Оплата конфетами

Гарри вылетел из кабинета Министра, громко хлопнув дверью. Да, где это видано, чтобы главного аврора гнали в отпуск? Да, он в очередной раз пострадал по глупости, чуть не лишившись жизни, но это не значит, что ему пора отдохнуть. Но Министра это не волновало, и он выдвинул условие: либо отпуск, либо перебирать бумаги. Поняв, что спорить бесполезно, Гарри согласился на второе и сейчас шёл домой. Гнев понемногу отходил, и мужчина задумался: особняк на площади Гриммо перестал быть его убежищем. В последнее время туда хотелось все меньше и меньше, но Поттер не мог понять, в чём же всё-таки причина. Дом и по сей день находился под чарами ненаходимости, но те, кто его всё же видели, больше не ужасались от той мрачной и пугливой обстановки. Теперь особняк радовал глаз приятными теплыми цветами, но именно для Гарри было в этом что-то отчуждающее. Придя домой и потоптавшись немного перед дверью, мужчина вошёл внутрь и приготовился к худшему, ведь последнее время Джинни постоянно устраивала скандалы, придумывая совершенно глупые причины. Но, спустя какое-то время Гарри несколько успокоился. Джинни сидела на диване и листала очередной журнал, а увидев его, окинула задумчивым взглядом и вновь вернулась к какой-то статье. Поттер пожал плечами и пошёл на кухню, так как ещё с утра не успел поесть. Но через минуту он вернулся и с недоумением уставился на женщину, но та и глазом не повела. Тогда Гарри решил обратить на себя внимание: — Джинни, дорогая, у нас есть что-нибудь из еды? Однако миссис Поттер даже не подняла глаз от журнала и ответила: — Спроси у своего глупого домовика. — Джинни, но он же старый, он и так помогает убираться по дому, можешь ты хоть что-то делать сама? Видимо, слова задели её за живое и, отложив журнал в сторону, женщина ответила: — Я что, по-твоему, совсем ничего не делаю? Вот, присела на минуту, и то не дают отдохнуть. И вообще, почему ты дома? Гарри, услышав вопрос, немного успокоился и решил, что ссориться сейчас не самое подходящее время: — Да вот, опять попал под удар, и Кингсли перевел меня поработать с документами. Представляешь, Том, наш новенький, проворонил одного из нескольких преступников, и я… — Гарри, хватит! И сколько ты теперь будешь получать? Я уже договорилась с девчонками поехать в Италию. Хочешь, чтобы я ехала в прошлогодних нарядах? Гарри потер виски и пошёл обратно на кухню, всё-таки голод никуда не делся. Джинни кричала что-то ещё, но мужчина уже откровенно перестал её слушать. Мысли о семье таяли с каждым годом, прожитым в компании с бывшей мисс Уизли, так как та была против детей, по крайней мере в ближайшие десять лет. И это при том, что вместе они жили уже пять. Перекусив печеньем с чаем, Поттер, так и не попрощавшись с женой, вернулся на работу. Новость о его переводе быстро облетела Аврорат, и теперь многие подходили к Гарри, чтобы узнать подробности. Сначала мужчина отвечал вполне дружелюбно, но после, когда поток любопытных сослуживцев не иссякал, а лишь прибавлялся, он плюнул на всё и молча отправился в архив. Там его встретил Рон, что сильно удивило, но не успел Гарри сказать и слова, как его друг начал причитать: — Нет, ну, ты только представь! Прихожу я, значит, к Рику, прошу выдать мне парочку старых дел, а этот старый прохвост отвечает: жди, мол, сейчас сюда придёт мой сменщик, а мне пора в отпуск. Нет, ну кто так делает? Ты, Гарри, конечно, не обижайся, но я сюда первым пришёл, так что когда придёт работник, я к нему первый пойду. Гарри усмехнулся, взял у Рона из рук список, ушёл вглубь стеллажей, а через несколько минут вернулся назад. Найдя карточку Уизли, мужчина сделал там пометки о том, какие документы выдавал, после чего протянул их другу. Рон смотрел на это неверяще, но, так как дураком он не был, то быстро сообразил, что к чему. И, бросив напоследок: «Если надо, ты знаешь, где меня найти», ушёл, оставив Гарри разбираться с накопившимися делами. В общем и целом, работа была не пыльная, но уж очень скучная. Гарри быстро вник в суть дела и уже к обеду перебрал половину бумаг. Если не брать в расчёт дела о преступлениях, то здесь ещё находились письма с просьбами. Те, у которых был положительный ответ, министр подписывал и отправлял лично, а другие попадали в архив. Сначала Гарри удивлялся, почему одним помогают, а другим нет, но перебрав письма с отказами, он понял. Это были либо письма пересмотреть судебное дело, либо письма от бывших пожирателей и их родственников, которых было слишком много. Некоторым Гарри втайне помогал, ведь он не мог бросить кого-либо умирать, пока сам живёт хорошо. Вот и сейчас его взгляд зацепился за ярко-желтый листок, хотя остальные письма были на белой бумаге. Текст, к тому же, был написан детской рукой и гласил: «Ищу папу. Чтобы он снова нас не бросил, буду платить ему конфеты». А внизу был нарисован человечек с зелеными глазами и молнией на лбу. Гарри это настолько поразило, что он ещё раз перечитал текст и, убедившись, что ничего не напутал, мужчина прочел имя отправителя. Скорпиус Гиперион Малфой. И тут Гарри запутался. Неужели Малфой настолько низко пал, что бросил собственного сына? Но при чём здесь его рисунок на письме? Отложив письмо в сторону, брюнет задумался. Что-то в этом всём было странное. Нет, Малфой всегда был странным, подлым, трусливым, но чтоб бросить сына? Нет, хорёк вряд ли на такое был способен. И, чтобы во всём разобраться, Гарри решил дождаться вечера и лично посетить Малфоев.

***

Заработавшись, мужчина уже собирался домой, как вдруг вспомнил о письме. Одевшись, он покинул здание аврората и аппарировал прямо к дому Малфоя. Там его встретили домовики и попросили подождать, но не прошло и минуты, как дверь распахнулась и на него вылетел маленький мальчик с криками: «Папа! Ты вернулся!» Подбежав к Гарри, ребёнок сильно обнял его, а буквально через секунду показался и Драко Малфой. Лицо его было красным и смущенным, и видя это, Гарри всё больше запутывался в происходящем. Но тут тишину разрушил голос мальчика, который повернулся к отцу и сказал: — Видишь, он вернулся, а ты говорил, что мы ему не нужны. Драко от этих слов схватился за голову, а Гарри осел на землю и было сложно сказать, кто из них в большем шоке.