Неотправленные письма

POV Кэролайн       Мягкие лучи утреннего солнца проникли в комнату сквозь прозрачные занавески, с которыми играл ветер. Тотчас я ощутила на щеке теплое прикосновение невидимых пальцев. Лениво перевернувшись на другой бок, я открыла заспанные глаза. Вставать с мягкой кровати и вылезать из-под одеяла мучительно не хотелось, но шанса на отдых у меня не было. Мир будто уже ждал, когда я с привычной суетностью окунусь в заботы и стану активно помогать близким друзьям с разрешением их проблем. Нет, мне вовсе не трудно, просто немного надоело правило, которое гласит: «у тебя нет права на ошибку, иначе пострадают многие». Впервые я совершила ошибку, которая не внесла существенных изменений в жизни моих близких. Вернее, вообще никак не связана ни с Еленой, ни с братьями Сальваторе, ни с Тайлером — только со мной.       Неожиданный приезд Клауса, как мне казалось, был вызван желанием поиздеваться над Кэтрин перед ее смертью, но вновь я поняла, насколько он непредсказуем. Он явился по другой причине. Из-за меня, что стало не такой уж большой неожиданностью. Я предполагала, что в какой-то момент он потеряет терпение и решит расставить точки над i. Но я и подумать не могла, что дам ему желанное. Долгое время (хотя для вампира лишь какой-то маленький отрезок вечности) я отвергала его, отвергала его симпатию, но в определенный момент мне надоело, потому что я спорила со своими чувствами, что мне конкретно не нравилось. Лучше уж быть честной — так учила мама, и об этом я вспомнила, когда призналась Клаусу в своих чувствах. Было ли это ошибкой? Да, ответ может удивить, но ошибкой я считаю другое. Тот факт, что я взяла с него обещание уехать и никогда не возвращаться, меня терзал, разрывая душу на части. Нет, это не преувеличение. Я четко осознала, что стоило Клаусу уехать, мне стало не хватать чего-то, занимающего очень важное место в моем сердце. Стало противно думать о том, что, возможно, я больше никогда не увижу озорной улыбки Клауса, не взгляну в глаза цвета стали, не услышу его голоса, который всегда казался необычным — не то из-за ощутимого акцента, не то из-за ярких интонаций. Но самое ужасное — никогда не смогу сказать ему все то, о чем умолчала. Зачем я обманывала его и саму себя, если, сказав правду, избавилась бы от тяжелой ноши на сердце? Зачем придавала всем фразам, которые крутились на языке в его присутствии, иной смысл, вновь обвиняя его в чудовищности и бездушности? У всех ведь свои недостатки, в душе каждого есть демоны, просто некоторые их запирают за прочной дверью. Демоны Клауса слишком часто вырываются из-под замка, но это ведь не значит, что он монстр. Я думала иначе, когда узнала о существовании опасного, безжалостного гибрида, которого нельзя убить, узнала множество жутких историй о том, чье имя вызывало предательскую дрожь даже у безбашенного Деймона. Клаус… Да, тогда его имя звучало более устрашающе для меня, но не знаю, в какой именно момент я перестала бояться, разглядев в чудовище человека. Тысячу лет назад он потерял человечность, потерял светлые чувства, но я увидела в нем то, чего не видели другие, даже он сам, — свет. Смотрела, как он стремится защитить семью, пусть очень своеобразным образом, поняла, что он исцелил меня от смертельного укуса оборотня совершенно безвозмездно, что навело на мысль, что самое ужасное чудовище способно любить. Тогда я не была готова ответить ему взаимностью, а теперь пожалела об этом, потому что ни Мэтт, ни Тайлер, ни кто-либо еще не способен сделать меня счастливой. Зато Клаусу под силу подарить мне вечность, которую я желаю провести. Слишком поздно я поняла это, когда уже ничего не поменять. Хотя… есть решение!       Порывисто подскочив с кровати, я заняла место за столом и нашла чистый лист бумаги. Знаю, немного старомодно писать письмо, но Клаус ведь старой закалки. К тому же телефонный разговор в данном случае неуместен. Схватив ручку, я вывела сверху листа обращение, но через секунду его зачеркнула. Слова «дорогой Клаус» звучали глупо, поэтому я исправила их просто на «Клаус». На секунду застыв с ручкой в руках, я вдохнула воздух, словно силилась сделать что-то невыполнимое, а потом неуверенно приложила стержень к белой поверхности. Клаус, Я понимаю, что, возможно, странно писать тебе письмо, но я должна признаться, иначе меня сгрызет сожаление. Ты уехал, и теперь я не могу себе простить, что позволила. То признание, которого ты добился, было ложным. Снова я обманула тебя, сказав лишь половину правды. Да, я учусь в колледже и пытаюсь построить свою жизнь, но теперь не представляю ее без тебя. В какой-то момент мое восприятие к тебе изменилось, и это случилось задолго до нашей встречи в лесу. Все видели в тебе кровожадного гибрида, беспощадного монстра, я к ним прислушивалась, но потом увидела такого же человека, каким ты мог быть, если бы не стал вампиром. Увидела того, кто способен на истинные чувства, способен на бескорыстные поступки. В те редкие моменты, когда ты становился тем, кого я в тебе видела, я отчаянно хваталась за ниточки, чтобы ты оставался таким всегда. Я жалею, что предпочла тебе Тайлера, не зная, что, поставь я его перед выбором, он оставит меня. Ты же оставил меня лишь потому, что я сама попросила. Мне очень жаль, что сейчас нас разделяют километры, которые кажутся непреодолимыми. И я сожалею, что моя вечность не связана с твоей жизнью. Прости меня за гордость, за отрицание, за обман. Навеки твоя Кэролайн       Я перечитала написанное, и, кажется, мое сердце от волнения пропустило удар. Теперь я сказала все, что должна была сказать намного раньше, но… строки, написанные мной только что, останутся непрочитанными. Клаус уехал, у него новая жизнь, скоро он позабудет обо мне, и найдется та, кто, подобно мне, разглядит его светлую сторону. Лучше оставить все, как есть сейчас, потому что какой бы надоедливой ни была привычная будничная закономерность, ничего менять я не буду. Возможно, я поступаю глупо, разрушая свое счастье, пусть так, но письмо уже горело в камине, и, наблюдая за тем, как огонь очерняет белую бумагу, я прикрыла глаза, чтобы соленые слезы не полились по щекам.

***

POV Клаус       Звуки джазовой музыки, столь привычные для вечернего Нового Орлеана, доносились до моего слуха отовсюду. Стоя на балконе большого дома, я медленно попивал бурбон из стакана, отмечая, что за сотни лет жгучий вкус алкоголя стал напоминать безвкусие воды, от чего казался намного неприятнее. Ни одному виду спиртного не под силу заглушить крик души, умоляющей плюнуть на все и вернуться в злосчастный Мистик-Фоллс. Но тоненький голосок разума, который твердил, что обещания надо выполнять, как ни странно, был громче.       Пускай в каждой светловолосой девушке, проходящей по улице, я видел ее, пусть взгляд ее голубых глаз, сияющих подобно морским волнам под лучами солнца, навсегда будет мне сниться, пусть ее смех эхом отдается в голове, издавая звучание слаще любой музыки, я выполню обещание, данное ей, и продолжу мучить себя расстоянием. Были страдания и похуже. Но то была физическая боль — сейчас я чувствую душевную. Казалось бы, моя очерствевшая после тысяч убийств душа больше не способна страдать, но тогда что так колет в груди, будто меня пронзают десятками острых кинжалов.       Прикрыв глаза, я снова представил Ее образ: золотистые волосы, до сих пор помню, какие они шелковистые на ощупь; лучезарная улыбка — казалось, что само солнце светит ярче, когда она улыбается; глаза — бездонные пропасти, в которые я падал раз за разом, в них я тонул. Вспоминая ее, я понимал, что эта девушка в одно время ничем не примечательна, но в то же время неповторима, удивительна. Чем больше она твердила, что ненавидит меня, тем сильнее я старался ей понравиться (хотя в какой-то момент мне это и надоело, но все же факт остается фактом), чем чаще она меня отвергала, тем сильнее я добивался ее. Сначала она стала увлечением, потом увлеченность ею переросла в нечто большее.       А теперь все вернулось к исходной точке, только сейчас мы отнюдь не в одном городе, я больше не смогу поговорить с ней с глазу на глаз, хотя еще столько хочу сказать.       И в этот самый момент, когда я со скучающим видом разглядывал проходящих по улице людей, мне пришла в голову необычная идея — написать ей письмо. Старомодно, зато так я не потревожу ее покой телефонным звонком.       Вернувшись в кабинет, я отыскал чистый лист и ручку. Уже заняв место за столом, я внезапно остановился, думая, что данная идея просто абсурдна. Не лучше ли постараться забыть о Кэролайн, оставить ее облик позади? Но нет, упрямое желание сказать ей все начистоту пересилило призывы разума, и я быстрым движением руки поднес ручку к листу. Кэролайн, Не могу до конца объяснить порыв написать эти строки, но, думаю, он вызван тем, что многое я не успел тебе сказать. Конечно, у меня еще есть такая возможность, но обещание свое я нарушать не стану, поскольку хочу быть честным в твоих глазах. Ты всегда видела во мне хорошие качества, пусть так и останется. Я очень благодарен тебе за доброту, что ты проявила ко мне. Да, признаю, порой ты была столь несносна и перечила мне, что хотелось свернуть тебе шею, но именно за смелость, с которой ты смотрела мне в глаза, я тебя уважаю. Не знаю, что в тебе столь очаровало меня, что в душе проснулось забытое чувство — любовь. Звучит смешно. Разве же могу я — бесчувственное чудовище — полюбить. Видимо, ты, Кэролайн, меня научила. До сих пор я ненавижу Тайлера за то, что он встал на моем пути к тебе, но больше ненавижу лишь себя за то, что не убил его, когда представилась возможность. Ты просила оставить ему жизнь, и я послушал. Не исключаю, что ты имела власть надо мной, и мое утверждение о том, что в любви заключается главная слабость вампира, до боли правдиво, но ради тебя я готов пожертвовать могуществом, потому что в жизни есть вещи поважнее. Я выполню обещание и в Мистик-Фоллс больше не появлюсь, но надеюсь, что ты извлечешь все самое хорошее из вечности, отведенной тебе. Пусть я уже не смогу провести столетия рядом с тобой, но помни, что я связан с тобой невидимой нитью. Всегда и навечно…       Я положил ручку и тяжело вздохнул. Только написав эти слова, я понял, что зря потратил чернила. Письмо я отправлять не собираюсь. Снова тот пронзительный тоненький голос твердил, что ничего не надо менять. Перемены даются с трудом, а Кэролайн никогда не хотела чего-то менять в жизни. Пусть слова, которые я не успел ей сказать, останутся в этом письме, так и не нашедшем адресата. Так будет лучше, а Кэролайн будет счастлива без меня. Именно этого я ей желаю — счастья. Возможно, их письма когда-то будут отправлены, в какой-то момент честные признания будут сказаны, но до этого момента они будут хранить в глубинах сознания те светлые чувства, что их связывают.