Незабудки

      Нефилим исчезает, сверкнув золотом глаз, которое Сэм уже однажды видел в глазах Кастиэля. Сукин сын. Сэм хотел бы огреть себя по башке за то, что успокаивал вечно волнующегося Дина. Нужно было тоже волноваться.       Младший Винчестер зачем-то сгребает выжженную землю, на которой отпечатались изломанные ангельские крылья, в пустую пластиковую канистру, верх которой он наспех отрезал при помощи мачете. Не всегда же вампирьи головы сносить. Кое-как оттаскивает старшего брата от тела, нашёптывая то ли ему, то ли больше себе лживое "всё хорошо, всё хорошо". Хорошо уже не будет. Сэм наконец понимает-осознаёт это, когда усаживает Дина не на водительское, а на пассажирское место, и ставит канистру ему под ноги. Дин со стеклянным взглядом поднимает её и прижимает к себе. Молчит.       Дин рассеивает выжженную землю у входа в их бункер через три дня. Это кажется правильным, словно освобождение. Сэм протягивает ему початую бутылку виски.       На шестой день перед бункером вырастают незабудки, шелестом встречая вернувшихся с охоты братьев.       Дин молча разворачивается и уходит обратно к своей Детке. Сэм медленно опускается на землю и осторожно поглаживает голубые цветочки. Незабудки наощупь похожи на волосы Каса. Младший Винчестер наклоняет голову, и завеса его волос позволяет спрятать слёзы от вечернего неба. Но не от проклятых цветов. Сэм - английские булавки внутри и много липкой ленты снаружи. Всего лишь раздрай, пытающийся быть чем-то большим. Стоило волноваться чуть больше и, может быть, этого бы хватило.       Дин Винчестер - виски и выгоревшая зелень глаз. А ещё отросшая щетина, запах дешёвых сигарет и походка пьяного пирата, всё от того же виски. Кас, сукин ты сын... Старший Винчестер провожает взглядом поникшую фигуру брата, заходящую в бункер. Лучи закатного солнца танцуют в его длинных волосах, создавая иллюзию нимба.       Дин падает спиной в голубые незабудки, и ему становится немного теплее. Дин закрывает глаза, и ему кажется, будто это не цветы, а тёплые объятия ангела. Незабудки нежно касаются чуть тронутых веснушками скул, словно тёплые пальцы.       Старший Винчестер заходит в комнату младшего и неловко садится на край кровати. Сэм отрывается от какой-то книги и вопросительно поднимает брови.       - Знаешь, Сэмми... - начинает Дин, отсчитав про себя до двадцати, - я их ненавижу. Они похожи на его глаза.       Сэм вздыхает, согласно кивая в ответ, откладывает книгу и пододвигается, приглашая Дина лечь рядом.       Незабудкам не нужно ничего особенного, они не требуют особой заботы и внимания, за что Дин невольно сравнивает их с самим Касом. Чёртова ангельская благодать. У Дина Винчестера отвратительно щемит сердце, когда он вглядывается в их оттенки голубого, но становится чуть легче дышать.       Дин снова опускается в их эфемерное тепло. В воздухе царит петрикор - ночью прошёл дождь, и в незабудках одежда сразу становится сырой, прилипая к телу. Сэм осторожно садится рядом, стряхивая рукой капельки с голубых цветков.       Что-то ощутимое, но неуловимое, остаётся рядом, пока Винчестеры лежат в незабудках, промокнув до нитки. Это что-то, что было чистым Касом, часть его истинного ангельского обличья, его крылья, тепло которых так любили братья. Дин перекатывается на бок, утыкаясь носом в шею Сэма.       - Я ненавижу их... - шепчет он, обнимая младшего брата.       Сэм гладит Дина по мокрым волосам, глотая слёзы. Он тоже ненавидит незабудки, потому что они похожи на сладкую ложь. У них двоих вырвали то, что их дополняло, и у Сэма не хватит клея, чтобы это исправить.       В воздухе застывает невысказанное в унисон.       Из-за них я чувствую себя так, как будто он всё ещё с нами!