Не по-божески

Савамура угрюмо жевал онигири и понимал две вещи. Первое — идея организовать в бейсбольном клубе Сейдо вечеринку по случаю Хэллоуина была откровенно провальной. И второе — лично он предпочел бы сейчас бегать, а не праздновать. Изначально идея отметить день всех святых была принята командой на ура. Даже перспектива разрисовывать лица и наряжаться в чудовищ никого кажется не смутила, а то и воодушевила ещё больше. Команда все еще пребывала в легкой эйфории после сложной победы над Якуши, титул чемпиона осеннего турнира кружил головы, и нужен был лишь повод. Тренер Катаока, видимо, тоже пребывал в необычайно приподнятом для себя настроении (хоть и не торопился это демонстрировать) потому что милостиво согласился отменить вечернюю тренировку. И окончательно стало ясно — празднику быть. Замученные новоявленные чемпионы готовились отдохнуть как следует, прежде чем снова оказаться под прессом зимнего тренировочного лагеря, однако возложенным на вечеринку надеждам просто не суждено было сбыться. Она оказалась самым скучным празднеством из всех, что Савамура когда-либо видел. Тренер бдел. Даже нет, не так. Он БДЕЛ! Суровый взгляд из-под темных стекол медленно скользил по залу и будто без слов сообщал, что любой кого поймают на нарушении спортивного режима будет бегать, пока ноги не отвалятся. — Не спать! — раздался над ухом довольный голос Курамочи-семпая. Савамура дернулся от неожиданности и уронил онигири. Курамочи смотрел на устроенный им бардак и улыбался словно сфинкс, пока Савамура пытался устранить последствия собственной криворукости. На выкрашенном красной краской лице подобная ухмылочка смотрелась слегка жутковато. Семпай изображал из себя тэнгу, и стоило признать, что получалось у него вполне достойно. Он где-то раздобыл веер, два свисающих со спины лоскута ткани представляли собой то ли плащ, то ли крылья. И, вероятно, где-нибудь посреди ночной улицы под неверным светом фонарей, его наряд смотрелся бы действительно впечатляюще,но здесь, в ярко освещенной комнате, Курамочи выглядел как придурок, вымазавший краской лицо. Семпай даже не пошевелился, чтобы предложить помощь, хоть и честно нес на себе половину ответственности за нелепо погибший онигири, поэтому Савамура мстительно ухмылялся своим мыслям, пока в одиночестве собирал с пола остатки риса. — Так что вы хотели, семпай? — невинно поинтересовался он, когда закончил — Передаю сообщение от капитана. Не вздумай уходить раньше времени! Все веселье вот-вот начнется. Савамура от души в этом сомневался, но озвучить свои сомнения семпаю означало получить от того крепкую товарищескую затрещину, так что он предпочел держать их при себе. Вместо этого он решил уточнить, какого именно веселья ему следует ждать. Курамочи заговорщицки ему ухмыльнулся, и, нагнувшись, бодро зашептал на ухо: — Ты же не думал, что даже на вечеринке нам придется лопать только онигири? Мы же и так едим их почти каждый день! Мы с Миюки предприняли вылазку в комбини и набрали там всего, — он пошевелил бровями, словно демонстрируя какого именно “всего” они набрали. — Еда в тренажерке спрятана. Осталось только пронести ее сюда. Савамура воровато глянул на тренера Катаоку. Тот все еще обещал взглядом кары небесные любому, кто рискнет нарушить спортивный режим, но был вынужден постоянно отвлекаться на беседу с Такашимой-сенсей. — А как же тренер? — спросил он — Доверь это Такашиме-сан! — шепотом ответил Курамочи. — Она знает про план — она своя. К удивлению Савамуры тренер в действительности вскоре подозвал к себе Миюки, что-то ему сказал, дождавшись, пока тот серьезно кивнет в ответ, а затем взял и вышел на улицу в сопровождении Такашимы-сенсей. — Пошли пить шампанское в тренерскую, — просиял Курамочи. — У нас несколько часов. Серьезный и исполнительный старшеклассник, капитан бейсбольного клуба сполз с Миюки, стоило только захлопнуться двери за спиной у Катаоки-сана. Обращаясь к команде он щурился хитровато и выглядел страшно довольным собой — У меня для вас сюрприз, — объявил он и громко хлопнул в ладоши для привлечения внимания. Выдрессированная команда на голос своего капитана реагировала инстинктивно. Даже дремавший в уголке Фуруя проснулся и лениво приоткрыл один глаз. Очень вовремя, между прочим, потому что к нему уже крался Канемару с ехидным выражением лица и маркером наперевес. — Канемару! — ласково улыбнулся Миюки. Тот замер и спрятал маркер в карман, но опоздал. Внимательные глаза остро посверкивали из-под стекол очков и обещали Канемару скорую расплату за то, что он посмел проигнорировать капитана. — В тренажерке спрятана еда, Еичи покажет тебе, где. Ты не принесешь? Едой, которую Миюки и Курамочи контрабандой притащили на базу, оказалась сладкая газировка и конфеты, пара холодных пицц и прочие вредные, но вкусные лакомства, которые в клубе были под запретом. И ненадолго освободившиеся от бдительного тренерского присмотра бейсболисты набросились на нее словно стая оголодавших ворон. На своем пятом стакане ядрено-сладкой шипучки Савамура подумал, что возможно вечеринка не так уж плоха. И что верная шина пожалуй тоже заслужила один вечер отдыха в сухой и теплой кладовке со спортинвентарем. За спиной дохнуло холодом из открывшейся двери, и Савамура вздрогнул, на мгновение испугавшись, что это тренер Катаока решил все же вернуться и проверить своих игроков, несмотря на чары Рей-чан. Но сидящий ий к двери лицом капитан лишь улыбнулся с полным ртом пиццы и радостно замахал кому-то рукой. — Сюрприз! — бодро проорал он. Точнее из-за набитых щек у него получилось нечто вроде — Щюпыыы! — Сюрприз, — раздалось над ухом донельзя довольное, и Савамура рывком развернулся. Не может быть! Встретиться с Крисом-семпаем у него не получалось с самого финала. А до того они не виделись еще дольше. Стоило семпаям уйти из клуба, как Савамура на личном опыте усвоил, что встречаться легко, когда вы и так постоянно третесь рядом, и почти невыносимо — когда возможность увидеть друг друга выпадает не чаще, чем раз в месяц. Учеба и тренировки напрочь съедали все свободное время, и порой Савамура начинал сомневаться, что то, что он встречается с семпаем еще с начала лета, ему не приснилось. Однако Крис-семпай действительно стоял здесь, как и другие третьегодки, которые вероятно и были настоящим сюрпризом Миюки. И уже за одно это Савамура готов был простить тому и мерзкий характер, и чувство юмора как у висельника. — Семпай! — радостно заорал он. И осекся. И заткнул рот ладонью, но даже это не до конца помогло. Смех прорывался сквозь плотно прижатые к губам пальцы слегка придушенными нелепыми звуками, будто Савамура решил попрактиковаться в умении изображать свистящий чайник. Крис-семпай смерил его невозмутимым и полным ласкового снисхождения взглядом. Даже чересчур невозмутимым для человека одетого в костюм кармелитки. Савамура давился смехом, и ничего не мог с собой поделать. Костюм был идеален. Семпай умудрился где-то откопать рясу и клобук, нацепил крестик, заставляя Савамуру терзаться вопросами КАК? и ЗАЧЕМ? Но и это было не самое страшное. Самое страшное,что костюм семпаю шел! Простая темная ткань выгодно оттеняла кожу, непослушная прядка игриво выбилась из-под ободка, словно подначивая Савамуру заправить ее обратно, и даже при том, что это был всего лишь дурацкий костюм для Хэлоуина, Крис-семпай все равно казался в нем очень светлым и каким-то неземным. Додумав эту мысль до конца, Савамура даже смеяться прекратил. Он моргнул. Раз, другой, пока странное чувство не ушло, оставив после себя непонятную дрожь под ложечкой и пересохший, несмотря на пять стаканов газировки, рот. Однако бессовестно пялиться он все-таки не перестал. К счастью, семпай был настолько наивен, что принял его настойчивый интерес за банальное любопытство. — Проиграл Тецу в шоги на желание, — объяснил он и смущенно поправил крестик. — Ну и вот ... Он бросил мягкий укоряющий взгляд на противоположный угол комнаты, где Тецу-сан о чем-то говорил с Миюки. Тот строго глянул в ответ со свойственным ему серьезным выражением лица, однако Савамура мог бы поклясться, что уголок плотно сжатых губ дрожит от напряжения, стараясь не допустить на лице ухмылки, которая тут же сдала бы его с потрохами. И что бывший и нынешний капитаны, пожалуй, похожи больше, чем он раньше думал. Внутри нехорошо шевельнулось подозрение, что Тецу-сан может о чем-то знать. И сразу захотелось куда-нибудь увести семпая, спрятав подальше от пронзительных капитанских глаз. И вместе с тем хотелось поцеловать его. Прямо здесь, посреди комнаты и у всех на виду. Чтобы ни у кого не осталось сомнений, что и ласковый взгляд, и непослушная прядка, и даже дурацкий костюм монашки, что все это его, Савамуры, и что уж он-то позаботится чтобы все это никуда от него не делось. Заботиться хотелось прямо сейчас и всю ночь (по крайней мере те несколько часов, пока Курамочи будет лопать сладости на вечеринке). И хотелось так сильно, что штаны неминуемо становились слегка тесноваты. — Семпай! — позвал он таинственным тоном, и при этом даже почти не покраснел — У меня в комнате сейчас никого. Давайте уйдем отсюда, м? После теплой и слегка душноватой комнаты, прохладный уличный воздух вероломно ударил в лицо. Было свежо и как-то сладко. И в ушах возбужденно гудел собственный пульс, подталкивая Савамуру к решительным действиям. Он воровато глянул по сторонам и повис на шее у семпая. Тот обнял, прижался горячим ртом, лихорадочно шаря руками по всему телу. И дышал тяжело. Так, что у Савамуры в яйцах звенело от одного только звука. — Подожди-подожди! — хрипло зашептал семпай, когда зажмурившийся Савамура с жалобным стоном потянулся туда, где еще мгновение назад были губы. — Не здесь! Потерпишь? Терпеть было сложно. Между ног тянуло и зудело, и требовало контакта вот прямо сейчас. И Савамура честно не думал, что в голове еще осталась хоть капля крови, раз он готов был наплевать на осторожность и здравый смысл и бесстыдно отираться о семпая прямо посреди улицы. Савамура схватил его за ладонь и потянул в сторону своей комнаты. Ладонь была крепкая сухая и горячая. Потрясающая такая ладонь. Особенно сейчас, когда нетерпеливо сжимала его руку в ответ так сильно, что даже больно, и пускала по коже табуны восторженных мурашек. Они то ли шли, то ли бежали — слишком быстро, чтобы не вызывать подозрений, и слишком медленно, чтобы стоящий член не терся болезненно о штаны на каждом отвратительно бесконечном шаге. Савамура несся вперед, таща семпая за собой, словно тот был его шиной. Разве что шина не станет печь затылок жадными глазами и оступаться, путаясь ногами в длинном мешающемся подоле. И уж точно шина не сможет вжать его в стену, не дотерпев до спасительной двери каких-то несколько шагов, не развернет и не подхватит под задницу. Не будет прижиматься к стояку таким же красноречивым стояком и беспомощно дышать в ухо. Крис-семпай был лучше всех шин на свете. Дурацкий клобук сбился и со всех сторон из под него торчали волосы. Савамура потянулся и сдернул его полностью, взлохматив семпая еще сильнее. Тот стал похож на ежа. На покрасневшего и заведенного ежа. От него такого в голове шумело, и хотелось дернуть за торчащие волосы, мягкие, шелковые без геля, притянуть за них еще ближе и поцеловать. Савамура ткнулся вперед раскрытым ртом. И, хорошо, что он уже висел, стиснутый между стеной и семпаем, потому что ноги решительно отказывались его держать. Через порог он почти что рухнул. Позволил себя поймать и тут же коварно перехватил инициативу, дернув семпая к себе за воротник. Тот слушался. Покорно гнулся, куда гнули, и лез под ласкающую руку. У Савамуры дыхание перехватывало от того, сколько ему оказывается позволено. Можно вцепиться в чужую шею и лизать гладкую кожу до полного умопомрачения, старательно слизывая чуть горьковатый вкус. Можно пихнуть его к кровати и он с готовностью в нее уткнется, опустив голову со смешными кудряшками и отклячив зад. И все для него, для Савамуры. С ума можно сойти! Вероятно, он и сошел, хотя бы немного, пока путался деревянными пальцами в одежде. Или, когда в спешке шарился под матрасом, где хранил порножурналы и смазку для приятной вечерней дрочки (в последнее время ему с лихвой хватало собственных воспоминаний, поэтому журналы лежали далеко, а вот смазка почти у края). Но,так или иначе, напоровшись на лихорадочно блестящий взгляд из-за плеча и радостно подняв большой палец, он однозначно был уже не совсем здоровеньким. Савамура навалился сверху и рывком задрал мешающийся подол. Замер и всхлипнул, прощаясь с остатками рассудка. Под рясой у семпая были трусы. Простые и скромные белые мужские трусы под чертовым костюмом монашки! Савамура смотрел на трусы, и хлопал глазами. В голове было пусто и как-то по-особенному легко, и хотелось непонятного. То ли заржать, то ли разрыдаться, то ли кончить, то ли сделать все вышеперечисленное одновременно. Ткань была тонкой и соблазнительно натягивалась на восхитительной заднице семпая. Сквозь нее дразняще проглядывалась ложбинка между ягодицами. Савамура не удержался и провел по ней рукой - мягкая хлопковая ткань драла чувствительные пальцы словно наждачка - и принялся тереться членом между упругих половинок. Семпай застонал, и уперся в покрывало лишь одной рукой, вторую недвусмысленно запустив под резинку трусов. Ощущения, слишком сильные, контрастные - хлопковая ткань против его собственной обнаженной кожи - били в голову, словно выстрел в упор. Савамура мычал и терся головкой между ягодиц, ряса шуршала и собиралась складками на пояснице у семпая, и крестик болтался у него на шее. Качался и прыгал вперед и назад, пока Савамура вжимал семпая в матрац и толкался бедрами, тоже вперед и назад, прикипев к нему взглядом словно завороженный. Низ живота крутило сладкой судорогой и кожу жгло от трения, но было не больно. Было остро и сильно. Невозможно терпеть. И хотелось выплеснуться уже, вывернуться наизнанку, выпустив из себя оргазм. Семпай вдруг замер и издал странный жалобный звук, изогнувшись в спине под невозможным углом. Его лопатки взлетели вверх и упали, локоть подогнулся, и он обязательно свалился бы носом в матрас, если бы Савамура не схватил его за плечо. Савамура коротко взвыл сквозь стиснутые зубы, дернул вниз резинку трусов и кончил следом. — Ну ты даешь, — пробубнел Крис-семпай куда-то в матрас, поерзал и наконец развернулся к нему лицом. Встрепанный, покрасневший и вызывающе довольный. Савамура смотрел, сбоил, все еще слегка обдолбанный после оргазма, и задыхался от переполняющей его благодарности. Хотелось рассказать семпаю, как это было хорошо и ни на что не похоже; какой Крис-семпай красивый, и добрый, и классный, и как Савамура от него с ума сходит и не может понять, что же семпаю могло приглянуться в нем, в самом обычном? Он открыл было рот, но осекся, наткнувшись на предупреждающий взгляд. — Ты же не собираешься меня благодарить, верно? — спросил Крис-семпай, словно мысли читал. Стащил с себя заляпанную спермой рясу и вдруг по хулигански ему подмигнул. — Как насчет того, чтобы в этот раз попробовать без одежды?