Не дай ему уйти

      Первым выпускным экзаменом была история, которую принимали мастер Хьялмсен и мастер Реман. Ливия рассказала им о победе войск Алессии и Пелинала Вайтстрейка над айлейдами, затем о первых императорах династии Септимов, а под конец о захвате Сиродила талморцами и получила своё законное «отлично». У Дивада первый вопрос был про ансэев, но едва он открыл рот, как мастер Хьялмсен сказал ему переходить сразу ко второму вопросу.       – Но я много могу рассказать! – расстроился Дивад.       – Я знаю, – кивнул мастер Хьялмсен. – Поэтому переходите сразу ко второму вопросу. Что у вас там? Имперский симулякр? Вот давайте про него и послушаем.       Леоне, как оказалось, своего первого вопроса про Каморанскую династию Валенвуда не выучил; кое-что ему смогли подсказать, кое-что он сам вспомнил или додумал, так что в итоге ответ вышел сносным. Плавтий все вопросы знал ни шатко, ни валко, в дополнительных тоже плавал мелко, но и не тонул. Ураг засиделся у мастера Хьялмсена долго, потому что они взялись обсуждать уничтожение Клинков, к дискуссии подключился весь класс, а под шумок Хвита сумел списать из конспекта Эдис про Неревара Индорила и короля Думака. Осбурх Мьяда кое-как подсказала про правление короля Врейджа Одаренного, но затем мастер Реман посадил Осбурх на первый ряд к себе под нос, и подсказывать ей стало невозможно.       – На «удовлетворительно» ваш ответ вытягивает, – сухо сообщил ей мастер Хьялмсен. – И благодарить, я так понимаю, нужно ваших одноклассниц, которые смогли заставить вас что-то выучить, и Мьяду, которая смогла вам что-то подсказать. Но имейте в виду – у вас стоит вопрос, получите вы медальон барда или покинете Коллегию ни с чем. Так что подумайте об этом, когда будете готовиться к следующим экзаменам.       – А давайте я расскажу про ансэев… – предложил Дивад. Петрея, пользуясь тем, что мастера отвлёклись на него, быстро передала Варнию записку с подсказкой.       – Дивад, у вас «отлично». Поэтому можете расслабиться и начинать думать о следующем экзамене.       Следующим экзаменом была литература, и принимали её мастер Лаурина с мастером Уной, а чуть позже к ним присоединился и мастер Астрем, преподававший у них нордский язык. На первое задание всем раздали листы и список тем, на одну из которых нужно было составить небольшое эссе, а также написать короткое стихотворение тоже на одну из заданных тем.       – Короткое стихотворение, Ливия, – напомнила ей мастер Лаурина, разглядывая её черновик, где красовалось уже семь строф о том, как горел Рифтен, и наброски восьмой. – Или для вас короткое – это две страницы?       Тальсгара тоже пришлось тормозить на четырёх строфах:       – Стихотворение, Тальсгар, стихотворение, а не балладу с восьмистрочной строфой!       Дивад выбрал эссе на тему «Драконы – миф или реальность?», мастер Лаурина поинтересовалась, что же он не написал это в стихах, потому что его поэтическую версию легенды про Олафа и дракона оценил весь преподавательский состав. Со стихотворением ему подфартило, потому что вчера вечером Ливия и Дивад, возвращаясь из таверны, услышали в коридоре, как мастер Лаурина говорила кому-то, что она сомневается, вводить тему про Винтерхолд или нет. Имела ли она в виду гибель Винтерхолда или что-то другое, и предполагала ли она эту тему для эссе или стихотворения, они не знали, но решили попробовать подстелить соломки и, взяв Урага, втроём быстренько склепали для Дивада четыре строфы о том, как Винтерхолд был смыт в море. Как оказалось, они угадали – такая тема была, и Дивад, изобразив муки творчества и много где исправленный черновик, сдал мастеру Лаурине вполне приличное стихотворение. Она прочитала, посмотрела на него с сомнением, потом с таким же сомнением глянула на Урага с Ливией, но не пойман – не вор, и работа была признана зачётной. Бьорн тоже вчера сочинил стишок на эту тему, Гейлир с Сарниром подправили его, чтобы в нём был хоть какой смысл, на экзамене для пущей убедительности Бьорн несколько раз подёргал Гейлира, тот свой рукой исправил ему несколько слов, получил замечание от мастера Лаурины и с покаянным видом вернулся к своей работе. На Бьорна мастер Лаурина тоже посмотрела с сомнением, но тоже промолчала и признала работу.       Жиро сунул Петрее своё эссе проверить ошибки, она исправила два окончания и один оборот, и мастер Лаурина сказала, что время истекло, и велела сдавать работы мастеру Уне, если они на сиродилике, или мастеру Астрему – если на нордском. После этого она оставила четверых человек готовиться отвечать, а остальные заняли два последних ряда парт ждать своей очереди.       Ливии выпало рассказывать об особенностях прозы Чернотопья, а также анализировать сюжет книги «Палла» Войена Миерстиида. Эту книгу они на занятиях не разбирали, им задавали читать её самостоятельно, но Ливия хорошо помнила её содержание, поэтому с этими вопросами проблем не возникло. Третьим заданием было определить авторство стихотворения и назвать другие стихи автора, Ливия сказала, что оно написано данмерской поэтессой Верметис Арелот, но из других её произведений вспомнила только четыре поэмы. Мастер Лаурина, впрочем, посчитала этого достаточным и отпустила её с законным «отлично».       Арнульв во время ответа умудрился перепутать драпу[34] и нид[35], и только по расширившимся глазам мастера Лаурины понял, что сболтнул не то, и поправился. Плавтий все задания выполнил как и на истории – то есть ни стою, ни валюсь. Берг приписал отрывок из бретонской поэмы имперскому поэту, хотя, как вынуждена была признать мастер Лаурина, стили именно этих бретонского и имперского поэтов очень похожи. Ромилий из десяти книг, заданных для самостоятельного чтения, не прочитал только одну, и именно эта одна ему и попалась ему для анализа. Он честно покаялся в этом мастеру Лаурине и сказал, что готов проанализировать оставшиеся девять. Мастер Лаурина погоняла его по оставшимся девяти, осталась довольна и предложила, если он хочет «отлично», за сегодня прочитать эту десятую книгу и завтра утром пообщаться о её содержании, на что Ромилий охотно согласился.       А вот Осбурх не повезло.       Девушки кое-как заставили её выучить хотя бы основные вопросы, но ни один из этих вопросов ей не попался. О поэзии Эльсвейра она знала только то, что такая есть, «Сказ об Аэваре каменном певце» она не читала. Третьим заданием у неё было определить авторство стихотворения «В прах судьбою растёртые видятся мне…»[36] и привести другие стихи этого автора.       – Ну… это имперское стихотворение… – неуверенно предположила Осбурх.       – Да-да, я слушаю вас, – мастер Лаурина была само внимание. – И кто же автор?       – Джуниус?       – Продолжайте, Осбурх, продолжайте…       Может, Осбурх бы и выплыла, потому что Дивад через два ряда прошептал ей, что стихотворение редгардское. Но надо было тому случиться, что незадолго до этого Сарнир написал первое четверостишие своего стихотворения на клочке бумажки, смял её в шарик и незаметно шпульнул на заднюю парту. Бумажку поймал Висенте, прочитал, определил, что автор – альтмер, передал бумажку Корисаре, а Корисара и прошептала Сарниру:       – Ненвалион.       И прозвучало это сразу следом за подсказкой Дивада Осбурх, что стихотворение редгардское. А на слух рыжая не жаловалась.       – А, я вспомнила, – обрадовалась она, – это редгардское стихотворение, его написал Невалион!       Дивад так и застыл с открытым ртом. Корисара захлопала глазами.       – Хорошо, – невозмутимо кивнула мастер Лаурина. – И какие ещё стихотворения написал великий редгардский поэт Невалион?       Дивад и Корисара переглянулись, не зная, что подсказывать – то ли стихи рави Умара, то ли Ненвалиона.       – Дивад, – мастер Лаурина, поняв, что ответа от Осбурх она не дождётся, глянула на него, – будьте столь любезны, расскажите нам, что писал великий поэт Хаммерфелла Невалион?       – Э-э-э… Мастер, я, видимо, дежурил, когда вы разбирали эту тему…       – Корисара, вам тот же вопрос?       – Я, наверно, тоже дежурила…       – Осбурх, – мастер Лаурина отбросила напускную невозмутимость и заговорила сухо и жёстко, – редгардского поэта Невалиона не существует и никогда не существовало. Был альтмерский поэт НеНвалион, и Сарнир, когда пойдёт отвечать, назовёт не менее пяти его произведений…       – Я назову девять, – кивнул Сарнир.       – Это очень хорошо… И был, Осбурх, редгардский поэт рави Умар, перу которого ваше стихотворение и принадлежит. Неужто вы не смогли даже сообразить, что Ненвалион – не редгардское имя ну вот совсем? Я уже не говорю про то, альтмеры в таком стиле и таком размере не пишут. И в итоге на первый вопрос у вас ответа нет, на второй вопрос у вас ответа нет и на третий вопрос у вас тоже ответа нет. Мастер Астрем, что у неё с эссе и стихотворением?       – По грамотности, – сухо отозвался мастер Астрем, – «хорошо». В стихотворении три строфы, ритм гуляет. Эссе ни о чём, сплошная вода, ни одной ссылки или цитаты.       – Значит, – подытожила мастер Лаурина, – письменного задания у вас тоже нет. Это, как вы сами уже, думаю, догадались, «неудовлетворительно».       – А можете меня спросить что-нибудь другое? – жалобно попросила рыжая.       – Могу, но не буду. Вы здесь не одна, а сидеть с вами до вечера я не намерена. Я только хочу спросить у вас, Осбурх, знаете ли вы, что на выпускных экзаменах пересдача допустима только один раз? То есть ученик имеет право пересдавать экзамен только один раз, и неважно, с неудовлетворительной оценки на положительную, или с положительной на более высокую, или потому что не смог доказать своё авторство на творческом экзамене. Если я сейчас вам поставлю несдачу экзамена, уверены ли вы, что оставшиеся три экзамена вы сдадите с первого раза? Я в этом сомневаюсь. А двух пересдач быть не может. Две пересдачи – это вы собираете свои вещи и покидаете Коллегию. Без медальона и без свидетельства. Ваш отец оплачивал вашу учёбу, Осбурх. Триста золотых в год, девятьсот – за три года. Как вы думаете – он обрадуется, когда узнает, что почти тысяча золотых была выброшена на ветер?       Осбурх побледнела.       – Вижу, вы осознали свои перспективы, – кивнула мастер Лаурина. – Я не буду сегодня закрывать ведомость, благодарите за это Ромилия, а вы к завтрашнему утру выучите то, что должны были выучить к сегодняшнему. И к десяти утра подойдёте в мой кабинет, и мы с вами пообщаемся на тему и Ненвалиона, и рави Умара, и ещё кого-нибудь. А теперь можете быть свободны. Сарнир, прошу вас. Помнится, вы жаждали назвать мне десять произведений Ненвалиона?       – Одиннадцать, мастер, – расплылся в улыбке Сарнир.       Третий экзамен, где они играли произведения, которые разучивали в этом семестре, уже был публичный. Он проходил в самой большой аудитории, ученики сидели на первых партах, а задние ряды занимали желающие послушать их. Были здесь и представители Синего Дворца, присматривавшие музыкантов для развлечения королевского двора, и музыканты из театра, тоже выбирающие себе коллег, и даже родственники некоторых учеников, приехавшие из разных уголков Скайрима.       Экзамен прошёл на редкость ровно и спокойно. Свою хоральную прелюдию Ливия отыграла без огрехов, Тальсгар был безупречен, Плавтий расстарался на твёрдое «хорошо», Осбурх уверенно вытянула на «удовлетворительно», а когда играл Дивад, под смычком его ребаба капал звонкий весенний дождь и расцветала пустыня. Но среди этих ласковых капель нет-нет – а пробивался хлёсткий холодный ливень, идущий в галопе конь и отчаянное осознание надвигающейся беды…       Мастер Виармо смотрел на него с тревогой, мастер Спинола и мастер Инге – с беспокойством, даже слушатели, казалось, притихли, хотя во время исполнения и так никто не разговаривал и не шумел. Когда Дивад закончил, он был несколько бледнее обычного, на лбу у него выступили бисеринки пота, однако он спокойно, по крайней мере, внешне ответил на вопросы мастеров по произведению и исполнению, зачехлил ребаб и вернулся на своё место. Только видно было, как тяжело он встал со стула, несколько замедленно дошёл до своего места и почти упал на скамейку рядом с Урагом.       – Что ж, – подытожил мастер Виармо, после того как проанализировал исполнение каждого ученика, назвал оценки и убедился, что все с ними согласны, – экзамен вы сдали в целом не просто хорошо, а очень хорошо. Это невероятно нас радует. Мы рассчитываем, что на следующем экзамене, где вы будете играть ваше авторское произведение, результаты будут не хуже, а то и лучше. Поэтому сейчас мы отпускаем вас отдыхать, только напоминаем – на экзамен сразу приносите все черновики со всеми правками и переписываниями. Я в начале семестра предупреждал вас не выкидывать их.       Арнульв похлопал Тальсгара по плечу:       – Не переживай. Счас мы с тобой сядем и наклепаем тебе черновиков. И никто не догадается, что всё сочиняли Плавтий с Осбурх, а ты весь семестр дурака валял.       Дружный хохот дал ему понять, что шутку оценили все.       Обеда сегодня не было, потому что старшеклассники сдавали экзамен, а младший и средний класс разъехались ещё две седмицы назад, и готовить было некому. Ученики дружной толпой сходили пообедать в таверну, заодно слегка отметили сдачу очередного экзамена, после чего вернулись в Коллегию и почти полным составом завалились спать. Ливия проснулась, когда часы в городе пробили три, повалялась немного и пошла на занятия сиродиликом с мальчиками. Однако оказалось, что Алдис и Аддвар со вчерашнего дня валяются в постелях с горячкой, а Фалион с позавчерашнего утра кашляет и чихает, так что Ливия пожелала детишкам скорее выздоравливать и направилась к Силане.       С ней она загулялась долго, потому что было тепло, погода стояла хорошая, светило солнце, голосили птицы, а в воздухе пахло древесной смолой, травой и первыми цветами. Ливия и её ученица прогулялись по рынку, сходили поглазеть на Синий дворец, понаблюдали за работой кузнеца и его молотобойца, Силана старательно обо всём говорила, Ливия временами её поправляла. А закончилась прогулка тем, что девочка наконец-то устала:       – У меня отик уже бои… болит? – она вопросительно посмотрела на наставницу.       Ливия замерла. Звука «л» Силана до сих пор не выговаривала, да Ливия и не бралась за него, потому что решила, что будет лучше, если она закрепит сначала произношение «с» и «ш», а заодно «з» и «ж», потому что с ними была просто катастрофа – Силана разницу между ними не слышала. В упор и категорически. Несмотря на все ухищрения Ливии, за два месяца она просто запомнила, в каких словах как нужно ставить губки, зубки и язычок, но различать эти звуки так и не научилась. Даже мастера в Коллегии, к которым Ливия подходила со своей проблемой, разводили руками и предлагали подождать – раз она услышала почти все остальные звуки, то и эти должна рано или поздно услышать…       И вот сейчас Силана сама, без всяких подсказок вдруг произнесла «л», причём не просто произнесла – а именно там, где надо.       – Повтори, пожалуйста, – очень осторожно попросила Ливия, садясь перед ней на корточки, – что ты сказала?       – У меня лётик… – она задумалась, повторила: – Лётик… – снова подумала, сама же себя исправила: – Нет. Отик уже болит!       Ливия огляделась, показала пальцем на молот в руках молотобойцы и спросила:       – Что это?       – Мовоток.       Ливия вопросительно посмотрела на неё. Девочка верно оценила взгляд и попробовала мысленно вслушаться в слово:       – Молёток?       Похоже, у неё только «ль» получается…       По-хорошему, за Силану нужно браться прямо сейчас и ковать, пока горячо, а то к следующему занятию она может забыть, как «ль» произносится, но они гуляли уже очень долго, девочка устала, а потому Ливия повела её домой, лишь по дороге тыкала в некоторые предметы и просила назвать их.       «Ль» Силана выговаривала чётко. И слышала, пусть и не всегда с первого раза, в каком слове и где оно стоит.       Может, вместо «с» и «ш» нужно было сразу браться за «л» и «р»? Но кто ж тогда это знал…       А в Коллегии Корисара сообщила ей, что мастер Виармо просил её, если есть возможность, подойти к нему для занятия прямо сейчас.       – А сейчас разве не Дивад? – удивилась Ливия, торопливо переобуваясь и бросая сумку с тетрадями и писчими принадлежностями на свою кровать.       – Дивад подушечки пальцев порезал, – фыркнула Корисара. – Перо затачивал, нож сорвался. Мастер Виармо отправил его к целителю, сказал, что сейчас не то время, когда можно подождать, пока само заживёт.       Ну да, тем более, что порезал он пальцы левой руки, которой нужно зажимать струны на грифе. Пострадала бы правая рука – ещё бы ладно: на ребабе он играет смычком, на ситаре – мизрабом. А левую да – только спешно лечить.       В кабинете мастера Виармо горел камин, и было тепло и уютно. Ливия взяла из деревянного ларя ситар, проверила его настройку, тайком погладила по его грифу, почувствовала, как инструмент словно бы улыбнулся в ответ, и проиграла наставнику мелодию, которую они разбирали в прошлый фредас. Мастер Виармо выслушал, одобрил, и попросил сыграть ещё раз.       – Только немного быстрее, – уточнил он.       Немного быстрее получилось, и ещё чуть-чуть быстрее тоже получилось, а вот на «ещё быстрее» она не смогла правильно оттягивать струны для повышения звука – не успевала уловить нужный момент, когда пора остановиться, и или не дотягивала струну, или перетягивала её. Мастер Виармо кивнул и разрешил остановиться.       – Значит, Ливия, – произнёс он, забирая у неё ситар, – следующее задание вам будет таким. Смотрите. Играете на одной струне, на первой. Зажимаете до, играете его, – он зацепил мизрабом струну, – повышаете его до ре и возвращаете назад, – он быстрым и чётким движением оттянул струну вниз и вернул в исходное положение. До-ре-до. Зажимаете ре, – его палец на грифе сместился на два порожка, – играете его, повышаете до ми и тоже возвращаете назад. Ре-ми-ре. И так далее всю октаву, – он проиграл до си-до-си. – И затем всё то же самое – назад до до-ре-до. И всё это по возможности быстро. Вы отдохнули?       Ливия кивнула. За три месяца занятий с ситаром прошли те сильные ощущения, когда после каждой игры ей казалось, что её разделили на мириады крошечных частиц. Сейчас вибрации в теле чувствовались, но уже не так сильно, и поэтому мастер Виармо разрешал играть немного дольше, чем первые разы.       – Тогда попробуйте, – он вернул ей ситар.       До-ре-до. Ре-ми-ре. Ми-фа… Нет, перетянула, палец машинально пошёл на целый тон, а нужно было полтона. Ещё раз – ми-фа… Опять не точно. Ми-фа-ми. Фа-соль… Недотянула, здесь снова нужен был целый тон…       Она проиграла до си-до-си, затем назад. С ошибками и постоянными исправлениями, но мастер Виармо похвалил, сказав, что для первого раза неплохо, и забрал инструмент.       – На сегодня хватит, Ливия, – мягко улыбнулся он. – Следующий раз придёте ко мне… Следующий экзамен у вас через два дня, значит, вечером после экзамена. Успеете отработать это упражнение, или не успеете, не важно. Приходите.       – Спасибо, мастер…       А в коридоре её ждал Дивад. Вернее, он ждал своей очереди к мастеру Виармо.       – Как твои пальцы? – невольно улыбнулась она.       Он тоже улыбнулся и показал ей абсолютно целые подушечки:       – В два счёта залечили. Я ещё даже в Мрачный замок забежал, чтобы меня из резерва на выбытие ставили.       Ливию как холодом обдало от этих его слов. На выбытие… Как быстро, словно бы мгновенно пролетел этот учебный год. Казалось, совсем недавно Дивад, ещё больной после дороги, только ходил ставиться на учёт, а вот уже и выбытие. Совсем недавно впереди был целый год, а теперь из этого года осталось лишь два экзамена и пять дней… ________________________________________       [34] Драпа – в скальдической традиции – хвалебная песнь.       [35] Нид – в скальдической традиции – хулительная песнь.       [36] Омар Хайям «В прах судьбою растёртые видятся мне…»