Сказки йунных афторофф

Жила - была девочка по имени Буратина. Она была бревном. У нее была красивая осиновая талия, и волосы березового цвета, все время хаотично разбросанные по голове, что придавало Буратине обоняния. А когда она встьрахивала волосами, ее голова красиво развивалась на ветру, делав дивчину наподобие порно - звезды. Лишь одна алая прядь, что росла над левым ухом, все время портила прическу, выбиваясь и истерично извиваясь на ветру всеми своими конечностями. Под левой бровью на подбородке у нее был с трудом впиханный пирсинг. И вот, как - то раз она сидела дома на подокойнике, курила и смотрела, как по небу летят останки белых ранноосенних облаков и эмигрирующие в темные страны мертвые птицы. Наконец ей стало скучно, и она, взяв вибратор, пошла гулять на улицу. Останки облаков давно уплыли вслед за солнечными лучами, и небо затянуло тучами, угрожая дождем. А Буратина все шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, и шла, пока не пришла в тупик. И вот в этом тупике она увидела получеловека - полудемона, смахивающего на лося. Увидев его, Буратина забыла, как дешать, и долга не дешала. А он расценивающе проскользил по ней глазами и спросил: - Ты девственница? - Да, - здыхая, ответила она, в сотый раз заправляя ухо за ненавистную прядь - истеричку. - Тогда ты будешь моей девушкой! - он подхватил ее в руки и понес к ларьку с мороженным, где несглазно должно было пройти их первое свидание. Он купил ванильку, и подал дивчине держащее в руках мороженое. Она поблагодарила его, и он сразу же повалил ее на кровать... Но промахнулся. Ибо кровати там вообще не было. (склероз у чувака). Дивчина ударилась головой об асфальт, но это уже было неважно, так как он уже возбудил ее страсть. А любовник уже начал хозяйничать в ее ротике, и их языки начали танцевать страстный танец. Затем парень рывком сорвал с нее одежду, так, что она порвалась на меленькие клочочечки, а пуговицы от блузона разлетелись по городу новогодним солютом, позволив малодой груди Буратины вырваться на свободу! Затем он еле - еле снял колготки, что развивались на ветру, словно крылья любви, в ьтакт алой пряди. В последнюю наочередь он сорвал с дивчины трусы через голову, и приподнялся. Буратина чмокнула его клитер, а затем начала грызть его письку, иногда тормозя и оставляя фиолетовые всосины. А в это время пошел дождь, и холодная вода стала струиться по членам парня. Наконец, он резко кончил, отдышался и разломил ягодицы Буратины, как буханку хлеба. Мутная зелень древесных глаз распахнулась от боли и удоворльствия, а на них встали слезки, когда любовник сначала стал то сжимать, то разжимать складки кожи дивчины, а затем вставил свой писюн в ее писю и начал трах - тарарах - трах - трах - тарарах - трах - трах - тарарах - трах - трах - тарарах - трах - трах - тарарах - трах - трах - тарарах - трах - трах - тарарах - трах, а затем уже плавнее вход - выход, вход - выход, вход - выход, вход - выход, вход - выход, вход - выход, вход - выход, вход - выход, вход - выход, вход - выход, вход - выход, вход - выход, а по конец сделав пару бум - бум, он вновь резко кончил и белесая жидкость белым ручейком потекла из его канальчика страсти, смыв пару волнами оргазма. Он рухнул замертво рядом с дивчиной, тяжело дыша и булькая водой дождевых луж. Наконец, на Буратину и этого свалился Морфей... Дивчина проснулась на утро от лекгово труса на плече. Повернувшись, она посмотрела на любовника, обнимающего ее тополиные бедра. Увидев его, с нее сползли трусы, и улыбка расползась по ее лецу. - Тебе было хорошо? - мгновенно спросил он. - Да, - ответила она, лыбясь во все 33. - Я люблю тебя, - сказал он. - Я тибя тожи! - воскликнула она и чмокнула его в лопатку. И жили они долго и счастливо, и родились у них прекрасные орки и гоблины, и ржали над ними всю жизнь читатели. Конец.