Одни во Вселенной

Ночь была тихая, теплая и спокойная. Одним словом — нежная, поэтому Кощей удивился, почувствовав, как прогнулась его кровать под весом Теты. Секунду спустя холодный влажный лоб коснулся плеча, а сбоку прижалось гибкое тело. — В чем дело, Тета? — с ноткой недовольства спросил Кощ, машинально подняв руку и поправив взлохмаченные волосы друга. Ничего такого, только в прежнем состоянии они щекотали его шею. — Кошмар приснился, — неразборчиво пробормотал Тета, натягивая одеяло чуть не до носа. Кощеево одеяло, между прочим; хорошо еще, что на них обоих сразу. — Никак не могу отвлечься. Ты же телепат сильнее меня, помоги. Последняя фраза, несмотря на приказной тон, прозвучала иначе — скорее жалко и просительно. Кощ тяжело вздохнул и повернулся на бок, оказавшись с Тетой лицом к лицу. Посмотрел в глаза, еще раз сердито вздохнул и протянул руки, кончиками пальцев касаясь висков друга. — Покажи мне. *** Небольшая округлая полутемная комната — зал управления, где-то две трети стены занимает зеркало от пола до потолка. Нет, не зеркало — окно. А за ним… Оранжевое небо исчерчено дымными следами, завихрениями, словно заляпано сажей. Пролетающие тяжелые военные корабли оставляют в предзакатном воздухе за собой огненные воронки, обжигающие глаза раскаленной плазмой. Прямо за окном — пустошь у западного предела Академии, вся поросшая густой красной травой. Раньше, вернее, сейчас, они любили проводить здесь свободное время, отдыхая и творя что-нибудь интересное. Здесь, во сне, красная трава выжжена неровными полосами, которые тянутся через всю пустошь, пересекаясь, путаясь… Вдоль окна тянется широкая панель управления, подобная тем, что они видели однажды на боевых Тардис – сплошь состоящая из мелких светящихся кнопок. Они переливаются, волнами меняя цвет, подчиняясь незримым приказам. Они дубль-экраном отражают всё, что происходит за окном: вот взорвался в воздухе небольшой корабль, скорее шлюпка, или медицинский – и на панели вспыхнула лиловая комета, распространяя во все стороны волны розоватых огоньков… На фоне полыхающего, мерцающего неба ярко выделяется темная фигура около панели управления. Кто-то стоит лицом к окну, не в силах оторвать взгляд от расколотого купола Цитадели, и Кощей нутром угадывает, что это Тета. Он подходит ближе, осторожно протягивает руку, касаясь плеча друга. — Это не более, чем кошмар. Этого никогда не случится, ты же сам понимаешь. Это не-воз-мож-но, — последнее слово он произносит по слогам на ухо Тете, крепко обнимая того со спины. Тета словно бы каменеет, только в следующий момент, с видимым трудом, поворачивает голову к Кощею. Его рот кривится в непонятной, незнакомой усмешке. (Позднее Кощей узнает, что это улыбка Доктора, его персональная улыбка, скрывающая недозволенное… но пока что он с ней незнаком.) — Мой кошмар не в этом. – Он неуловимо высвобождается из объятий друга и поворачивается к нему всем телом, обхватывает ладонями его голову. – Слушай. – И прижимается лбом к его лбу. *** — Ты должен это сделать. Так необходимо для блага всей Вселенной, всего Пространства и Времени… — в своей голове, наверное, так же, как в голове Теты (Доктора, почему-то подсказывает сознание, Доктора!), Кощей слышит голоса таймлордов Высшего Совета, хрипловатый и низкий голос Верховного, печальный и протяжный – Жрицы. – Уничтожь Галлифрей, уничтожь таймлордов вместе со всеми врагами, пусть Вселенная отдохнет, пусть миры выживут и будут процветать…Галлифрей стар, ему можно уже уходить… Пусть Война закончится… Ты должен… *** Кощей бы кричал от ужаса, если бы смог. Но это был не его кошмар, ему только показывали – словно бы уже случившееся. Не в силах выдержать больше, он с прерывистым вдохом вырвался из чужого сознания. *** — Помоги мне, — шепчет Тета одними губами. Он в отчаянии, обычно ясные глаза теперь полны слез. – Я не хочу этого видеть, я не хочу знать об этом, убери, убери, убери! Не повышая голоса, он срывается на крик, едва дыша, часто-часто моргает, от чего его глаза становятся неестественно блестящими. В неверном свете луны они кажутся Кощею огромными стеклянными шарами, пустыми и бездонными, с мутной теменью в глубине. — Эй, я же тут, с тобой, — как и во сне, Кощ протягивает руки и обнимает друга, крепко прижимает к груди. – И что бы ни случилось, что бы ни произошло, я всегда буду с тобой. Вместе ведь легче переносить невзгоды, правда? Тета сдавленно всхлипывает и, наконец, плачет – Кощей кожей чувствует горячие слезы, бегущие по щекам его лучшего друга. Он поглаживает вздрагивающую спину, путается пальцами в вихрах на затылке и думает о том, что даже окажись все события этого сна реальностью, он ни за что не бросит Тету. Он не струсит, а даже если струсит, то не сбежит. *** За окном-зеркалом мерцает умирающий Галлифрей. Уходящая во временную петлю целая планета. Со всеми таймлордами. Со всеми врагами. Ради Вселенной. У панели управления стоят двое, плечом к плечу. Последние. *** Они так и засыпают, обнявшись, сплетенные воедино. Никто из них наутро не вспоминает о ночном кошмаре, как и о том, что им снилось уже после. *** *** Доктор в ужасе смотрит на экраны. Доктор нажимает одну-единственную, ту самую кнопку, после чего Галлифрей окутывается белесым пламенем и начинает исчезать из ткани Пространства-Времени. Доктор становится последним таймлордом во Вселенной. Откуда только это тянущее чувство меж двух сердец? Откуда ощущение, что что-то пошло не так?