный, смуглый, с большими чёрными глазами, миловидный. — Попросить хотел я, — протянул тот. — У вас закурить не найдётся?

***

До ушей Барри донеслось, что Аризан вычтет за испорченную кровать и одеяло, в которое закутали Лаэрта. Тот не пришёл в себя, Барри понёс лёгонькое тело, Гравс поплёлся следом, попутно гадая, как поступить. Не хотелось бросать хозяина одного, но жить негде и не на что. Если бы не потерянный кошелёк… И время. Кучер безоговорочно поверил и сразу же приехал. Гравс сжал в кулаке перстень. Он не решился надеть: пальцы Лаэрта толще, чем у него. Грань камня больно впилась в ладонь. Путь показался бесконечным. От множества глаз стало не по себе — настолько, что Гравс почувствовал себя голым. Сначала посетители таверны вытаращились, когда Барри вынес бессознательного хозяина, потом — уличные зеваки, когда бережно уложил на сиденье. Лаэрт открыл глаза и недолго посмотрел вдаль, после вновь впал в забытье. Гравс уселся на козлы и указал кучеру дорогу. Вспомнился страшный день, когда пришлось везти хозяина из поместья до лечебницы. Тот ни разу не застонал, хотя боль в сломанной ноге была невыносимой, вид торчавшей из раны кости — ужасным. Чтобы попасть в лечебницу, пришлось обогнуть город и проехать через мост. Гравс поблагодарил Барри за помощь. Ушлый моряк не растерялся и объяснил, что к чему. — Поднимал бочонки, таскался в Ревею, не ел ничего. Дотаскался! — возмутился Гравс. — И никому ничего не сказал! — Даже мужу? — уточнил Барри. — Подозреваю, ему вовсе не собирался сообщать. Злился на Бриккарда, что тянет с разводом. Барри нахмурился. Бриккард... Знакомая фамилия, знатная и знакомая. Где-то он её слышал... Плевать на фамилию. В семье винодела не всё ладно, точнее, всё неладно. Захотелось врезать в знатную физиономию. Бриккард наверняка не юн, знал, как появлялись на свет дети, но не задумался о последствиях. — Я, начудив в своё время, спросил, когда вернулся с плавания, не случилось ли чего у любовника, с которым сцепился. Оказалось, отцом стал, — поделился Барри. — Я не бросил дитё на произвол судьбы! — Гравс закашлялся от едкого табачного дыма. — Приехали! Лаэрт замычал, когда повозка остановилась. Барри отложил трубку и, подхватив его, подошёл к воротам. Красноватый огонёк погас, когда он остановился. Тяжёлые створки открылись. Гравс было бросился следом, но пройти во двор не смог: они захлопнулись перед носом. — Барри! — позвал он. — Возьми перстень! Моряк вернулся и выхватил просунутое через прутья кольцо. — Езжай. Назад я пешком. Не привыкать, — распорядился он. — Не бойся, хозяин один не останется. За ним будет кому присмотреть. Хороший человек, хоть и циничный пьяница. Он сообразил, что делать, когда Гравс растерялся. Если бы не его смекалка, то неизвестно, чем всё бы закончилось. Гравс со спокойной душой сел в повозку, успокоив себя, что дел в поместье хватит, нужно поддержать порядок, пока не получит письмо от хозяина. В голове Барри крутились иные мысли: перстня не хватит, чтобы расплатиться со служителями Янерра. «Бриккард, значит!» — вспомнил он фамилию, когда дверь отворили. Он внёс Лаэрта в лечебницу.