Вечер весны

      Белые песчинки на моей загорелой коже. Следы, которые я оставляю на песке, смывает волнами. Я смотрю на воду, хоть глаза и режет от яркого солнца. Бегаю с собакой по пляжу, пытаюсь почувствовать конец лета. Потому что он уже здесь.       Мы с Дариной снова устроили у меня ночёвку. На этот раз всё было так, как и полагается девочкам: красились, делали глупые фото, выбрались в круглосуточный магазин за вредной едой, а потом смотрели на ноутбуке до шести утра мюзикл. Я впервые смотрела такое, и я благодарна Дарине за этот опыт.       — Это было так прекрасно! Артисты так хорошо постарались!       — О, они же старые для тебя: им за двадцать, — съязвила она, ведь я постоянно шучу о том, что люди за двадцать — старые люди.       — Они не старые, они вечные! — возразила я. И ей пришлось согласиться.       Уже было светло, когда мы поняли, что надо бы лечь спать. Уже закричали первые петухи (это пригород, ребят), когда мы лежали и чувствовали спины друг друга.       — Кто я?       — М, — протянула Дарина, а потом сонным голосом спросила: — Натуралка?       Я захихикала и натянула на себя одеяло.       — Да, это так. Но почему ты сразу про это подумала? Я спрашиваю: кто я? Мне не спится, да и уже слишком рано, чтобы засыпать. Так что скажи мне, кто я. Я от тебя не отстану, не дам спать, — и я стала толкать её локтем в бок.       — Ты интересная, многогранная и глубокая личность.       — Сколько ты знаешь синонимов…       — А то…       — Но мне этого мало. Я просто интересная личность? Но ведь и ты тоже интересная личность!       — Я не такая многогранная, как ты.       — Нет, ты многогранная! Ты прямо-таки призма!       — Они бывают и с двумя углами.       — Нет, не бывают.       — А, — она громко зевнула, — точно. Давай спать, а?       — Зачем? Ты меня тревожишь. С каждым днём ты спишь всё больше и больше. Однажды ты не проснёшься совсем, — отозвалась я и забрала себе единственную подушку. — Тебе полезно пободрствовать.       — Ммм… — и мы замолчали.       Я думала: я интересная личность? Я человек? Неужели всё так просто? Почему всё так просто? Я думала, что варианты друзей о том, кем я являюсь, меня подбодрят, но они лишь меня расстраивают. Все мы люди. И все люди, что меня окружают, многогранны и интересны. В мои друзья занудные ребята просто-напросто не попадают. Занудные ребята не могут спать со мной в одной постели.       А лето подходило к концу. Дарина утром ушла домой, я ушла на пляж. Кажется, я сбегаю на пляж, а не ухожу. Там я не чувствую себя усталой. Там я чувствую себя хорошо. Наверное, это всё идёт из детства: когда мы семьёй ездили куда-нибудь купаться, всегда было так весело, а все были так счастливы. На пляже я ищу покоя и спокойствия. На пляже я хочу почувствовать себя беззаботной маленькой девочкой. На пляже я хочу столкнуться с собой в детстве. Но единственный человек, который составляет мне компанию на пляже, — Уран. А ведь он даже не человек.       Но весь смысл как раз и заключается в том, что он пёс. Ему не надо быть человеком, не надо мыслить. Глядя на него, я записала фразу в блокнот: «Красивому позволительно быть бессмысленным». Все животные прекрасны, и они не наделены способностью мыслить так, как мы. Но не все люди прекрасны. Но зато все люди имеют возможность быть прекрасными внутренне. И мне кажется, в этой простой истине что-то есть.       Оставался последний день перед заселением в общагу. Мы пересеклись с Рыбкой в тот день всего на несколько минут, встретившись у школы. Я протянула ей письмо, упакованное в красивую бумагу с розами, а она дала мне сверток, упакованный газетой. Мы даже не договорились. Очередное милое совпадение.       — Газета! — обрадовалась я. — Ты даришь мне газету! Спасибо! Я не могла об этом даже мечтать!       — Просто там формат А4, и его не просто было упаковать.       «Как неловко-то», — подумала я, ведь в моём письме я как раз просила Рыбку, чтобы она мне тоже что-нибудь написала. Письмо моё было следующего содержания:       » 10, 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1…       И знаешь, для чего нужен был весь этот отсчёт? Лишь для того, чтобы я могла как можно эффектней сказать о том, как ты мне дорога и как я рада, что мы какие-никакие, но всё-таки друзья. Типа друзья. Как бы там ни было, но суть в том, что ты никогда не будешь для меня нулём. До нуля я никогда не досчитаю. Я знаю, что мы слишком молоды, чтобы разбрасываться словами «никогда» и «всегда», но я же умная. Я знаю, что делаю.       Ты имела надо мной влияние. И я тебя не забуду, даже если ты забудешь меня. А мне кажется, что ты можешь забыть. Это легко. Хотя помнить обо мне тебя сможет заставить вежливость. Может быть, через два года всё сведётся к дежурным поздравлениям на Новый год и День Рождения. Но к чёрту это! Ненавижу вежливость. Хотя зачем я пишу про это? Ты же и так знаешь, что ненавижу. Ты же всё прекрасно знаешь.       Но знаешь ли ты, как я радуюсь последним летним дням? А помнишь времена, когда я бы с удовольствием застрелилась где-нибудь в непроходимом лесу? Так вот сейчас у меня слёзы на глаза наворачиваются — так я восхищена этим миром, от которого меня когда-то тошнило.       Я радуюсь последним летним денькам не потому, что жду осень. Просто в конце августа очарование лета достигает своего предела. У меня щемит сердце от оранжевых, как апельсин, закатов, которые путаются в кронах деревьев. А потом, когда я возвращаюсь домой затемно, покачиваясь под музыку, играющую в наушниках, моё сердце начинает радостно выстукивать гимн самой жизни. Как же я счастлива, что родилась!       Я хорошо провожу время. Очень часто выхожу ночью на улицу и смотрю без очков на звёзды. Так они кажутся больше и мягче. И ветер ночью такой особенный, не на что не похожий. От него веет теперь не только свободой, но ещё и чем-то новым, что различить у меня пока что не получается. Иногда я хожу на пляж. Горячий ветер швыряет песчинки мне на ноги, и это неприятно, почти больно. Но зато здорово чувствовать, как солнце покусывает мою кожу. И щурить глаза от его отблеска на встревоженной водной глади тоже здорово. И идти по раскалённому асфальту босиком, когда острые камушки вонзаются в пятки, здорово. Жить стало так приятно отчего-то. Может, это всё принёс ночной ветер? В нём точно что-то изменилось, говорю тебе.       Надеюсь, ты тоже хорошо проводишь эти последние летние деньки. Никакой апатии, Рыбка? Ты пьёшь чай и радуешься мелочам? Ведь ты же умеешь это. Ты умеешь. Ты ведь меня научила. Я ведь не могла научиться этому сама, верно?       Послушай, неловко об этом просить, но я хочу получить письмо в ответ. Можно даже и не письмо. Мне нужен ответ на вопрос, а как ты его мне предоставишь — это решать только тебе. Я мучаюсь одним вопросом (нет, не про смысл жизни, я знаю, что ты про это подумала), а именно: кто я? Ты писала, что я — это летние ночи, длинные монологи, фланелевые рубашки, загар, уличное искусство, блокноты и сильные объятья. Мне очень нравится это перечитывать. Так приятно, словно ты меня по голове гладишь. Но это не ответ. Поэтому скажи, кто же я?       Разумеется, ты сейчас думаешь, как тебе понимать этот странный вопрос. Или почему это он стал меня волновать. Или что хорошо было бы выпить чаю и оставить меня без ответа, потому что тебя-то этот вопрос не мучает. (Не мучает ведь?) На самом деле я не знаю, о чём ты думаешь. Но зато я знаю, о чём думаю я. О себе, конечно же. Последнее время я нахожусь в двух состояниях: восторженно созерцаю или увлечённо рефлексирую. И мне кажется, чтобы найти золотую середину и обрести покой, достаточно будет узнать, кто же я такая.       Я надеюсь, что ты мне что-нибудь обязательно ответишь. Мы же типа друзья, и я типа рассчитываю на тебя. Только постарайся изъясняться конкретно. Мы же вечно друг друга недопонимаем. Напиши мне хоть что-то, успокой моё разыгравшееся воображение. Всё так хорошо, август так нежен со мной, и, наверное, поэтому я решила создать для себя проблему. И я думаю: кто я такая? И я знаю, что самой мне на этот вопрос никак не ответить. Мне нужна помощь.       И я жду её от тебя.        Растерянная и сбитая с толку Анна.       P.S. На этот раз я оставлю тебе текст русской песни. Не переживай, я обязательно сделаю для тебя хорошую подборку зарубежных песен, но позже. А прямо сейчас — песня группы «Моя дорогая»:       Кто я       Яблоко делится на два —       Круглая, сочная цифра.       Залита соком граната       В школьном учебнике рифма.       Две перемены — и я на свободе;       До лета четыре недели…       Апрельское солнце с ума меня сводит…       Мама, кто я на самом деле?       Мальчик с большими глазами       Вырос, попал в миллиарды;       Весь его взрослый экзамен       Списан тайком из-под парты.       Шпаги и пистолеты       Выдохлись и заржавели,       И нету врагов, и закончилось лето.       Мама… кто я на самом деле?       Можно я выйду и спрячусь?       Улица… Облако… Птица…       С рыжей собакой понянчусь —       В шапке и рукавицах —       Как ты когда-то просила,       Чтобы они меня грели…       Мне холодно, мама, я больше не в силах —       Кто я? Кто я на самом деле?..»       Её письмо я не открыла сразу: мне предстояло ещё увидеться с Аней. Постучав на прощание по Рыбкиному плечу, позволив ей сесть в автобус и уехать прочь, я пошла на встречу с Аней. Мы шли за покупками.       — О, привет, красавчик, — Аня остановилась перед витриной.       — О, нет. Ты настолько Лев, что заигрываешь с собственным отражением?       — Нет, — она улыбнулась и, оторвавшись от витрины, быстро догнала меня, — там был паучок.       Солнце пекло нещадно. Аня его проклинала, а я тихо радовалась. А потом мне вдруг стало тоскливо. И я решилась спросить свой заветный вопрос у Ани. Для неё не нужны никакие декорации вроде отъезда в другую страну или ночи, проведённой в одной кровати. Мы ведь с ней дружим с самого детства. С ней всё так просто.       — Я хочу знать, кто я. Только не говори, что я — просто человек, просто девушка. Я не поверю.       — Ты просто человек, просто девушка.       — Аня!       — Что? Ты ничего ещё не добившийся подросток.       — А в шестьдесят я буду ничего не добившийся старухой. И что? Это не ответ!       — Слишком жарко! Мой мозг плавится, я не могу думать.       — А ты должна.       — Почему это.       — Потому что ты моя СЛП, вот почему. Потому что меня этот вопрос очень мучает. Потому что ты не хочешь, чтобы у меня снова была депрессия. Ты забыла, как это всё было?       Мы шли под деревьями, и по лицу Ани плыли пятна от солнечных лучей, прорывающихся сквозь желтеющую крону.       — Ты сможешь ответить на этот вопрос, только когда проживёшь жизнь, — сказала Аня после молчания.       — Хорошо сказано. Очень хорошо.       — Восхищаешься тем, какая я бываю умная?       — Восхищаюсь тем, какой ты самовлюблённый Лев.       Мы попрощались у её дома. Я провела Аню, хотя мой дом и находится на другом конце города. Я очень люблю её, но мне кажется, что она будет скучать по мне больше, когда завтра мы разъедимся в разные города.       И я была права. Вечером она мне позвонила. Грустный голос. Мягкие слова. Мои глупые ответы и жалкие попытки поддержки. Что-что, а вот поддерживать друзей в печали я никогда не умела. Но это вовсе не значит, что мне плевать. Их боль — моя боль. Я волнуюсь за них.       Мы поговорили с Аней. Она первая положила трубку, а я под звуки гудков стала смотреть на собранную дорожную сумку. Мне нравится звук гудков, он всему предаёт какой-то драматичности. Но драматичность имеет свойство надоедать. Хотя я её и люблю.       Я взяла лист бумаги, который был в письме от Даши, и стала его перечитывать. Я проговаривала про себя написанные ею слова словно мантру. Боже мой, а в начале лета я искренне верила, что буду медитировать каждый день! Но индийские мантры не сравнятся с мантрами, написанными другом. Не знаю точно, но, кажется, Рыбка всё-таки считает меня другом. В любом случае я для неё точно кто-то особенная. Иначе бы её рука не написала такое:       «За два дня до       Лёжа наблюдаю за игрой теней на потолке. За окном закат, на губах засуха. Голова без мыслей, а тело без действий. Каких-то чёртовых два дня.       Изменения. Измены. Всё же не люблю я сложности, хоть и усложняю. Усложнить легко, упростить сложно.       В последнее время всё чаще вспоминаю о желании проснуться тридцатилетней с жизненным опытом за спиной и ключами от машины в кармане. Это не правильно. Все так говорят. Но этого так хочется.       Спасибо тебе, Анна.       За всё это лето ты была единственной, с кем у меня был длительный контакт. Порой, я не отвечала сразу на сообщения\звонки. Прости? Твоя поддержка: постики, нытьё (всё же для меня это своего рода поддержка, потому что именно я стала объектом-слушателем твоего нытья), встречи под полуденным солнцем. Правда, спасибо. Ты не давала мне лишиться людского общения.       Мы это продолжим? Наше общение? Будем продолжать скидывать понравившиеся посты, писать сообщения, делиться музыкой\закатами? Встречаться на воздухе в наши удобные-редкие выходные?       Можно я иногда (вряд ли я смогу это делать часто, мне трудно формулировать, и мой словарь синонимов покорно ждёт меня на полке в книжном магазине) буду писать тебе длинные сообщения? Мне они нравятся. А тебе? Хотя, интернет же твой лучший любовничек и forever number one, тебе должно такое нравиться. Если да, то надеюсь на твои ответные длинные сообщения.       Всё будет хорошо? Определённо. Естественно. Вне сомнения. Просто нужно продержаться в первые недели неизведанного ада. Дальше постигать его круги можно будет без бубна, лёгонько.       Только не забывай об улыбке и элементарной вежливости. Или ты предпочитаешь глядеть волком при знакомстве? Здесь ты правишь балом и только тебе решать, какую линию поведения выбрать. Может, ты предстанешь перед своими сокурсниками\сожителями совершенно новой Анной, нежели той, которую я знаю. Главное не ошибись в выборе. Сейчас есть шанс что-то поменять в себе или оставить всё как есть. Выбор за тобой. (О Т В Е Т С Т В Е Н Н О С Т Ь, а-ха-ха.) И сейчас немного миленьких наставлений от человека, который волнуется за тебя.       Кушай. Вовремя кушай. И не забывай про что-нибудь горячее (эй, похотливая самочка, думаешь сейчас про парней с голым торсом?). Сомневаюсь, что ты будешь себе супы варить, но тогда хотя бы тёпленькое молоко пей или какао. Ты можешь пить какао? Чай, кофе ты не пьёшь, а вода с газом с утра не вариант. Какао?       Одевайся по погоде. Не знаю, как ты этому научишься (вряд ли научишься), но надеюсь, тебе с этим помогут. Не будь dirty pig. За тобой там никто убирать не будет (если ты найдёшь такого человека, пришли мне его фотографию, героев нужно знать в лицо, или пришли свою фотографию, если будешь самоотверженно убираться), поэтому будь аккуратной, если не хочешь видеть гору мусора под своей кроватью.       И не забывай звонить родителям. Они за тебя волнуются.       «Желающего идти судьба ведёт, не желающего — влачит».       Давай дерзай, Анна!       Дарья»       Это не сравнится с тем, что пишу ей я. В этом она всегда будет лучше. Никто не умеет сделать приятно так, как это делает она. В том пакете лежали ещё и три других листа. На одном было написано большими буквами: «Я рядом». На другом было написано (внутри сердечка!): «Fuck off». Это что-то вроде нашей общей шуточки. Возвращаясь со школы пешком, мы всегда проходили мимо стены с такой надписью, а я считала своим долгом озвучивать её каждый день так, словно впервые вижу. И третий лист — это самое главное — изображение хлопающих ладошек, а на обратной стороне пояснение: «Отдаю долги». Без моего объяснения вы не поймёте.       (Объяснение. Рыбке очень понравилась одна из написанных мною историй. И она в порыве восторженности сказала, что похлопает мне при встрече. Но так и не похлопала. А я ведь ей напоминала. И говорила о том, как грубо с её стороны было давать мне надежды на аплодисменты. Ведь я всё же немного тщеславная. А аплодисментов так и не было. И вот, когда я не ждала, они появились! И, разумеется, не в той форме, на которую я рассчитывала. Рыбка слишком оригинальная, чтобы оправдывать мои приземлённые ожидания.)       И вот я сижу одна в своей комнате. В рюкзаке тетради и послания Рыбки, которые я повешу на стену в новой комнате. За окном холодное лето умирающего августа. Мне немного больно в груди, ведь я его полюбила. Август дарил мне звёздное небо, горячий ветер и бронзовый загар. Этим так легко подкупить девушку, вроде меня.       Но вроде меня это как? Вроде меня — это кто? Кто?       Завтра я предстану перед новыми людьми. Завтра смогу претвориться кем угодно. И им понадобится время, чтобы меня раскусить.       Но я не буду притворяться. Не терплю притворства. Если человек мне не понравится, стану смотреть на него волком. А если понравится, одарю улыбкой. Но я буду честной. И в этом есть смысл. Похоже, пока я сама не знаю, кто я, никто не знает этого тоже.       И эти незнакомые люди, которые завтра станут моим соседями по комнате, ничего на мне не прочтут. Потому что я пока что не написала на себе, кто я.       И почему мне вдруг стало казаться, что найти себя — это значит ограничить? А знать, кто ты, — это поставить на себе же самом клеймо.