Кома. Первая и вторая книги.

А он плавает в формалине - Несовершенство линий Движется постепенно. У меня его лицо, его имя, Свитер такой же синий - Никто не заметил подмены

      Кейт Смитсон уже пять лет работала в этой больнице. Ухаживать за коматозниками та еще работка, но со временем она научилась абстрагироваться. Иначе сложно оставаться в своем уме. Ворочать тяжелые, неподвижные тела, следить за гигиеной и выполнять все остальные, малоприятные процедуры с фактически живыми трупами, тяжело физически и морально. Постепенно вырабатывается привычка и перестаешь относиться к ним как к живым людям. Просто тела.       Но конкретно этого мальчика ей было жаль. Уже два года он не приходил в сознание, но молоденькая опекунша не позволяла отключать его от аппарата. На что-то еще надеялась.       Кейт с одной стороны ее понимала, мальчик был прекрасен, как спящий ангел. Он толком так и не узнал жизнь и, наверное, уже не узнает, но с другой - зачем мучить ребенка? Обширная черепно-мозговая травма обязательно скажется, если или когда малыш очнется. Невозможно предсказать, как проявит себя травма при таких-то повреждениях. Мальчик может остаться овощем, не сможет двигаться, да что угодно может произойти. Это сейчас он маленький ангелочек, а через пять лет будет взрослой детиной в инвалидной коляске с разумом пятилетнего ребенка.       Кейт неодобрительно покачала головой и перешла к следующему пациенту, когда услышала тихий хрип с кровати мальчика. Неужели?.. Она быстро подошла к нему и стала проверять показания приборов, давление немного повысилось, сердечный ритм сбился. Ресницы ребенка дрожали, но он так и не открывал глаз.       Она поспешила вызвать дежурного врача. Ей было жаль мальчика и его молоденькую опекуншу. Два года… Изменения могут быть необратимы, лучше б девчонка раньше согласилась на отключение аппарата жизнеобеспечения, а теперь ей остается мучиться с овощем. Сколько таких она повидала на своем веку...       Однако, спустя неделю мальчик опроверг все прогнозы врачей, и Кейт радовалась за ребенка. Но куда больше она радовалась за его опекуншу.       Мальчишка был в ясном уме и невероятно быстро шел на поправку к удивлению лечащего врача. После курса реабилитации он обещал твердо встать на ноги. Единственное, чем он отделался после двухгодичной комы и травмы - это амнезия. Сущая ерунда, он мог сделаться эпилептиком или навсегда лишиться речи. Может, и лучше, что он ничего не помнит. Авария, унесшая жизни его матери и отчима, это не то, что нужно помнить такому малышу.       Кейт интересовалась везучим ребенком. И дело было не только в его красоте и невероятном обаянии, но и в том, как он быстро восстанавливался, опровергая все известные постулаты о нервной системе. По всем показателям он должен был еле двигаться и кое-как говорить, но он весьма бодро передвигался по тренажерам и бойко болтал. Еще и нервные клетки начали восстанавливаться с просто-таки невозможной скоростью! «Человеческий мозг – самый загадочный орган нашего тела», - вздыхал врач, рассматривая снимки мальчика. – «Мы прискорбно мало знаем о его возможностях».       А однажды ей удалось подслушать разговор ребенка и его опекунши.       - Ты правда ничего не помнишь? - расстроенно спрашивала девушка. – Совсем не узнаешь меня?       - Нет, прости, Кристи, - речь ребенка была размеренной, с паузами, лишенной всякого намека на интонации, казалось, что он обдумывает каждое слово. Афазия Брока в его исполнении выглядела именно так, а не как положено.       - Давай я попробую рассказать тебе о нашей семье, а ты попробуй вспомнить, хорошо?       Мальчик кивнул и, чуть поморщившись, потер затылок.       - Моя мама и твоя – родные сестры…       - А где моя мама? – перебил ребенок.       Кристина замолчала и отвела взгляд.       - Она умерла? – голос ребенка был на удивление спокоен.       - Да, - помявшись, сказала наконец Кристина. – Ты все же помнишь?       - Нет, но по твоей реакции понятно, что что-то не так. Я просто предположил.       - Ты всегда был умен, Максвелл. Мои родители и твоя мать с отчимом разбились в аварии, а ты выжил, но сильно пострадал. Ты был в коме два года. Прости, мне так жаль. Доктор просил не говорить тебе, но я … я не могу молчать, ты все равно узнаешь. Прости меня…       - За что простить? – удивился Макс. – Ты права, я все равно бы узнал. Кто теперь будет за меня отвечать? Я отправлюсь в приют?       - Нет! Нет, что ты! Я – твой законный опекун. Мне, правда, стоило больших трудов добиться этого, и я не собираюсь тебя отдавать.       - О чем ты? Почему тебе не хотели меня отдавать?       - Я не слишком подхожу на роль опекуна, слишком молода, да к тому же еще учусь. Но я твой последний живой родственник, и я умею быть убедительной. Нам будет непросто, но мы справимся.       - Расскажи мне больше о них. Ты сказала, что у меня был отчим, а где мой отец?       - Я не знаю, твоя мама никогда не говорила об этом, - немного помолчав и, видимо, на что-то решившись, она продолжила. – Я думаю, для нее было неприятно вспоминать о нем.       - Ты врешь! – Макс прищурился, и неожиданно в спокойном, чуть механическом, голосе прорезались властные нотки. – Говори правду.       - Я… я не уверена, но вроде бы это было насилие, - выпалила Кристина и, хлопнув себя по губам, испуганно округлила глаза. – Извини, прости, что сказала это. Поверь, твоя мама все равно очень тебя любила. И отчим тоже очень любил тебя, ты был ему как родной.       - Ясно. Жаль, что я этого не помню. У нас больше нет родственников? Совсем никаких?       - Нет, если и есть, то я о них не знаю, - Кристи внимательно наблюдала за мальчиком; тот крутил в руках карандаш и выглядел отрешенно. – Ты сильно изменился, Максвелл. Ты повзрослел…       - Еще бы я не повзрослел, - усмехнулся мальчик краешком губ. - Мое тело стало старше, а я потерял память. Да еще и травма… Конечно, я изменился.       - Да, да, ты прав, просто… ты держишься по-другому.       - Кристи, тебе придется привыкнуть. Я не помню, каким был, и думаю, что сейчас это не самый важный вопрос. Скажи, мою маму звали Джейн? – после некоторого раздумья спросил он.       - Да, ты что-то вспомнил? – обрадовалась девушка.       - Нет, но мне кажется, я видел ее во сне. Она худая, у нее темные волосы и глаза, кажется, у нее один глаз немного косит…       - Нет, ты что! Твоя мама была очень красивой женщиной, тебе просто приснилось, – Кристи успокаивающе погладила его по голове. – Но да, она была темноволосой и хрупкой, как статуэтка. Джейн больше любила своё второе имя. Хоуп. Ей шло.       - Разве ее второе имя не Меропа?       - Нет, Боже, Максвелл, откуда ты берешь такое… такое, даже не знаю, как сказать. Тебе приснилось. Может, ты прочитал или видел эти вещи где-то? В фильме? Думаю, тебе стоит отдохнуть. Я приду к тебе завтра.       - Да, наверное, - неуверенно согласился мальчик. – Мне снились очень странные вещи.       - Плохие?       - Не знаю, - он пожал плечами и задумчиво смотрел в стену, вспоминая. – Мне снилось, что я попал под бомбежку, а меня спасли, а потом все было таким... волшебным. Разным. А потом странное место, где была огромная змея… И бабуля.       - Макс, наша бабушка умерла давным-давно, еще когда я была маленькой. Ты не можешь ее помнить.       - Высокая, статная, волосы собирает в длинную косу. И лицо интересное, такие мягкие черты…       - Ты меня пугаешь, ты не мог ее видеть, у нас даже фотографий не осталось. Макс, может, ты был на облаках? – Кристи достала из воротника кофты крестик и затеребила его.       - Ты имеешь в виду тот свет? – равнодушно уточнил Макс. – Может быть… Там было так спокойно и хорошо. Я... я помню, как боялся раньше, а теперь не боюсь...       - А что еще ты помнишь? – жадно спросила Кристина, не переставая держать крестик в руках.       - Все очень смутно. Помню огонь, костры… лошадь и реку, а еще туман. Кажется, там был мальчик… совсем как я. Он помогал мне выбраться из круглого тоннеля, к свету. Мужчина… - мальчик замолчал на какое-то время, потом поморщился и закончил, - он посадил меня на лошадь, сказал, что гордится мной, а я обещал не забывать его. Кристиан… нет, Кристофер. Грэм… Грин… Да, точно, Кристофер Грин. Мне снилось, что он был очень предан мне... Кажется. Все так смутно.       - Кто это? - не утерпела Кристи, но быстро одумалась. - Ладно, неважно, я приду завтра, и мы еще поговорим. Попробуй вспомнить еще что-нибудь, – с этими словами она поднялась и спешно вышла из палаты, чуть не сбив Кейт с ног.       Кажется, девчонка впечатлилась. Какая экзальтированная девица, и ей еще доверили ребенка. Склонность к мистицизму ни к чему хорошему не приведет. Мало ли, что привиделось больному мальчику в бреду?..       Но рассказ был интересен. Наверное, перед аварией мальчишка где-то читал это или фильм посмотрел. А тоннель снился каждому второму. С этими мыслями Кэйт Смитсон пошла выполнять свои обязанности. Она и так потратила много времени, почти весь перерыв.       Она не знала, что в далекой Шотландии в одной из комнат старинного замка над книгой качнулось перо и записало новое имя: "Максвелл Амброуз Стюарт".