Вечер весны

      Я ела фалафель, слушала голос Дарины и мирно смотрела в окно, на котором поблёскивали синие гирлянды. Мы сидели в нашем кафе, Лапка читала мне вслух книгу, которую купила не больше часа назад. После холодной улицы, тепло кафе казалось мне почти домашним. Вкус фалафеля мне нравился, хотя сейчас я понимаю, что блюдо было суховато и несколько пресно. Но тогда я тихо радовалась и вспоминала лекцию по анатомии: там нам сказали, что вкусовые сосочки к старости теряют свою чувствительность. И поэтому я ещё сильнее загорелась желанием попробовать всё, что я только могу попробовать нового именно сейчас, пока я ещё молода.       — Знаешь, — сказала я, когда Лапка перевернула прочитанную вслух страницу, — это очень похоже на идеальное свидание. Я ем еду, которую никогда раньше не пробовала, ты читаешь мне вслух хорошую книгу и место, в котором мы сидим, такое спокойное и уютное.       — Да, это было бы хорошим свиданием, — согласилась она, растерявшись, а потом прикрыла книгу и спросила: — У тебя ведь скоро День Рождения?       — Ты же знаешь, что да. Зачем спрашивать?       — Медленно подвожу тебя к тому, чтобы ты сказала, что ты хочешь в подарок.       — Я люблю сюрпризы. Удиви меня.       — О, нет, ты не получишь сюрприза, я их не люблю.       — Какая ты злая, совсем не думаешь про меня.       Боже, кто бы говорил! До сих пор ругаю себя за то, что потащила её тогда на балет, зная, что ей не нравится ни балет, ни сюрпризы.       — Слушай, а что-нибудь изменилось после того, как тебе стукнуло восемнадцать?       — Нет, думаю, нет.       — А День Рождения? Ты его совсем не почувствовала? Совсем-совсем не чувствовала праздника?       — Я его до сих пор чувствую, хотя он уже давно прошёл, — Лапка отодвинула тарелку и закрыла глаза. — Как же хочется пить.       Я встала. Не знаю, зачем, но мне захотелось сделать что-то приятное для подруги, поэтому я улыбнулась и сказала:       — Куплю тебе выпить. Раз уж ты до сих пор не чувствуешь праздник, мне надо сделать какой-нибудь подарочек.       Через несколько минут я вернулась со стаканом сока для Лапки и одним десертом на нас двоих. С каких-то пор мы стали есть один десерт с разных сторон вазочки. Да, совсем как свидание.       Он появился, когда Дарина снова взялась допрашивать меня о подарке на День Рождение. Я смотрела в окно на людей и поэтому заметила его раньше, чем Лапка. Парень, чуть старше нас, остановился перед стеклом, ограждающим наш столик от торгового центра, и стал с какой-то комичностью поправлять свои волосы. Я, разумеется, не смогла сдержать улыбки, а парень, в свою очередь, не смог её не заметить. Он весь вспыхнул, залился краской и тут же исчез. Исчез он затем, чтобы через секунду вернуться и показать нам большие пальцы.       Вдоволь посмеявшись, мы о нём быстро забыли. О, конечно же, я люблю таких людей. Я от них без ума! В нём не чувствовалось застенчивости, он сделал день незнакомого человека немного лучше, а, значит, он вполне заслужил моей симпатии.       Но до чего же я была удивлена, когда через полчаса после этого забавного события, мы с Лапкой вышли из кафе, отправились к выходу торгового центра и были догнаны тем самым парнем.       — Привет! Как посидели? — спросили он с такой улыбкой, что я сразу же почувствовала в нём друга.       — Хорошо, спасибо. А как твоя причёска, поправил её? — ответила я, потому что Дарина стушевалась и разговаривать, видимо, с незнакомцем не собиралась.       Он снял кепку, откуда-то взявшуюся на его голове, провёл пятерней по волосам и снова улыбнулся так же приветливо, как и секунду назад. Мы втроём вышли в переход, а по пути разговаривали о таких незначительных вещах, как, например, названия наших университетов и специальностей. Лапка молчала, так что говорила с незнакомцем в основном я.       Около входа в метро он вдруг застыл и сказал удивлённо:       — Так вам на метро?       — Да.       — Вот как. А я на автобусную остановку шёл. Может… постоим здесь немного, поговорим?       Я очень хотела с ним поговорить, он казался мне хорошим и интересным человеком. Но рядом со мной уже стоял один хороший и интересный человек, и мы уже договорились, что я поеду к ней в общежитие смотреть какой-нибудь фильм. Да, Дарина не проявляла никакого желания, тратить наше время на кого-то третьего. Да и мне очень хотелось поскорее войти в её комнату (все соседки Лапки разъехались по домам на выходные) и выбрать фильм, ведь так, как за выбор мюзиклов отвечает Дарина, за выбор фильмов отвечаю я.       — Мы спешим, — сказала я, глубоко в душе надеясь, что он навяжется проводить нас.       — Как жаль…       — Да, — ответила я тем же тоном, каким он произнёс свою реплику.       — Значит, уходите, да?       — Значит, уходим.       — Ладно, — он посмотрел себе под ноги, потом поднял глаза на нас и улыбнулся, но уже грустно: — Тогда увидимся, когда увидимся.       Мне хотелось бы обнять его. Хотелось хотя бы сказать что-нибудь приятное и согревающее. Но всё, на что меня хватило, было довольно сухое:       — Пока и удачи.       И мы с Лапкой вошли в метро, а он остался стоять на улице совсем один. И, когда мы шли, мне казалось, что он смотрит нам в спины. Но, я забыла про этого парня, как только мы сели в вагон. Потом я громко смеялась над фильмом, который мы смотрели. Я смеялась над нашими с Лапкой двусмысленными замечаниями.       Я достала из рюкзака банку сгущёнки, она достала батон.       — Сделаем это на кровати?       — О, нет, давай на столе!       И наш смех. А когда она назвала актёра лапочкой, я ответила, что она, в его возрасте, тоже была лапочкой. Но теперь она просто лапка. А через несколько лет станет лапищей. Все мы с возрастом теряем свои уменьшительно-ласкательные суффиксы. Увы, но такое случается.       Тот вечер, без сомнения, был хорошим. Но сейчас, поболтав по телефону с отцом (МТС подарило пользователям день бесплатных разговоров внутри сети), послушав историю о том, как он полюбил девушку, с которой ехал в электричке, и которая не оставила ему никаких данных о себе, я подумала про того парня.       Кем он был? Почему он заговорил с нами? Наверное, ему понравилась Дарина, потому что не может быть никаких причин, за которые ему могла понравиться я. Я не могу понравиться, если мы не знакомы. Моя внешность не располагает. Но это не важно. Важно, что он очень располагал.       Как его зовут? Увидимся ли мы, и вспомню ли я его? Скорее всего, не увидимся, а если и увидимся, то я его не вспомню из-за своей дрянной памяти на лица. Меня всё ещё волнует та мимолётная встреча, потому что такие встречи случаются со многими и случаются часто. Я всего лишь задаюсь вопросом: что мы упускаем, когда проходим мимо людей, откровенно нам симпатичных?       Я говорю, что хотела бы стать верным другом каждому, кто бы сам хотел этого от меня. И при этом, я прохожу мимо незнакомцев, потому что давние знакомые мне гораздо важнее. Что же я после этого? Лжец?       Очень не хочется оказаться лгуньей. Но — всякое ведь бывает — в конце моего повествования может оказаться, что всё это время я рассказывала вам сказку, которая очень хочет быть похожей на быль.       Но думаете, я могла бы так поступить с вами, с моими верными, милыми друзьями? С теми, из-за которых я не остановлюсь поболтать с незнакомцами и теми, о чьём присутствии я никогда не позволю себе забыть?