Я рядом

      Солнце накрыло Асгард душным щитом, на тренировочной площадке возле чертогов Одина стоял весёлый гомон. Тренировка проходила весьма оживленно, как обычно асы нападали на Бальдра, а он блестяще отражал их атаки, всякому доставалось в поединке с богом-покровителем плодородия, никто и ничто во всех девяти мирах не способно было причинить ему вред, этой своей особенностью он был обязан своей матери – Фригг. Как и в любой другой день, жаркий поединок уморил асов и ванов. Воины метали в Бальдра увесистые топоры и клинки, но оружие не разило самодовольного красавца. Запыхавшись, Тор ловко поймал блестящий на солнце молот, рукоять плавно легла в ладонь, засмеявшись, громовержец решил передохнуть и налить себе кубок воды. Тело его горело от ударов, солнца, от страсти битвы, которую златовласый бог ставил превыше всего. Крепкое тело блестело от пота, в лёгких скопился горячий воздух, следовало охладиться и передохнуть. Прицепив мьёльнир к широкому поясу на талии, Тор огляделся, заметив одинокую фигуру трикстера. Служанка из дворца, видимо, предлагала ему кубок с водой, но он лишь меланхолично отмахнулся.       – А я выпью! – заявил бог грома, схватил платиновый кубок и тут же отправил служанку обратно во дворец.       Осушив кубок в пару глотков, Тор поставил его на землю и присел на камень возле сына Лафея.       Тор помнил себя несмышленым мальчишкой, когда впервые встретил Локи. Бог обмана с первой минуты знакомства вызвал неприязнь. Озорная улыбка, хитрый взгляд, и словно затаённое желание перевернуть мир с ног на голову. От такого хотелось держаться подальше, что, собственно, и делали другие боги.       Лофт поистине опасен и непредсказуем, но Тор не боялся его, ведь опасность была частью жизни воина.       Бледный молодой мужчина, невысокий, гибкий, изворотливый – он был всем тем, что являлось недоступным для асов. Локи был другим, и в Асгарде ему не было места, но царь Ётунхейма и его отец Лафей часто посылал сына в Асгард с дипломатическими визитами, и с этим приходилось мириться, ведь Один и Лафей находились в прочном мирном договоре. Локи принимали, как званого гостя, а за спиной шептались про его мерзкую натуру. Тор старался не поддерживать такие темы, ему было не присуще осуждать бога обмана. Несколько лет назад трикстер выиграл спор, в котором вышел победителем и Тор до сих пор обязан Локи, но йотун не просил пока выплаты долга.       – Ты что хмурый такой?       Тор сел достаточно близко, камень ведь был невелик, а сидеть на раскалённой земле не хотелось. К тому же от йотуна исходила приятная прохлада, то, что нужно после горячей схватки. Локи повернулся и деланно ухмыльнулся, а Тор заметил, что напряжение с бледного лица спало, чёрные локоны завивались на концах, а колючий взгляд прозрачно-зелёных глаз словно потеплел.       – Я просто думал, вот и всё, – просто ответил обманщик, ловко скрывая свои истинные эмоции.       – Пошёл бы поразмялся с нами, – хохотнул Тор и тряхнул светлой гривой, словно ретивый жеребец, Локи лишь отрицательно качнул головой.       – Странное дело, – вдруг резко перевёл тему громовержец, пристально рассматривая чёрные пряди. Локи выразил непонимание на лице, а Тор вдруг без задней мысли поднял руку и вплёл пальцы в послушные завитки чужих волос, отмечая их мягкость. – Как же ты до сих пор не выгорел на таком палящем солнце, твои волосы чёрные, как крыло ворона.       – Ч-ч-то? – заикаясь, выдавил Локи, обескураженный прикосновением, которое вызвало отнюдь не отвращение, а любопытство.       – Волосы у тебя чёрные, – лучисто улыбнулся Тор, повторяя снова, а затем медленно опустил руку, понимая, что поведение его явно нарушает рамки общепринятых приличий. – Извини, я тебя обидел?       – Нет, – выдохнул Локи и отвёл глаза от ясных голубых очей Тора. Кажется, громовержец не понял, что жест этот был некорректным, вопрос глупым, а ситуация нелепой. Но только это позволило Локи отвлечься от нелёгких дум, от жажды противостояния отцу и его воле.       – Локи, – Тор нагнулся к самому плечу Локи, стремясь заглянуть в лицо трикстеру, а рука его в успокаивающем жесте прошлась по спине. Так нежно и мягко к нему никогда не прикасались. – Ты извини, если я что-то не то сказал, ты ведь знаешь - я прямолинеен, и это не самая лучшая моя черта, но…       – Всё нормально, – выдавил Локи, пытаясь понять, почему он всё ещё остаётся на месте, не отталкивает воина, не отрывает ему руки за это нелепое прикосновение. Ответ нашёлся быстро, даже пугающе быстро, обманщику не было противно, прикосновение согрело его через плотную одежду, согрело несмотря на ледяную кожу, которую ничто не в состоянии согреть.       – Тебя что-то тревожит?       – Почему ты спросил? – ощетинился Локи, и Тор тут же немного отстранился.       – Ты в последнее время сам не свой, я прежде не видел тебя таким. Стараешься находиться на виду, но ни с кем не общаешься.       – Эй, вы там секретничаете, что-ли!? – перебил их разговор Бальдр, подходя ближе. Локи заметно подобрался, выпрямив спину, и уставился на сына Одина с открытой неприязнью.       – Не твоё дело, – огрызнулся Лофт, в памяти так некстати всплыли воспоминания о том, как Бальдр больно хватал его за руки, прижимая к стене в коридоре дворца Одина, как впивался в его рот, почти кусая, а не целуя, и отвращение поднимается в Локи волной, затапливая разум.       – Почему же не моё? – нахально заявил Бальдр и криво усмехнулся, зная, что Локи понимает его. – Ты отлично знаешь, что это моё дело. Всё решено, тебе осталось смириться с этим.       – Ничего не решено, – зашипел Локи, вскочив с камня, на котором сидел. Тор по наитию поступил так же, он стоял рядом, словно понял, что сейчас вполне может завязаться драка.       – Перестаньте оба, что вообще происходит?! – не выдержал Тор, смотря то на одного бога, то на другого.       – Скоро узнаешь, Тор, – хмыкнул сын Одина, – может, я тебе даже в подробностях расскажу. – Лицо обманщика исказилось ненавистью, и, заметив это, Бальдр продолжил подливать масло в огонь. – Никуда не денешься, Локи. Ну, давай! Выпусти пар, давай сразимся!       Бальдр начал отступать чуть дальше, словно призывая Лофта на поле, где он будет хозяином игры. Вокруг них уже собирались асы и ваны, они не понимали в чём дело и перешептывались, вопросительно поглядывая на Бальдра.       – Давай! Нападай! – призвал во всеуслышание Одинсон. – Покажи, на что ты способен!       – Если я нападу, то убью тебя! – выкрикнул Локи в гневе.       – Локи, прекрати. – Тор тут же схватил его за плечо, почувствовав неладное. Все, конечно, знали, что Бальдра убить невозможно, но в зелёных глазах Тор увидел прямую решимость. – Отступись, Локи. Ни к чему устраивать балаган.       Но сын Лафея без слов метнул в него молнию одним только взглядом. Тор тут же отпустил его, и бог обмана сделал несколько шагов вперёд.       – Я приказываю никому не препятствовать! – самодовольно заявил Бальдр, зная, что имеет такое право - указывать, кому и как поступать на его земле. – Если обманщик сможет меня убить, да помогут ему первобоги! Ну давай, ётун! Покажи, на что способен!       Бальдр, широко улыбнувшись, раскинул руки. Он будто обнимал вселенную, подставляя неуязвимое тело удару, которого ждал от Локи. Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения, одно короткое заклинание - и в руке Локи появилось острое копьё из омелы, маг взмахнул рукой, посылая копьё прямо в бога плодородия. Какие-то доли секунды, Тор замирает на месте, копьё летит прямо в цель, пронзая насквозь грудь Бальдра, тот грузно падает на раскалённую землю, и Локи с шипением выдыхает ледяной воздух. В этот миг он почувствовал облегчение, тело его стало лёгким, как облако, с души свалился огромный камень, который не давал Лофту дышать полной грудью.       Локи смеялся, как сумасшедший, и не видел ничего вокруг, только запечатлевшийся перед глазами момент освобождения, гримаса боли на лице Бальдра, его, стоящего на коленях, красная лужа растеклась вокруг тела, острый металлический запах крови и солнечный жар щекотал нос, приводил в какой-то бешеный восторг.       Локи не помнил, как асы тащили его в замок к Одину, что они кричали, как проклинали его. Что сказал всеотец, он тоже не уловил, ибо раскатывался громоподобным смехом, и не было ничего прекраснее этого заливистого смеха, звенящего в собственных ушах Локи. Перед глазами сменялись зелёные поля, серые горы и боль.       Боль ворвалась в сознание со звоном железных кандалов, опоясывающих его руки и ноги. Локи кричал от боли, и вопли его отдавались эхом в светлом ясном небе где-то на высоте. Медный, ударяющий в ноздри запах крови на стёртых руках, змеиный яд, капающий на обнажённую грудь и лицо - от него не было спасения, хоть он и выгибался, пытаясь вырваться, дёргал руки и ноги из кандалов, но тщетно. Когда силы иссякли и кричать больше не было сил, Локи вдруг услышал оглушительный раскат грома где-то высоко, и небо взорвалось ливнем. Дождь лил стеной, впитываясь в горячую землю с шипением, смывая яд с худого бледного тела. Локи был истощен и обессилен. Он не мог открыть глаза, чтобы увидеть потемневшее небо, слух ласкали звуки грома и молнии, а по телу били холодные крупные капли воды.       – Тор, – едва шевеля губами, выдохнул Локи. Во рту стало влажно от дождевой воды. Он сглотнул и открыл рот шире - это была самая вкусная вода за всю его жизнь. Можно было потеряться в водовороте боли и собственных криков, в мечтах о такой долгожданной смерти, о неизбежном конце.       Но каждый раз, когда у Локи не оставалось больше сил кричать, а надежда на освобождение ускользала сквозь пальцы, яд наполнял рот. Иногда Локи даже глотал его, не в силах выплюнуть. Вдалеке слышались громовые раскаты, и обязательно спасительный ливень орошал его тело. Яркий свет молний в сумерках заставлял Локи пытаться открыть глаза, мечтая увидеть тёмное небо, освещённое вспышками молний. Каким-то внутренним чутьём Локи понимал, что это Тор. И с именем его он забывался беспокойным сном, ливень шумел в ушах, охлаждал раскаленное на солнце тело, смывал с него яд.       А потом всё повторялось, снова и снова, и Локи уже не помнил, сколько времени прошло, казалось, мучения не кончатся никогда, он так и будет кричать и извиваться… А потом забываться со сладким именем на устах…