«Паучок – как сладко имя! Очень греет в вечер зимний! Когда нас судьба свела, И довелось тебя узнать – Я позабыл, как мне дышать! (Регенерация спасла). И однажды как-то слышу Шелест крыльев Купидона. Звук болезненного стона – И снесло мою вдруг крышу! Мои чувства столь смелы, Ведь в сердце тлеют три стрелы! Уйти подлюге я не дам – Пристрелил его к чертям. Перья, крики, стрелы, кровь, А ты теперь – моя любовь! (прости за смазанный конец, паста кончилась, пиздец :с)
Питер будто бы ощутил материальную тяжесть нелепости, из-за чего голова тут же соприкоснулась с ладонью. - Совсем идиот, что ли, – вздохнул он и спешно направился в дом. Поднявшись в свою комнату, Питер, ещё раз осмотрев «чудесное» стихотворение, от тупости которого Шекспир подавился бы вином и умер бы раньше прежнего, засунул бумажку в стопку таких же шедевров, присланных ему раннее. Спросите, почему он их хранит? Хороший вопрос. И, наверное, очевидный ответ. В общем, Дэдпул явно не знал, как остановиться. Стоило ему начать – и его тут же попёрло, как скатывающийся камешек с уступа горы. Раз уж Человек-паук отказался давать ему номер телефона даже под угрозой щекотки (но этого так и не удалось воплотить – мгновенная паутина на запястьях тому виной), то стоит обратиться к более устаревшим методам общения. А как там люди раньше контактировали? Ах, да, точно – через письма! Значит, надо их присылать. Каждый день. По нескольку раз. Прям часто-часто. Чтобы точно привлечь его внимание. И любовные стихи писать – ведь он хочет его бойфрендом заделаться, в конце концов. Дэдпул уже знал личность Человека-паука (и пребывал от неё в полном восторге), и поэтому ему уже автоматически был известен его адрес проживания. Пару раз он всё-таки подумывал невежливо ворваться в комнату Питера и завалить его прямо на месте, но затем решил отмахнуться от этой идеи: добиться взаимности для него было куда важнее, чем грубое насильственное принуждение. На следующий день Питер по привычке, даже будучи немного заинтригованным, снова открыл почтовый ящик и обнаружил там другое письмо от Дэдпула. Усмехнувшись, юноша раскрыл его, ожидая следующего невероятного стихообразования. И, конечно же, он не прогадал:«Моя пташка, И милашка, Кого готов я целовать – Пойдёшь со мною ты гулять? ;) >да! >конечно! >да, блядь, да!!!11»
- Ещё чего! – Питер был горд, как орёл, и засунул конвертик обратно. – Гулять он захотел, дурак чёртов. Вот прям возьму – и побегу, значит, да? Пусть губу закатает. Однако, признаться честно, вся складывающаяся ситуация чрезвычайно трогала его сердце, медленно и верно тающее под любовным напором Дэдпула. Но Питер, не имевший особого романтического опыта ранее, очень смущался и отказывался признавать свою ответную симпатию. На вечернем патруле он, мысленно ругаясь на подлую судьбу, случайно встретился со своим новоявленным поклонником. - Паучо-ок! Муза ты сладкая моя! – очень громко и радостно крикнули Питеру вслед, когда он пытался тихонько смыться, пока его не успели поймать. Он тут же выпустил паутину, цепляясь за соседнее здание. Дэдпул, скорости которого на тот момент позавидовал бы даже сам Ртуть, хотел было сделать крутой прыжок прямо на Человека-паука, чтобы не дать ему убежать. Но цель была уже потеряна, и наёмник с неприятным треском врезался в кирпичный выступ крыши. Питер не смог сдержать смешок, посиживая на соседней многоэтажке и наблюдая за опечалившимся Дэдпулом, который медленно поднимался на ноги, держась за пострадавшую голову. «Ну и дела у меня пошли», – подумалось Питеру, и он, ещё немного посмотрев на озирающегося по сторонам Дэдпула, отправился домой. Тем же вечером он спустился на улицу, чтобы вновь проверить почтовый ящик. Там находился привычный конвертик с другим стихотворным признанием:«Паучок, ну как же так, Ты смылся, не сказав «привет», А я так долго ждал ответ! Ответа нет, И я – плак-плак :( Но зато есть в чём-то плюс – Ты смотришь все мои стихи! В тебя сильнее я влюблюсь, И теперь я – хи-хи-хи! :) Питти, ты – моё лекарство, И от грусти, и от рака. Пойдём-ка завтра Кушать тако?»
- Чего? – у Питера задёргался глаз: эти бессмысленные записки достигли наивысочайшего уровня глупости. Особенно Питер был поражён другому стихотворению, которое он вытащил из почтового ящика в следующий вторник:«Твой сладкий ротик, Его губки, Что на ощупь словно губки – Но не посуду ими мыть, А приласкать и полюбить Мой длинный жезл, Чтоб потёк. А потом Он бы разрезал Твой цветок. И вот ты стонешь, Словно тонешь, Но не в речке, А в любви! В общем, вдруг Перепихона Ты захочешь – То зови ;)»
После этого метафоричного откровения Питер ещё долгое время ходил красным и горячим. Тётя Мэй даже немного разволновалась, спросив его о самочувствии, и не простыл ли он, потому что долгое время просидел на крыльце с какой-то бумажкой в руках. И однажды, когда Питер вернулся с очередного патрулирования, его возмущённая душа просто не выдержала, приняв следующее лирическое посвящение:«Пирожок, твой чуткий взор
Спас меня из одинокой пустыни, (блядь, ритм, ска)
И с этих пор, сейчас, отныне,
Громко заявляю я:
Твоя задница – МОЯ!
Хочу с тобою я встречаться,
Обниматься и ебаться целоваться!
Одно прошу: ты добр будь,
Ну напиши мне что-нибудь :(»
«Мистер Уилсон, Как же Вы Приставучи и наглы! Я уже подметил так-то, Что Вам чуждо чувство такта. Вежливость даётся туго, И Вы – жуткий извращуга! Кажется, Вам так подстать Меня бесить и доставать. И если бы мне кто сказал, Что однажды по пути Такой придурок и нахал, Которому никак неймётся Всех подряд с ума свести, Мне случайно попадётся! Не пожелаешь и врагу, «Счастлив» я, что не могу!»
Что ж… Честно, это было немного не то, что ожидал Дэдпул. Отчего-то ему стало немного грустно в душе. - Наверное, Питти не очень понравилось последнее стихотворение, – Дэдпул почесал затылок, глубоко вздохнув. – Может, стоило написать про тако? Тако вкусное, Паучок его любит. Или, может быть, прислать с письмом французское вино выдержки августа 1962 года, чтобы было ещё более романтично? Хотя… я, наверное, делаю что-то не так. Возможно, мне лучше стоит прекратить… А? Что, Жёлтый? Другая записка? В смысле, какая? Где? Эй, я не слепой, как Сорвиголова, захлопни свою варежку! Я просто не заметил. Дэдпул просунул руку в ящик и вытащил оттуда ещё одну помятую бумажку. И он её узнал: «>да! + >конечно! + >да, блядь, да!!!11 + P.S.: Буду ждать сегодня в девять на крыше Дэйли Бьюгл» Уэйд не мог поверить своим глазам. Он долго всматривался в записку, игнорируя удивлённые взгляды прохожих и чуть не въехавшего в него разносчика газет на велосипеде. «Он поставил плюсики ко всему», – вопило его сознание, перекрикивая поражённые и радостные голоса Жёлтого и Белого. Счастливо улыбнувшись и ощутив, как собственное сердце бешено подпрыгнуло в груди, Дэдпул вскинул руки к небу и прокричал: - ОН СКАЗАЛ «ДА»! Некоторые пешеходы испугались, а некоторые – понимающе улыбнулись ему в ответ. Конечно, Дэдпул будет и дальше посвящать стихотворения его ненаглядному Паучку. Но уже в совершенно другой обстановке.