Girl meets feelings

Доброе, солнечное утро. Именно такое теплое начало дня встречает блондинку. Мир проснулся. За окном уже горит красная вывеска магазина кроликов, которая так сильно пугает Райли на Хэллоуин, когда девушка остается на ночевку у своей подруги. Майя довольно быстро разлепляет глаза, сон моментально проходит. Сердце бешено стучит, а в висках пульсирует, ведь сегодня первый день в старшей школе. — Здравствуйте, новые проблемы, — откидывает одеяло и сразу опускает ноги на белый ковер, приятно щекочущий кожу. Никакого энтузиазма, желания и настроения идти в новую школу. Она уже давно думала забить на это образование, уговорить Райли и смотаться куда — нибудь подальше отсюда. Ей кроме Райли никто не нужен. Райли — ее опора. Райли — ее мир, в котором она нашла счастье, защиту, поддержку. « Мы будем королями», — вспоминает Майя мечтательный голос подруги, которая, кажется, никогда не перестает улыбаться. Да, в средней школе они были королями, правителями. Это было их место. Место, где Харт комфортно чувствовала себя, несмотря на то, что всем своим видом показывала отвращение. Средняя школа Квинси Адамса научила ее жизни, как и всех ее друзей. Мистер Мэттьюз научил их всех жить в этом мире, делать правильный выбор, Коротко говоря, Мистер Мэттьюз — одна из причин, почему Харт окончательно поднимается с кровати, прогоняет сонливость и идет собираться в школу. Навстречу новым проблемам и новым советам ее бессменного учителя, которого благодаря родителям удалось перевести в школу Эбигейл Адамс, чтобы продолжить помогать детям в принятии нелегких решений.

***

Ровно семь. Харт уже сидит на кухне семьи Мэттьюз и ждет лучшую подругу. Это уже их традиция. — Уже спускается, — из — за угла показывается Топанга и улыбается девушке, которая нервно трет руки под столом. И все — таки она обеспокоена, несмотря на то, что ее близкие будут рядом. Да, она снова увидит своих друзей. Да, они снова будут вместе. Да, сегодня она снова увидит Лукаса Фрайера. Почему же именно сейчас ты так нервничаешь, Харт? Это просто еще один день, когда ты снова будешь называть его ковбоем, издавать свое коронное «ха — ха — а — р — р», глупо смотря на него. Просто еще один день, когда она снова сойдет с ума при встрече с ним. Просто еще один день, когда внутри все обрушится шквалом, перекроет доступ кислороду, когда он снова скажет: «Доброе утро, Майя». Просто еще один день, когда она его снова обзовет, посмеется, чтобы скрыть свои настоящие чувства. Майе Харт всего шестнадцать, и она не знает, что делать со своими чувствами. — Доброе утро, — неожиданно появляется Райли и плюхается на место рядом с блондинкой. С большим оптимизмом и горящими от счастья глазами поедает яичницу с беконом. Харт до боли сжимает руку в кулак, впиваясь острыми ноготочками в нежную кожу ладоней и натягивает длинную кофту, чтобы скрыть следы. Она старается не смотреть на Мэттьюз, не задерживать на ней долгий взгляд. Закусывает язык, чтобы прямо сейчас не встать и не выкрикнуть заветное: «Я люблю его», а потом заплакать от боли, до надрыва, до жжения в груди. От слабости к Лукасу Фрайеру, которая заполняет все ее тело. От слабости, с которой она теперь живет. Которая уже въелась в ее сердце, которое кровит любовью к парню из Техаса. Нет, она этого не сделает, потому что понимает, что Райли Мэттьюз без ума от него. Не сделает, потому что не хочет рушить счастье лучшей подруги, пусть даже если жертвует своими чувствами. Потому что дружба с Райли Мэттьюз сильнее какой — то любви к Фрайеру, который каждый день срывает в душе Майи Харт цветы надежды.

***

Шумное метро. Все бегут на работу, даже не замечая других людей. Грубо толкаются, пролезая вперед, желая добраться первыми. Две лучшие подруги едут в тесном вагоне метро, вплотную прижимаясь друг к другу. Говорят друг другу шутки, которые придумывают на ходу, и в голос смеются, привлекая внимание людей. — Майя, — лицо темноволосой вдруг принимает серьезный вид, и Харт понимает, что сейчас ждет важный вопрос, а может и очень долгий разговор. Блондинка лишь мычит, давая понять, что слушает, и Мэттьюз задает вопрос, от которого у Майи внутри все падает, рушится и оседает где — то на дне желудка. — Скажи, что у тебя с Лукасом? — чуть наклоняет голову в бок, чтобы заглянуть в глаза подруги, у которой коленки трясутся только от его имени. У которой внутри цунами обрушивается на тихий городок под названием «Жизнь без Лукаса Фрайера». Смущенно хихикает, еле проглатывая ком слез, и как всегда превращает свои чувства в шутку. Снова. — Райлс, я тебе уже говорила. Он для меня ничего не значит, — улыбается через силу. Как может, но натягивает улыбку. Парень с глазами цвета морской волны ничего не значит. Парень, который делает Харт счастливой только потому, что он ходит рядом, ничего не значит. Парень, который почти поцеловал ее в ту ночь в Техасе, ничего не значит. — Та ночь… — вспоминает Мэттьюз, и блондинка тут же вставляет слово, чтобы не слышать это. — Нет, — говорит, а голос предательски дрожит. Не может говорить об этом спокойно, потому что каждая клеточка ее тела сокрушается только от малейшего напоминания об этой ночи. Сокрушается, потому что Харт помнит на щеках его теплые руки. Сокрушается, потому что Харт все еще ощущает горячее дыхание на своих губах. Сокрушается, потому что Харт все еще помнит, как Лукас на нее смотрел. Смотрел так, как не смотрел на Райли. Как ни на кого другого. — Майя, ты думаешь, я не понимаю? Я вижу, как ты страдаешь, когда я говорю о нем, — блондинка не может смотреть без боли на свою подругу. Смотрит и видит, как сломается ее лучезарная, светлая Райли, когда Майя окончательно признается, что любит его. Любит до того, что руки дрожат и сами тянутся к Фрайеру, чтобы «случайно» коснуться его локтя. Любит до того, что горячие слезы становятся едкими от боли, обжигая щеки, Любит до того, что чувства готовы переломать ей ребра, лишь бы он знал, что она любит его. Любит, но не признается, даже если сама окончательно сломается. Мэттьюз больше ничего не говорит, ведь у Харт глаза уже на мокром месте.

***

— Добро пожаловать на первый урок истории в старшей школе Эбигейл Адамс, — мистер Мэттьюз полон энергии и энтузиазма. — Ур — а — а, жизненные уроки от мистера Мэттьюза снова с нами, — не скрывает своей радости Фаркл и поднимает руки вверх, радостно вскрикивая. Все смеются, даже Майя, потому что только так она может спастись от своих чувств. Послать их глубоко подальше, пока Лукас Фрайер сидит позади нее. Послать, чтобы не признаться ему прямо сейчас, ощущая, как парень прожигает взглядом ее спину. Чувствует его малейшее действие в свою сторону. — Сегодняшняя наша тема — чувства, — учитель отходит от доски, демонстрируя четко написанную белым мелом тему. — О нет, — не сдерживают своих эмоций Лукас и Майя, которые в один голос произносят это. — Какое отношение имеет эта тема к урокам истории? — возмущается блондинка, показывая свое недовольство, вытягивая руку к доске, и указывает на тему. — Многие короли отреклись от своего престола ради любви. Они жертвовали всем, ради того, чтобы обрести счастье с любимым человеком, — мистер Мэттьюз как всегда не обращает внимания на возмущения. Ему самое главное донести истину до детей. — И все же, какое отношение это имеет к уроку? — теперь уже Лукас пытается понять тему, только спрашивает спокойно, в отличие от Майи, которая уронила голову на парту. — А тема нашего урока в том: чем готовы вы жертвовать ради других?

***

— Мистер Мэттьюз умеет подобрать тему, блин, — Майя вместе с Райли спешит в столовую, пока старшеклассники не набежали за едой. — Иногда мне кажется, что мой отец умеет читать мысли, — в шутку произносит подруга. Сейчас самое главное для Майи — хорошенько поесть, чтобы заткнуть все мысли после урока истории. Мистер Мэттьюз всегда попадает в точку, всегда знает, как правильно подобрать тему, и сейчас этот урок обрушил на хрупкую шестнадцатилетнюю девочку волну размышлений, который разъедают ее здравое понимание. Она хочет утолить физический голод, чтобы, наконец, расправиться с моральным, который с каждой секундой становится все сильнее. Требует желаемого. Требует ответного чувства. Требует Лукаса Фрайера. — Привет, девчонки, — «вспомнишь го…», — мыслит Харт, но тут же одергивает себя. — Привет, ковбой, — снова это безобидное прозвище, но именно оно помогает Майе унять свои мысли. Ей так легче. Просто обзывать и ничего не чувствовать. — Привет та, которая думает, что ее шуточки как — то влияют на меня, — прямо над ухом. Так горячо. Так сладко. Так тихо. Табун мурашек пробегается по всему телу, и Майя хвалит небеса, что надела сегодня кофту с длинным рукавом, иначе выдала бы себя с потрохами. Ничего не отвечает. Молчит. Глупо смотрит на школьное меню, пытаясь сосредоточиться на том, что же она будет брать. — Девушка! — доносится до ее ушей, и Майя вздрагивает. Пожилая женщина с недобрым взглядом оценивает ее, держа большую ложку в руках. — А — а — м, — задумывается, поднимая голову вверх, и, не успев еще даже взглянуть на меню, заказывает. Достает деньги из кошелька, небрежно кидая в маленькую тарелочку, и забирает свой поднос, уходя к свободному столику. Через пару минут рядом с ней садится Фрайер, невольно задевая локоть девушки своим. Будь ты проклят, — ковыряется в тарелке, даже не обратив внимания на случайное прикосновение. — Эй, Гекльберри, — зовет, поворачивая голову к парню. — У тебя не будет доллара? — зачем она это делает? Уже давно настучала себе по голове за это, но все равно продолжает смотреть на парня, как — будто этот вопрос был не случайным. Ей просто хочется посмотреть на него. Просто мимолетно коснуться его пальцев, забирая тот несчастный доллар. Гребанный Лукас Фрайер окончательно снес ей крышу без надежды на восстановление. Просто гребанный Лукас Фрайер течет у нее под кожей. — А если я тебе дам, ты перестанешь называть меня ковбоем? — уже открывает кошелек, достает оттуда зеленую ценную бумагу и держит между двумя пальцами, терпеливо ожидая ответа. — Я подумаю, Гекльберри, — играет с ним, делает хитрый взгляд, и пока парень засматривается на нее, пользуется шансом и выхватывает доллар из рук. Усмехается, дергая в руках заветную купюру. — Не спи, веселые шпоры, — заливается смехом, а в ответ получает то, что совершенно не ожидала от ковбоя. Холодный лимонад прямо на голову. В нем даже еще были кубики льда, которые закатились под кофту, растекаясь по горячей коже. — Остынь немного, — совершенно безобидно произносит Лукас, а все присутствующие обращают на эту сцену внимание. Для него это совершенно безобидная шутка, потому что он знает Майю Харт. Знает все, что она может выкинуть ему в ответ. Знает ее реакцию на все его шутки, но в этот раз он прогадал. Совершил свою самую грубую ошибку. Харт еле дышит. Не потому, что ее окатили холодным лимонадом. Не потому, что ей хочется навалять Фрайеру. Потому, что она унижена своей первой любовью. Лукас Гекльберри Фрайер унизил ее при всех старшеклассников в первый же день. Друзья смеются, даже Райли, даже сам Лукас, а Майя плачет, но никто этого не замечает из — за стекающего лимонада по ее лицу. Майя Харт унижена. Майя Харт окончательно сломана. — Ненавижу тебя, Фрайер, — просто уходит. Не выливает на него свой сок. Не пачкает его рубашку картошкой с кетчупом. Не бьет его со всей силы и злости Просто уходит с горьким осадком на сердце, который никогда не растворится в том теплом и приятном чувстве по имени Лукас Фрайер. Он просто осядет черным песком в светлом и чувственном сердце Майи Харт.

***

Закрывается в своей комнате, плотно укутавшись в одеяло. Зарывается лицом в подушку, еле — еле вдыхая кислород. Хочется сдохнуть. Задохнуться в этой чертовой душной комнате, чтобы больше не появляться в этой гребанной школе. Чтобы больше не видеть гребанного техасского парня, который все равно прочно застрял в мыслях, в голове, будто его гвоздями прибили. Майя Харт — хрупкая шестнадцатилетняя девочка, рано познавшая боль первой любви. Харт, как сердце, такое же сломленное, как и девушка. Майя Харт — девушка, которая не умеет затыкать свои чувства. — Милая? — дверь открывается, и на пороге комнаты показывается мама. Девушка тут же откидывает одеяло в сторону, обращая внимание на женщину. — К тебе гости, — девушка непонимающе вскидывает бровь, а из — за спины мамы показывается человек, которого девушка не хочет видеть. Полностью откидывает одеяло, моментально вскакивая с кровати, а Лукас входит в комнату, закрывая дверь. Девушка молча смотрит на него красными, заплаканными глазами. Шмыгает носом, часто моргает, смахивая вновь наступающие слезы, но молчит. Молчит до тихого всхлипа, подавляя желание сказать первое слово. Лукас медленно приближается к ней, не отводя от заплаканного, но все равно такого прекрасного лица девушки взгляда. Приближается, а внутри уже проклял себя сто тысяч раз за свой тупой, необдуманный поступок. Надеялся, что Харт выкинет шутку в ответ еще похлеще, чем его, но он ошибся. Харт уже не маленькая девочка. Харт уже повзрослела. Харт уже безоговорочно влюбилась в него, чтобы спокойно реагировать на такие шутки. — Майя, — тихо, так тихо произносит, что слова медленно растворяются в комнате. Блондинка молчит, потому что знает, что сейчас снова оттолкнет его. Снова сделает себе больно, прогонит его, а ей этого совершенно не хочется. Хочется просто уткнуться в его рубашку, пахнущую корицей. Снова почувствовать его теплые руки, крепко сжимающие ее тело. Хочется просто быть нужной для него. Делает еще шаг к ней, а затем падает на колени, все равно продолжая смотреть на нее. А Харт уже не может сдерживать свои слезы. Плачет до жжения в глазах. Плачет до того, что тихие всхлипы превращаются в звонкие завывания. Просто Лукас Фрайер окончательно добил Майю Харт. У него это получилось. Он ее сломал. Стойкую, сильную Майю Харт. — Майя Пенелопа Харт, прости меня за эту нелепую выходку, — берет ее за руки, крепко сжимая, а ее слезы, стекая по щеке, падают на переплетенные пальцы. — Прошу, — умоляюще смотрит на нее, пока та рушится от его слов. Уже на маленькие кусочки. До крупиц. До ничтожной пыли. Долго всматривается в ее лицо, пока та роняет на него слезы. Задыхается от своей беспомощности. Задыхается оттого, что этот парень ее слабость. Задыхается от любви к Лукасу Фрайеру. Понимает, что девушка не может произнести и слова, поэтому поднимается, не разрывая зрительного контакта. Утирает слезы большим пальцем, заставляет посмотреть на него, а она дрожит, потому что рядом он. Снова чувствует его теплые руки на своих щеках. Снова ощущает его горячее дыхание на своих губах, и она готова все отдать за минуты с этим парнем, который тихо шепчет в ее губы: « Я люблю тебя, дурочка». Парень, который заполняет все ее сознание. Парень, который смог разрушить ее. Парень, который соберет ее по кусочкам, до самой песчинки. Соберет всем своим сердцем. Всей своей любовью к этой беззащитной девочке. Потому что Лукас по — другому не может. Потому что Майя Харт слишком дорога ему, что ее имя навсегда отпечаталось на задворках сознания. Что любовь к этой девушке въелась в кожу, что теперь ничем не сотрешь, не выведешь. Потому что Майя Харт и Лукас Фрайер знают, как любить друг друга.