Кома. Первая и вторая книги.

      Как ни странно, но после моего признания, что я ровесник Снейпа, наши отношения почти не изменились. Разве что стали чуть более демократичными. Наверное, во многом это зависело от моего поведения. Со Снейпом можно было не притворяться и практически быть собой, естественно, не забывая про субординацию. Иногда я ловил странные взгляды декана, когда по инерции продолжал себя вести в присутствии Северуса как шаловливый подросток или откалывал очередную шуточку. Видимо, в этот момент он ловил нехилый когнитивный диссонанс, пытаясь сопоставить реальные знания обо мне с тем, что видели его глаза. Ничего, привыкнет. Снова.       Да, время ничуть не делало меня брутальнее. Внешне я был абсолютно не похож на циника и профессионала, больше напоминая эфемерное создание: блондинистые кудряшки, большие глаза, губки бантиком, бровки домиком. Ну, просто обнять, прижать и сюсюкать. А то, что огрызался, так амплуа у меня такое. В Хогвартсе за мной давно бы закрепилась репутация вредной и въедливой буки, но мои пациенты сделали свое черное дело. Они разнесли по всем, кому надо и не надо, правду: я был только внешне так строг и суров, а на деле же весьма мил. И вообще в душе я истинный шушпанчик.       Среди однокурсников стали проявляться характерные черты потомков Ши. Во-первых, после лета все резко похорошели, даже те подростки, которые в детстве казались не самыми миловидными среди прочих. Во-вторых, проявились родовые способности, в основном у чистокровных, отчего они заметно подскочили в успеваемости. В-третьих, я наглядно убедился во «всеядности» магов. В первую же неделю мне на глаза попалась пятикурсница с Рейвенкло и шестикурсник со Слизерина, а на следующей неделе я срисовал эту же рейвенкловку с гриффиндоркой в весьма двусмысленной ситуации. Ну а слизеринец нашел себе парня. Ну а что? Каждый выбирает по себе…       Когда в Хогсмид меня пригласил дебелый шестикурсник, возвышающийся надо мной аж на полторы головы, я ответил только ошарашенным бульканьем и отрицательно замотал головой. Я и раньше пользовался популярностью, но у девчонок. Нет слов, мальчики мне были более привычны, но они были и более настойчивыми и маленько... обнаглевшими.       Это с девчонками надо было церемониться, дарить всякие побрякушки и читать стихи, чтоб добиться позволения на поцелуй в щечку. С парнями действовали другие законы. Никаких томных воздыханий – всё было жестко, четко и иерархично. Обижать и насиловать было нельзя, но если ты приглянулся кому-нибудь и не сумел внятно обосновать отказ – он имел полное право попытаться взять тебя по праву старшего, более влиятельного или сильного, невзирая на твое мнение. В бою. А дальше действовал закон победителя. Каждый отстаивал свои интересы.       Вообще, когда я впервые узнал об этом, то был шокирован. А потом успокоился, подумал и нашел некую логику. Учитывая, что в большинстве своем маги продолжали римские традиции, это выглядело закономерно. Достаточно вспомнить историю Рима и крайне вольные нравы, царившие в этой империи.       Со временем волшебники интерпретировали право сильного в более щадящий вариант – взять под покровительство более слабого либо побрататься с равным. В этом столетии братание было непопулярным. Обряд себя изжил. Маги все и так были повязаны родственными узами разной степени дальности. Признать равным магглорожденного – увольте. В чем-то я понимал причины такой нелюбви, достаточно вспомнить о драконьей оспе. Тогда политика Темного лорда открылась передо мной с новой стороны, и у меня появилось еще больше вопросов.       Когда мне на глаза начали попадаться парочки, я понял, что зря гордился своим выработанным самоконтролем. Я считал, что ужас был в тринадцать? Это была всего лишь легкая разминка перед основной пляской. На жаркие картины тело реагировало очень бурно, вспыхивая словно спичка. Я приобрел вазелин, но помогало мало. Меня трясло и выворачивало от желания так, как будто я наглотался афродизиака. Ночи превратились в сплошной эротический кошмар, в котором мне грезилась добрая половина Хогвартса всех возрастов и полов во главе с мужчиной моей мечты. Я научился ставить заглушающие чары и накладывать очищающее на простыни движениями пальцев, хотя до этого практиковал только телекинез. Оказывается, я умею не только передвигать предметы. Видимо, мне просто не хватало мотивации.       Судя по всему, Хогвартс обладал какими-то защитными чарами, потому что до четвертого курса я никаких парочек в коридорах не наблюдал. Замок явно берег нежную психику детей и то ли пускал малышню другими путями, то ли просто не позволял им видеть жаркие обжимания. Может быть, чары как-то завязаны на возраст или на половое созревание? Черт его знает.       Межфакультетская вечеринка «только для парней» набирала обороты. Громкая музыка из шкатулок, легкие алкогольные напитки – всё создавало подходящую атмосферу для главного развлечения и цели этой тусовки. Традиционные бои парочек для выяснения отношений были неотъемлемой частью досуга. Традиция жила уже не первую сотню лет, так что дотошные англичане наваяли для этого дела кодекс, правила и список разрешенных заклинаний. Регламентировали, так сказать. Даже отведенный под «ристалище» зал был оборудован специальной площадкой. Стены были завешаны тяжелой молочно-белой тканью, в которой было очень удобно скрываться тем, кто искал уединения.       - Оглушающим его, оглушающим!.. Прыгай!       - Слева заходи, Эд! По ногам, по ногам бей!       Демиан О’Флаэрти с Рейвенкло хищно кружил вокруг незнакомого темноволосого гриффиндорца, небрежно помахивая палочкой. Он усмехался и ничуть не выглядел уставшим, в отличие от своего противника. Гриффиндорец тяжело дышал, смахивал свободной рукой пот со лба, однако палочка в его руке не дрожала, а темные карие глаза смотрели твердо.       - Сдавайся, Майкл, исход поединка уже ясен, - от ласкового голоса Демиана Майкл только упрямо вскинул подбородок и подобрался. – Я полон сил и могу еще долго работать своей волшебной палочкой. Ты сдашься.       - Тебе придется очень попотеть! – красивое лицо исказилось в оскале.       Майкл сделал выпад, и палочка О’Флаэрти вырвалась у него из рук. Майкл бросил свою и с отчаянным ревом опрокинул Демиана на лопатки. Публика возбужденно заревела. Парни катались по полу, пытаясь навалиться сверху и обездвижить противника. Одежда на них трещала от сильных рывков, у одного была разорвана рубашка, обнажая спину. У второго не хватало левого рукава. Оба раскраснелись и пыхтели. Глаза у них горели. Борьба плавно перетекала в эротическую игру, и зрелище, признаться, было очень будоражащим. Наконец, О’Флаэрти перехватил руки и придавил Майкла своим телом.       - Раз! Два! Три! – дружно начали отсчет болельщики.       Майкл извернулся, но Демиан был тяжелее. Тот хмыкнул, просунул руку между их телами и впился поцелуем ему в губы. Майкл жалобно охнул и замолотил свободной рукой по широким плечам. Сопротивление его стремительно слабело. К десятой секунде он был уже полностью побежден и деморализован, и О’Флаэрти поспешно потащил его из зала. Судя по всему, в спальню.       В принципе, такая полумагическая драка могла использоваться и не по прямому назначению, просто для того, чтобы сбросить пар. Этим она очень отличалась от магической дуэли, правилам которой нас учили на втором курсе. Дуэль являлась строго официальным событием и имела совсем другие причины.*       Я сглотнул, глядя им вслед. В брюках пульсировало болезненное возбуждение. Демиан давно заглядывался на Майкла, но закон Хогвартса был суров – до шестнадцати лет никаких "завоеваний"! Понятное дело, что эта парочка стала первой, открывшей сезон. Да, у Майкла не было шансов. Впрочем, он не особо сопротивлялся.       Разгоряченные подростки моментально разбились на парочки и растворились в занавесях. В кругу уже снова начали мелькать заклятья. Вечеринка продолжалась.       Интересно, а деканы и директор в курсе? Хотя они не могут не знать, вопрос – почему они никак это не контролируют? Хм... А зачем? Зал защищен, ни случайно, ни намеренно тут не убьешь. На случай форс-мажора стоит сигналка, которая даст знать всем, кому надо. А чтобы избежать незапланированных последствий, компания на таких дискотеках строго поделена: либо мальчики, либо девочки. В остальном нравы у волшебников были весьма свободными.       Я вспомнил, что большую часть учеников Хогвартса составляют полукровки и чистокровные, а магглорожденные и воспитанные магглами полукровки в меньшинстве. Как это самое меньшинство воспринимает такую традицию?       Я подхватил со стойки бокал с яблочным сидром и пошел с этим вопросом к чистокровным однокурсникам. Те с охотой меня просветили.       Если студент, из любопытства или еще по каким-то личным причинам, начинает интересоваться, куда это периодически исчезает такое количество учеников после отбоя, то им позволяют узнать. Дальше все зависит от реакции. Но как правило, если ученик начинает поднимать ненужный крик и говорить "Фу!", его быстро ставят на место свои же. Бывает, даже клятвой. А обнаружив у себя тягу к людям обоих полов, эти студенты рано или поздно смирялись, несмотря на привитые ранее моральные ценности. Или религиозные заморочки.       Тем более в последние годы ситуация несколько смягчилась. У магглов произошла сексуальная революция, и такого резкого отторжения, как раньше, уже не было.       - …Ну, вперед. Мы с удовольствием посмотрим, как Волхов надерет тебе зад, - выхватил мой слух насмешливый голос Драко.       Я скосил глаза в сторону, стараясь выглядеть не слишком заинтересованным. У моих соседей топтался высокий брутальный хаффлпаффец, с интересом поглядывая на меня.       - Скамандер, Волхов не из той породы, не обманывайся внешностью цветочка, - продолжал Малфой. – Он дрался с близнецами Уизли. Два против одного, практически голыми руками против магии. В последний раз одному он оторвал уши, а другому перегрыз ахиллово сухожилие. Тринадцать переломов на двоих близнецов. Поверь, ты не хочешь вызывать его на простой махач. Волхов не умеет останавливаться. Причем он победит просто из принципа. И тем более за два года много воды утечет, он будет совершенствоваться. Или ты хотел провести разведку боем перед официальным вызовом?       Скамандер прищурил глаза, помотал головой и отошел в сторону. Ну да, западло ему, такому бруталу, быть битым таким цветочком как я. Не зря я пахал на репутацию три года. Теперь подумают, прежде чем лезть ко мне со… всякими намерениями.       Мне всего четырнадцать, и я не имею права выходить на ринг для «любовного вызова», а просто махач начнется в конце вечера. Но, судя по тому, что Блейз уже крутится с вполне определенными намерениями около какого-то пятикурсника, драка парочек – дело вкуса. Просто так встречаться никто не запрещает.       Я поймал взгляд Драко и подмигнул. Тот расплылся в ответной улыбке, салютуя бокалом со сливочным пивом. Блин, как же он на Люциуса похож… В паху снова запульсировала сладкая тяжесть.       Кстати, секс был под запретом только одного вида. Да-да. С проникновением того самого в то самое, чтобы не дай бог не порвать девственную плеву. Как оказалось, этот момент был очень важным. Заморочка чисто женской магии и будущего потомства. Но влиял на нее не секс, а наличие маленького кусочка кожи, как ни странно. В остальном – практически полная свобода. На мой взгляд, мудрое решение. На примере обскуров прекрасно видно, что магам подавлять свою природу чревато.       Подавители пили немногие, у кого за пределами школы были женихи и невесты или была какая-то родовая заморочка насчет непорочности.       После очередного свидания с Гермионой, я понял, что держаться за ручки и обнимать ее за талию мне очень, очень мало. А она явно была не готова выводить наши отношения на новый уровень. У неё в голове были совсем другие вещи.       - Ты представляешь, какое средневековье? – негодовала Грейнджер; темные кудри подпрыгивали при каждом повороте. – Рабский труд! Домашним эльфам не платят зарплату, у них нет ни больничных, ни отпусков. Они всю жизнь ходят в каких-то тряпках и работают на хозяев!       Вообще, её возмущение мне было понятно. Достаточно только вспомнить тяжелую историю взаимоотношений негров и англосаксов.       - Ну, их всё устраивает. Тот, кто жаждет служения, уже не раб в полном смысле этого слова. К тому же, даже среди людей раб рабу рознь. У иных сами хозяева на цыпочках по одной половице ходят, - пожал я плечами и с интересом уставился на её бронзовые ключицы, сексуально выглядывающие из-под белоснежной рубашки.       - Вадим!       - Да, я внимательно тебя слушаю?       - Тебя совсем не возмущает, что маги держат в рабстве целую расу?!       - Ммм… Гермиона, я понимаю, что это для тебя болезненный вопрос, учитывая твоё происхождение, но…       - Моё происхождение? - задохнулась девочка. – То есть, ты считаешь, что я хочу улучшить положение эльфов только потому, что у меня есть африканские корни?! Это расизм!       Я поймал девчонку в объятья и чмокнул в щеку.       - Чернокожие хотели себе свободу, потому что с ними жестоко обращались и лишали необходимого. Гермиона, прежде чем воевать за свободу эльфов, выясни, почему они хотят быть в рабстве. Может быть, у них есть веские причины? Может быть, они все же получают от волшебников что-то, что для них важнее зарплаты, отпусков и больничных? Помни, силой счастье не насадишь.       Гермиона задумалась и мило закусила губу.       Чтобы не зажать девчонку в каком-нибудь уголке, я сбежал от нее в лабораторию. Профессор застал меня в весьма взбудораженном состоянии над котлом с зельем-подавителем.       - Вы же знаете, что в больших количествах оно угнетает репродуктивную функцию? – уточнил декан с ехидной улыбкой.       - А бордель не покажете? – сверкнул я безумным взглядом.       Снейп подзавис, потом усмехнулся понимающе и ответил:       - Адресок дам, но с вашей внешностью лучше там в одиночестве не показываться.       - Отлично, пойдем вместе, а то у меня скоро яйца лопнут, - заявил я.       - Вот в такой идиотской ситуации я еще не бывал, - задумчиво проговорил Северус, словно размышляя вслух. – Сопровождать своего четырнадцатилетнего ученика в бордель – это перебор даже для меня.       - Профессор, вы можете успокоить свою совесть тем, что если вы меня не отправите в бордель, то либо я все же решусь стать педофилом, либо…       Я обвел зельевара снизу-вверх жадным взглядом и провокационно облизнулся. Северус невольно отступил, озадаченно моргнув.       - Волхов, не могу не спросить, какой вы придерживались ориентации в той жизни?       - Знаете, чем дольше я тусуюсь в теле озабоченного подростка, тем меньше меня волнует, кто, как и каким образом. Мне уже абсолютно все равно, а парни в этом плане безопаснее и в подоле не принесут. Верите, профессор? Войдите в моё положение, проявите понимание, предложите посильную помощь. Тем более, что мы оба взрослые люди. Уж поверьте, в сексе вы не откроете мне…       - Пейте уже свое зелье! Тем более оно уже остыло, - Снейп исчез из лаборатории так быстро, что я даже не успел закончить фразу.       Ну, я попытался. Вот если бы он согласился, то не знаю… Стоило бы задуматься. А так человек он адекватный и с принципами.       Зелье помогло. Гормоны утихли, эротические кошмары ушли, и я даже начал высыпаться, посылая всех ухажеров покорять другие горизонты.

***

      Максвелл Амброуз Стюарт – как звучит, а? Я более чем уверен, что Том от него был в восторге. Внешне мальчишка вроде бы не имел общих черт с собой прошлым, но то ли кровь Гонтов в Томе Риддле была все-таки сильна, то ли схожести придавали прежние повадки… Он был похож, будто прямой потомок: те же темные волосы, осанка, манера держаться.       Макс осознал опасность своего положения после того, как порылся в газетах, и с тех пор старался не отсвечивать. Отвечал только когда спрашивали, был мил и приветлив со всеми. В один прекрасный вечер слизеринцы пытались выспросить его о происхождении, но были аккуратно поставлены на место. Макс бесконечно вежливо и непреклонно заявил, что с его происхождением ему выгодней считаться магглорожденным. И так это было сказано, что никто даже не усомнился в его словах. Все оставили его в покое. А старшекурсники, которые помнили Генриха Селвина, отметили их общие черты, сделали выводы и на этом успокоились. На Слизерине умели уважать чужие тайны.       Декан же явно благоволил талантливому мальчику. На вопрос о причинах такого отношения, он ответил, что очень уж тот похож на одного его погибшего соратника. Я не стал больше интересоваться этим. Видимо, мальчишка уродился в биологического отца.       И все бы ничего, но в один прекрасный момент Максвелл вспомнил парселтанг. Свидетелей тому, слава Богам, не было, и тот сразу поспешил ко мне.       Макс в придачу к змеиному языку получил и представление о возможных последствиях, узнай кто о его способностях. Я помог ему справиться с головной болью, рассортировать по полочкам новые порции памяти, заодно подлечив весь организм, и тихонечко объяснил, что Темный лорд скоро возродится. Макс наморщил лоб, подумал и решительно заявил, что пусть возрождается. Он объяснил, что это выгодно, отсечь самых фанатичных и безумных соратников и найти козла отпущения. А пока безумный огрызок отвлекает внимание на себя, он может попытаться перетянуть оставшихся адекватными сторонников на свою сторону и набрать новую команду. В конце концов, кого они выберут в итоге? Милого, обаятельного и талантливого мальчика или безумное чудовище, швыряющееся Круциатусами по любому поводу? Выбор был очевиден.       Усмешка на губах Макса нагнала на меня жуть. Я сразу вспомнил костлявого узника Освенцима, который лежал на печке и бормотал, что всегда награждает своих верных слуг. Успокаивало лишь то, что он был мне по гроб обязан.       А на следующий день Дамблдор попросил навестить его.       Честно говоря, я уже успел забыть, что он мой опекун. Директор очень долго не обращал на меня никакого внимания, появляясь лишь изредка и строго по делу: письма передать, попросить вылечить кого-нибудь по дружбе… Никаких душеспасительных разговоров мы не вели, и я грешным делом думал, что в местные разборки меня втягивать не будут. Как же я ошибался.       Кабинет директора Дамблдора был наполнен всё тем же хаосом. На стенах висели всё те же портреты, а на жердочке мирно спал феникс. Я прошелся по кабинету, отчего Фоукс проснулся и покосился на меня подозрительным взглядом.       – Ну, привет, жар-птичка, - поздоровался я. – Поделишься перышком с Иванушкой-дурачком? Или, может, поплачешь над моей судьбой?       Судя по взгляду Фоукса, он был полностью согласен с моей самокритичной оценкой, а с дураками своими перьями и уж тем более слезами он не собирался делиться. Я подошел к нему поближе, любуясь огненными переливами на перьях. К нему тянуло прикоснуться, погладить, но руки свои я держал при себе. В другом мире об этом насесте и клетке в фикрайтерской среде ходили очень интересные слухи. Якобы они были измазаны в совершенно жутком зелье с чудным названием «Кукольник». Может, я и параноик, но прикасаться к фениксу и клетке после такого чтива не хотелось.       Хлопнула дверь, ведущая в личные комнаты Дамблдора. На балкончике показался директор. У меня чуть не отвалилась челюсть.       На дедушке красовалась блестящая ярко-фиолетовая судейская мантия, расшитая золотыми звездами и подпоясанная витым шнурком с кисточками, по всем признакам, от портьер. Из-под длинного подола выглядывали загнутые носы по-варварски роскошных восточных туфель. В бороду были вплетены шелковые фиолетовые шнурки. Директор спустился в кабинет и встал передо мной, явно довольный произведенным эффектом.       Это был полный отпад.       - Здравствуй, Вадим, - добродушно улыбнулся он мне.       - Здравствуйте, профессор Дамблдор, - вежливо наклонил я голову, пытаясь сбросить с себя оторопь. – Вызывали?       - Вызывал, вызывал, - покивал директор, прошелся вокруг меня и сел в своё кресло. – Давненько мы с тобой не разговаривали, мой юный подопечный. Как у тебя идут дела? Как самочувствие? Про настроение не спрашиваю. Пару дней назад мы все видели, что оно у тебя замечательное. У тебя получились очень забавные карикатуры. Особенно мне понравилась картинка с бородатым волшебником. "Хогвартс - место, где в качестве отработки тебя ждет увлекательное приключение от Гендальфа, но молись, чтобы твое имя было не Боромир или Фродо". Магглорожденные хохотали очень громко, а я, увы, никак не мог полностью разделить с ними веселье и понять все шутки. Мне было даже завидно. Но изображения и впрямь были очень забавными.       Он мне игриво подмигнул, а я никак не мог отвести взгляда от шелкового шнурка, покачивающегося в его бороде.       Так, стоп! Это самый обычный психологический прием. Вадим, возьми себя в руки, наконец!       - Замечательно, - расплылся я в ответной улыбке и плюхнулся в кресло напротив опекуна. - С тех пор, как вы разрешили мне покидать территорию Хогвартса для лечения, у меня больше не случалось магических выбросов. Спасибо вам!       - Да, пожалуй, мне стоит извиниться перед тобой, - вздохнул директор. – Я не осознавал всей опасности Хогвартса для тебя. Но в конечном итоге, всё разрешилось удачно, не так ли? Мистер О’Фей был счастлив работать с тобой и твоей историей болезни. Ты его очень впечатлил, магическая медицина благодаря тебе сделала шаг вперед...       Дамблдор еще минут пять лил мне в уши мёд, растекаясь мыслью по древу, а я всё никак не мог понять, чего же он от меня хочет. Я покорно рассказал о своих делах, проехался по психу Муди, открестился от участия в собственном фан-клубе, который старательно маскировался под кружок реконструкторов. Но когда на пороге показался Северус, бледный и сосредоточенный, причина вызова стала ясна.       - Северус, ты вовремя. Я как раз хотел рассказать Вадиму о нашей небольшой проблеме, - зельевар хмуро зыркнул на директора и повернулся ко мне. – Мне очень любопытно, мой мальчик, способен ли ты работать с магическими татуировками?       - Не знаю, не пробовал, - честно ответил я и еле сдержал смешок. Ага, он бы еще спросил, умею ли я играть на пианино.       - Вот и замечательно. Тебе выпал уникальный шанс. Ты наверняка уже видел у Северуса одну. Благодаря ей Волдеморт мог управлять и связываться со своими слугами. После падения она стала нечеткой и почти исчезла, однако с недавнего времени начала подавать признаки жизни. Очень важно, мой мальчик, сможешь ли ты определить, что с ней происходит и почему. Может быть, тебе по силам её удалить?       - Я, честно говоря, ни разу ничего не пробовал делать с меткой. Профессор не дается, - я послал ехидный взгляд Снейпу, он в ответ – мрачный мне.       - Можешь попробовать прямо сейчас, - улыбнулся Дамблдор, его голубые глаза смотрели из-под очков очень внимательно. – Уверен, на сей раз Северус тебе не откажет.       Снейп неохотно подчинился и закатал рукав. Метка приобрела объем и четкость. Если раньше рисунок был двумерным, то теперь выглядел так, словно невидимый художник стал выделять свет и тень. Татуировка еще не приобрела краски, оставаясь монохромной, но уже почти была живой. Казалось, еще секунда - и змея шевельнется.       Я взглядом спросил разрешение и накрыл метку рукой. Больше всего она походила на опухоль с метастазами. Самое интересное, что я вообще не ощущал ее, когда лечил Северуса. Только непосредственный контакт с меткой давал мне прочувствовать её тонкие каналы, которые пронизывали тело и биополе мага. Вреда от неё не было, наоборот, она как будто бы была каким-то дополнительным каркасом, усиливающим магию. Как ее удалить без угрозы смерти для носителя я даже не представлял. В принципе, можно было попробовать ее заблокировать. Очень четко прослеживался канал, уходящий от Северуса куда-то в пространство. Я не видел его, но предполагал, что если этот канал оборвать, то метка захиреет. Со временем.       Если бы не одно но. Если это сделать насильно, не тем единственным пользователем, который создавал эту метку, то включится механизм самоуничтожения. Метка начнет убивать носителя как самая натуральная раковая опухоль, только во много раз быстрее. Я предполагал, что во многом этот процесс будет зависеть от самого мага. От его уровня магии, силы воли и сопротивляемости.       В принципе, был еще один вариант. Идея была в том, чтобы перекинуть канал связи на подходящего мага. Такой был в единственном экземпляре и я, честно говоря, не представлял, кто из них хуже: Волдеморт или Максвелл. Проверить бы теорию, но Северус нужен мне, и я никому не собираюсь его отдавать. Значит, для Макса и наших опытов необходим другой подопытный, а такой в Хогвартсе есть в лице Муди, то есть Барти Крауча-младшего. Учитывая фанатичную преданность Барти, Максу с ним будет легко. А потом еще Каркаров приплывет... Решено, я поговорю с Максом и обрисую ему варианты.        А Северус... Когда Волдеморт окончательно откинет копыта, метка захиреет сама по себе без запуска механизма ликвидации носителя, оставив, скорее всего, лишь этот "каркас". Рисунок со временем или пропадет, или станет простой татушкой.       Я встрепенулся и сказал пристально следящим за мной мужчинам:       - Боюсь, я тут ничем не могу помочь. Максимум, что я могу сделать – это радикально оборвать связь. Но тогда метка очень быстро и болезненно убьет своего носителя, выкачивая сначала магию, а потом жизнь. И я никак не могу этому помешать. Структура очень запутанная и имеет защиту от вмешательства.       Северус побледнел, лицо закаменело, глаза превратились в пустые черные тоннели. Дамблдор тяжело вздохнул и покачал головой. Судя по его виду, только что с грохотом рухнули какие-то его планы.       - Ты уверен, Вадим? Может, с ней можно еще что-то сделать?       - Можно было бы перекинуть связь на ближайшего кровного родственника, - помявшись, сообщил я. – Только родственник должен быть и правда близким. В идеале – брат-близнец или сын. Но подойдет и родной брат или отец. Должна быть высокая степень сродства магии и крови. И ни в коем случае это не может быть сквиб.       - Вот как, - директор задумался и сгорбился в кресле еще больше. – Что ж, этот вариант нам тоже не подходит.       - Мне очень жаль. Больше я ничего не могу предложить. Возможно, будь у меня время и помощник, я бы попытался распутать структуру метки, но существует столько условий… Это слишком сложно и рискованно для носителя. И как целитель я не могу идти на такой риск – мне только четырнадцать лет, в конце концов. Побойтесь богов!       - Хорошо, Вадим, я тебя понял, - директор снял очки и устало тер глаза, впервые вижу его таким. – Ты можешь идти. И ты, Северус. Оставьте меня.       Мы нестройно попрощались и вышли из кабинета.       - Волхов, на пару слов, - Снейп бросил на меня острый взгляд и затянул в ближайший пустой класс.       Навесив защитные заклинания на дверь и помещение, он повернулся ко мне:       - Вы сейчас нагло солгали директору, мистер Волхов. Объяснитесь.       - Что вы имеете в виду, сэр?! – возмутился я. – Я не соврал ни словом!       - Люпин. Я в жизни не поверю, что маг, способный разделить оборотня с его зверем, не может совладать с магическим клеймом.       - О. Вот вы о чем. Мне, конечно, приятно, что вы столь высокого обо мне мнения, - я расслабился. – Но вы путаете понятия. Есть разница между двумя сущностями в одном теле, которые попеременно рулят им, и одной сущностью с вплавленным в нее симбионтом. Знаете, как грибы-симбионты, которые в отсутствии растения-хозяина существовать не могут. Будь Волдеморт нормальным, вы бы тоже выигрывали от этого союза. Наверняка первоначально она создавалась для связи магов в единую сеть и помощи при необходимости. Например, передать энергию, чтобы продержаться. Я прав?       - Как ни прискорбно это признавать, но да, - Северус вздохнул. – Поначалу все так и было.       - Вот видишь. Не переживай, Северус, как только Он умрет, симбионт будет только твоим, хоть и станет слабее.       - Да, я тоже размышлял над природой метки, но склонялся больше к тому, что она паразитического типа.       - Северус, - я снисходительно улыбнулся. – Если бы она была паразитом, маги не жаждали бы ее получить. Очевидно, что вместе с ней, кроме принадлежности к обществу Лорда, они получали еще какие-то выгоды. Первый набор – Вальпургиевы рыцари – в жизни бы не согласились на такое непотребство, не неси оно больше преимуществ, чем неудобств.       - Пожалуй…       Снейп только вздохнул, пропустив мимо ушей мой панибратский тон. Судя по всему, я его ничуть не успокоил.