Часть мечты

Через пелену боли было слышно, как быстро стучала в висках кровь, сердце громко отбивало ритм, и толчки от него будто разносились по всему телу. Гатса лихорадило, лицо горело, и по нему неприятно стекали холодные капли пота, оставляя за собой мокрые дорожки. Однако это все же приносило некоторое облегчение. Тело ломило, невозможно было даже пальцем пошевельнуть, что уж говорить о том, чтобы сесть. Сколько он так уже пролежал? День? Два? Во время сна в голове постоянно всплывали фрагменты боя с монстром, как Гастон протягивает ему руку, как Гриффит бросается ему на выручку, со звериным испугом в глазах. Гриффит… От одной мысли о нем Гатс резко открывает глаза. В палатке полутьма, но и этого хватает, чтобы отвыкшие от света глаза защипало. По всей видимости, уже сумерки, а из всего освещения - единственная почти догоревшая свеча. Он лениво обводит взглядом окружение, не задерживаясь ни на чем конкретном, просто старается удостовериться, что все еще жив. Жив… А ведь если бы Гриффит не кинулся ему на помощь, Гатса утянуло бы на дно. Шум в ушах, доселе мешавший нормально слышать и доносивший до него звуки так, словно весь остальной мир был за стеной, исчез, и теперь мечник расслышал голоса, доносившиеся за пределами палатки. До боли знакомые голоса. Голоса Гриффита и Каски. - …одни проблемы! Почему, о чем ты думал, Гриффит? На тебе были такие же тяжелые доспехи, ты мог утонуть, а кто-нибудь из ударного отряда обязательно бы кинулся спасти его! Неужели он так важен? – как обычно причитала Каска, но в этот раз в ее тоне было куда больше отчаяния, чем обычно, и это взбесило Гатса. - Да, именно. Он важен, - ровно ответил ей Гриффит, но, вопреки обыкновению, в его интонации тоже сквозило некое отличие. Раздражение, в скором времени способное перерасти в гнев. - Именно из-за его безрассудства это все и случилось. Посмотри на него, он чуть не умер! Его… - Его безрассудство – лучшее, что есть у Ястребов, - не обязательно было стоять перед ним, чтобы знать, что сейчас в глубоких синих глазах играет еле сдерживаемая ярость. И Каска, и Гатс прочувствовали это всем нутром. - Но ведь есть же… - попыталась она снова, и Гриффит, казалось, перебил ее, но нервы Гатса сдали раньше. - КАСКА!!! – взревел он, не в силах больше терпеть ее треп. Голова немедленно отозвалась вспышкой боли, но слишком много было на языке, чтобы сейчас останавливаться. Казалось, его крик слышит весь мир, и оба стоящих снаружи поспешили внутрь. – Если ты сейчас же не заткнешься, клянусь, я встану, и ты удивишься, насколько мало у меня моральных принципов, чтобы бить таких женщин, как ты! Ненавидишь меня? Да пожалуйста! Но я делал то, что следовало, и не ты сражалась с тем монстром, не ты чуть не утонула, не ты сейчас валяешься в лихорадке! Что, в носу свербит от моей правоты? – задал он вопрос, завидев, как скривилось ее лицо, будто вот-вот потекут слезы. – Так хочешь Гриффита? Забирай, даром отдаю! Но не смей говорить, что я ни черта не делаю для Ястребов! – мечник продолжил бы и дальше, однако горло, давно не знавшее воды, помешало ему, и он закашлялся. Каска, замершая во время его тирады, мелко затряслась, не сводя с него глаз. Слова обвинений, а главное - правды, скопом выпали на нее, и она не знала, что делать. Ей было стыдно, ей было страшно пасть в глазах Гриффита, страшно было подумать, что она действительно не права. Шмыгнув носом, девушка развернулась и быстро выбежала из палатки. Однако Белый Ястреб остался. И в глазах его читалось…восхищение. Яркое, ничем не прикрытое восхищение. Он в очередной раз смотрел на Гатса, как на чудо света, и пожирал глазами. Он даже не моргал ту долгую минуту, что с расширенными зрачками и подобно маниакальной улыбке смотрел на свое главное сокровище, которое сейчас сжалось от тяжелой ауры под его взглядом. Гатсу было неудобно, неприятно, ему казалось, будто он голый лежит под одним единственным одеялом. Создавалось ощущение, что еще чуть-чуть, и Гриффит вгрызется в него, отрывая самый сочный кусок. Но вот Ястреб закрыл глаза и глубоко вдохнул, приводя участившееся дыхание в порядок. После его глаза уже не горели, но продолжали пускать искры всякий раз, как их взгляды встречались. Он медленно подошел к ложу больного и присел рядом. Гатс постарался не подать виду, что вся эта ситуация его сильно смутила, и отвел взгляд. Сбоку послышался тихий смешок. - Ты знаешь, как мило дуешь губки, когда обижен? – улыбка беловолосого стала еще шире, в глазах заиграли смешинки. Ну точно как ребенок. - За-замолчи, - буркнул Гатс, переворачиваясь на другой бок, чтобы не видеть этой наглой ухмылочки. Удивительно, но наличие рядом Гриффита не раздражало его, а наоборот, успокаивало, будто его всего накрыло стальным крылом. Подобное этому спокойствие ему прежде не доводилось испытывать, и это заставляло задуматься: почему именно он? Почему именно рядом с этим человеком он не чувствует желания вытащить меч и начать кромсать? В то же время это и пугало, ведь к Гамбино он испытывал то же самое, но тот в итоге поднял на него меч. Гатс осторожно глянул через плечо, чтобы узреть всю ту же широкую улыбку на лице друга, делающую его похожим на ребенка. Тч, да что с ним не так? Гатс отвернулся обратно, сводя брови к переносице. Бросается сломя голову на помощь, рискуя сам умереть, защищает его перед остальными, сидит рядом и лыбится, как придурок. И что бы он ни спросил, ответ всегда один: «Разве мне нужна причина, чтобы желать спасти тебя?». Эти слова всегда вводили его в ступор. Да вообще все, что делал Гриффит касательно него, выбивало мечника из колеи. Будто холодный металл проходится по разгорячённой коже, также и этот человек раз за разом врывался в его мерно протекающую жизнь и что-то менял. Это было настолько контрастно, что никогда не оставалось незамеченным. Видимо, он слишком долго молчал, потому как чужая рука неожиданно коснулась его плеча. - Гатс, ты же не обиделся? - Гл-глупости не говори! – он резко развернулся лицом к говорящему, чтобы подкрепить свои слова. От грозного взгляда Гатса на лице Гриффита промелькнуло удивление, но уже через мгновение он снова улыбался. - И в мыс-лях не бы-ло, - чуть ли не пропел он, что заставило мечника сильней нахмурить брови. – Все очень перепугались за тебя. Ты лежал в лихорадке почти три дня. - Три дня?! – ошарашенно вскинулся черноволосый, но внезапная вспышка боли в голове не дала ему подняться. Невероятно, он провалялся без дела три дня, просто упав в холодную воду. В каком-то смысле стало даже стыдно. - Первое время было худо: ты потерял много крови да к тому же провалился под лед – мы еле тебя отогрели. Потом тебя начало лихорадить, - в синих глазах промелькнула грусть, и Гриффит положил ладонь на мокрый от пота лоб Гатса. – Сейчас уже получше. Я очень переживал. Эти слова были сказаны с той теплотой, на которую способен только Гриффит. Больше ни от кого Гатс не слышал этих слов, сказанных так честно. Если вообще слышал их раньше. Рука друга все еще лежала у него на лбу, сменяя холод пота на живое тепло. И только сейчас мечник наконец достаточно хорошо разглядел его лицо. Под глазами виднелись круги, ярко выделяющиеся на светлой коже, взгляд был уставшим и полусонным, движения медленными и размеренными, но тот продолжал улыбаться той же неизменно счастливой улыбкой, будто сбылась его самая заветная мечта. Гатса поражало, как человек с таким лицом мог разить врага мечом, даже не утруждая себя лишними действиями, был способен убить взглядом и держать дворян в страхе. А тем временем рука незаметно переместилась на волосы, поглаживая их. - Ты отлично справился, Гатс, жаль, что мы не смогли прийти раньше. - Неудивительно, нас обвели вокруг пальца. Ха, значит, даже тебя можно надуть, - пошутил парень, с наглым прищуром смотря на главу Ястребов, но взгляд того резко стал серьезным, а пальцы прекратили гладить волосы. - Этого больше не повторится, - глаза будто отливали сталью. – Мы нагнали остатки войск врага и казнили командующего. Такой человек не достоин вести за собой людей. - Хэй, это же Тюдор, ты их знаешь, - попытался смахнуть напряжение, и это, кажется, сработало, так как уголки губ Гриффита чуть дернулись. «Вот поэтому этого человека и боятся», - подумалось Гатсу, когда тот отодвинулся и оперся спиной на рядом стоящий ящик. Но сам он никогда не испытывал к главе наемников страха, это даже уважением назвать было сложно. Он хотел быть ему другом. И смел считать, что таковым и является. Он готов был сложить ради него голову, в одиночку ринуться в бой, поднять меч…меч… Гатс внезапно понял, почему все это время не чувствовал себя в безопасности – его меча не было рядом. Завидев волнение в его глазах, Гриффит вопросительно наклонил голову. - Мой меч, Гриффит…где мой меч? – голос дрожал, глаза в страхе расширились. С самого детства меч был для него самым важным, без меча не было бы и его самого. Из года в год связь между ними лишь крепла, и теперь казалось, что не меч создан для Гатса, а он для него. Лучший клинок, которые только можно найти. И без меча он чувствовал себя в опасности, словно она наступает разом со всех сторон, и холодный пот вмиг покрыл лицо от одной мысли, что меч утонул в том проклятом озере. - Меч у Рикерта, я попросил его позаботиться о нем, пока ты здесь. - Принеси его, - пока он вновь не ощутит гладкий металл рукояти в своей ладони, не сможет даже заснуть, а чувство тревоги будет заполнять с головой. Хотелось, как в детстве, сжаться в комок, прижимая меч как можно ближе к телу и так заснуть, зная, что любой внезапный удар будет отражен. - В этом нет нужды, он пока тебе не нужен. - Просто принеси мне меч, черт возьми! - Не… - Черт, Гриффит! - Нет, - твердо сказал Гриффит, горой нависая над немощным Гатсом, что бесило того больше всего. – Если дать тебе меч, ты, недолгое думая, встанешь и откажешься лечиться, - он смотрел на него спокойно, жестко, сверху вниз, как и всегда. Да, он смотрел так на всех, даже на Гатса, которому доверял больше остальных, и хоть мечник был выше его, тот все равно возвышался над ним, словно его держали в воздухе невидимые крылья. И когда он так смотрел, невозможно было перечить. - …катись к черту, Гриффит, - прошипел парень и отвернулся, со злобным оскалом стараясь прожечь взглядом ткань палатки. - Тебе нечего бояться, - устало вздохнули за спиной, - я ведь рядом. - Почему? – внезапно Гатс развернулся обратно, смотря на Гриффита хищным взглядом, готовый порвать на части за эту медовую улыбку и спокойный голос. – Какого черта вообще? Смотря на то, как единственный друг пытается прожечь в нем дыру взглядом, Ястреб улыбнулся еще и шире и, запрокинув голову назад, рассмеялся. Рвано, нервно, но громко и звонко, казалось, его было слышно даже на улице. Он смеялся с придыханием, как будто это дается ему с огромным трудом, но он все продолжал и продолжал, пока не выдохся, смахивая с уголоков глаз выступившие слезы. - Ну почему ты ничего не понимаешь? - Чт… Что смешного то, эй?! Я не… Но Гатс не успел договорить, потому как чужие ладони сжали его лицо совсем как тогда, на лугу, когда Гриффит победил его. И глаза смотрели с таким же желанием и восхищением, и губы говорили то же самое… - Ты мне нравишься. Я хочу тебя, Гатс, - сказал Ястреб, гипнотизируя своим взором. Мечник мог наблюдать прямо над собой расширившиеся зрачки, обрамленные перьями ресниц глаза, чувствовать, как кончики белых локонов легко касаются его щек, которые сжимают ладони. Невозможно двинуть головой и остается только пытаться успокоить внезапно сбившееся дыхание. – Тебе не нужен меч или щит, чтобы быть в безопасности, когда я рядом. Только я решаю, как тебе жить и когда бросаться в бой. Мой Гатс будет меня слушаться, - Гриффит провел большим пальцем по лицу парня, как бы удостоверяясь, что тот все еще здесь. Мечник молчал, не в силах скинуть успевшего сесть на него Гриффита. Тот сжал его лицо сильнее, будто боялся, что лежащий под ним больной убежит, и облизнул пересохшие губы. Гатса передернуло от предчувствия опасности, и еле успел увернуться, когда беловолосый нагнулся, дабы поцеловать его. Губы коснулись горячей щеки на пару секунд, после прикусив загрубевшую кожу. Парень сглотнул, поморщившись, а Гриффит только сильнее стиснул его в объятиях, наваливаясь все телом. Гатс не мог видеть, с какой яростью Гриффит прожигает взглядом стену палатки, как сжал кулаки до такой степени, что ногти впились в кожу, а зрачки резко сузились. И голос его стал холоден, как лед. - Ты мой, Гатс, ты часть моей мечты. А я всегда добиваюсь того, чего хочу, - он сильнее обнял его, и даже через одеяло мечник почувствовал, как быстро стучит его сердце. – Твоя жизнь в моих руках, я решаю, когда тебе умереть и с кем быть. И ты не уйдешь, даже если для этого тебе придется умереть. Это случится только на моих глазах, и когда я захочу. – Губы придвинулись к уху, обдавая горячим дыханием. – А пока оставайся здесь, ты нужен мне живым. Быстро поцеловав Гатса в уголок губ, Ястреб поднялся и, не оборачиваясь, вышел из палатки, оставив мечника ошарашенно таращиться ему в след. Гриффит…Чертов Гриффит! - Черт!