My lover’s got humour She’s the giggle at a funeral Knows everybody’s disapproval I should’ve worshipped her sooner
Отрицание
С веселухи Ибицы — прямиком на поминки бойфренда Элиота. Кажется, это зовётся «с корабля на бал», да? Голова Марго Хэнсон всё ещё трещит от похмелья, а реки текилы будут плескаться в крови, наверное, неделю. Тело до сих пор приятно ноет от секс-йоги. Мысли отдалённо крутятся вокруг смазливого, кудрявого брюнета, делавшего массаж с кокосовым маслом. Ей бы валяться на кровати, отдыхать, блин, после сумасшедшего отдыха. Вместо этого Марго стоит над Элиотом, развалившимся в кресле. В бокале, что зажат в его тонких пальцах, плавает зелёная оливка. В глазах — стеклянное безразличие. На душе — явно концерт группы «Депрессия» с солистом Болью, бас-гитаристом Сожалением и барабанщиком Самообвинением. Марго присаживается на подлокотник кресла, подушечками пальцев мягко касается плеча Элиота, ведёт дальше по телу. Почти невесомо рисует узоры, она прекрасно знает, как ему нравится. — Ну, расскажи хоть, чем ты занималась, — лениво говорит он. Возможно, кого-то бы и обманули показушные, спокойные нотки его тона, но точно не Марго. — О, да было смертельно ску-у-учно! Ты бы взбесился в первые десять минут, — тараторит она. — Синтии не хватило ума придумать новый ритуал, всё прошло как в прошлом году. Даже Кайл испёк точно такие же торты. Близняшки не натворили ничего страшного, а я… — Тебе не должно быть стыдно за то, что ты веселилась, — меланхолично отмечает друг. Но ей стыдно. Ей не нравился Майк, но горе Элиота забирается под ребра. Пока она трахалась с кудряшом, Эл в одиночку справлялся с потерей, а её даже не было рядом, она не поддержала, не успокоила… И это только малая толика гложущего стыда. — Пойдём, — она соскакивает с подлокотника. — Во-первых, тебе необходимо побриться. Хочешь, сделаю это опасной бритвой? Элиот покорно кивает и неуверенно улыбается. Марго тянет друга за руку, их пальцы привычно переплетаются, словно так и должно быть всю жизнь. Вся правда была проста, как заклинание для первокурсника: стыд гложет её нутро, косточка за косточкой, потому что она, чёрт возьми, рада исчезновению Майка из их жизни. Марго, конечно же, отрицает, что кощунственная радость буквально вопит в самое ухо — ваша дружба давно переросла в нечто большее.Гнев
Марго разбивает бокал на тоненькой ножке, а потом хватает ещё один и тоже с чувством швыряет о пол. Хрусталь рассыпается у носков красных туфель на высокой шпильке. Она не использует магию, ей хочется собрать осколки пальцами, чтобы кровь заструилась по рукам, ощутить боль телесную — не душевную. Ей хочется орать, громко, словно во время прыжка с тарзанки. Её эмоции (страх, раздражение, сострадание, любовь) клокочут внутри, требуя выхода на волю. Ещё чуть-чуть — и Марго лопнет, как воздушный шарик. Если бы она знала, что отходняк после грёбанного зелья, закупоривающего эмоции, будет именно таким — она бы сначала послала нахер Кейди. Всё равно бы выпила, конечно, она ж всерьёз настроена изучить парочку непростительных заклинаний, но зато сейчас была бы чуточку морально удовлетворена. Она встаёт на колени, собирает осколки. Сначала крупные, мелкие совсем не видит, слёзы катятся по щекам. — Что ты делаешь? Элиот возвышается над ней, смоля между пальцами сигарету, дым вьётся у них над головами. Элиот безупречен в своём костюме-тройке. Слишком бледный, измождённый, с глубокими тенями под глазами и недовольно поджатыми губами, но всё же идеальный. — Не знаю. — Марго всхлипывает, размазывая слёзы по лицу. — Я весь последний час не понимаю, какого хрена… Элиот тушит сигарету в пепельнице, что чудом уцелела на столе. Молча присаживается рядом, помогает собрать осколки. Вместо совка скидывают стеклышки на чистый, белый лист. В какой-то момент — время утратило всякий смысл, оставив только пульсирующие эмоции внутри, — их руки сталкиваются над стекляшками, в гранях которых играют отражения от настенных бра. Эл заключает её ладони в свои, но молчит. — Мы же все ещё друзья, да, Эл? — голос дрожит, и она ненавидит свою истерику в десятикратном размере. Он не говорит, смотрит на неё тем взглядом, что проникает под самую кожу и разливается теплотой в сердце. — Ты спрашивала двадцать минут назад, — произносит он слегка раздражённо, всё ещё под действием зелья, но мягко целует её в висок. — Ответ не изменился, Бэмби. «Но разве друзья себя так ведут, так держатся за руки и целуют друг друга?! Мы всё испортим!» — кричит внутри многократно распухшая эмоция, которую Марго не хочет признавать, и которую умудряется заткнуть. Кажется, отходняк от зелья понемногу заканчивается.Торг
Ладно, может быть, они ничего не испортили. И не испортят. Может быть. Марго присаживается на диван рядом с Элиотом, привычно запускает руку в карман его жилета и по хозяйски вытягивает оттуда платок. Берёт зеркальце, сосредоточенно стирает растёкшуюся под глазом тушь. Чувствует ладонь Элиота на талии, он повторяет большим пальцем шов на платье, привычно и знакомо, но Марго знает — смотрит он в другую сторону, не на неё. Чёрт, да она ходила перед ним голая, не накрашенная, с небритыми ногами. Он ходил перед ней голый и закатывал сцены, какой галстук выбрать. И они ведь раньше участвовали в оргиях, разве нет? Они, блин, трахались на соседних кроватях! Да, трахались на глазах друг у друга, но никогда — друг с другом. Квентин сейчас даже не в счёт, в самом деле, не имело значения, что был ещё и он. Но сексом дружбу не испортишь! Или испортишь?.. Она не смотрит в глаза Элиоту. Марго торгуется сама с собой. Убеждает себя, что не говорить об этом, не вспоминать, как им было хорошо ("прости, Кью, но ты не выдерживаешь конкуренции"), его поцелуи на шее, его макушку между её бедер, как она выдыхала его имя, чувство наполненности им... Ну нет, забытье — лучшая стратегия, и всё будет нормально. Мысленно взывает к Элу, чтоб тоже молчал. Марго решает, что если игнорировать проблему — она рассосётся сама собой каким-то неведомым образом.Депрессия
Фэн выглядит как девушка, прожившая десяток лет в деревне: пышногрудая, с широкими бедрами, густой косой и крепкими ногами — впрочем, ха-ха, а как ещё ей выглядеть? Марго благодарно кивает, когда та ставит перед ними графин с вином. — Элиот такой утончённый, — вздыхает она. — Не то что я. Марго скептически выгибает бровь. Девица хочет найти в ней лучшую подружку, что ли, подмазаться к единственной женщине в жизни будущего мужа? Умно, не поспоришь. И глупо, потому что в людях не разбирается, видно. «Я ради него человека убила, а ты сможешь?» — Утончённый, это да, — язвит Марго. — А тебе не надо быть утончённой во всех аспектах. — То есть? — девушка хмурится, и Марго, усмехнувшись, в ответ толкает языком в щёку и водит кулаком у рта вверх-вниз. Белое лицо девицы заливает краска до самых корней волос. — Так и думала, — говорит Марго, тщательно пряча смешинку в голосе. — Отныне муж в твоих руках… И не только руках. Скрипят половицы, Фэн отодвигается от неё подальше вместе с тяжеленным стулом. Марго, даже бровью не поведя, откидывается на спинку сиденья, с удовольствием пригубляя вино (ну да, недурное). Элиот стоит рядом с Квентином и Пенни. Её взгляд на мгновение встречается с его, и самодовольство от мимолётной подколки будущей невесты тут же сменяет тоска. Ей хочется вылить вино на голову Фэн — но что толку, девица-то ни в чём не виновата. Элиот кивает Марго, в уголках его губ застывает грустная усмешка. «И никогда не будешь с кем-то другим». Ей же не должно быть так больно, да? С какого хрена она ревнует Эла к малознакомой девице («Мозг Марго вызывает сердце Марго, Фэн и Элиот скреплены пожизненной клятвой, приём, Марго, повод беспокоиться есть») и превращает это в трагедию? Марго и Элиот все ещё глядят друг на друга, как будто никого рядом не существует. Не разрывая взгляда, залпом допивают вино в своих кружках. Вместе.Принятие
Элиот поправляет поясок и кружево на платье Марго, пышном, шикарном платье нежно-золотого цвета. Наряд под стать королеве. — Вот теперь идеально, — мурлычет Эл. Марго скептически приподнимает бровь, разглаживает лацкан его серебристого камзола. — Да, теперь точно идеальнее некуда, — она довольно кивает. Элиот сосредоточенно заправляет за ухо её выбившийся локон. — Король Элиот Вог и Королева Марго Хэнсон, — в своей обычной манере протягивает он. — Эта сцена достойна украсить обложку нашей книги? Ты, я, тронный зал, восходящее солнце в окнах. — Он оглядывается и хмыкает. — А, ну ещё два трона каких-то там королей, кто вообще их вспомнит? Марго смеётся и шутливо пихает его в грудь. — Я рад, что со мной ты, — вдруг признаётся Элиот, и в его усталых глазах она действительно находит искреннюю радость. — Я тоже рада, что ты рад, — Марго снова смеётся. Но быстро становится самой серьёзностью, вопрос, пришедший в голову, иголкой колет под сердцем. Она вдыхает поглубже и выпаливает: — Мы все ещё друзья, мой король? Элиот молчит, смотрит в её глаза, не отрываясь. Марго так же не рискует нарушить тишину. Кажется, ей придётся принять, что их дружба всё-таки переросла в страшное чувство на букву "л". ______________________________________ Эпиграф У моей любимой есть чувство юмора, Она, как смешок на похоронах — Ей знакомо всеобщее неодобрение. Мне нужно было воцерковить её раньше.