— Ты полный эгоист! Думаешь только, блять, о себе, гребаный Шастун! — Арсений кричал на всю гримерку, хотя я не видел даже причины, по которой он так завелся, но его крик уже начал меня выбешивать.
— Да что ты завелся, принцесса?! — я действительно не понимаю, что ему сейчас нужно. Если только немного. Хочу, чтобы он сам сказал.
— Мы о тебе всем коллективом переживаем! —
скорее всего только ты, Арс. — А ты, блять, гробишь себя прямо на глазах у всех еще и выебываешься! — Он видимо пропустил мой вопрос или подумал, что я сам обо всем догадался. Я догадался только об одном, да и уже давно.
Я тебе нравлюсь, Арс. Чуть больше, чем нравлюсь. Прекрати на меня так смотреть, мне больно. Так нельзя.
— Во-первых, успокойся…
— Во-первых заткни свой рот и выслушай меня! —
ты неуправляемая стихия, Арсений. Твой океан бушует. Шторм. Хотя мне не страшно видеть тебя таким. Кричи сколько хочешь. Ничего ведь не изменится? Я выжидающе смотрю на Арсения, послушно замолчав, и незаметно для себя начинаю тонуть в его, полном волнения, взгляде.
Прекрати сей час же. Я не хочу смотреть на тебя. Я выслушаю тебя, смотря на кресло или на стены гримерки. Ни единого взгляда от меня не получишь, Попов.
— Я тебя слушаю. И хотел бы услышать, что ты от меня хочешь и из-за чего ты так взъелся.
— Тош, — взгляд Арсения упал на его кеды, и он стал похож на провинившегося мальчонку.
Ты сожалеешь, что наорал на меня?— Тош, ты же знаешь, что тебе нельзя курить… —
Кто еще из нас эгоист? Это мое дело, Арс.
— Не называй меня так. — Мне нравится, но от этого только хуже. — И вообще, какая разница? Курю и курю. Подумаешь… — Теперь я смотрю ему в глаза. Хочу, чтобы он успокоился и не страдал по такому уебку, как я. Хочу, чтобы он…
— Я волнуюсь за тебя… Ты стал таким… —
Ну? Каким же? Еще бо́льшим уебком? Я хочу тебя оттолкнуть, Арс. Но, кажется, с каждым разом все больше притягиваю… Так нельзя. — Ты стал закрытым. Ты перестал с нами общаться…
— А зачем?! Я все равно скоро умру, какой смысл вас грузить? Ты же понимаешь, что я не хочу ничего от этой жизни. Ты все, блять, понимаешь, Попов. — Закатываю глаза, вздыхаю.
Если ты сейчас свалишь, я буду рад. Рад разрыдаться, как маленькая девочка.
— А вот нихуя я не понимаю! —
Блять, ублюдок, свали. Или я сейчас объясню тебе по ебалу. — Объясни, будь добр, почему ты не хочешь? Не хочешь жить? У тебя есть все! Есть карьера! Деньги! Квартира! Ты можешь все что угодно, хоть прямо сейчас, бери, да езжай в любой конец света и радуйся жизни! У тебя есть будущее! —
Лучше заткнись. Я встаю с кресла, чтобы подойти, но он не унимается и яростно разрезая руками воздух кричит. — У тебя есть
Ира… Живи хотя бы ради нее… Брось курить… Хотя бы ради нее… — Арсений срывается.Тяжело дышит, падает на кресло и зарывается руками в свои мягкие темные волосы. А я стою как кретин и не знаю, что делать. Я в замешательстве.
Хотя…
— Мне не нужно это все, пока нет того, в чем я действительно нуждаюсь. — Я сказал это настолько твердо, насколько смог.
Я не выдержу больше этого, Арс. Давай не будем друг друга обманывать.
Беру свою толстовку и выхожу на улицу. Нам нужно сейчас быть подальше друг от друга. Пойду покурю. На этот раз в особенном месте. Нащупываю в кармане пачку и достаю ее. 5 сигарет. Что ж, мне хватит. Улыбаюсь самому себе и захожу в подъезд первого дома, который мне попался. К счастью, оттуда выходила какая-то старушка, и я, под видом джентльмена (коим ни разу не являюсь), придержал ей дверь и проскользнул в тепло. Октябрьский воздух не такой холодный, но, признаться, в толстовке я немного продрог. Чувствую бесценный запах прокуренных подъездов и расслабляюсь. Он сухой, легкий и пыльный. Все как я люблю. Захожу в лифт с желтым старым освещением и нажимаю кнопку верхнего этажа. 16. Возраст, когда я осознал, что буду работать в сфере юмора, хотя уже тогда понимал, что мне будет непросто. Возраст, когда первый раз поцеловался, хоть и на спор, хоть и с одноклассником, но мы были бухими подростками, так что ничего особенного. Странный был год, если честно. Было сложно. А когда было легко?
Забираюсь на крышу. Ветер такой холодный и сильный, что я невольно вздрагиваю и засовываю руки в карманы. Совсем недолго смотрю на хмурый пейзаж, хмыкаю своим мыслям и сажусь на черное холодное покрытие крыши, устраиваясь поудобнее.
Обязательно ебану сальтуху. Поправляю прическу и достаю сигарету из пачки. Первая из пяти. Поджигаю кончик и затягиваюсь. Такой губительный, горьковатый дым забирается глубоко в легкие и я расслабленно выдыхаю его же в небо. «Курение убивает». В моем случае — нет. Возможно врачи говорят, что мне нельзя, что я умру если не брошу. Да я и так умру, третья стадия рака легких, не думаю что что-то еще можно спасти.
Вообще-то я умру быстрее, если не брошу любить. Привязываться к людям. Обещать им. Улыбаться, ничего не чувствуя внутри. Умирая, на глазах, но продолжая играть на публику. Вы никогда не увидите меня грустным. Наверное только если не подниметесь на крышу и не посмотрите вдаль. Возможно вы увидите красноватый огонек и клубочки дыма, которые осторожно и не спеша выходят из умирающего человека. Возможно уже не увидите.
Третья из пяти. Мои руки приятно сковывает холодом и мелкой дрожью. Я улыбаюсь своим мыслям о том, что я скоро брошу и что это — последняя пачка, которую я скурил в этой жизни. Рассматриваю свои кольца и уже не в первый раз задумываюсь о том, что они для меня значат. Это кольцо я купил в день первых съемок нового шоу «Импровизация».
Было здорово, мне больше всего понравилась импровизация «меняй». Я снимаю его и аккуратно кладу рядом с собой. Второе кольцо я купил в день, когда мы с Арсением ходили по Питерской набережной. Помню ветер был неприятный, а мы были легко одеты… Пошел дождь.
«Зачем ты повел нас гулять в дождь?»
«Мы же идем в «Красный Октябрь»
Сейчас тоже октябрь. С красным тлеющим пеплом на моей сигарете. Стряхиваю и еще затягиваюсь, задерживая яд в себе. А вы знали, что в сигаретах есть мышьяк? Мышьяк на химическом языке — Арсеникум.
Арс, а ты знал, что убиваешь меня, сам того не подозревая? Ты мой мышьяк. Личный сорт. Арсеникум Попов. Смешно получилось.
Еще одно кольцо снято. Четвертая из пяти. Кольца и окурки… Странная картина. Хоть натюрморт пиши. Снимаю третье кольцо. Это мне подарил Арс. На день рождения. Вместе с парочкой браслетов. Их я тоже снимаю и кладу рядом с собой.
Я ненавижу его. Ненавижу. Осторожно кладу кольцо рядом. Четвертое кольцо я купил в день, когда мы сидели в кафе и ели пончики.
«Это не пончик, но когда-то было им.» Не могу не улыбаться, вспоминая это. Затягиваюсь и стряхиваю пепел на джинсы. Жаль, что все так получилось. Пятое кольцо. Я купил его в день, когда понял, что Арс ко мне что-то чувствует. А я к нему нет. Забавно себя обманывать, но я хочу верить, что никогда не тонул в нем. Никогда не приходил к нему пьяный и не… К черту. Я не люблю его. Это не возможно. Я не хочу. Я. Не. Должен…
Вибрация в кармане. СМС. Дайте-ка подумаю, от кого.
Арсений.
А ты бы бросил ради меня курить?
Меня убивает не дым. Меня убиваешь ты. Я бы даже камень в воду ради тебя не бросил. Не то что курить.
Шестое кольцо. Его я купил как раз в день, когда ты узнал, что мне сказали врачи и запретил мне курить. Мы поссорились. Я наорал на тебя и послал. Мне жаль. Пятая из пяти. Последняя, я клянусь, Арс. Поджигаю кончик и затягиваюсь. Неглубоко. Только едва ощущаю жжение во рту, на языке, и в горле. Прости меня, Арс. Мысли так путаются. Я целый час уже сижу здесь и мне очень холодно.
Обещаю, это была последняя. На этот раз точно.
Входящий вызов.
Арсений. Я не возьму, Арс.
Шастун, сука, возьми трубку!
Я не возьму, так будет лучше. Ты забудешь меня. В России расстаются навсегда. Мне так проще. Ты прав был, когда говорил что я эгоист. Но я не хочу и не вижу смысла жить в мире, где я не могу тебя любить. Хотя я тебя ненавижу, на самом деле. До чего ты меня довел?..
Шаст, я волнуюсь
До полного морального истощения. До бесконечной влюбленности. Привязанности. Какой же ты уебок, Арс. Ты просто мастер доводить людей до самоубийства. Я теперь понимаю почему люди умирают…
Шастун, возьми трубку, ты ведешь себя как ребенок.
Это ты на крыше? Возьми трубку.
Они умирают от любви. Не все разумеется, но большинство. Я хочу верить, что я умираю из-за счастливой случайности. Не из-за того что я полюбил человека и отказываюсь верить самому себе. Не из-за того, что я люблю гребаного Арсения Попова, у которого жена, ребенок,
семья. А у меня
Ира… Черт как же холодно.
Думаю я скоро разберусь с этим. Я умираю, потому что случайно соскальзываю с крыши. Не из-за тебя, Арс. Даже не думай.
Я так тебя ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Лучше уйди. Тебе не нужно видеть, как притяжение меня размажет по асфальту.
Почти делаю шаг. Закрываю глаза и вдыхаю холодный ветер последний раз. Скоро все закончится…
Кто-то резко хватает меня за руку и тянет на себя. Скотина! Я же почти… Ты плачешь?
— Какой же ты, сука, ублюдок. — почти без злости, содрогаясь в рыданиях, он шепчет мне куда-то в шею и крепко обнимает так, что мне трудно дышать. Меня едва шатает и я легко опускаю руки на его талию, обнимая.
Я не позволю себе разрыдаться.
— Я боялся потерять тебя… Так боялся… А ты… Ты… —
Арс, ну чего ты? Я всего-лишь…
— Ублюдок, кретин, я так тебя ненавижу! — Он беспорядочно бьет меня в грудь, как истеричка, и не перестает покрывать самыми изысканными словами, которые находит. Ну что ж, я заслужил…
— За что ты так со мной? Скажи, зачем тебе это? Нахуя? Как же я тебя…
— Любишь? Мне кажется я тоже… Тебя… —
Первый раз за 3 года. Какое-то подобие признания? — Прости меня. —
Я боюсь. Меня все бросают. Сколько раз я уже наступал на грабли? Я больше не хочу. Я не хочу никому открываться больше. Я даже вспоминать не хочу, как меня просто использовали. Не хочу. Не хочу. Не хочу! Да ебаные слезы. Это все в прошлом, тогда почему мне так больно? Сердце так сильно бьется где-то в горле, мне трудно дышать.
— Ты… Ч-что? — Он поднимает свои красные глаза на меня, и я ничего не могу поделать с этим.
Знаешь, я не готов утонуть. — Антон, если это такая шутка или еще какая хрень, то иди нахуй. —
Это не шутка, Арс. Я тебя люблю. Но ты не узнаешь об этом.
— Это неправильно. Вот чего я боюсь, —
я боюсь, что ты, как и все, окунешь меня в грязь и посмеешься. А так и будет. Нет. Не допущу этого Опускаю взгляд и расцепляю объятия. Я сейчас не хочу на него смотреть. Такой беспомощный, потерянный.
Арс, прекрати, я так не могу. Арсений немного отходит назад и садится на покрытие.
— Тогда позволь мне быть неправильным… Позволь мне любить тебя. Я, если захочешь, даже виду не подам, — ты себя со стороны видел? Ты же постоянно на меня смотришь. Твои глаза наполнены болью, ожиданием,
влюбленностью, а может и
любовью.
Ты не сможешь, но я бы хотел. Попробуешь? — по крайней мере попробую… —
Ну конечно, ты же у нас актеришка по жизни.
— Шаст, не молчи, ублюдок. Ты сначала с крыши прыгаешь, а потом признаешься? Почему у тебя все вот так?
— А что мне сказать? Вместе мы быть не можем. У тебя семья и так далее, сам говорил. Я сказал, что люблю тебя, но это не значит что у нас что-то будет. Ты сам это понимаешь. — Арсения начинает едва заметно потряхивать.
Это истерика или ты просто замерз, Арс? Он прав, очень глупо все это. — Пойдем отсюда. Тут холодно.
— И что ты будешь дальше делать? Убивать себя? —
Ты зол. Возможно даже презираешь меня… Ты такой красивый, когда злишься.
— Как видишь. —
А что мне остается?
— Ты сказал, что любишь меня, это правда или нет? —
Да, правда, но я же не скажу этого вслух? Как в дешевых драмах не будет. Мы не будем вместе. И в конце наши герои не останутся счастливы.</i>
— Нет, это не правда. Я тебя не люблю. — Что-то ломается внутри меня. Внутри Арсения, видимо, тоже. Мы стоим у лифта, и никто не хочет идти по лестнице. Из моих глаз вытекает последняя печаль. Мне стало еще холоднее. А ты молчишь. Это был мой последний шанс, я сделал это ради тебя. Вернись к жене и ребенку и перестань страдать по такому, как я.
— Ты гребаный лжец. — шепотом говорит Арсений, пока открывается дверь лифта и спокойно заходит внутрь.
Я знал, что ты все поймешь. Спасибо. Отпустишь меня?
— Прости, Арс. Но я думаю ты сам все понимаешь. Никто не хочет страдать. Никто и не будет, обещай. — Он не ответит. Дверь лифта закрывается, последнее, что я вижу это то, как он начинает плакать. Последнее, что я слышу, когда закрывается дверь, это то, как в железо врезается крепкий кулак с перстнем. А я просто бегу вверх по лестнице. На крышу.
Ветер треплет мои волосы и толстовку, на которой едва остался запах твоего парфюма. Ни секунды не медля, чтобы в этот раз точно никто не успел, разбегаюсь и прыгаю вниз. Быстро приближаюсь к земле и закрываю глаза.
Прости, если ты это увидишь… Надеюсь, ты будешь счастлив без меня.
Я.
Тебя.
Очень.
Сильно.
л ю б и л…