И даже смерть не разлучит нас

      Пока Магнус, Джейс и Клэри обменивались любезностями и рукопожатиями, сознание Алека уплывало всё дальше и дальше. И если бы он был до конца честным, то сообщил бы, что накрывать его начало ещё до того, как он вообще появился в «Таки», но раз решил смолчать — пожинай плоды. В глазах резко потемнело, а звон в ушах стоял такой, что посторонние звуки и голоса не то что размывались, их уже просто не было слышно. Руки и ноги словно превратились в куски намокшей ваты, неприятное ощущение какой-то тяжести и уязвимости заполняло каждый сантиметр тела, и в какой-то момент всё просто уплыло. Растворилось. Померкло, оставляя один на один со всем происходящим вокруг него дерьмом, со всеми страхами и болью, неуверенностью в том, кто он есть на самом деле. Где-то на границе сознания он понимал, что падает, но падает как-то подозрительно долго. Падает, падает, падает. И нет этому ни конца, ни края. В какой-то момент уже даже было всё равно, если он всё же куда-то шмякнется, оставляя вместо себя кровавое месиво, больше похожее на несколько раз перемолотый фарш. И пусть вокруг была непроглядная тьма, но где-то вдали всё же можно было расслышать чьи-то голоса. Что именно говорили, было не разобрать, как не прислушивайся, но голоса становились всё громче и громче, пока и вовсе не превратились в неразборчивый галдёж. Они притягивали к себе, словно специально вырывая Алека из той липкой темноты, что так безжалостно его окружила, манили к себе, но при этом будто предлагали выбор: остаться и продолжить жить с чёрной и холодной пустотой или же шагнуть к ним навстречу и наконец-то прозреть. Оставаться в неведении не просто надоело, а осточертело, потому и сделать выбор было легко. Однако через мгновение Алек засомневался в правильности своего решения. Виски прожгло такой болью, что он не мог даже закричать, получалось лишь со всей силы сжимать челюсть, надеясь, что зубы останутся целы, а вот за целостность рассудка он не ручался. Казалось, что голова надувалась, как воздушный шарик, и была готова вот-вот лопнуть от переизбытка получаемой информации. Огромное количество сцен пролетало перед глазами отдельными кадрами. Они и длиной были лишь в несколько секунд, но казались связанными единым и до боли знакомым сюжетом. Таким знакомым, что в горле образовался неприятный комочек, который и не проглотить, и не выплюнуть. И почему-то хотелось плакать. Хотелось зарыться пальцами в волосы и, с силой сжав их в кулаках, тянуть, тянуть и тянуть, надеясь, что от такого самоистязания станет хоть чуточку легче. От всего того водоворота событий, что мелькал перед глазами, начинало даже подташнивать, будто на каруселях, которые из-за сломанного механизма никак не остановятся. И ты всё крутишься, крутишься, крутишься, желая уже просто выпрыгнуть «за борт», лишь бы это всё закончилось.       Алек уже давно потерял счёт времени, «просматривая» кадр за кадром свою жизнь, и потому не сразу обратил внимание, когда всё вокруг действительно стало приходить в относительный порядок. Голова уже не так сильно кружилась, сердце перестало биться так заполошно, а в груди расплывалось такое приятное тепло, что губы сами собой расплывались в блаженной улыбке. Дыхание выровнялось, и Алек наконец-то смог вдохнуть полной грудью, не ощущая никакого дискомфорта в лёгких. Пришедшие лёгкость и безмятежность дурманили не хуже, чем Datura — трава дьявола. И отчего-то Алек знал, что с этим растением шутки плохи. Под ногами наконец-то ощущалась твёрдая почва, а темнота перед глазами рассеивалась, являя взору снующих туда-сюда людей, какие-то палатки, стойки с наваленными на них продуктами. Вообще всё его окружавшее очень походило на какой-то базар или рынок. И даже лошадь, что вальяжно прошла мимо Алека, тащила гружённую мешками телегу. — Александр? — вырвал его из всё ещё окружавшей лёгкой пелены знакомый голос, и, чуть повернув голову, Алек наткнулся на пристальный взгляд раскосых глаз. — Ты в порядке? — Магнус, — с облегчением выдохнул Алек. — Да, да, всё хорошо. — Ты будто был где-то… не здесь. Точно всё хорошо? — Конечно, — Алек чересчур активно закивал, пытаясь тем самым убедить не только собеседника, но и ещё себя самого. — Но ты так и не ответил на мой вопрос, — всё же продолжил Магнус, но в ответ получил лишь недоумённый взгляд. — Составишь мне компанию? — Ах, это? Да, хорошо, буду рад, — затараторил Алек, на что Магнус звонко рассмеялся, обращая на себя внимание нескольких проходящих мимо людей и соседствующих с Алеком продавцов. — Славно. Тогда будь у моего дома, когда солнце будет клониться к закату, — Магнус схватил с прилавка зелёное яблоко и, подмигнув Алеку, впился зубами в кислую мякоть. — До встречи, Александр.       Алек проводил Магнуса взглядом, и лишь когда тот скрылся в толпе, понял, что даже не знает, на что он согласился. Магнус наверняка ему говорил, но он, как последний дурак, пропустил всё мимо ушей. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что его странная беседа с помощником лекаря никому не была интересна, вернулся к торговле. И пускай он распродал сегодня практически всё, отец в любом случае оторвёт ему уши, если узнает, что он гонял балду и чесал языком не по делу. Потому, как и было наказано, он простоял за прилавком до полудня, а после, собрав то, что осталось непроданным, отправился обратно домой. Хотелось переделать все дела как можно скорее и так, чтобы нельзя было придраться ни с какой стороны. Хотелось, чтобы никто и ничто не могло помешать его встрече с Магнусом. И в силу природного любопытства хотелось хотя бы узнать, на что же он вообще согласился. — Ну что, готов? — спросил Магнус у Алека, когда выходил из дома с плетёной корзиной в руках. — К чему готов? — Собирать травы конечно, — усмехнулся Магнус и направился в сторону леса по давно протоптанной тропинке. — Ты же сам как-то обмолвился, что тебе было бы интересно узнать обо всём этом. — Да, но… мне казалось, что травы собирают утром, — пожал плечами Алек, следуя прямо за Магнусом и смотря себе под ноги. — А сейчас дело к ночи, и я иду в сторону леса, и… — И тебе страшно? — Магнус резко остановился, из-за чего Алек налетел прямо на него, но тут же отпрыгнул на несколько шагов.       В голосе Магнуса слышались и вызов, и насмешка, но вместе с тем беспокойство и забота. Алек изо всех сил старался выдержать пристальный взгляд карих раскосых глаз, но в итоге всё же сдался и отвёл глаза в сторону. Помощник лекаря же лишь хмыкнул каким-то своим мыслям и едва заметно улыбнулся. — Ты прав, — Магнус отправился дальше, чувствуя, что Алек пошёл следом, — многие травы собираются на рассвете, когда роса ещё не сошла, но есть и те, что следует собирать в это время суток. Например, корень синего василька. Именно за ним мы и идём. Он растёт на поляне за лесом, туда недолго идти. Ещё мне нужны мелисса и перечная мята, но они растут в другом месте, так что наш поход может слегка затянуться. Тебе не попадёт за это? Я знаю, твой отец бывает строг. — Ещё утром он уехал в город и вернётся лишь через несколько дней. А мать… Она и не заметит, что меня нет. К тому же, я не маленький мальчишка, не стоит за меня волноваться. — Но мне приятно за тебя волноваться, — Магнус обернулся к нему лишь на мгновение, но даже в сумерках Алек успел заметить, как тот ухмыльнулся.       Такое заявление немного смутило, потому Алек предпочёл просто промолчать. Они так и шли через лес, в тишине, разбавляемой лишь треском сухих веточек под ногами и шелестением листьев при малейшем дуновении ветра. Это обоюдное молчание нельзя было назвать неловким, но Алеку было конкретно не по себе от того, что он не услышал ни ночных птиц, ни какой другой живности. Такая тишина в принципе была нехарактерна их лесу и тем более в столь позднее время. От греха подальше, детворе было запрещено ошиваться даже вблизи этого леса ещё до наступления темноты, а потому Алек мог ориентироваться здесь только в светлое время суток и на небольшом расстоянии. Магнус же наоборот шёл уверенно, не озираясь по сторонам, будто знал не только каждый сантиметр земли, но и историю жизни каждого иссохшего пня. Но спокойнее Алеку стало лишь тогда, когда они вышли из леса, оказавшись на той самой поляне, про которую говорил ему Магнус. Солнце уже скрылось за горизонтом, но небосвод всё ещё немного был окрашен нежной палитрой зарева, да и у самой поляны, казалось, не было края. У Алека было такое ощущение, что его привели в какой-то другой мир, отличный от того, к которому он привык. Он ведь никогда не покидал пределы деревни, даже отец его ни разу не брал с собой в город. Не сказать, что деревушка, в которой он вырос, была страшным грязным местом, нет. Она всегда казалась уютной и привлекательной, но сейчас Алек не смог сдержать восторженное «Вау». — Согласен, Александр, — усмехнулся Магнус на такую реакцию парня. — Ты ни разу здесь не был? Как так? — Ну, я никогда не заходил в лес настолько глубоко. Да и не в такое позднее время. — Тогда понятно. И ты не покидал пределы деревни? Ни разу? Алек отрицательно замотал головой и перевёл взгляд с горизонта на Магнуса. — Но я бы хотел. Не горю желанием всю свою жизнь простоять на рынке за прилавком по указке отца, продавая фрукты и овощи. Я бы хотел увидеть мир собственными глазами, а не разглядывать его на картинах в книгах. Хочу вырваться отсюда, как только появится возможность, и даже не оглядываться. Стать свободным…       Алеку хватило секундной заминки в своей исповеди, чтобы смутиться и допустить мысль о том, что возможно ему и не стоило вываливать на другого человека такой поток информации. Ни к чему хорошему это не приведёт, если другие люди будут знать о том, какие мысли и фантазии его посещают. — Извини, я не… наверное, мне не стоило. Не знаю, зачем я тебе это рассказал. Пожалуйста, не говори никому, что я хочу сбежать из этого места. — Эй, — Магнус подошёл вплотную, мягко обхватив запястья Алека, чтобы тот перестал теребить свою рубаху, — твой секрет в надёжных руках. — Спасибо, — Алек легонько улыбнулся и заметно расслабился. — Пойдём.       Они отошли ещё на несколько метров, прежде чем Магнус поставил корзинку и присел на корточки. Алек сел рядом и, как и Магнус, принялся собирать цветы, стараясь вырывать их вместе с корнем. Он периодически поглядывал в сторону своего спутника, чтобы убедиться в правильности своих действий, но в один прекрасный момент заметил, что тот тоже внимательно за ним следит. Алек не любил пристального к себе внимания и всегда старался оставаться незаметным для окружающих, но когда ты сидишь в траве, ночью, один на один с другим человеком, то оставаться незаметным немного проблематично. Стемнело довольно быстро, но благодаря яркой луне и отсутствию на небе туч всё было прекрасно видно.И именно это не давало Алеку покоя. Казалось бы, именно в ночное время проще всего что-либо утаить и скрыть, но не сейчас. К тому же чувство, будто сосёт под ложечкой, никак не получалось игнорировать. — Аккуратно, Александр, — сделал замечание Магнус, перехватив руки парня. Тот, задумавшись, начал вырывать цветы резко, загибая стебель и даже не всегда вырывая с корнем. — Природа не любит грубого к себе обращения. — Прости. — Ничего, — улыбнулся Магнус, бережно отряхнув очередной корешок от земли. — Собирать травы надо тоже с умом, иначе они могут ослабить, а иногда и вовсе потерять свои целебные свойства. — И какими же целебными свойствами обладают простые васильки? — Очень часто они используются для лечения болезней глаз. А ещё помогают от головных болей, болезней мочевого пузыря, кашля. Применяют и для очищения крови. Это не простой цветок, Александр. И я бы ничего в этом мире не назвал простым. — И магическими свойствами эти цветы тоже обладают? — озвучил Алек следующий вопрос, не успев прикусить язык. — Ну, основным магическим свойством василька принято считать защиту от нечистой силы, — ответил Магнус, глядя на парня с хитрым прищуром. — По многим поверьям василёк изгоняет демонов и злых духов.       И стоило Магнусу замолчать, как со стороны леса, будто специально поджидая и разрезая ночную тишину, послышался волчий вой. Да такой, что внутри у Алека всё похолодело и даже кровь в жилах, казалось, стала намного гуще. Он с трудом встал на ноги, озираясь по сторонам. Поднявшийся ни с того, ни с сего ветер зашелестел сочной листвой, взъерошил и без того непослушные волосы парня, беззастенчиво пробрался под его рубаху. Бледная кожа тут же осыпалась множеством крохотных мурашек, и Алек не мог понять — из-за этого он так поёжился или же от того, как Магнус на него сейчас смотрел? С вызовом. Стоя напротив всего в шаге. — Смелее, Александр, — усмехнулся Магнус, игриво растягивая букву «р», — у тебя ещё остались вопросы. — Просто о тебе… просто, о тебе давно ходят слухи. Но ведь ты и вправду появился в наших местах… — Алек театрально взмахнул руками, — просто пришёл из ниоткуда и решил остаться. Кто вообще захочет здесь остаться? — И что же обо мне интересного болтают? — Магнуса эта беседа явно забавляла, но, наверное, именно поэтому Алек становился всё смелее в своих мыслях и словах. — Что на самом деле ты обладаешь некими силами и способностями. — И ты веришь всему, что плетут местные языки? — Нет. Но, знаешь, есть те, кто тебя побаивается. — А ты? — Магнус наклонил голову набок, продолжая сверлить Алека взглядом, и подошёл ещё ближе, оказываясь в нескольких сантиметрах от него. — Тебе страшно? — Немного, — чуть подумав, выдохнул Алек практически в самые губы Магнуса, потому что не мог найти в себе силы сделать хоть один шаг назад. — Хм, зато честно.       Магнус чуть наклонился в сторону, сорвал маленький закрытый бутон василька и положил его на раскрытую ладонь Алека. Тот, не понимая к чему всё это, забавно нахмурил брови. По выражению лица Магнуса никак не получалось понять, что же тот сейчас чувствует, о чём думает и чего ждёт. Чего ждёт в первую очередь от самого Алека, который был без понятия, какие из ответов на задаваемые ему вопросы должны быть правильными. Ветер постепенно стихал, позволяя ночным букашкам вновь застрекотать свои песенки, и вскоре всё вокруг стало как прежде. Тихо. Такие резкие перемены в поведении природы, как и сам Магнус, пугали, но вместе с тем заставляли восхищаться. Эдакая прекрасная опасность, из-за которой в животе скручивался приятный узелок. Алек начинал понимать, что он, в принципе, ничто по сравнению с подобной красотой и силой, но тянуло к ним просто невообразимо. Этой красоте и этой силе хотелось принадлежать, поклоняться и боготворить. Или хотя бы иметь возможность с благоговением наблюдать издалека.       В чувство Алека привело ощущение чужой ладони поверх своей собственной. Приятное тепло расползалось по чувствительной коже так, будто его намеренно посылали и направляли. Тепло. Но не так, как поднести руки к открытому огню, который своим обманчивым жаром в итоге причинит нестерпимую боль, нет. Это ощущение было сравнимо с тем, как аккуратный припёк печи окутывал заботой и нежностью. Рядом с таким теплом всегда чувствуешь себя в безопасности. И Алек чувствовал. И хотел оставаться в безопасности всегда, хотел, чтобы о нём заботились и берегли. И потому изо всех сил постарался, чтобы не отдёрнуть свою руку, когда, опустив взгляд, заметил лёгкое свечение от руки Магнуса. Именно оно и дарило то самое тепло. Магнус же заметил и расширившиеся от удивления глаза, и тяжёлое дыхание Алека, и его внутреннюю борьбу. Борьбу разума, своих убеждений, верований… и собственных желаний. Он изначально был готов к тому, что подобное представление повергнет парня в шок, но всё равно боялся одного — увидеть в глазах Александра отвращение к своей персоне. Если страх, непонимание и даже неверие в происходящее можно было бы сгладить и даже повернуть в свою пользу, то с отвращением бороться вовсе и не хотелось. Есть три вещи, которых боится большинство людей: доверять, говорить правду и быть собой. Магнус пошёл на риск, сможет ли на такой же риск пойти Александр, учитывая, что они, по сути, друг другу никто и что кроме взаимной, осторожной симпатии их ничто никогда и не связывало. Ну, кроме той лёгкой простуды, которую Александр подхватил пару месяцев назад, и просидел у Магнуса несколько часов, пока тот готовил ему настойку от кашля.       Магнус аккуратно убрал свою руку, оставляя на ладони Алека цветок василька, раскрывшийся во всей своей красе, и внимательно следя за реакцией парня. Но тот, не отрывая взгляда от представшего перед ним чуда, смог только прошептать еле слышное «Вау».Магнус тут же расслабился, но даже это весьма заметное действие осталось для Алека незамеченным. — Восхитительный, чистый цвет, — игриво улыбнулся Магнус, забирая цветок и затыкая его Алеку за ухо. — И я не о цветке. Я о твоих изумительных глазах…       В следующее мгновение Алек оказался в гуще леса прижатым к широкому стволу какого-то раскидистого дерева, задыхаясь из-за лёгкой нехватки кислорода. Однако это неудобство и то, что спину царапала жёсткая кора, с лихвой компенсировали чужие губы, что так настойчиво сминали его собственные в головокружительном поцелуе. Обстановка, конечно, немного изменилась по сравнению с предыдущим их с Магнусом местом нахождения, но абсолютно ничем не уступала. Сквозь страстные причмокивания получалось даже расслышать птичий щебет и шелест листвы, а если чуть приоткрыть глаза, то можно было увидеть, как сквозь крону зелёных деревьев пробивались яркие солнечные лучи. Секундное чувство парения заставило Алека оторваться от губ Магнуса и резко вдохнуть от неожиданности, но ощущение чего-то мягкого под спиной помогло тут же расслабиться и продолжить наслаждаться чужими губами. Губами, которые с каждой секундой целовали всё требовательнее, прикосновениями, которые обжигали кожу, но вместе с тем дарили поистине упоительное наслаждение. Но каждая ласка и каждое движение Магнуса намекали именно на то, на что намекали, и из-за этого Алек терялся в своих мыслях, и особенно в своих желаниях. Он хотел. Безумно хотел, но что-то в голове кричало, что быть так не должно. — Магнус, ох, ос… остановись, — сквозь поцелуи прошептал Алек, почувствовав, как их возбуждённые плоти потёрлись друг о дружку, но Магнус либо не расслышал, либо нагло проигнорировал обращение к нему. — Стой. Прекрати! — Александр? — наконец-то отозвался Магнус и чуть привстал. — Что-то не так? — Неправильно. То, что мы делаем — неправильно.       Алек заскулил, пытаясь выбраться из-под Магнуса, но тот прижал его своим телом ещё сильнее и перехватил руки, позволяя свободно барахтаться только ногам. Парень продолжал елозить под ним, провоцируя ещё сильнее, и Магнус легонько прикусил его за шею. Алек тут же замер, напрягшись всем телом, и что было сил, сжал кулаки. — Повтори, — приказным тоном произнёс Магнус, глядя глаза в глаза. — Скажи это так, чтобы я поверил твоим словам. — Но ведь… это ведь грех, Магнус. Всё это. — Грех? Хм, любить кого-то — это, по-твоему, грех? — Не в любви дело. — А в чём, Александр? Я люблю тебя, безумно люблю. И знаю, что ты меня тоже. А «всё это» — лишь приятный бонус.       Алек слушал внимательно, впитывая каждое слово и не отрывая взгляда от нависшего сверху Магнуса. И Магнус был прав, он действительно его любил и даже не заметил, как до такого дошло. Ведь ему просто нравилось, когда Магнус задерживался у его лавки на рынке чуть дольше, чтобы поболтать. Просто поболтать. А сейчас он даже не мог представить, что хотя бы день не увидит этих раскосых, чуть золотистых глаз. И сопротивляться тому, чего сам же и хотел, теперь казалось глупым. — И в том, что «всё это» — неправильно, ты меня не убедил, — улыбнулся Магнус и медленно, позволяя Алеку всё же дать отпор, потянул за шнуровку на рубахе. — Наверное, потому что и сам не веришь в то, что говоришь. — Но я верю тебе. — Ты всегда мне верил, Александр. Всегда и во всём, — Магнус перешёл на шёпот, медленно заголяя торс парня. — И мы так же всегда и во всём будем вместе. — У тебя… — выдохнул Алек, внимательно следя за действиями Магнуса, — ты уже был с кем-то? — Нет, — усмехнулся Магнус, начиная оставлять россыпь поцелуев на оголившемся животе Алека и чувствуя, как сокращаются мышцы, стоит ему едва коснуться кожи губами. — И меня невероятно возбуждает тот факт, что мы разделим этот момент именно друг с другом.       Магнус поднял взгляд вверх, рассчитывая встретиться с восхитительно-голубыми глазами, но то, что он увидел, оказалось ничуть не хуже. Покрывшиеся очаровательным румянцем щёки, чуть припухшие и блестящие от постоянного облизывания и покусывания губы, прикрытые глаза и подрагивающие ресницы — Магнус не смог сдержать довольный стон восхищения. Алек же… Какая-то его часть всё ещё немного сопротивлялась, но не настолько рьяно, чтобы затмить всё остальное, её легко было засунуть куда подальше и подавлять до тех пор, пока она просто не поблекла и вовсе не растворилась. Куда приятнее было ощущать на себе нежность мягких губ и языка, жар чужих прикосновений, под которыми кожа, казалось, горит и плавится. Всё сильнее и сильнее, заставляя Алека переходить с хриплых стонов на болезненное шипение. В какой-то момент он попытался открыть глаза, но ничего не получалось. От окружавшей его высокой температуры слёзы выступали сами по себе, а горло наполнялось таким количеством горечи, что содержимое желудка с бешеным энтузиазмом рвалось наружу. Было непонятно и до быстро колотящегося сердца обидно, как нечто настолько божественное, как единение с Магнусом, могло превратиться в такие нестерпимые муки. И Алек не понимал — плачет он сейчас по собственной воле или это просто естественная самозащита организма. Понадобилось неимоверное количество сил, чтобы наконец-то открыть глаза, и ещё больше, чтобы поверить в то, что предстало его взору. Куда бы он ни повернул голову, везде стояло такое огромное количество человек, и самое страшное — у всех такие знакомые лица. Он всех их знал. Поимённо. И осознание происходящего причиняло боль не меньшую, чем огонь, в котором он сейчас медленно умирал. Предательство тех, кто был вхож в твой дом, ощущение безысходности и чувство всепоглощающего страха уничтожали изнутри, помогая огню быстрее справиться с поставленной перед ним задачей. И сопротивляться Алеку не хотелось ровно до тех пор, пока сквозь жгучие языки пламени он не увидел изуродованное гримасой ужаса лицо того, кого любил всем сердцем. Магнус кричал в галдящую, плюющуюся на него толпу, кричал что-то ему, но Алек уже не мог разобрать ни слова. Всё смешалось в отвратительную какофонию звуков, разбавляемую треском поленьев, и самому получилось издать лишь единственный истошный вопль… — Магнус… Магнус! — Алек резко подорвался на кровати, вырываясь из сводящего с ума кошмара, и тут же оказался в крепких объятиях. — Магнус! — Тише, любовь моя, тише. Ты в безопасности, — принялся нашёптывать Магнус, прижимая Алека к себе что было сил и укачивая, словно пытался успокоить маленького напуганного ребёнка. — Всё хорошо. Я рядом… я рядом…       Алек повторял его имя из раза в раз сквозь всхлипы и неконтролируемый поток слёз, но даже через собственную истерику смог услышать согревающий сердце знакомый голос. Такие сильные и такие знакомые руки обнимали, раскачивали туда-сюда, словно маятник, успокаивали. Такое знакомое тепло. И запах. И пусть кожа, казалось, всё ещё горела, каждое прикосновение отдавалось болью, но Алек чувствовал себя в безопасности, как в прочном коконе. Прочном, но вместе с тем нежном и ласковом. Сам Магнус был его коконом, был его крепостью и защитой. Всегда. — Это действительно ты? — сквозь слёзы рассмеялся Алек, немного успокоившись. — Да, мой хороший. — Но… Я не понимаю. Как? Что происходит? — Хотел бы я тебе рассказать, да боюсь и сам половины не понимаю, — ответил Магнус, продолжая раскачиваться и тем самым успокаивать теперь ещё и себя. — В одном был уверен — это был ты, твоя душа, заключённая в этом теле рвалась ко мне, и нужно было дать лишь немного времени и помочь. Ох, Александр, как же я боялся, что ничего не выйдет.       Магнус нехотя отстранился. Совсем чуть-чуть, только лишь чтобы было удобнее рассмотреть лицо Александра, пройтись пальцами по его нежной коже и стереть следы слёз, вспомнить каково это — смотреть в его глаза цвета идеальной небесной синевы. И у него не получилось сдержать удивлённый вздох, когда увидел, как эта самая синева постепенно занимала место того самого роскошного и манящего орехового цвета глаз Алека Лайтвуда. Миллиметр за миллиметром. И сердце начинало заполошно биться от вида такой завораживающей красоты. — Ты прекрасен, Александр…       Большего Магнус сказать не успел, потому что Александр примкнул к его губам с таким жадным, голодным и требовательным поцелуем, что получилось только что-то неразборчиво промычать. Александр напирал с такой уверенностью и силой, которых Магнус в нём никогда ещё не видел, и он не мог сказать, что ему это не нравилось. Наоборот. Он завёлся моментально, будто только этого и ждал. Внутренности скручивало настолько сильным узлом, что по всему телу от макушки до пят проходила волна дрожи, особенно ярко ощущаясь на кончиках пальцев. Алек перебрался к Магнусу на колени, оседлав, и тут же принялся расправляться с маленькими пуговицами на рубашке. — Александр, постой, — воспротивился Магнус, перехватывая руки парня. — Нет. Магнус, пожалуйста, — жалобно, словно умоляя, едва отрываясь от губ, проскулил Алек, — мне это нужно. Ты нужен. — Ты не совсем оправился, тебе надо отлежаться и набраться сил. Ты не можешь… ты должен кое-что знать! — прикрикнул Магнус, и это немного остудило пыл Алека. — Что именно? — Я… — Магнус сделал глубокий вдох, собираясь с силами, и поморщился, будто то, что собирался сказать, приносило неимоверную боль. — Я уже не тот, каким ты меня помнишь, Александр. — Плевать. — А мне нет, — Магнус несколько раз скользнул ладонями вверх-вниз по бёдрам Алека и тот наконец-то отступил и выпрямился, готовый выслушать. — Малыш, потеряв тебя, я приобрёл такую силу, от которой даже меня поначалу бросало в дрожь. Я совершил за эти годы столько всего, и не самого хорошего и доброго, некоторым я намеренно причинял боль и страдания, потому что был полон такой злобы… Я насквозь пропитан чернотой и вонючей скверной, и назад дороги для меня нет. — Значит, — пожал плечами Алек, — пойдём по этой дороге вперёд. Вместе. — Ты не понимаешь… — Понимаю, — перебил парень Магнуса и прикрыл ему рот пальцами, — всё я понимаю и советую тебе, наконец, заткнуться и трахнуть меня. — Твои напористость и настойчивость вкупе с розовыми от смущения щеками — это мощнейший афродизиак, — рассмеялся Магнус, скользя ладонями вверх от бёдер к груди. — Как сандаловое масло? — подмигнул Александр. — Ты помнишь? — Магнус восторженно вздохнул, когда получил утвердительный кивок от Алека. — Зато смотри, как я теперь могу.       Звонкий щелчок пальцев оставил парней абсолютно голыми и Магнус не мог не заметить в глазах Алека смесь шока, восхищения и, конечно же, смущения. — Как удобно, — хихикнул Александр, спрятав лицо в изгибе шеи Магнуса. — Вот для каких трюков ты используешь свою новую силу? — И для таких, — шепнул Магнус на ухо и снова щёлкнул пальцами.       Алек чуть дёрнулся в сторону, почувствовав, как скользкий палец Магнуса прошёлся по анусу, но уже через мгновение подался ему навстречу. По коже бежали мурашки от малейших, но таких интимных прикосновений, и Алек почему-то не смел сейчас взглянуть своему любовнику в глаза, продолжая упираться лбом в оголённое, чуть взмокшее плечо. — Ммм, Александр, какой же ты восхитительно узкий, — простонал Магнус, протолкнув средний палец почти на всю длину. — Мне кажется… ох… это тело ещё не знало ласк от другого человека, — усмехнулся Алек, насаживаясь ещё сильнее, и едва успел посильнее ухватиться за Магнуса, когда тот его приподнял, уложил на диван и подмял под себя, будто Алек вообще ничего не весил.       А дальше всё происходило настолько быстро, настолько обжигающе горячо и волнительно, что всё остальное уже и не беспокоило. Были только они с Магнусом. Вдвоём. А вся прочая мирская суета должна была подождать, даже если весь мир вот-вот погрузится во тьму. Алеку казалось, что он опять будто горит изнутри, но если раньше это заставляло метаться в муках и корчиться от боли, то сейчас его состояние было близко к исступлённо-восторженному настолько, что впереди оставался только чистый экстаз. И Магнус… был великолепен. Он был и нежным и требующим одновременно, будто боялся даже прикоснуться, но желание обладать оказывалось куда сильнее, чем набор джентельменских манер. Срываться с медленного и размеренного темпа на бешеный и дикий, а потом обратно, прикусывать солёную от пота кожу, а потом зализывать место укуса… Казалось, Магнус не мог остановиться на чём-то одном, желая испробовать всё и сразу. Наслаждаться вновь тем, что когда-то было так безжалостно и нагло отобрано, делить одно дыхание на двоих, сливаться в единое целое — вот от чего действительно не жалко сойти с ума. Хотелось прокричать об этом всему миру и посмотреть в глаза тем, кто посмел тогда покуситься на их счастье. Но их уже нет, мёртвые навсегда остаются в прошлом, и от этого знания Алек чувствовал лёгкость и свободу. Легкость, свободу и крышесносный оргазм. Такой, что Алек, упираясь пятками в диван, приподнялся и проскользил немного вверх, выпуская из себя плоть Магнуса.       Какое-то время они лежали молча, не шевелясь и слушая лишь размеренное дыхание друг друга. Томная и ленивая нега расползлась по всему телу, отдаваясь приятным теплом в районе груди. Казалось, весь мир просто остановился и забыл про них. — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался вдруг Магнус, который всё это время лежал на груди у Алека и наслаждался тем, как чужое сердцебиение отстукивает по его щеке. — Ну, кажется, ты меня обрюхатил, — тихонько рассмеялся Алек, чувствуя, как бесшумно смеётся и Магнус. — Спасибо, конечно, но я имел в виду… — Я чувствую его, — перебил Магнуса парень, понимаю, о чём тот спрашивал. — Очень странные ощущения. Если не обращать внимания, то всё нормально. Но если прислушаться, прислушаться к себе, своим мыслям и чувствам, то я понимаю, что не один. Не могу объяснить это иначе.       Магнус поднялся и приблизился к лицу Алека, пристально всматриваясь и улыбаясь тому, как голубой цвет практически полностью завладел зрачком. Осталось лишь несколько маленьких пятнышек. — Duas animas in unum. — Что? — Две души в одном теле, Александр. Эта тема до конца так и не изучена, но есть в природе такое явление, когда в одном теле поселяется две души. И это как раз наш случай. Не переживай, — Магнус оставил лёгкий поцелуй в уголке губ Алека и заправил его непослушную прядь волос за ухо, — скоро это пройдёт. В некоторых случаях, одна душа не способна покинуть тело, когда в него входит другая душа, но ваши души долгие годы сосуществовали рядом, одна подавляя другую. Но всё изменилось, дорогой. Ты сильнее его. Нам нужно лишь немного подождать. — Расскажи мне, как это случилось, — попросил Алек, замечая, как от такой просьбы изменилось лицо любимого человека. — Ты не помнишь? — Алек отрицательно помотал головой. — Значит, так оно и надо. Не к чему помнить то, что тело и разум помнить не хотят. — Магнус, пожалуйста. Ты не представляешь, какая у меня сейчас каша в голове. Его воспоминания, мои воспоминания, его чувства и мои — всё смешалось в одну неразборчивую кучу, и я хочу ясность хоть в чём-то. Я хочу знать.       Магнус какое-то время внимательно смотрел на Алека, а потом резко встал и сел на другом конце дивана, абсолютно не стесняясь своей наготы. Расстояние между ними было небольшое, но такой близости — ощутимое. — Всё произошло здесь, в Нью-Йорке. Шёл тысяча шестьсот семьдесят девятый год. Эпидемия испанки. Многие были заражены, население города сильно пострадало, что уж говорить о мелких прилегающих поселениях, — начал Магнус с таким выражением лица, будто читал очередную лекцию своим студентам, но вскоре на него будто опустилась какая-то тень, заостряя черты лица. — Жители деревни, в которой мы с тобой жили, обвинили меня в использовании чёрной магии, навлёкшей на них смертельную болезнь. — Но ведь… — Да. Я знаю, о чём ты подумал. Мой секрет знали только ты и лекарь, что однажды привёз меня с собой в вашу деревню, но слухи на то и слухи. Мне ведь была подвластна магия природных стихий. Огонь, вода, земля и воздух. Они нейтральны, не несут в себе ни добра, ни зла. Но я хотел помогать людям. Хотел нести добро, а потому и выучился травничеству и отправился вслед за едва знакомым мне человеком. И мне нравилось быть вашим лекарем. Но горе способно затуманить разум настолько, что больно и представить, — Магнус запнулся, уходя в свои мысли и воспоминания, но, помотав головой, будто отгоняя их прочь, продолжил. — Многие за короткий промежуток времени потеряли тех, кого любили. Я пытался спасти хоть кого-то. Правда пытался, но даже своего учителя спасти не смог. Мне было не по плечу бороться с такой разрушительной силой в одиночку. — Но нет твоей вины в том, что происходило, — подскочил Алек к Магнусу поближе и большим пальцем вытер одинокую слезу, катившуюся по щеке — Они хотели, чтобы я тоже страдал, — продолжал Магнус, не обращая внимания ни на слова, ни действия Алека, ни на собственные слёзы, — страдал так же, как и они, и потому… потому покусились на то единственно дорогое, что было у меня в жизни. Тебя. Они настолько обезумели в своём горе и нездравии, что заставили смотреть на твои мучения, смотреть как ты… Господи! Александр! Они сожгли тебя у меня на глазах… Ты так кричал…       В попытке успокоить начавшуюся у Магнуса истерику, Алек обнял его так сильно, что тот, уткнувшись ему в грудь, смог лишь что-то нечленораздельно бормотать и всхлипывать. Тело начало лихорадить, а руки трястись, и на счастье Алека, он вспомнил о пусть и тонком, но всё же одеяле, что валялось сейчас на полу. Завернуть в него Магнуса и при этом не отпускать от себя оказалось непростой задачей. Но всё же справившись, он уложил своего мага на диван и обнял со спины, прижимая его к себе как можно сильнее. — Слово всегда несёт в себе силу, даже крохотное, случайно оброненное. Но то, что кричал им я, вся ненависть и боль, что я выплёвывал на них, породило во мне такую силу, что поначалу было страшно даже мне. Освободившись, я… — Магнус уже начал заикаться и глотать некоторые слоги, что Алеку приходилось вслушиваться в каждое слово, — я убил их всех, всех, кто попадался на пути, а тех, кто смог той ночью сбежать, я преследовал. Всё это время я позволял им начинать жить заново, и вмиг их наивысшего счастья — всё отбирал. Ты можешь меня ненавидеть и презирать, но я ни минуты не сожалел о том, что сделал.       Алек уже сотню раз успел пожалеть, что поднял эту тему, не зная, что та причиняет ему столько боли, но сделанного не воротишь. Он не мог винить Магнуса за то, что он сделал, но и не знал, как ему исправить ситуацию, за что хвататься, что говорить, и потому мог сделать единственное, что сейчас было в его силах — клятвенно пообещать, что больше никогда не оставит Магнуса и никому не позволит встать между ними.

***

      Александр проснулся от того, что по обнажённой спине пробежал холодок, пуская по коже табун мелких мурашек. Одно из окон было приоткрыто, отчего тонкие занавески легонько пританцовывали в воздухе и пропускали морозную свежесть с улицы. Свет в комнате был погашен, но несколько свечей, расставленных по полкам, разгоняли ночную темноту и погружали всё вокруг в приятный полумрак. В силу определённых причин у Алека не было возможности рассмотреть дом Магнуса, когда он очнулся в первый раз. Поэтому, не обнаружив хозяина лофта рядом, Алек сильнее закутался в одеяло и принял сидячее положение, озираясь по сторонам. Помня события, что предшествовали сну, он лишь надеялся, что Магнус чувствует себя лучше, раз проснулся раньше него. Отчего-то на лице расцвела еле заметная улыбка.       Алек уже и не мог вспомнить, когда последний раз чувствовал нечто подобное. Сводящая с ума лёгкость расплывалась по всему телу, выворачивая наизнанку и сминая, как антистрессовую подушку. Даже дышалось намного легче, запахи стали ярче, окружавшие его предметы виделись чётче. Казалось, весь мир изменился, но на самом деле изменился он сам. И от этого было так хорошо, как никогда до этого. Новая жизнь. В новом теле. С новой душой. Будто сама вселенная преподнесла бесценный подарок — разрешила начать всё заново, с чистого листа.       Подобное умозаключение могло вызвать лишь ещё более широкую, искреннюю улыбку. Честное слово, один в один как у школьницы, которой в весеннюю пору признался в любви самый красивый и популярный мальчик в школе. Оставалось только уткнуться носом в согнутые коленки и запищать от радости. Ведь весь тот спектр чувств и эмоций, который испытывал Алек в данный момент, можно было с легкостью описать лишь одним словом — счастье. Простое человеческое счастье, от которого приятно кружит голову и покалывает кончики пальцев. Ломота в теле и головная боль уже давно отошли на задний план, оставив от себя лишь слабые отголоски, и потому Алек решил, что самое время выбраться из-под одеяла и попробовать отыскать Магнуса. Без него Алек начинал чувствовать себя каким-то дырявым сыром, каким-то… «наполовину». И потому такое нездоровое желание быть максимально рядом казалось вполне нормальным.       Не став заморачиваться, парень натянул на себя одни лишь джинсы, которые скомканными обнаружились почему-то под диваном, и пошлёпал по полу босыми ногами. Паркет приятно холодил ступни, и Алек блаженно заулыбался, запрокинув голову и разминая шею. Всё вокруг отличалось от того, что ему запомнилось в том доме Магнуса в их «последнюю» встречу, но всё же несколько совпадений он сумел обнаружить. Например, Магнус всё так же был склонен к наведению вокруг себя хаоса, но, как ни странно, сам он очень ловко в нём всегда ориентировался. На полках, столиках, подоконниках всё так же стояли горшки с цветами и маленькими кустами, и Алек был на сто процентов уверен, что находились они здесь неспроста и использовались по конкретному назначению, а не просто очищали воздух в комнатах. Статуэтки, талисманы и амулеты, свечи, разноцветные камни, развешанные и разбросанные повсюду — даже эти мелочи остались неизменны. Всё же это был его Магнус. И Алек не хотел, чтобы его кто-то, и тем более сам Магнус вздумал убеждать в обратном.       Обойдя приличную часть квартиры, Алеку оставалось заглянуть лишь в одну дверь, которая, как оказалось, вела в спальню. Убранство этой комнаты было способно взбудоражить любую фантазию. Алек даже замер на мгновение с открытым ртом, потому что такое обилие подушек, балдахинов и тканей в одном месте он видел впервые. И это не казалось громоздким, наоборот, нежным и воздушным. Алек присел на край кровати, скользя ладонью по холодной шёлковой простыне и наблюдая, как на коже появляется россыпь мурашек. Именно в таком месте он хотел бы просыпаться. Вместе с Магнусом. Наблюдать, как во сне дрожат его ресницы, как утренние солнечные лучи играют на его щеке, как вырисовываются под тонкой простынёй изгибы его тела. Алек хотел только его и ничего больше.       Из раздумий и фантазий Алека вывел звук бьющегося стекла где-то за приоткрытой дверцей платяного шкафа, и он немедля отправился на звук. То, что это был Магнус, не было никаких сомнений. Открыв обе дверцы настежь и отодвинув многочисленные наряды в разные стороны, он смело шагнул внутрь, тут же попадая в скрытую от посторонних глаз комнату. И вот она действительно напоминала те дни из их общего прошлого. Везде были расставлены свечи, развешены сухие и не очень букеты трав и цветов, старая посуда от старых деревянных пиал до дорогой раритетной керамики — вот та атмосфера, в которой Алек привык видеть Магнуса. И ему бы, как и прежде, сесть в углу и любоваться любимым человеком за работой, но тела Клэри и Джейса, лежавшие у одной из стен, никак не вписывались в эту идеальную картинку. — Магнус, — дрожащим голосом чуть ли не пропищал Алек, привлекая к себе внимание, — какого чёрта здесь происходит? — О, Александр, ты уже проснулся, — улыбнулся Магнус, как ни в чём не бывало, будто не он сейчас стоял над этими самыми телами, с упоением наблюдая, как стремительно чернеют под их кожей вены. — Я скоро закончу, подожди меня в спальне. Нет, лучше в зале, ни к чему тебе это видеть и слышать. — Ты… Что? Магнус, ты что собрался делать?! Это же Клэри и Джейс! Ты не можешь… — Не могу? — усмехнувшись, переспросил Магнус, уделяя всё своё внимание одному лишь Алеку. — Не могу, говоришь?! Они потомки Моргенштернов и Эрондейлов, Александр. Людей, которые своими же руками поджигали хворост под твоими ногами! Людей, которые отняли тебя у меня! — Они мои друзья, моя семья! — Алек кинулся сначала к Джейсу, который выглядел гораздо хуже своей девушки, но был остановлен одной лишь выставленной вперёд ладонью. — Нет, любовь моя, они — ЕГО друзья, и ЕГО семья, — Магнус указал пальцем на правый глаз Алека, в голубом цвете которого затерялось крохотное коричневое пятнышко, и подошёл ближе, обхватив ладонями лицо парня. — Почти завершилось. Ещё чуть-чуть и тебя с этими людьми не будет связывать абсолютно ничего. — Магнус, — умоляюще, стараясь не дрожать ни голосом, ни телом, сказал Алек, — всё и так уже завершилось. Мы с ним одно целое, хоть и крохотная, но часть его всегда будет во мне, это не изменить. Они были со мной всю мою жизнь, эту жизнь, они были рядом в плохие дни, они были рядом в хорошие дни, они были теми, за кого я держался все эти годы, как за якорь, что не давал мне потонуть. Я прошу тебя, отпусти их. — Как ты не поймёшь? — Магнус вытер дорожки слёз на щеках Алека и легонько, еле касаясь, поцеловал. — Они должны заплатить за содеянное. Знаешь кого я убил первым? Твою мать, которая кинула в меня камень, пока я был привязан к этому чёртовому столбу. Как женщина может стоять и спокойно наблюдать за тем, как горит её сын? Один взмах моей руки, и этот камень размозжил ей череп. — Мне всё равно. — Твоего отца я убил последним. Когда он пришёл на место твоей казни… Господи! Видел бы ты его лицо. Он хотел разделаться лишь со мной, и не думал, что и ты попадёшь под раздачу. Его горю не было предела, и я наслаждался его болью. Она питала меня. А потом, потом я собственными руками свернул ему шею.       Магнус внимательно смотрел Алеку в глаза, пытаясь увидеть там хоть каплю отвращения к своей персоне, но тот говори ему правду — ему было всё равно. Магнус отошёл обратно, и не успел Алек среагировать, как одним лишь взмахом руки, будто цепляясь невидимой хваткой за горло Джейса, поднял того к самому потолку. Джейс не очнулся, но его начало трясти так, будто по всему телу проходился разряд тока, и Алек был готов поклясться, что видел, как эти самые разряды синими линиями исходили от пальцев Магнуса. Черты его лица заострились, волосы, будто сами по себе становились всклоченными, и даже кожа, казалось, посерела, потеряв свой бронзовый оттенок. Глаза, в которых раньше плескался тёплый шоколад, приобрели кошачий зрачок в обрамлении жгучего золота. — Они ничего мне не сделали, Магнус, и тебе тоже! Остановись, прошу тебя! — Алек кричал так, что голос начинал хрипнуть, но молчание обошлось бы дороже. Он снова кинулся к Магнусу и, пользуясь тем, что тот его не остановил, встал между ним и Джейсом. — Ты говорил, что никто и ничто не встанет между нами, — горько выплюнул Магнус опуская руки, не заботясь о том, как и куда шмякнется бесчувственное тело Джейса, — и что же происходит сейчас? — Я понимаю твои чувства, Магнус. И я не осуждаю тебя и никогда не буду. Я люблю тебя. Но сейчас ты делаешь больно дорогим мне людям. — Я испытал в этой жизни боли больше, чем кто-либо может себе представить, — голос Магнуса наконец-то дрогнул, и Алек увидел, как под всем этим грузом ломается его любимый человек. — И теперь мы разделим её на двоих. Или забудем весь тот кошмар, начнём с нового, чистого листа, попробуем жить той жизнью, на которую имеем право, — Алек скопировал жест Магнуса, обхватив ладонями его лицо и смотря прямо в глаза, зрачки которых уже вернули себе своё обычное состояние. — Отпусти всю ненависть и злобу, что скопилась внутри тебя. Дети не должны расплачиваться за грехи отцов, пойми.       Магнус наконец-то расслабился, но Алек ещё оставался настороже. Загнав зверя в угол, нельзя быть уверенным, что тот не кинется снова. Но дыхание постепенно приходило в норму и уже от этого становилось чуточку легче. — Рыжая ещё ничего, но блондин меня раздражает, — наигранно обиженно отметил Магнус, на что Алек лишь тихонько рассмеялся, понимая, что этот смех — отголоски стремительно уходящей истерики. — Они ничего не вспомнят. — Я люблю тебя, — с облегчением выдохнул Алек и припал к чуть подсохшим губам Магнуса, пытаясь окончательно успокоить как себя, так и взбесившегося мага.       И для обоих этот поцелуй был тем якорем, за который они сейчас держались. Тем, что во всей этой куче эмоций, чувств и ощущений было настоящим. — Потеряв тебя тогда, я стал самым настоящим монстром, Александр, этого уже не изменить — с серьёзным видом предупредил Магнус, когда они уже прервали поцелуй и просто стояли, соприкасаясь лбами. — И я клянусь, я убью любого, кто посмеет тебя снова у меня отобрать. — Сама смерть не смогла нас разлучить, — усмехнулся Алек, сильнее прижимаясь к Магнусу. — Никто не встанет между нами. Я сам об этом позабочусь…