ЧУЖОЕ СЧАСТЬЕ / ПостРубежные хроники. Часть VIII

«Поболтали с милым представителем съемочной группы, и он рассказал нам, что Бенедикт Камбербэтч забыл свои слова сегодня утром…» Из Твиттера одной из свидетельниц съемок в Голден-холле.

Выбравшись из автомобиля, Бенедикт доверху застегивает казенный теплый плащ и надевает темные очки. Солнца нет и в помине, но желание спрятаться неодолимо, и, словно принятых мер недостаточно, он как можно глубже засовывает руки в карманы, с отчаянием сознавая, что больше всего на свете хотел бы сейчас оказаться где-нибудь подальше от старинных стен бристольского Голден-холла. Предстоящие съемки нервируют до такой степени, что под коленями возникает омерзительная слабость, но оттягивать неминуемое бессмысленно, и Камбербэтч крепче стискивает зубы, ускоряя шаг. Пошло все на хрен, он просто обязан это вытерпеть. Пошло. Все. На хрен. Сосредоточенный на ускользающем самообладании, он не отрывает напряженного взгляда от тротуара, а потому обнаруживает прямо перед собой Мартина и Аманду слишком поздно, чтобы умудриться сохранить хотя бы видимость невозмутимости. В глаза бросается светлый подол свадебного платья, выглядывающий из-под плаща мисс Эббингтон, и Бен спотыкается на ровном месте, задохнувшись от скрутившего желудок тошнотворного страха. Черт, он не справится… У него не получится… Он не сможет. * * * Яростно чертыхнувшись, Камбербэтч начинает фразу сначала, ему еще ни разу не удалось довести монолог до конца, и Мартин еле удерживается, чтобы тоже не выругаться – уж слишком многозначительно помалкивают окружающие их члены съемочной группы. Аманда даже не пытается спрятать усмешку, определенно получая удовольствие от ситуации, и сердце Мартина сжимается от мучительного сочувствия к Бенедикту. Чертова свадьба… Во фраке жарко, галстук давит на шею, от обручального кольца немеет палец, и, страдая от неуместного желания сбежать, Фриман раздраженно отдувается, оттягивая жесткий воротник белоснежной рубашки. Сдвинув брови, Камбербэтч тараторит, успешно проскочив тот момент, на котором запнулся до этого, и у Мартина появляется отчаянная надежда, что кошмар наконец-то закончится. Но тут Аманда с довольной улыбкой вроде бы случайным жестом касается золотого ободка на безымянном пальце, разглаживает кружевную отделку корсажа, поправляет фату, и Бен снова перевирает слова и замирает, угрюмо глядя себе под ноги. – Еще раз… – после небольшой паузы мягко предлагает режиссер. * * * Мартин срывается, как только они вечером оказываются одни в номере. – Какого хрена ты вытворяешь?! Аманда молча проходит в спальню, ее волосы все еще уложены в свадебную прическу, но макияж тщательно смыт, отчего лицо выглядит странно и неприятно пустым. – Мэнди! – Что?! – она резко оборачивается, со злостью глядя на него исподлобья. – Что тебе от меня надо?! У него нет морального права просить об этом, но он все равно просит, стараясь говорить с максимальной убедительностью. – Пожалуйста, оставь его в покое… – в висках стучит, и Мартин с силой сдавливает их ладонями. Его жена не отвечает, раздеваясь, дрожащими пальцами выдирая пуговицы из петель тонкой трикотажной блузки. – Все было только ради этого, не так ли?.. – он подходит ближе, обхватывает ее запястья, удерживая, заглядывает в глаза. – Вся затея с ролью – только ради этих сцен?.. – Даже если так… – Аманда выдергивает у него руки, снимает блузку и брюки, оставаясь в одном белье. – В любом случае ты не помешаешь мне наслаждаться его кислой физиономией. Мартин с тоской скользит взглядом по ее полуобнаженному телу, ловя себя чуть ли не на отвращении. – Мэнди, ты же актриса… – он тяжело вздыхает, садясь на кровать, ему больше не к чему апеллировать, кроме профессионализма. – Ты же понимаешь, что личные отношения не должны наносить гребаный вред работе… Пару минут они оба безмолвствуют, Аманда переодевается в футболку и присаживается рядом. – Ладно… – в ее голосе по-прежнему звучит вызов. – Но за это ты мне кое-что должен… – Что ты хочешь? – черт возьми, как же он устал… – Все! – Аманда смотрит ему в лицо, упрямо задрав подбородок. – Все, что положено невесте на свадьбе, – она с горечью усмехается и продолжает с издевательской интонацией, – внимательного и заботливого жениха, который даже в перерывах между дублями будет с обожанием смотреть на невесту... На невесту, а не на шафера! * * * Номер Бенедикта находится этажом выше, и, уже нажав кнопку вызова лифта, Фриман думает о том, что, возможно, ему стоило воспользоваться лестницей. Тьфу, твою мать, точно стоило. – Мартин… – Гэтисс легко касается его спины, – ты… – он чуть приподнимает бровь, – …вниз? – Наверх, – нет никакого смысла утаивать. – Решил заглянуть к Бену… – И правильно, – одобрительно изрекает сценарист. – Надеюсь, поможет. – То есть? – Мартин крайне внимательно разглядывает табло счетчика этажей. Его собеседник с невиннейшим видом пожимает плечами. – С твоей стороны очень разумно помочь ему выучить текст. Сегодняшние съемки показали, что Бен его совсем не знает. Иногда разговаривать с Марком – все равно что ходить босиком по раскаленным булыжникам, и Мартину ничего не остается, как вытолкнуть сценариста на те же камни. – Конечно, я помогу ему выучить текст… – не только Марк умеет невинно хлопать ресницами. – Вобью, как следует… У Гэтисса розовеют щеки, он поджимает губы, но не выдерживает – ухмыляется, приглашающе указывая на расходящиеся двери лифта. – Ты едешь? – Мартин шагает внутрь. – Я на следующем… – Марк подмигивает, все еще улыбаясь. – Удачи… * * * Бен открывает дверь, оглядывает друга с ног до головы и, не говоря ни слова, скрывается в глубине номера. Фриман вывешивает наружу табличку «Не беспокоить» и проходит следом. – Что ты здесь делаешь? – развалившись в кресле, Камбербэтч щелкает зажигалкой, закуривает, медленно выдыхая дым. – У тебя же сегодня первая брачная ночь. Пепельница на столике рядом с креслом полна окурков, Мартин укоризненно качает головой, вынимает из пальцев Бена сигарету, разок затягивается и тушит. – Пошел ты… – хрипло реагирует Бенедикт. – Какого хрена ты приперся?.. Он бледен, в глазах затаилась растерянность, а на физиономии застыло выражение угрюмой покорности, так что Мартин решает действовать категорично. – Собираюсь нагнуть тебя и трахнуть, – сообщает он ледяным тоном. Уловка срабатывает, угрюмая покорность сменяется изумлением, а затем злостью. Сжав кулаки, Камбербэтч вскакивает с кресла, и, рискуя получить физические повреждения, Фриман перехватывает его за чрезмерно постройневшую ради роли Шерлока талию. – Бен… – тихо и умоляюще произносит он, прижимаясь всем телом. Бенедикт напрягается, но не отталкивает, с упреком шепчет в ответ: – Мне сейчас не до твоих шуток, Мартин… Тот обнимает крепче, ладони скользят по спине, осторожно перебираясь на ягодицы. – А с чего ты взял, что я шучу… – Но… Фриман целует настойчиво, подчиняя, слишком много всяких «но», чтобы стоило их обсуждать, и Бен, наконец, поддается, вздрагивает под его руками и вдруг со стоном валится обратно в кресло. Мартин опускается на пол между его ног, задирает ему футболку, зацеловывая живот, спускается ниже, оттягивая подбородком резинку штанов. Зажмурившись, Бенедикт рвано дышит сквозь зубы, словно прикосновения причиняют ему боль. Его кожа гладкая, сухая и горячая, и жар охватывает Мартина, заставляя задыхаться от нетерпения. Бен приподнимает сначала зад, затем ноги, позволяя освободить себя от одежды, и, вцепившись в подлокотники кресла, широко разводит колени. Оральный секс – не самое любимое занятие Фримана, но сейчас он с готовностью берет в рот, поглаживая стройные бедра и чувствуя, как Бенедикт постепенно расслабляется под его ласками. – Господи… – стонет Камбербэтч, его пальцы зарываются любовнику в волосы, но ухватиться им особенно не за что, и Фриман ухмыляется, не переставая отсасывать. Через пару минут Бен открывает глаза. – Может, ты не будешь меня нагибать?.. – на губах играет шальная улыбка, помутневший взгляд пьяно скользит по лицу Мартина. – Возьми меня так… Он подхватывает себя под колени, открываясь максимально, до непристойности, и, окончательно теряя представление о реальности, Фриман резкими движениями расстегивает и снимает ставшие безобразно тесными джинсы… * * * …Мартин возвращается в свой номер за полночь, не желая и не собираясь оправдываться – все зашло слишком далеко, чтобы какие-либо оправдания имели смысл. Его жена, лежа в постели, смотрит телевизор. Некоторое время Фриман стоит рядом с кроватью, ощущая гнетущую неуверенность, затем все-таки говорит то, что решился сказать, стараясь хотя бы тоном смягчить безусловную жестокость своих слов. – Вернемся домой – я переберусь в гостевую спальню. Аманда тянется за пультом, выключает телевизор и поднимает на мужа оказавшийся неожиданно невозмутимым взор. – Согласна, я тоже считаю, что так будет лучше для нас обоих. * * * Сообщение от Мартина приходит аккурат в тот момент, когда автомобиль Бенедикта паркуется неподалеку от ворот Голден-холла. «Интересно, почему мне так хочется сорвать с тебя на хрен этот чертов костюм? МФ» Камбербэтч торопливо набирает текст, стараясь сохранить на физиономии бесстрастное выражение. «Может, потому, что он сидит на мне лучше, чем на тебе? БК» «Вечером ты мне за это ответишь. МФ» Между ног стремительно тяжелеет, и, вылезая из «Ягуара» прямиком под прицел фотокамер, Бен улыбается, поймав себя на желании опасливо прикрыть пах рукой. Пространство перед входом на территорию парка наводнено людьми – съемочная команда, фанаты, массовка, и, ловя на себе восхищенные взгляды, Бенедикт уверенно выпрямляет спину. Сегодня все будет иначе. Все получится…