Patchwork

1 Через десять минут после ухода Катнисс он находит конверт. Длинный, пронзительно белый, словно из столешницы вырезан прямоугольник наружу, в заснеженную чистоту улицы. Кто-то принес его сюда, незримо и бесшумно. Кто-то посторонний. Вспыхнувший гнев гаснет, сменившись липким, обволакивающим страхом. Хеймитч вытаскивает нож и лишь потом тянется за конвертом. *** Внутри нет яда, удавки или взрывного устройства. Только фотография с лаконичной надписью на обороте: «Будто спящий ангел, не правда ли?» На фотографии, завернувшись в истрепанное лоскутное одеяло и подложив ладонь под щеку, дремлет Эффи. *** Года три назад, когда он вопил в трубку, что занавески пытаются его задушить, она примчалась в Двенадцатый, наплевав на конспирацию и все расписания. Вероятно, тогда же у Капитолия наконец появился действенный козырь для шантажа. Можно не ломать голову, отчего Сноу разыграл его именно сейчас — их победители (ладно, по большей части победительница) повели себя слишком дерзко. Это и угроза, и одновременно приказ повлиять на подопечных. Иначе… иначе в обязательном к просмотру выпуске новостей диктор среди прочего поведает о гибели экскорта Двенадцатого округа, «да, мои дорогие, ужасная трагедия!». Отравилась на банкете. Упала с лестницы. Не рассчитала дозу снотворного. «Будто спящий ангел». Он трясущимися руками сминает конверт и отшвыривает в кучу мусора. Или после внезапного ночного звонка на пороге появится побледневшая Катнисс. Или это будет Пита. Или во время очередной Жатвы они увидят незнакомое лицо на сцене. Хочется напиться еще беспросветней, но скоро сюда нагрянет реальная Эффи и спустит на него свою команду дрессированных мартышек. Так что Хеймитч возвращается в ванную и плещется в остывшей воде, пока не начинает дрожать уже от холода. *** — Если я ошибусь, нам всем конец. Катнисс пересказывает подробности беседы с президентом, а он едва сдерживается, чтоб не расхохотаться. Ну что за грёбанный мир! Любишь кого-то слишком сильно — обрекаешь на смерть. Любишь недостаточно — то же самое. Каждое движение человеческого сердца здесь превращается в адскую ловушку; стоит ли вообще пытаться выжить? Однако вслух произносит: — Тогда ты не можешь ошибиться. 2 Теоретически, Хеймитчу должны выделить собственное жилое помещение, однако сейчас он не испытывает ни малейшего желания отправляться на поиски — равно как и возвращаться в госпиталь. Эффи с возмущенным возгласом выдергивает из-под него ворох измятых шифоновых воланов, но ругать не спешит. Лишь встревоженно вздыхает. — Я надеюсь, твоя идея сработает. Бедняжка Катнисс! Ей всегда слегка не доставало артистизма! — Слегка не доставало?! У девчонки харизма дохлого слизняка! Если мы не будем постоянно бить её по живому, наша Пересмешница никогда не взлетит! — Думаешь, она справится? — Лучше бы справилась. Судя по всему, в Тринадцатом от ненужных вещей быстро избавляются. — А как, мм, справляешься ты? — Ну, благородные борцы с тиранией вкололи мне чип и бросили в яму с монстрами, так что Игры продолжаются, принцесса. Она ободряюще гладит его по щеке. — Ты непременно выиграешь. Ты же мой победитель. Что? — Эта штука у тебя на голове… помнится, в первый приезд ты была в чем-то наподобие, только фиолетовом. — Королевском пурпурном, Хеймитч, королевском пурпурном! И я бы с радостью надела его вместо серого тряпья, но у меня нет выбора! — Да, — соглашается он, — с выбором у нас туговато. 3 В Поселке солнечно и очень тихо. Среди захвативших клумбу сорняков прячется рыжий лохматый кот. Эффи пытается подозвать его, но зверюга только прижимает уши и недовольно шипит. *** После настойчивых уговоров Пита всё-таки соглашается пожить в её квартире. Точнее, не противится этому — как и «целебным» бульонам, и обсуждению модных тенденций за завтраком. Остальное время он проводит в комнате для гостей, пачками рисуя акварели, каждая мрачнее предыдущей. *** В самом начале апреля она замечает среди рисунков эскиз весенних первоцветов. А на следующее утро просыпается от заполонившего дом запаха корицы. На кухне Пита вынимает последний противень с рогаликами, отряхивает руки и спрашивает: — Эффи, что мы тут делаем? Вопрос захватывает врасплох, но она честно отвечает: — Ждём подходящего момента, милый. Он кивает, будто окончательно в чем-то уверяясь. — Тогда почему бы нам не поехать домой? *** Обветшавшая дверь сипло скрипит, распахиваясь. Эффи оставляет чемодан в прихожей и проходит дальше, в полутемную спальню. День движется к полудню, но Хеймитч, естественно, еще не поднимался — кошмарам плевать на революции и смену правительств. Она сбрасывает туфли и ложится рядом, обняв его поверх покрывал. Спустя минуту он поворачивается к ней, нос к носу на подушке. — Если бы ты позвонила, я бы тебя встретил. — Я бы позвонила, если бы кое-кто не разбил свой телефон. — Точно. Совсем забыл. Хеймитч притягивает ее поближе, и снова закрывает глаза. Эффи следует его примеру, ощущая, как просочившийся сквозь пыльные шторы луч щекочет ресницы. В чемодане лежит коробка шоколада, и она обязательно пойдет повидать Катнисс, но позже. В конце концов, никому из них спешить больше некуда. 2 января 2016 г.