Забота

Больше всего я ненавижу расстраивать её. А она терпеть не может мои слезы. На самом деле спектр её ненависти распространяется на многие вещи. Желтая ненавидит Землю, ненавидит кварцы, ненавидит неповиновение, ослушание, отсутствие логики, чистоты и порядка, провальные миссии, лесть, эмоции, чувства, глупость и безалаберность. Все, что выходит из-под контроля Желтой, невероятно раздражает её. Проще назвать, что она любит. Каждый раз, когда она встречает меня в зоопарке, я вижу на её лице злость. Мне проще полететь на Землю, дать волю чувствам там, чем в который раз попасться ей на глаза. Но Кластер скоро пробудится, и она запрещает летать на Землю, потому что там становится все опаснее. Я прихожу в зоопарк, я смотрю на кварцы, те самые кварцы, которые раньше принадлежали Розовой, и мне становится еще больнее, чем прежде. – Закрой дверь, Жемчуг. Моя маленькая Жемчуг закрывает дверь, и я снова могу упасть на колени, я снова могу дать волю чувствам. Недавно я повстречала крошечное создание — не больше моей Жемчуг — которое вдруг сказало мне, что прекрасно понимает мою боль. Это было так стыдно, так... больно. Желтая, наверное, и представить себе не может, что органическое создание может чувствовать то же, что и мы. Иногда мне хочется рассказать ей об этом, но так, чтобы она не подняла меня на смех или не закатила глаза. От нас, голубых самоцветов, отдает непередаваемым трагизмом. Мы очень легко впадаем в депрессию, мы кажемся пассивными, но острее чувствуем боль, которая может и перейти в истерику, мы можем быть жестоки и при этом холодны, холод и отчужденность — это вообще стихия моих самоцветов. Конечно, они такие, ведь я сама такая. Их нестабильная психика лишь следствие моей нестабильной психики, как логичность и стойкость подданных Желтой следствие именно её логики и стойкости. Но от подданных Желтой у меня мороз по коже. Смотрю на запузыренные розовые самоцветы, не могу сдержать слез. Не могу унять эту боль. Остатки наследия Розовой не дают мне покоя. Желтая сойдет с ума от злости, если узнает, что мне хочется освободить эти самоцветы и позволить им продолжить существовать, несмотря на то, что это они и есть причина гибели Розовой. Дверь распахивается. Слышу цокот её каблуков. Отчитывает меня, как какой-то Жемчуг. Тяну время и спрашиваю, что она делает здесь. Конечно, я знаю. Она пришла ко мне. Этот заброшенный зоопарк ей не нужен, она бы давно его изничтожила со всем, что тут есть, если бы я не продолжала приходить сюда и присматривать за ним. Просто она всегда знает, где меня искать. Вру ей, что я в порядке, и мне просто нужно побыть одной. Не верит. Я почти все время провожу одна (Жемчуг, конечно, не в счет), но это мне не помогает. И никогда не поможет. Её тирада режет мне слух. Она знает, как я отношусь к самоцветам Розовой, но все равно говорит мне такие жестокие вещи. – Я думаю, мы сошлись на том, что нужно оставить эту планету и всё это бедствие позади нас, – сквозь зубы говорит Желтая. – Почему ты просто не позволишь мне остаться с моим горем? – говорю я раньше, чем успеваю подумать. Вижу, что ей больно. Она злится, её голос пропитан яростью. Она говорит, что я не могу приходить сюда постоянно, и это причиняет мне куда большую боль. Не вижу почти ничего из-за слез. Желтая раздраженно выдыхает. Давай. Скажи, как тебя это раздражает, отчитай меня, словно Жемчуг. Желтая не смотрит на меня. Она поворачивается к своей Жемчужине. – Жемчуг, сделай что-нибудь. Спой ей, чтобы она почувствовала себя лучше, – говорит Желтая, и её Жемчужина подобострастно кивает. Не смотрю, но знаю, сейчас и моей Жемчуг придется выслуживаться. Они запевают вдвоем. Она поет, очень близко к моему лицу. Не могу смотреть ей в глаза, волнение заполняет весь мой рассудок. Её голос пробирает меня до дрожи. Теперь я не могу оторвать от нее взгляда. Когда она говорит, какой я была, мне хочется сбежать. Я знаю, что Голубая, которую она любит, жесткий лидер, раскалывающий неугодные самоцветы, а не та развалина, которую она видит сейчас. Желтая позволяет Жемчужинам забраться к ней на руку, но это представление никак не волнует мое внимание. Она тоскует, тоскует также, как я, но не позволяет чувствам взять верх над собой. Ей легче думать о войне, о разрушениях, так она может не вспоминать о Розовой и нашем поражении. Нет, не поражении армии Алмазов. О том поражении, причиной которого стала я. Она берет меня за руки, томительные секунды её взгляда. Ей больно, мне тоже. Она отстраняется. Я тянусь за ней — кто будет нас порицать? Здесь только Жемчужины. Дотрагиваюсь до её вздрагивающей спины. Сейчас... Дверь снова распахивается. Желтая словно преображается. Она никогда не позволит кому-то сомневаться в ней. Агат начинает лебезить, и я вижу, как Желтая закатывает глаза. Стараюсь не показывать, но это подобострастное поклонение раздражает меня не меньше. Моя свита обычно холодна и строга, но Агат лишь строга. Эмоции властны над ней, но хотя бы не так, как над Аквамарин. Увидев Желтую, она приходит в восторг и начинает лебезить еще сильнее. Её можно понять — Желтая непоколебима и сильна. Она внушает страх и почтение. Агат говорит что-то про специальную доставку от Сапфир, о которой я ничего не слышала. – Какая еще специальная доставка? – спрашиваю я с неприкрытым раздражением. Мне сейчас не до доставок, никто не должен беспокоить меня, когда я в зоопарке, даже такие самоцветы, как Сапфир. Особенно, когда мы с Желтой наконец-то смогли снова приблизиться друг к другу. – Специальная доставка, которую Вы запросили с Земли, – рапортует агат. Желтая поднимает брови. Я чувствую, что меня держат за какой-то несмышленый, дефектный Аметист. – Я не посылала никакие Сапфиры на Землю, – недовольно вырывается у меня. Мне не по себе от того, что по Земле разгуливает моя знать, тем более прямо перед вылуплением Кластера. Сапфир холодна, но голос её дрожит. Она рассказывает мне о своем видении. О том, что я хотела бы больше людей для зоопарка. Понятно. Она увидела, как я забрала то существо и поняла, что мне хотелось бы больше особей. Если бы не Кластер, я бы задержалась и набрала побольше людей. Желтая находится в напряжении, и мне приходится признать, что это правда. – Так этого тебе хочется? – спрашивает Желтая и, не дожидаясь моего ответа, смотрит на Сапфир. – Кластер уже вышел? – Он еще не вышел, – отвечает Сапфир уже спокойнее. Мне кажется, она из тех Сапфиров, что еще помнят, какой я была раньше. Это приносит мне и облегчение, и недовольство одновременно. Неужели я уделяю настолько ничтожное количество времени своей знати, что до сих пор не бросилось в глаза, насколько слабой я стала, по сравнению с тем, что было? – Тогда время еще есть, – говорит Желтая, и я чувствую в её голосе поддержку. Наверное, она думает, что человечки в зоопарке позабавят меня, и это пойдет мне на пользу. Она отпускает Агат, Сапфир и её прислугу. Чувствую властную руку Желтой на моей талии. Мы снова одни, не считая Жемчужин. Эмоции, что захлестнули меня во время её пения, возвращаются. Я тянусь к ней, и мы соприкасаемся лбами. Почти как раньше, когда между нами не было напряжения, вызванного моей бесхребетностью, слабостью и пассивностью. Желтая смотрит мне в глаза, я снова не могу отвести взгляд. Говорят, связь алмазов — самое сильное, что есть на свете. Если я потеряю еще и Желтую, наверное, просто брошусь на что-нибудь острое и расколюсь. Нет, я не верю, что кто-то может расколоть Желтую, все дело в том, что ей противно от того, какой я стала, и рано или поздно её терпению придет конец. Её логика, её расчетливость — все, на что раньше я могла рассчитывать, перестанут принадлежать мне. Слезы наворачиваются. Желтая поправляет мои волосы — убирает пряди назад, чтобы видеть лицо. Знаю, ей так больше нравится, Желтая не очень любит, когда мы наедине, а я прячу взгляд — у нее все должно быть под контролем. У меня для этого еще и накидка, но сейчас она откинута назад. Её руки на моих плечах, мои на её талии. Мне так трудно, внутри бушует вихрь. Желтая кажется такой спокойной, будто вообще ничего не чувствует. Я знаю, что в душе у нее есть что-то, что она обычно прячет ото всех, кроме меня. А сейчас, когда она перестала петь, и я не вижу ничего за пеленой этих глаз. Неужели мы настолько сильно отдалились, что даже мои прикосновения никак её не волнуют, и она больше не видит во мне то, что так нравилось ей раньше. – Давай пошлем Аквамарин на Землю, – говорит она вдруг. У меня поднимаются брови, наверное вытягивается лицо. Мне кажется, я знаю, зачем она предлагает это, но боюсь строить свои предположения на ложных догадках и обнадеживать себя. И все-таки качаю головой, чтобы волосы снова упали на лицо. – Зачем? – вырывается у меня. – Сапфир слишком ценная единица, чтобы рисковать ей, – отвечает Желтая, будто я спрашиваю не про цель поездки, а про то, почему именно Аквамарин. – Тем более, Аквамарин справится куда лучше, если хорошо её снарядить и приписать пару Топазов для охраны, – поднимаю глаза. Она хочет послать свои Топазы на Землю в качестве охраны для моего самоцвета, и это напоминает то, как она обычно оберегает меня. – Из отчетов Перидот сектор 2F5L мы знаем основные наименования органической живности. Возьмем по образцу, пока Кластер не пробудился. Желтая говорит непринужденно, словно снова занимается своими отчетами, а я вижу на её лице подобие улыбки, и это меня изумляет. – Ты сделаешь это для меня? Наверное, я говорю это не подумав, потому что Желтая хмурится. Я знаю, она никогда не сделает того, о чем потом будет жалеть, поэтому мне становится так хорошо, когда она притягивает меня к себе и обнимает за плечи. Желтая не расстроена моей слабостью, она не недовольна тем, во что я превратилась. Я вижу, она просто хочет, чтобы я была счастлива, и именно мое несчастье делает ей хуже. Это не досада на её лице, это настоящее переживание, которое я не видела за своим горем. Положив голову на её плечо, я смотрю на запузыренные самоцветы и думаю о том, что когда-нибудь, возможно, я все-таки смогу их расколоть. А до тех пор, знаю, Желтая будет защищать меня от всего, как она всегда и делала.