***
— Исак? Всё в порядке? — Хм? Состояние прострации снова накрыло Исака с головой. Он думал о том, как рассказать Эвену о сделке, не причинив ему боль. Думал о том, как преподнести всё так, чтобы в конце Эвен не решил оставить его. Он не мог с этим справиться. Не мог справиться с мыслью о том, что Эвен его оставит. — Я сделал что-то не так? — тихо спросил Эвен. — Ты скажи, если сделал. Я не хочу, чтобы ты грустил из-за меня. Боже. Сердце Исака болезненно сжалось. Эвен всегда находил, в чем себя обвинить. Он был слишком хорош, слишком чист, слишком бескорыстен. Для Исака это было чем-то невыносимым. — Нет, детка. Ты ничего не сделал, — Исак взял парня за руку и прижал его ладонь к своей щеке. — Уверен? Я знаю, что иногда могу быть немного напористым. Типа, я ведь даже не спросил, хочешь ли ты встретиться с моей мамой. И… — Эвен. Прекрати извиняться. Да, ты меня спросил, а я согласился. Я хочу встретиться с твоей мамой. — Хорошо. Прости. — Да перестань ты уже извиняться! — усмехнулся Исак, а затем приложил тыльную сторону кисти Эвена к своим губам и поцеловал ее.***
Мать Эвена оказалась замечательной женщиной, и чувство неловкости не посещало Исака ни на долю секунды. Она была обладательницей самой теплой, проникновенной улыбки, и теперь Исак мог сказать наверняка, от кого Эвен унаследовал всё свое добродушие. Она была бесконечно доброй и подарила Исаку наикрепчайшее объятие. Немного покружив по старой комнате Эвена, Исак остановился, чтобы получше рассмотреть прикрепленные к стенам рисунки. Некоторые из них были забавными и беззаботными, но большинство — не были. Большинство из них были грустными и мрачными, и сердце Исака дало легкую трещину. Тягучее чувство отчаяния и тоски царило во многих набросках, пронизывало каждую их дрожащую линию и каждый неровный штрих. Исак знал это наверняка: слишком уж хорошо он был знаком с этим чувством. Некоторые из рисунков были явным криком о помощи, и это лишь обостряло в Исаке инстинкт защитника, возводило в максимальную степень чувство ответственности. «Потому что иногда я чувствую, что ты сломлен так же, как я». Из дома родителей Эвена Исак вышел с щемящей болью в груди. Он мог видеть следы и отпечатки Эвена повсюду в этом доме, но эти отпечатки и следы не были отражением чего-то счастливого — скорее напротив. Исак осознал, что не заботился об Эвене в той же мере, в которой Эвен заботился о нем. Осознал, что был слишком зациклен на себе и на мысли о расставании с Эвеном вместо того, чтобы сфокусироваться на том, какое влияние всё это могло оказать на Эвена. Исак был несправедлив к нему. Он не задавал никаких вопросов. Не рассказывал ему обо всем. Он защищал и оберегал лишь себя, в то время как главным — единственным — приоритетом Эвена была защита Исака. Исак не уделял должного внимания. Исак был недостойным, таким недостойным.***
Исак начал уделять внимание. Он заметил, что Элиас, Мутта и Соня всегда спрашивали Эвена, хорошо ли он спал и как себя чувствовал. Заметил, что Соня всегда контролировала количество выпитого алкоголя и скуренной травки, хоть и выглядела при этом так, словно ее терзали угрызения совести. Заметил, что глаза Эвена порой затуманивались, а слова его приобретали слишком глубокий смысл прямо посреди беспечных, казалось бы, разговоров. Заметил, что Эвен каждую ночь перед сном делал какие-то пометки в своем блокноте. И, спросив Эвена, что он там пишет, Исак получил в ответ: «Я оцениваю свое настроение». Исак заметил, что порой во время обеда или в перерыве между раскуриванием первого и второго косячков Эвен улыбался улыбкой, что светила ярче солнца, а затем в одно мгновение становился мрачнее тучи. Заметил, каким затрудненным становилось дыхание Эвена в некоторые бессонные ночи. Заметил, как сильно Эвен боялся его потерять: он не прекращал напоминать ему об этом. Заметил, что Эвен никогда не снимал свои наручные часы — даже на время сна и принятия душа. Исак заметил многочисленные, изо дня в день неизменно трезвонящие будильники, после которых Эвен запирался в ванной или перерывал свой рюкзак в поисках чего-то. Исак продолжал уделять внимание, пока не увидел, как он принимает лекарства, пока не увидел, как он проводит по своему лицу руками и вымученно вздыхает, пока не увидел, как он подбадривает себя, разговаривая со своим отражением в замутненном зеркале ванной комнаты. Исак продолжал уделять внимание, пока его сердце не разбилось. Мой малыш болен.***
Исак не знал, как вывести Эвена на разговор об этом. Он никак не мог подобрать нужных слов. Он не знал, как сказать, что не собирается никуда деваться, что бы там ни происходило. Кое-как проанализировав и упорядочив все подмеченные симптомы, Исак загуглил их, но ответы его попросту ошарашили. Лучше я спрошу его напрямую. И, когда однажды утром Эвен сообщил, что собирается на прием к доктору, Исак взял его за руку и сказал, что пойдет с ним. — Это так, всего лишь небольшой осмотр, — ответил Эвен. — И тебе необязательно туда идти. — Но я хочу! Если ты, конечно, не возражаешь. — Исак, всё не так просто, — Эвен сглотнул и потупил взгляд. — Это не совсем обычный врач. Он выглядел таким маленьким и беззащитным — каким не выглядел, кажется, никогда прежде, — что Исак схватил его ладонь и крепко сжал в своей. — Я знаю, — кивнул он, приподнимая большим пальцем подбородок Эвена. — Знаешь? — Кажется, да, — сказал Исак, замечая, что глаза Эвена начинают наполняться слезами. Малыш. — И как ты относишься к этому? — Нормально. А что? Как ты к этому относишься? На протяжение всей автобусной поездки до клиники Исак не переставал запускать свои пальцы в растрепанные волосы парня и осыпать мягкими поцелуями его лицо. Он надеялся, он молился, чтобы эти жесты смогли передать хоть малую долю того, как сильно он его любит и как глубоко ему плевать на то, что, по мнению Эвена, собиралось разрушить их отношения. Я здесь, я рядом.***
— Привет, это Исак, мой парень, — обратился Эвен к симпатичной докторше. — Он захотел присоединиться сегодня. — Здравствуй, Исак. Приятно наконец-то встретиться с тобой.***
Эвен оказался биполярен, и сердце Исака разрывалось на части от невыносимой боли. Эвен выглядел таким напуганным, когда разговор перешел к его дозировке, лекарствам и смене настроения. Он выглядел таким напуганным, что Исак немедля сделал первое, что пришло в голову: потянулся к его руке и ободряюще улыбнулся. Я здесь, я рядом. Я никуда не денусь.***
С момента выхода из клиники Эвен не проронил ни слова. Исак понимал, что должен сказать что-нибудь, но попросту не знал, с чего начать. Они находились в задней части автобуса, Исак сидел у окна, Эвен — на соседнем сиденье, Эвен, который обхватил подрагивающими руками свою голову. — Эвен. — М-м? — Поговори со мной. — Не знаю, что я должен сказать. Исак обнял его лицо обеими ладонями и заставил посмотреть себе в глаза. Глаза Эвена были голубыми, невероятно голубыми, и грустными, невероятно грустными. Исак улыбнулся, прежде чем соединить их губы, мягко, плавно, не спеша. Он целовал его так нежно, как только мог. Вкладывая в этот поцелуй всю свою любовь и заботу, Исак надеялся, что Эвен почувствует хоть унцию того, что доводилось чувствовать Исаку, когда Эвен целовал его так же нежно. Когда их губы наконец разомкнулись, Эвен задыхался. Сердце Исака пошло трещинами, потому что Эвен глядел на него в полном недоумении, будто не мог поверить, будто сама мысль о том, что Исак станет его целовать, была донельзя нелепой, абсурдной. — Малыш, — прошептал Исак. — Ты… Ты все еще хочешь быть со мной? — спросил Эвен, и это его уничтожило. Как ты можешь такое говорить. — Конечно, конечно я хочу быть с тобой. — Правда? — Правда. — Но всё ведь так сложно. Я просто… Я не хочу причинить тебе боль. Я не хочу, чтобы ты меня возненавидел, — пробормотал Эвен. — Я никогда не смогу ненавидеть тебя. Эвен закрыл глаза, и Исак закинул ноги на его колени, прежде чем заключить его в узел тугих объятий. Эвен зарылся лицом в изгиб его шеи, и Исак крепко обхватил руками его плечи и принялся оставлять многочисленные поцелуи в волосах парня, практически сидя у него на коленях в задней части безлюдного автобуса.***
Они пропустили свою остановку. Эвен изливал ему свою душу в задней части автобуса, в то время как Исак лишь кивал, полностью обратившись в слух от макушки до кончиков дрожащих пальцев, а его подсознание подсовывало ему воспоминания о собственной матери, которой он не смог помочь, потому что сбежал, трусливо поджав хвост. Эвен рассказал, как трудно ему было с этим смириться. Рассказал, как тяжело это сказалось на нем и на его семье. Эвен поделился с ним всеми своими глубочайшими сожалениями и самыми мучительными воспоминаниями. Эвен рассказал обо всем, что не давало ему спать по ночам, о каждом шраме, испещрившем его сердце и его кожу. Исак слушал с таким вниманием и уважением, какое в свое время выказал ему Эвен. Он осторожно перебирал его волосы и ласково поглаживал подушечкой большого пальца его щеку точно так же, как когда-то это делал Эвен. — Я хочу отдать тебе кое-что, — сказал Исак. — М-м? Как бы сильно ни был смущен Исак, он все-таки залез в свой карман и на мгновение запаниковал, не нащупав его там. Дурацкое кольцо. — Что это? — спросил Эвен. — Кольцо. Я купил его тебе на Рождество, но не знал, в какой момент лучше подарить, — пробормотал Исак с покрасневшим лицом. — Кольцо, — повторил Эвен, на его ресницах всё еще блестели капельки влаги. — Ага. То есть я знаю, что это убого и как-то, что ли, по-девчачьи, но я решил, что ты не станешь возражать. То есть ты не обязан его на самом деле носить. Я просто хотел, чтобы оно у тебя было. Я никогда ничего не давал тебе взамен, и… — Кольцо, — ещё раз повторил Эвен. И боже. Исак прервал свою бессвязную речь и коснулся пальцами щеки Эвена, голова которого по-прежнему покоилась на его плече. — Ты мне нравишься, так что я тебя окольцовываю*, — улыбнулся Исак. О боже. Какая же это банальщина. — Я люблю тебя, — сказал Эвен, прежде чем снова обнять его. — Я так сильно тебя люблю. Сердце Исака разрывалось от такого количества любви — настолько это было непривычно. И он хотел отдать Эвену всё. Он хотел отдать ему целый мир. Вернувшись домой, Исак уложил Эвена на спину и, нависнув сверху, начал покрывать его лицо и шею мягкими, почти невесомыми поцелуями. Исак сомневался, он был до жути напуган, и все-таки решился. Обхватив рукой левое запястье Эвена, он принялся расстегивать ремешок его часов. — Исак, — выдохнул Эвен, накрыв ладонь Исака своей собственной. — Можно? Если ты хочешь. Только если ты сам не против. В глазах Эвена застыли слезы, и это убивало Исака. Это убивало его. Эвен откинулся спиной на кровать и кивнул. — Уверен? — спросил Исак. — Да, — прошептал Эвен. — Я никогда никому не говорил. Исак кивнул, а затем снял с его руки часы. Он изо всех сил старался не заплакать, увидев шрамы, уродливыми полосками растянувшиеся поперек бледно-голубых тонких вен. — Малыш, — пробормотал Исак. — Мне так стыдно, — выпалил Эвен, зажмуриваясь и тут же закрывая глаза ладонью. Исак поцеловал его запястье, как это когда-то делал Эвен. Он поцеловал его запястье, а после наклонился, чтобы оставить поцелуй на его губах. — Тебе нечего стыдиться, — сказал он. — Ты такой сильный. Эвен всхлипнул, и это было невыносимо. — Где еще болит, малыш? Эвен прижал руку к сердцу, и боже. Исак наклонился и поцеловал его в грудь. Он запечатлевал мягкие поцелуи там, где под тонкой бледной кожей заполошно стучало чужое сердце, и чувствовал, как Эвен плавится под ним. Исак целовал его до тех пор, пока они с ним не слились в единое целое, пока Эвен не обнял его и не уткнулся лицом в его шею. — Спасибо. — Для тебя — что угодно.***
— Я никому не рассказываю, что у меня биполярное расстройство, потому что не хочу, чтобы оно меня определяло, понимаешь? Люди могут быть очень милыми и добрыми, и всё же они будут относиться к тебе иначе, когда узнают. Они станут превращать каждое твое действие в симптом. И всё, что бы ты ни делал, они станут объяснять тем фактом, что ты психически болен. Так уж устроена жизнь. Поэтому я больше никому не говорю. Не хочу переживать этот кошмар снова, — сказал Эвен. — Какой кошмар? — спросил Исак, поглаживая его лицо. — Это случилось, когда я перевелся в другую школу на третьем курсе. Биполярность мне тогда только-только диагностировали, и я старался к этому привыкнуть. Мне не хотелось скрывать, кем я являюсь, поэтому я рассказал всем об этом в первый же день. Но затем те ребята решили, что это было бы забавно — сломать биполярного ребенка. Как далеко ты сможешь зайти. Это меня уничтожило. Я был похож на цирковую зверюшку. Люди делали ставки. Кто первый сможет заставить этого мальчишку потерять свой гребаный рассудок. И я потерял. Потерял. Я был так разбит, что жизнь больше не казалась мне чем-то, за что стоит бороться. Все говорили обо мне в социальных сетях. Все строили какие-то догадки и предположения. Я так от всего устал. Я убью их.***
Исак не мог заснуть. Он был в ярости. Он был зол. Кто хотел намеренно причинить тебе боль? Кто?! Около трех ночи Исак злился на себя, на вселенную, но больше всего — на гребаного Криса Шистада. На Криса, который притворялся его другом в течение долгого-долгого времени. На Криса, который варил ему кофе и позволял жить в своем доме. Что за игру ты ведешь? Что, блять, тебе вообще нужно от Эвена?! Исак забыл о своей боязни потерять Эвена и потонул в страхе за Эвена. Эвен. Эвен, который так крепко спал у него под боком, Эвен, который выглядел таким умиротворенным и таким красивым, Эвен, который заставлял его сердце биться чаще, Эвен, которого он любил больше всего на свете. Исак протянул руку, чтобы пальцами дотронуться до щеки Эвена, и ахнул, когда тот прильнул к прикосновениям. Он не мог не задаваться вопросом, какой нормальный человек в здравом уме мог когда-либо хотеть причинить ему боль. Ты не заслуживаешь ничего, кроме любви. На часах было четыре утра, и Исак по-прежнему был в ярости. Какого хуя! Он вылез из постели, натянул один из свитеров Эвена, влез в первую попавшуюся пару джинсов и прошаркал на стоптанных задниках кроссовок в коридор. Надев шапку, он не забыл захватить шарф Эвена — потому что знал, что тот бы рассердился, узнав, что он вышел на такой мороз в легкой одежде — и покинул квартиру.***
У Исака не было совершенно никакого плана. Он просто понимал, что находится в ярости и что не смог бы и дальше лежать в объятиях Эвена, когда гребаный Шистад наверняка замышлял с Эриком что-нибудь эдакое. Он позвонил в дверь, наверное, раз десять подряд. Родители Криса могли находиться дома, но его это не волновало. Ему было плевать.***
— Какого хрена?! — завопил Крис, показавшись на пороге в одних трусах. — Это ты мне скажи! — прокричал Исак в ответ. — Сейчас пять гребаных утра, Исак! — сказал Крис, потирая глаза, зябко поеживаясь и обнимая себя за плечи. — А похоже, что меня это ебет?! Крис вздохнул, а затем схватил Исака за руку, пытаясь завести его внутрь. — Не смей, блять, ко мне прикасаться! — Исак вздрогнул и оттолкнул его. — Воу, ладно, — Крис поднял руки вверх. — Какого хрена? Исак добрался до слишком знакомой ему гостиной и был рад обнаружить, что Крис действительно находился в доме один и он не потревожил ненароком чужой сон. — Что происходит? — спросил Крис, его голос смягчился, а взгляд стал более тревожным. — Что тебе нужно от Эвена? Что с тобой не так? — Чего? — Не морочь мне голову, Шистад! Я знаю, что ты поступал с ним так раньше. Я знаю, что ты и твоя припизднутая компания имеете что-то против Эвена и наслаждаетесь всякий раз, когда он страдает. Я знаю! — Исак, я понятия не имею, о чем ты говоришь. — Пошел ты! Я знаю, что в школе ты бросил кому-то вызов разрушить его так же, как бросил мне! — сказал Исак. Но затем он остановился, потому что Крис выглядел совершенно сбитым с толку. Исак знал Криса, как свои пять пальцев. Тот не смог бы подделать удивление. — Исак, я не знал Эвена до универа. Я не знал его в школе. Дерьмо. — Я тебе не верю. — Можешь спросить у него сам. Мы тогда не были знакомы. Кроме того, весь выпускной год он провел в Тронхейме. — Какого черта? Тогда кто это сделал с ним? Бессмыслица какая-то. И почему ты бросил мне вызов, чтобы я с ним замутил? И почему так хотел, чтобы я заставил его влюбиться в себя? Бред! — Черт, — вздохнул Крис. — Нам следует присесть для этого разговора. Кожа Исака покрылась мурашками. Он вдруг осознал, что находился в доме один на один с Крисом и у него даже не было при себе телефона. Он не мог никому позвонить, если бы что-то случилось. Он настолько увлекся всем, что было связано с Эвеном, что напрочь позабыл о том, что никогда не отвечал на звонки и сообщения Криса, никогда не разговаривал с ним о произошедшем. Каким местом я вообще думал? Что, если он позвонит Эрику и пригласит его сюда. Но затем Крис подошел к кофеварке и начал готовить кофе? — Что ты делаешь? — спросил Исак, всё еще стоя возле дивана, его тело было полностью напряжено, а глаза широко распахнуты. — Кофе. — Не хочу я твой сраный кофе! — Исак, прошу. Я просто… — Крис вздохнул, когда кофе начал закипать. — Я, блять, понятия не имею, что мне делать. Изо всех сил я стараюсь всё исправить, но вместо этого лишь делаю всё еще хуже. — О чем ты говоришь?! Крис подошел к нему, и Исак словно прирос к тому месту, где стоял. Он не мог дышать. Его тело было парализовано, и блять, я думал, что научился контролировать это. Исак был настолько беспомощен, что почувствовал, как горячие слезы начинают скапливаться в уголках его глаз. Я сильнее этого. Я могу ему противостоять. Он меньше меня. Почему я так боюсь его! Что за… — Исак, — выдохнул Крис, обхватив рукой плечо Исака. Исака, который просто окаменел. — Я просто… Но тут он замолчал, потому что, вероятно, заметил, что Исак дрожал. — Боже мой, — вздохнул Крис. — О боже! Исак. Что… — Отойди от меня! — выдавил Исак сквозь слезы. — О господи. Ты… ты меня боишься? Что? — Пошел ты! — О господи! Блять! Нахуй это! — Крис отступил на несколько шагов и схватился за голову. — Что?! — Исак, я бы никогда не причинил тебе боль! — Я не верю тебе! Я знаю, что ты рассказал Эрику о пари. Эрику! Ебаному Эрику! Да вы, наверное, вместе это планировали! Тебе всегда было насрать на меня! — Боже, как меня заебало это дерьмо с вызовами! — шумно выдохнул Крис. — Что? — Я сделал это ради тебя. Всё это было ради тебя! Потому что я дерьмово себя чувствовал из-за того, что произошло в Ниссене. Я сделал это ради тебя, потому что меня задолбало видеть, как ты приводишь в дом рандомных чуваков, которым от тебя нужно было только одно! Я хотел, чтобы рядом с тобой был кто-то, кто бы заботился о тебе. Я сделал это ради тебя! Ничего более не имело смысл, поэтому Исак повторил единственное слово, которое крутилось у него в голове: — Что? — Ради всего, блять, святого! — вздохнул Крис, выдвигая стул. — Эвен. Этот банальный дурачок! Одно время мы постоянно тусовались с ним на вечеринках, и однажды ночью он так нализался, что рассказал всем в комнате, что влюблен в тебя! Он продолжал говорить о твоем лице и о твоих волосах, и о том, как ты спас его или что-то в этом роде, и это было донельзя жалко, но одновременно с этим так, что ли, мило. Я не знаю! Я несколько недель пытался уговорить его подойти к тебе, но он был непреклонен. Он боялся причинить тебе боль или что-то такое. Я понятия не имел, что этот парень представляет из себя на деле, но он казался искренним. Я продолжал устраивать вечеринки, чтобы вы двое могли наконец пересечься, но ничего не происходило! Ты продолжал спать с теми же отморозками, а он продолжал наблюдать за тобой издалека. Я должен был предпринять что-то… — И ты бросил мне вызов замутить с ним, — сказал Исак, немного ошеломленный, немного ошарашенный. — Да! К тому времени мы уже вовсю подбивали друг друга с помощью вызовов на всякую хрень, и я подумал: а вдруг! То есть я ведь просто сказал замутить с ним, а не трахнуться. Я подумал, что вы двое могли бы поговорить, что-то такое. Я знал, что он сходил по тебе с ума. Поэтому, когда ты сказал мне, что вы переспали, я был пиздецки сбит с толку! Мало мне было этого, так ты взял и вернулся домой в ту ночь. Ты просто бросил его так же, как бросал всех. Мне стало так обидно за Эвена, поэтому я… — Бросил мне вызов разрушить его. — Да… То есть я хотел, чтобы ты поговорил с ним, увиделся с ним, понимаешь? Я подумал, что ты поймешь, какой он на деле славный парень, и тогда можно было бы забить на всю эту хуйню с вызовами! И ты понял. Но несколько дней спустя ты сказал, что наша сделка снова в силе, и это опять сбило меня с толку. — Я узнал, что ты солгал мне о своей сестре, и подумал, что вы с Эвеном просто играетесь со мной, — признался Исак. — Блять. Всегда я все порчу, — вздохнул Крис. — Я всего лишь хотел, чтобы ты проводил время с кем-то, кто бы заботился о тебе. — У тебя, блять, не было никакого права манипулировать мной! — Мне жаль. Я просто… Я знал, как бы ты поступил. Я знал, что ты ни за что бы не приблизился к нему, если бы я тебе сказал. Ты никому не доверяешь. — И ты сейчас смеешь обвинять в этом меня? — спросил Исак с широко раскрытыми глазами и ноющей раной в груди. — Прости, — пробормотал Крис, опустив голову. — Мне чертовски жаль. — За что, Крис? За что ты извиняешься? — За всё. — За что «всё»?! Скажи мне! — выкрикнул Исак со слезами на глазах. — Я лишь… — Нет! Ты у меня в долгу! Ты не можешь отвертеться и от этого, Шистад! Скажи мне! — Исак, прошу. Просто иди домой. Мы можем поговорить об этом позже, — взмолился Крис. — Нет! — рыкнул Исак и резко толкнул парня в грудь. — Скажи это! — Исак. Какого хрена! Исак толкнул его снова, в этот раз немного сильнее, так, что Крис потерял равновесие и чуть не упал. — Говори! — Исак! Исак бросился на него в третий раз, и Крис перехватил его запястья. — Скажи это, гребаный ты мудак! Скажи, почему ты всегда передо мной извиняешься! Почему ты был так добр ко мне на протяжение стольких месяцев, позволял мне жить здесь бесплатно и каждую ночь приводить сюда всяких незнакомцев! Почему ты никогда не спрашивал, что со мной не так или почему я проводил некоторые дни в постели, будучи ужасно подавлен. Скажи мне! Скажи это, кусок ты дерьма! Просто… — Потому что я знаю, что случилось! — выкрикнул Крис ему в лицо. — Я знаю, что Эрик сделал с тобой, и я знал о фотографиях, и я знал, что он собирался запостить их, потому что другие парни бросили ему вызов сделать это, а я не предпринял ничего, чтобы этому помешать!***
Исак закончил свой кофе к тому времени, как Крис перестал говорить. Он даже не плакал. Он никак на это не реагировал. Ему было все равно. Он даже не моргнул, когда Крис признался, что у них было заключено пари, когда Исак учился в выпускном классе. «Кому удастся поставить на колени скрывающего свою ориентацию малолетку». Он даже не моргнул. Ему было плевать. Моя жизнь была разрушена из-за какого-то гребаного пари. — Скажи хоть что-нибудь. — Я хочу еще одну чашку кофе.***
— Зачем ты рассказал Эрику о нашей сделке? — Эвен крепко держит его за яйца сейчас, пытаясь завести на него дело, что-то в этом роде. Я не знаю подробностей, но слышал, будто он пытается заставить людей выдвинуть против него обвинения. И это сводит Эрика с ума, поэтому он и пытается его уничтожить. — Что?! — Да, он пытается играть на его психике, знаешь, чтобы сломать его, чтобы спровоцировать эпизод. Но он понятия не имеет как, потому что Эвен крепкий орешек. Он изводил его сообщениями несколько недель, а Эвен на них даже не отвечал. Подожди, ты ведь знаешь, что Эвен биполярен, да? Я узнал только после того, как он слетел с катушек в прошлом году и запостил кое-что на Фейсбуке, но об этом, в общем-то, немногие знают. — Да, я в курсе. Блять! — Эрик планировал что-то совсем конченное, чтобы сломать Эвена раз и навсегда. Что-то достаточно большое, чтобы заставить его выйти из игры. Я знаю, что он бесится из-за того, что вы пара. Поэтому я психанул и рассказал ему о сделке. Я сказал, что ты лишь играешься с ним и что ему не нужно ничего предпринимать. Я не знаю, чем думал. Мне так жаль. — О господи. — Мне жаль.***
Исак собрался было уходить, когда вспомнил кое-что. — Почему ты все еще дружишь с ним, если он настолько ужасен? — Потому что если он пойдет ко дну, то я потону с ним заодно. Мы выросли вместе. — Крис. — Да? — Даже не пытайся когда-либо со мной заговорить.***
Исак направлялся в квартиру Эвена с сердцем, растерзанным на кусочки. Всё это началось с вызова. Он начал ненавидеть себя, потому что какая-то кучка придурков решила, что это было бы забавно — воспользоваться им в худшую ночь в его жизни. Он подвергся аутингу* в социальных сетях, потому что те же самые придурки подумали, что и это не лишено забавности, и бросили вызов парню, с которым он переспал, опубликовать его фото в интернете. Его сердце болело, действительно болело. Но он не мог на этом зацикливаться. В конце концов, он давно уже с этим смирился. И у него были куда более насущные проблемы, о которых бы стоило волноваться. Эвен. Эвен пытался сдержать свое обещание. Он пытался избавиться от Эрика, Эрик в свою очередь — от него. Я не могу и дальше продолжать разрушать твою жизнь подобным образом.***
Исак вернулся в квартиру, снял одежду и заполз обратно в объятия Эвена, который по-прежнему спал. — Хм-м, ты как ледышка, — пробормотал Эвен, вероятно, потому, что кожа Исака еще не успела избавиться от принесенного с улицы холода. — Прости, — прошептал Исак, пытаясь выбраться из его хватки. — Нет, — сказал Эвен, утягивая его обратно и прижимая ближе к себе. — Давай я тебя согрею, малыш. Исак уткнулся лицом в основание его шеи и вздохнул. Он не знал, что делать. Все было так запутано, и он попросту не знал, что ему делать. — Я так испугался, — пробормотал Исак. — Чего? — Потерять тебя. — Ты никогда меня не потеряешь.***
Эвен носил это дурацкое кольцо, которое он теперь еще и называл кольцом Бейонсе. Элиаса и Мутту чуть не хватил общий сердечный приступ, когда они впервые увидели это кольцо на его пальце. — Какого хрена? — воскликнул Элиас. — Ты выходишь замуж? Ребята, вы встречаетесь-то всего несколько месяцев. — Боже! Это всего лишь кольцо! — сказал Исак, его лицо пылало. — Почему тогда на безымянном пальце? — спросил Мутта. — Потому что оно идеально сидит на нем, — ответил Эвен. — Погодите, это разве не девчачье кольцо? Там вроде символ бесконечности и все дела. — Нет, это эвановское кольцо! — парировал Эвен и отчалил из комнаты. — Эвен, необязательно же носить его постоянно! — Исак последовал его примеру. — Я никогда его не сниму. — Эвен! — заскулил Исак. — Точно тебе говорю, никогда, — рассмеялся Эвен.____________________ Эва 10:13
Привет Мы можем поговорить?
О боже! ДА!____________________
Они сидели на одной из скамеек неподалеку от Ниссена, и на мгновение Исак задумался, что он вообще тут делает. — Еще раз прости, — сказала Эва. — Все нормально. Я насчет другого. — Что случилось? — Я в заднице. — Почему? — Я должен рассказать Эвену о пари. — Ты еще не рассказал? — Нет. — Чего ты ждешь? — Это сложно. Я не знаю, простит ли он меня. И если нет, то я, наверное, умру. — Это всего лишь пари. Не думаю, что он вообще придаст этому большое значение. Кроме того, ты без ума от него, а он без ума от тебя. Просто скажи ему. — Я не знаю. Даже если он и простит меня, я просто не хочу причинять ему боль, понимаешь? Могу представить, как чертовски сильно это его ранит. — Думаю, ты должен просто рассказать ему, а потом дать немного времени, чтобы со всем разобраться. Я уверена, что он примет это. — Как ты можешь быть настолько уверена? — Я знаю наверняка, что ты ему не безразличен. Каждый раз, когда я к вам заходила, он заставлял меня чувствовать себя куском дерьма, даже не пытаясь. — Что он говорил? — Хм, я пыталась объяснить, почему сделала это, ну, знаешь. Я продолжала говорить, что тебе нужно было услышать эти слова и что тебе нужно понять некоторые вещи, а он осадил меня одним предложением. — Каким? — Он сказал, что нельзя говорить людям, как им себя чувствовать. Что нельзя заставлять людей увидеть что-то, если они еще не готовы это увидеть. — Звучит как что-то, что он действительно мог бы сказать. — Думаю, ты слишком погружен в мысли об этом, и это его расстраивает. Он, возможно, надумывает себе всякое. Просто перестань чудить и сделай его супер счастливым, а затем расскажи ему. — Хорошо.***
— Исак. — М-м? — Спасибо, что рассказал, — сказала Эва. — Спасибо, что доверился мне. — У меня больше никого нет. — Это неправда. Мы все здесь, с тобой. Юнас бы, кажется, ради тебя умер.***
— Чувак, вот что тебе следует сделать, — начал Юнас. — Просто выбери самую банальную из всех возможных песню и спой ее ему в машине или что-то типа того. А после расскажи наконец об этом гребаном пари. — Ага, а потом сделай ему минет, пока он хандрит, и всё наладится. Дело закрыто, — добавил Магнус. — О боже, захлопнись! — воскликнул Исак. — Я серьезно. — Если он выгонит тебя из дома, можешь перекантоваться у меня, — сказал Мади. — Заткнись! — шикнул Юнас, бросив подушку в его сторону. — Никто Исака никуда не выгонит!***
Исак нервничал. Они были в машине Эвена, и он только что попросил его выехать на автомагистраль. — Зачем? — Просто хочу немного прокатиться. — Куда? — Куда угодно. — Ладно, — кивнул Эвен, подозрительно сощурив глаза. Исак безуспешно возился в телефоне, пытаясь подключиться к звуковой системе автомобиля. — Что ты делаешь? — спросил Эвен, выглядя слегка удивленным. — Пытаюсь подсоединить свой телефон. — Вот здесь, — засмеялся Эвен. — Спасибо. — Будешь петь мне песню? — Ага.***
Сейчас играет: Clean Bandit ft. Zara Larsson — Symphony
***
— Я же знаю эту песню! — Я слышу симфонии, — Исак прикрыл глаза и просто начал петь чертову песню, изо всех сил стараясь игнорировать чувство неловкости. — О господи! — Но раньше я слышал лишь тишину, рапсодию для нас двоих, и каждая мелодия бесконечна, — Исак начал смеяться, потому что это было так нелепо и потому что Эвен тоже смеялся, он выглядел таким счастливым. — Жизнь играла на струнах моей души, но ты появился и дал мне свободу. Я всю жизнь пел соло, но теперь я не могу попасть в свою тональность без тебя. — Малыш, ты меня убиваешь, — сказал Эвен, свободной рукой накрывая затылок Исака. — Заткнись, я тут тебе песню спеть пытаюсь! Ритм мелодии ускорился, и Исак почувствовал, что остатки неловкости и смущения покидают его тело. Мне это даже нравится. — Извини, если я слишком несносен, но каждый день с тобой я чувствую себя лучше. Удача была не на моей стороне, и я даже не ожидал, что буду чувствовать подобное. Эвен умирал прямо за рулем, в то время как Исак, двигая телом под доносящиеся из колнок биты, закрыл лицо ладонями и начал танцевать? Это нравилось ему слишком сильно. Он и не помнил, когда в последний раз пел песню и танцевал под нее, не будучи в стельку пьяным. Это было так здорово. Его сердце обволакивало приятное чувство легкости и правильности, мерно растекалось теплыми волнами по всему телу. — О-о-оу! — завизжал Эвен. — Я просто хочу быть частью твоей симфонии, прижми меня к себе и не отпускай. — Твоя симфония! — Эвен присоединился к нему, и Исак не мог поверить, что они были такой парой. — Мы отвратительны! — сказал Исак. — Мы очаровательны! — ответил Эвен. — Заткнись! — ТВОЯ СИМФОНИЯ!***
— Спасибо. Ты делаешь меня таким счастливым, — сказал Эвен, целуя тыльную сторону его кисти. — Перестань. — Ты лучший парень в мире. — Этот комплимент я могу принять, — засмеялся Исак. — Я должен купить тебе кольцо, чтобы мы сочетались. — Не-а, мне и так неплохо. — Малыш, я точно куплю тебе кольцо. — Нет! — В любом случае, теперь моя очередь петь. — Нет! Пожалуйста!***
Сейчас играет: One Direction — What Makes You Beautiful
***
— Эвен! — Малыш, ты озаряешь мой мир, как никто другой! Когда ты взмахиваешь своими волосами, то просто поражаешь меня! — Эвен, я, блин, лысый!____________________ Юнас 21:34
Ты рассказал ему?Бля, я забыл
Исак…Я расскажу!
____________________
— Эвен, — выдохнул Исак, сидя на его коленях. — Эвен, подожди. — Хм? — Эвен нехотя оторвался от участка кожи на его шее, где уже начало расцветать бледно-красное пятно. — Мне нужно сказать тебе кое-что.