Я сделал бы это снова

— Ты только что укусил моё плечо? — вскрикнул Исак; его руки всё ещё обнимали шею Эвена, ноги — талию, и он до сих пор был у него на коленях. — Думаю, да, — засмеялся Эвен, и обе руки крепко обняли Исака за спину; они сидели, упираясь в спинку кровати. Исак думал, почему у кровати Эвена была спинка. Он не знал никого, у кого бы была такая. Он хотел спросить об этом, когда Эвен снова укусил его плечо, а зубы мягко коснулись кожи, посылая мурашки по всему телу. Спрошу его о спинке кровати позже. — Так… ты кусаешь меня сейчас? — спросил Исак, улыбаясь и наклоняясь, чтобы поцеловать Эвена в щёку. Он не упустил то, как Эвен вздрогнул от его касаний, как улыбка тут же сменилась удивлением. Он был взволнован, и это наполнило сердце Исака радостью понимания, что он всё ещё может так влиять этим на Эвена, буквально сидя на его коленях обнажённым. Поцелуй в щёку. Услада для сердца. Теперь они делали много мягких вещей, таких как поцелуи в щёки или перебирание волос друг друга. Это было разрешено. Они, обнажённые, были в постели Эвена. Это было нормально. — Думаю, что кусаю тебя сейчас, — сказал Эвен, утыкаясь лицом в шею Исака и осторожно покусывая кожу. — Тебе нравится? — Мне правда нравится, — пробормотал Исак, поглаживая пальцами волосы Эвена. — Сильно нравится. — Хорошо, — выдохнул он ему в шею. — Я могу подумать и о других местах, которые бы хотел попробовать своими зубами. — Пока ты держишь свои зубы подальше от моего члена, всё хорошо, — сказал Исак, заставляя Эвена усмехнуться и отстраниться от его шеи. — Думаешь, я бы откусил твой член? — засмеялся Эвен, повлияв и на Исака, и на его сердце. — Не знаю, что тебе нравится, — пожал плечами Исак, поймав прядь волос Эвена и накрутив её на указательный палец. — Знаешь, — сказал Эвен, слегка поцеловав его губы. — Ты знаешь, что мне нравится. — Мой косяк. Я имел в виду, что тебе ещё нравится. — Мне нравится всё, что касается нас, когда мы обнажены, — сказал Эвен, и его рука опустилась ниже по спине Исака. — Или не обнажены. Это необязательно. — Ты хочешь трахаться в одежде? — спросил Исак, ёрзая на коленях, ощутив, как пальцы Эвена задержались в месте, где были несколько мгновений до этого. — Или, знаешь, мы можем поговорить, когда на нас одежда, — ответил Эвен, вскинув брови. — Мы разговариваем только в постели. — Мы ещё разговариваем в твоей машине. — Да. Мы говорим о том, чтобы поехать домой и заняться сексом, — ответил Эвен, сжимая ягодицы Исака обеими руками, всё ещё удерживая на своих коленях. — Мы друзья с привилегиями. Это то, чем они занимаются, — сказал Исак, а его дыхание так сильно сбилось из-за ощущения рук Эвена. Это не могло закончиться хорошо. Ему придётся уйти домой. — Но мы особые друзья с привилегиями, — ответил Эвен, касаясь собственным носом носа Исака, заставляя его позабыть о пальцах, творивших чудо под одеялом. — Да, ты готовишь мне завтрак. — Кто-то же должен кормить тебя. — Ты заставляешь меня обращаться к твоему члену как к Базу. — Я ничего не заставляю тебя делать, — засмеялся Эвен. — Ты сам начал называть его Базом. — Это неправда, — усмехнулся Исак, прежде чем наклонился, чтобы ещё раз мягко поцеловать его в щёку. Он не мог с этим ничего поделать. Он наслаждался этой мягкостью. И это было позволительно для них, пока они были в постели: переплетённые конечности, кожа к коже. Это было разрешено. Поэтому он целовал его всякий раз, как вспомнил и чувствовал, как сердце горело в груди, как Эвен прикрывал глаза при контакте, а руки обнимали его. Исак, вероятно, любил это сильнее секса. — Кстати, ты решил, как назовёшь свой член? — спросил Эвен со сбитым дыханием и с покрасневшими щеками. — Мы никак не будем его называть! — крикнул Исак. — Как насчёт Исака Младшего? — засмеялся Эвен, мягко толкнув Исака с коленей, чтобы уложить на кровать. — Я уйду домой, и ты больше никогда ничего обо мне не услышишь! — сказал Исак, едва замечая, что больше не сидит на коленях Эвена, а его спина теперь упирается в матрас. — Нас? Что насчёт Наса? Баз и Нас работали над сериалом на Netflix вместе. Думаю, это был бы культовый дуэт, — сказал Эвен, обхватив ладонью щёку Исака, а затем наклонившись, чтобы поцеловать его в шею. — Нас? Эмоциональный рэпер? Ты прикалываешься надо мной? — Что? — засмеялся Эвен. — И ты говорил, что сериал, над которым они работали, был закрыт, — сказал Исак. — Не так уж и культово. — Тебе обязательно нужно вот так вот ранить меня? Прямо перед Базом? — Эвен откинулся назад и указал на свой пах. — Почему я вообще провожу с тобой время? — закатил глаза Исак, не в силах сдержать смешок, а затем оттолкнул Эвена от себя. Эвен посмотрел на него, его спина немного закрывала свет, пробивавшийся в комнату, и улыбнулся. Он подарил ему самую тёплую улыбку. Все морщинки у глаз, солнечный свет и всё лучшее в мире. — Не знаю, — ответил Эвен, проводя большим пальцем по скуле Исака. — А почему? Исак обхватил его лицо обеими ладонями и притянул к себе для безмолвного, но обжигающего поцелуя. Он вложил в этот поцелуй свой ответ. Он вложил в него сердце. Исак почти не использовал язык. Лишь губы на губах. Кожа к коже. Руки в волосах. И они целовались. Ноги Исака обнимали Эвена за талию, а руки того были на его лице. Всегда на его лице, и это было идеально, потому что лицо Исака наверняка было влюблено в его ладони. Они целовались, может быть, пять или десять минут, пока губы Исака не начали болеть, пока его голова снова не закружилась, пока он не почувствовал, что Эвен снова возбуждается. Мне нужно идти. — Мне нужно идти, — пробормотал Исак, едва дыша, едва соображая. — Почему? — спросил Эвен, оставляя всё больше поцелуев у уголков его рта. — Уже поздно. — Останься на ночь, — предложил Эвен, прежде чем снова поцеловал его в губы. Боже. Дай мне сил. — Мне нужно идти, — вновь пробормотал Исак, в этот раз мягко отстраняя Эвена от себя. — У меня пара рано утром. Мне нужно принять душ и переодеться. — У меня есть душ и одежда, — ответил Эвен, и его губы теперь были на его шее. Так нечестно. — Если я останусь, мы снова будем трахаться. А мне нужно поспать, — сказал Исак, и его грудь начала тяжело вздыматься. — Мы просто пообнимаемся. Я даже не составлю тебе компанию в душе. Я даже не буду наблюдать за тобой, пока ты там, — пообещал Эвен, переместив вес на один из локтей, пока другой рукой он ласкал лицо Исака. — Какой смысл принимать у тебя душ, если ты не будешь наблюдать за мной? — спросил Исак. Эвен засмеялся, и это заставило Исака улыбнуться. Это заставило его сердце улыбнуться. Я хочу всегда смешить тебя. — Ты прав, — ответил Эвен. — В этом нет смысла. — Знаю, — засмеялся Исак. — Я возьму вот тот стул и поставлю его прямо перед душевой кабинкой. Ты принимаешь душ, а я смотрю. По рукам? — Почему ты такой странный? — снова рассмеялся Исак. — Для База сейчас наступили трудные времена. Довольно буквально. Он сможет выпустить пар, если я помогу ему рукой, пока ты принимаешь душ, — ответил Эвен. — Господи! — Исак обеими руками толкнул Эвена в грудь, смеясь, как ребёнок, потому что он не мог с ним справиться. — Ты проводишь свободное время, сочиняя эти каламбуры, или что? Эвен засмеялся, а затем снова прижался к его груди. — Нет, прямо сейчас я провожу своё свободное время в поисках имени для друга База. — Ты идиот, — засмеялся Исак, пряча лицо под подушкой. — Иди сюда. — Он услышал, как Эвен сказал это, прежде чем обе руки обхватили его лицо и вернули его наружу. — Мм. Эвен поцеловал его, поглаживая щёки большими пальцами. Нежно, очень нежно. — Останься, — прошептал Эвен, когда их губы отстранились. — Останься на ночь. Ты никогда не оставался на ночь. — Я, ээ. Исак не мог подобрать слова. Это было правдой. Эвен обычно оставался у него, пока Исак не прогонял его на следующее утро, но Исак всегда уходил ночью, прежде чем кто-либо видел его. Он никогда не проводил ночь в постели Эвена. Возможно, утро после всего его пугало. Возможно, на него давили воспоминания, связанные с этой постелью. Возможно, Исак боялся, что мог проснуться и понять, что они больше никогда не вернутся к этому моменту времени, что их отношения будут доведены до точки невозврата. Исак всё ещё не знал, кем они были друг другу, а кем не были. Но ночь вместе ощущалась как оскорбление чувств Эвена и Исака, которые были беспомощно влюблены и исцеляли друг друга в этой постели. Исак и Эвен, которые никогда бы не стали относиться друг к другу как к друзьям с привилегиями. Никогда за миллион лет. — Не надумывай, — сказал Эвен, словно снова прочитывая его мысли, как всегда. — Я просто… — Не нервничай. Мы решили нашу душевую дилемму. Теперь одежда. Я дам её тебе, — сказал Эвен. — Все будут знать, что это твои вещи, — выдохнул Исак. — Тогда дай им это узнать. — Да? — взглянул Исак. Он не знал, что они делают. Он больше не знал, кто из них хотел, чтобы все узнали об их отношениях. — Да, — ответил Эвен, прежде чем поцеловал его. Поцелуй в губы. Услада для сердца. Исак остался на ночь.

***

Исак проснулся в руках Эвена. Чем дальше, тем лучше. Их ноги были переплетены. Волосы Исака были во рту Эвена. Одна из его ног онемела. Он всегда спал лучше в объятиях Эвена. Интересный парадокс, подумал он. Всё в них было интересным парадоксом. Но это было обычное утро. Ничего не изменилось, кроме постели. Они не делали ничего, что могло посчитаться оскорблением Эвена и Исака, которые однажды исцелили друг друга в этой же кровати. Ничего не перевернуло мир с ног на голову. Ничего не произошло, кроме того, что два парня лежали, обнимая друг друга, рано утром. Ничего, кроме того, что два парня, настаивавших на том, что это было ничем, когда это было всем. Ничего не случилось, и это было нормально. Потому что это было хорошо и его сердце не разбивалось в груди. Этого было достаточно. Он не хотел просить большего. Он не хотел большего. Он не чувствовал ничего, кроме чистого внутреннего блаженства. Поэтому, когда Эвен задвигался рядом с ним, Исак закрыл глаза и притворился спящим. — Снова притворяемся спящими? — пробормотал своим головокружительным, хриплым ото сна голосом Эвен. — Потому что так ты пропустишь пару. — Агрх, — вздохнул Исак, пытаясь оттолкнуть от себя Эвена, чьи руки крепко обнимали его. Не сопротивляйся, думал Исак. Он не хотел противиться. Ему нравилось это. Ему так сильно это нравилось. Но по какой-то причине голос в его голове настаивал, что это временно, что он не должен привыкать к этому, что ему следует как-то защитить себя. Однако он перестал сопротивляться. Он расслабился в его руках. Конечно же, он сделал это. Потому что неважно, насколько громким был голос в его голове, он всё ещё заглушался звуком его собственного сердцебиения. — Доброе утро, — пробормотал Исак, внезапно чувствуя тепло, такое тепло. — Доброе утро, малыш, — прошептал Эвен, прежде чем коротко поцеловал его в губы. «Малыш». Чмок в губы. Услада для сердца. Исак свернулся рядом с Эвеном и надеялся, что тот не мог услышать, как билось его сердце, надеялся, что тот не мог увидеть, как покраснело его лицо. У меня каша в голове. Исак многого не знал, но сомневался, что какие-либо другие друзья с привилегиями в какой-либо другой вселенной были такими нежными по утрам. — Хочешь принять душ или хочешь, чтобы я был первым? — спросил Эвен. — Мм? У тебя нет пар до обеда, — сказал Исак. — А сейчас всё ещё рано. — Я отвезу тебя домой, чтобы ты мог переодеться, — сказал Эвен. — Если не хочешь надевать мою одежду. Исак прижался ближе, он всегда прижимался ближе, и закрыл глаза, когда уткнулся головой в изгиб шеи Эвена. — Я такой сонный, — простонал он. — Не могу думать. Слишком рано. Эвен засмеялся, а затем обнял его. — Тогда ты наденешь мои вещи. — Это с самого начала было твоим планом. Признай, — пробормотал Исак. — Моим планом было оставить тебя на ночь, но это тоже срабатывает, — ответил Эвен, прикасаясь пальцем к его подбородку, прежде чем он притянул его для поцелуя. Исак почти мурлыкал. Он таял. Они делали это каждое утро, когда просыпались в его квартире. Но почему-то быть здесь, в постели Эвена, Эвена, на кровати которого была спинка, и целоваться утром, как обычно, значило слишком многое. Его сердце разрывалось. — Ты должен почистить зубы, — сказал Эвен, когда их губы наконец отстранились. — Ты хочешь сказать, что у меня пахнет изо рта? — нахмурился Исак. — Нет, — улыбнулся Эвен, проводя большим пальцем по бровям Исака, разглаживая складку. — Я просто говорю тебе, что ты должен почистить зубы.

***

Когда Исак добрался до ванной, он понял, что скучает по ощущению большого пальца Эвена, проводящего по переносице, потому что он снова нахмурился. На раковине появилась новая зубная щётка, и она была розовой. Исак знал, что она новая, потому что за последние несколько недель провёл достаточно времени в этой ванной и знал, какая щётка кому принадлежит. Эта была новой. И она была розовой. Соня оставила свою щётку? У Элиаса или Мутты появилась девушка? Чья эта щётка? Исак уставился на неё на несколько секунд, и его мысли выходили из-под контроля. Что, если Эвен видится с кем-то другим? Мы же не всегда вместе. Мы даже не вместе. Я не вижусь с ним каждый день. Хорошо, может быть, вижусь. Но всё равно. Исак яростно выдернул зубную щётку из держателя и выдавил на неё пасту. Сейчас она моя. Он чистил зубы четыре или пять минут, а складка между бровей так и не исчезла с его лица. Он наверняка был нелеп, но не мог контролировать это. Его неуверенность никак не покидала разум. — Что тебя так долго там удерживает? — спросил Эвен, а его голова показалась из-за двери. — Ничего, — ответил Исак, в последний раз сплюнув в раковину и положив зубную щётку на место. — Оу, вижу, ты использовал свою зубную щётку, — улыбнулся Эвен, входя в ванную. — Мою зубную щётку? — Да, а чья она, по-твоему? — спросил Эвен. — Я купил её пару дней назад, но ты так и не остался на ночь. — Оу. Ээ, — пробормотал Исак. Он был взволнован. Он не знал, как реагировать на подобные жесты. Он не знал, что с ними делать. Его лицо наверняка покраснело. Сейчас он даже не мог скрыть это. — Возможно, ты приревновал? — усмехнулся Эвен, скрестив руки и прислонившись к стене. — Заткнись, — простонал Исак. — Приревновал. Не так ли? Ааа, — сжал Эвен его щёки и осторожно ущипнул кожу. — Я не ребёнок, Эвен. — Нет, ребёнок. Мой малыш. Помнишь? — Агрх. — Исак прошёл мимо него в комнату, ощущая, как Эвен идёт за ним. Какая-то песня играла в комнате, и Исак был уверен, что слышал её раньше.

Сейчас играет: DNCE — Toothbrush Stuck in a limbo, Завис в подвешенном состоянии, Half hypnotized, Я как загипнотизированный Each time I let you Каждый раз, когда позволяю тебе Stay the night, stay the night. Остаться на ночь, остаться на ночь. Up in the morning, Встаём по утрам, Tangled in sheets, Завернувшись в простыни, We play the moment on repeat, on repeat И проигрываем этот момент на повторе, на повторе. *** When you're standing there in your underwear, Когда ты стоишь там в нижнем белье And my t-shirt from the night before, И в моей футболке с прошлой ночи, With your messed up hair, С растрёпанными волосами And your feet still bare. А твои ноги всё ещё босые Would you mind closing the bedroom door? Ты не будешь возражать, если мы запрём дверь спальни?

***

— Ты буквально худший из всех! — смеялся Исак, прикрывая лицо ладонями. — Чего? — улыбнулся Эвен, прижимаясь к дверному проёму. — Эта чёртова песня, — фыркнул Исак. — Если начнёшь подпевать, я закричу, клянусь. — «Малыш, не спеши уходить, ты можешь оставить зубную щётку у меня дома! У меня дома! Нам не нужно держать это в тайне. Ты можешь оставить зубную щётку у меня дома! У меня дооома!» — Господи! Тсс, — засмеялся Исак, подходя к Эвену и прижимая обе руки к его рту. — Парни услышат тебя. — Тогда давай дадим им услышать, — сказал Эвен в его ладони, его взгляд следовал за взглядом Исака и был таким проницательным, что, казалось, он просверлит дыры в его душе. Исак держал свои руки у его рта, пока Эвен целовал его ладонь, заставляя сердце вздрогнуть в груди, а колени почти подогнуться. В моей голове каша. — Так тебе понравилось? — спросил Эвен, проводя рукой по своим взъерошенным и неуложенным волосам, когда Исак отошёл от него, чтобы надеть джинсы. — Понравилось что? — Зубная щётка, — сказал Эвен, снова оказавшись у его лица за несколько шагов. — Это же просто зубная щётка, Эвен, — закатил глаза Исак, всё ещё без рубашки, но уже в брюках. — Да, но она розовая. Твой любимый цвет. Эвен провёл рукой по его волосам, останавливая его дыхание на секунду. — Это не мой любимый цвет, — ответил Исак. — Мой любимый цвет — это… — Голубой, — сказал Эвен, и обе ладони были на его лице. — Это голубой. Я знаю. Исак внезапно вспомнил день, когда Эвен спросил его любимый цвет в машине Давида. Тогда у Исака был соблазн ответить: «Цвет твоих глаз», — но вместо этого он сказал, что голубой. Затем Эвен ответил, что его любимый цвет — зелёный. Затем Исак привёз их на пляж, потому что подумал, что теперь всё будет хорошо. Прошло три месяца, и они не были и близки к тому, что было между ними когда-то. Я скучаю по тебе. Я скучаю по нам. — Какой твой любимый цвет? — спросил Исак, положив одну руку на лицо Эвена. Прошло три месяца, и Исак хотел узнать, был ли зелёный всё ещё любимым цветом Эвена. Ему нужно было узнать, принадлежало ли сердце Эвена ему, хотя бы отдалённо. Ему нужно было знать, что «особые друзья с привилегиями» значили. Ему нужно было знать. Но Исак едва мог дышать, когда Эвен вот так смотрел на него, а его руки поглаживали его щёки. Он едва мог дышать. — Какой твой любимый цвет? — повторил Исак. Эвен наклонился и поцеловал его, ладони всё ещё были на его лице, а губы — мягкими, полными, настойчивыми, и Исак растаял в этом поцелуе. Он любил целоваться. Он хотел целоваться всё время. Исаку никогда не было достаточно. — Мой любимый цвет — цвет твоих глаз, — сказал Эвен, отстранившись. — Большую часть времени они кажутся зелёными. Но иногда они выглядят серыми, а иногда карими. Неважно, какого они именно цвета, — он всегда мой любимый. Сердце Исака расплавилось, и он был уверен, что его глаза не заслужили такой любви. Но Эвен был Эвеном, а Исак всё время таял. — Это очень слащаво, — сумел произнести Исак. — Я очень слащавый. — Это правда, — кивнул Исак. — Я собираюсь снова поцеловать тебя, — сказал Эвен, держась руками за обнажённую талию Исака. — Ты теперь всегда будешь объявлять об этом? — Да, ты сейчас не голый. Я должен. — Хоть я и без рубашки, — ответил Исак. — Да, мы можем поправить это позже. Дай мне посмотреть на твой пресс ещё немного, — улыбнулся Эвен. — Агрх. Просто поцелуй меня уже, чтобы я мог пойти на пару.

***

Исак надел свитер, в котором был первый раз, когда Эвен отвозил его в школу. Тот розовый. Эвен положил его на кровать и пристально смотрел на Исака. Этот жест был и вопросом и утверждением, и Исак не был уверен, что с этим делать. Он не был уверен, каким должен быть его ответ. Он бы мог попросить другой свитер, но какой был в этом смысл? «Я сделал бы это снова. Тысячи раз. Миллионы раз. Я сделал бы это снова». Исак подумал о небольшой записке Эвена, которую он оставил несколько дней назад. Небольшая записка, которую они не обсуждали, потому что в ней было священное обещание, в которое Исак не был уверен, что может позволить себе поверить. Розовый свитер был и вопросом, и утверждением. Я сделал бы это снова. Я делаю это снова. Ты хочешь повторить всё это со мной? Исак надел свитер и собрал все учебники. А, когда Эвен прошёл мимо и поцеловал его в лоб, он позволил ему это, закрыл глаза и сжал его предплечья. Я хочу повторить всё это с тобой.

***

Эвен вёз его до университета, а Исак сидел на пассажирском сиденье с открытым окном, опираясь на него рукой, чувствуя ветер и то, как холод пробирает лёгкие и кости, но не его сердце. Его сердце было слишком наполненным, слишком тёплым. А когда Эвен схватил его левую руку и переплёл их пальцы, Исак позволил ему это и прикоснулся кончиками пальцев к его костяшкам. — Тебе нравится? Быть в машине со мной? — спросил Эвен. Мы делаем это снова. — Я люблю это, — ответил Исак, повернув голову, чтобы посмотреть на свой любимый цвет. — Я так сильно люблю это. — Мы можем делать это в любое время, когда бы ты ни захотел.

Сейчас играет: Dodie — Intertwined Skin Кожа Heat Отдаёт теплом, Hair in your mouth Волосы во рту, Feet touching feet Нога касается ноги. Oh you О, ты And I И я Спасены от всего мира, Though the world will try Хоть мир и будет пытаться помешать. Oh, I'm afraid of the things in my brain О, я так боюсь того, что происходит в моей голове, But we can stay here Но мы можем остаться здесь And laugh away the fear И смехом изгнать страх.

***

Исак шёл на пару, краснея. Эвен не проводил его, потому что ему нужно было встретиться где-то с Элиасом, но он мог почувствовать, как пальцы всё ещё сжимали его ладонь. Он всё ещё мог почувствовать, как губы прижимались к его собственным губам. Они потратили десять минут, обнимаясь в машине, и, когда наконец подъехали к университету, большие руки Эвена обхватили его лицо, пока он продолжал держаться изо всех сил. Что между нами? Что мы делаем? Исак не мог перестать улыбаться и ощущал почти что лихорадку. В голове каша.

***

— Выглядишь счастливым, — сказал Юнас, когда они позже встретились за обедом вместе с Давидом. — Так и есть, — признался Исак, складывая руки на стол и упираясь в них подбородком. — Счастлив за тебя, — ответил Юнас. — Спасибо, чувак. — Я серьёзно. Надеюсь, ты понимаешь, что я заметил, что у тебя нелёгкое время и что ты можешь всегда поговорить со мной, — сказал Юнас. — Я просто не хочу быть мудаком, давить на тебя и всё такое. — Я понимаю, — ответил Исак. — Спасибо тебе. — Конечно. Исак немного откусил от своего сэндвича, а затем бросил его на стол. — Не голоден? — вскинул брови Юнас. — Он просто влюблён, чувак, — ответил Давид. — Я не влюблён! — фыркнул Исак. — Чего? В кого? — продолжал Юнас. — Ты на какой планете живёшь, бро? — спросил Давид. — Корабль любви Эвак снова отправился в плаванье. — Чего? — нахмурил брови Юнас, сбитый с толку. — Сдаюсь, — выдохнул Давид. Исак не смог бороться с этим и снова покраснел. Комментарий «влюбился» свалил его, но то, что Юнас, казалось, был тем, кто меньше всего знал о его жизни, заставляло его почувствовать себя ещё более неловко. — Ты вернулся к Эвену? — спросил Юнас. — Они сейчас просто спят друг с другом 24/7. Но, я уверен, они поженятся к концу месяца, — сказал Давид. — Давид! — простонал Исак. — Что? Вы двое постоянно целуетесь и смотрите друг на друга так, словно наступил конец света, а ещё слагаете поэмы о вашей бессмертной любви. — О чём ты, чёрт возьми, говоришь? — Ты оставил ту записку в гостиной, — пожал плечами Давид. — Агрх! Ненавижу тебя! — вскрикнул Исак. — Перестань лезть в мои дела! — Исак, она лежала прямо на диване. Магнус хотел вставить её в рамку и повесить в своей комнате, но я подумал, что ты бы хотел сохранить её. — Почему вы двое такие странные? — Исак поднялся со стула и стал собирать вещи, избегая взгляда Юнаса. Он выглядел совершенно потерянным. — Исак. Ты настоящий мудак, жить с тобой — сущий кошмар, — сказал Давид немного драматичным тоном. — Но, если бы я мог отмотать время, я бы всё равно ничего не изменил. Я сделал бы это снова, Исак! — Заткнись! Господи! — Исак уже уходил. — Тысячи раз! Миллионы раз! — кричал ему вслед Давид. — Я съезжаю! — Я сделал бы это снова, Исак!

***

— Это свитер Эвена, — поприветствовал его Якоб, когда он зашёл в Kaffebrenneriet. — Неважно, — закатил глаза Исак. — Вы снова вместе? — Когда твоя смена закончится? — спросил Исак, проталкиваясь мимо него, чтобы встать за кассу. — Это очень грубо, Исак, — надулся Якоб. — Я хочу посидеть за книгой по биологии за одним из столиков минут пятнадцать, пока моя смена не начнётся. — Хочешь кофе? — Нет, если ты будешь делать его, — ответил Исак. — Ауч! — Что? Твой кофе — в основном вода какая-то. — Это очень обидно. Всё, что ты делаешь, меня обижает. — Ага, да. Всё, что ты делаешь, это говоришь об Эвене. Я могу поговорить и о другом. Я бы хотел, чтобы ты болтал со мной и других вещах, понимаешь? — Ой, — нахмурился Якоб. — Прости. Я не думал, что делаю так. Я знаю, что ты — это не только твоя история с Эвеном. Прости. — Всё нормально, — резко отрезал Исак, прежде чем снова пробрался мимо него к столику. Едва он занял место, как Элиас вошёл в кофейню с девушкой, которую Исак раньше никогда не видел. Он не был уверен почему, но всегда нервничал рядом с Элиасом. Он не знал, осведомлён ли он об их согласии с Эвеном, а, если он этого не одобрил, не то чтобы именно это имело значение. Он просто не знал, что Эвен рассказывал ему о нём. — Исак! — махнул он ему рукой. — Привет, — ответил Исак, закрывая книжку и улыбаясь девушке, державшуюся за руку с Элиасом. — Давно не виделись. — Ээ, да. Ээ. Я занят в университете. Я буквально был три раза за последние двадцать четыре часа в твоей ванной и стонал за стенкой твоей комнаты два из этих разов. — Как ты? — спросил Элиас. — Ты виделся с Эвеном в последнее время? Я не поспеваю за действием пьесы. — Ээ. Да. Я вижусь с ним, ээ, иногда. — Правда? Это круто, чувак. Хорошо, что вы двое оставили прошлое позади и ладите, хотя он двигается дальше, — ответил Элиас, выглядя немного взволнованным, проводя рукой по коротким волосам. Ха. — Что? — Я не знаю, чувак. Но, думаю, Эвен с кем-то встречается сейчас? Хотя я не уверен, но, да. Думал, он бы сказал тебе, — ответил Элиас. — Почему ты думаешь, что он с кем-то встречается? — Не знаю, но он не всегда ночует дома, а сегодня утром у него кто-то был. И в ванной появилась новая зубная щётка, — рассказал Элиас. — Погоди, а почему я рассказываю тебе об этом? Он не говорил им о нас, молча думал Исак. Эвен не рассказал своим самым близким друзьям, в то время как Давид и Магнус знали о каждом продвижении в их отношениях. — Вот твой кофе, — сказал Якоб, появляясь из ниоткуда и ставя перед ним огромную чашку чёрного кофе. Я же сказал, что не хочу. — Якоб, чувак! Как ты? — спросил Элиас. — Всё хорошо, — улыбнулся Якоб. — А ты как? — Я хорошо. Заглядывай когда-нибудь. Мы скучаем по тебе. — Загляну. Исак нервничал, пока они обменивались рядовыми фразами. Супер. — Семь минут до твоей смены, — сказал Якоб. — Спасибо. — Кстати, Исак. Это же свитер Эвена? — добавил Якоб. Ха. Исаку понадобилось время, чтобы прикинуть, слышал ли их разговор Якоб. В конце концов его столик стоял близко к стойке. Он наверняка не подслушивал, но смог почувствовать разочарование Исака. Это МОЯ зубная щётка! Он видится со МНОЙ! — Верно, — ответил Элиас. — Он выглядит как свитер Эвена. — Ээ. — Ты купил такой же? Попытка Якоба провалилась, и Исак ответил горькое «Да», потому что не знал, что ещё сказать. Он не рассказал им о нас.

_____________ Эвен <З 17:09

Я могу зайти к тебе? Забыл кое-что

Что? Я могу принести это тебе

Нет, всё нормально Не думаю, что ты сможешь найти это

?

Я могу прийти?

Конечно Хочешь, можем целоваться в течение часа?

У меня только 20 минут После встречаюсь с Сигрид

Хочешь, чтобы я присоединился?

Нет, всё в порядке <З

Хочешь, можем целоваться в течение 20 минут? *

Я еду

_____________

Они целовались восемнадцать минут, и затем Эвен поймал его за прикреплением маленького стикера к зубной щётке. — Что делаешь? — спросил Эвен, скрестив руки и опираясь на дверную раму. — Что? — Ты только что наклеил своё имя на зубную щётку? — засмеялся Эвен. — Да. — Зачем? — Потому что она моя. — Кто сказал, что я не солгал тебе и на самом деле она не принадлежит кому-либо другому, кто остаётся тут на ночь? — спросил Эвен. — Ты мудак! — нахмурился Исак. — Я шучу! Она твоя. Конечно же, твоя. — Всё равно, — закатил глаза Исак. — Итак, ты прикрепил именной стикер на вещь, которая уже твоя? — улыбнулся Эвен. — Откуда у тебя вообще блестящие стикеры? — Вильде подарила их мне, — пожал плечами Исак. — А что? — Ты восхитительный. — Эвен отошёл от стены и взял в руки его лицо. — Вот что. — Перестань. — Ты приклеил своё имя на зарядку? Которую Магнус продолжает стаскивать у тебя? Потому что, думаю, ты должен сделать это. — Неплохая идея, — ответил Исак, чувствуя, как расслабляется, пока большие пальцы Эвена ласкали его скулы. — Да? — спросил Эвен, прежде чем поцеловал его в губы. — Хочешь ещё потереться о База, или тебе нужно идти? — Агрх, — закатил глаза Исак и улыбнулся. — Мне нужно идти. Напишу, если будет одиноко.

_____________ Эвен <З 17:42

Ты пришёл только ради того, чтобы прикрепить стикер к зубной щётке, не так ли?

Да

Так по-собственнически

:р Ну и поцелуи были хорошим дополнением

В следующий раз прикрепи его на меня

К

К?

Ок

Вау, как скупо

<З

_____________

«В следующий раз прикрепи его на меня». Значит ли это, что ты мой?

***

Исак засунул телефон в карман и направился с тяжёлым сердцем к маленькой пиццерии, которую предложила Сигрид. Он хотел с ней встретиться самостоятельно. Он хотел поговорить с ней без Эвена, который бы держал его руку и был бы его фактическим костылём. Исак хотел сделать это сам. Сигрид сидела возле окна и через трубочку пила колу из банки. Её одежда снова была чёрной, а волосы на этот раз были убраны в хвост. — Привет, — неловко поприветствовал её Исак. — Привет, Исак. — Она поднялась со стула и крепко обняла его, что смутило Исака. — Как ты? — Хорошо, а ты? — спросил он, сев напротив. — Хорошо, хорошо. Хотя пицца здесь дерьмовая. — Ты уже заказала? — Нет, но просто знаю, что она ужасна. — Тогда почему ты выбрала это место? — Потому что все знают, что их еда несъедобна. Поэтому мы не рискуем столкнуться здесь с кем-нибудь из универа, — сказала она, поднося трубочку к губам. — Оу. Почему ты не хочешь, чтобы кто-нибудь увидел нас вместе? — Потому что все знают меня и мою историю, а я не хочу, чтобы люди начали говорить дерьмо о тебе. Она откинулась на спинку стула и провела рукой по длинным светлым волосам. Оу. Исак заказал банку фанты и неловко смотрел на свои руки. На самом деле, он не знал, зачем написал ей. Он сохранил её номер, осторожно спрятанный, и решил отправить ей сообщение, когда мельком увидел Эрика в кафетерии. Но сейчас она была прямо перед ним, и он действительно не знал, что сказать. — Итак, о чём ты хочешь поговорить? — спросила она. — Ээм. Я не знаю. Но. Я решил донести на него? Но я не знаю, как это делать, понимаешь. Полиция и прочее. Но ты, наверное, тоже не знаешь. Поэтому это немного глупо. Прости. — Оу, я писала на него заявление, — сказала Сигрид, делая ещё глоток. — Да? — Да. Я была выпотрошена всем этим и сделала всё сама. Очень глупо с моей стороны, — сказала она. — Что ты имеешь в виду? — Знаешь, это довольно стыдно, а ты не хочешь выглядеть слабой, поэтому идёшь сама в полицейский участок, потому что ты сильная и прочее дерьмо. И потому что не хочешь, чтобы твои друзья и семья знали детали нападения на тебя. Поэтому идёшь одна. А затем полицейский начинает задавать тебе вопросы и смотрит так, будто ты, блять, лгунья или поехавшая, поэтому ты начинаешь плакать. После они приносят тебе салфетки и задают ещё более скользкие вопросы. Вопросы, на которые у тебя нет ответа, потому что ты не помнишь этого дерьма. А они начинают переводить стрелки типа, если ты не помнишь этого, то как помнишь, что это было? Насколько сильно ты доверяешь воспоминаниям? Ты говорила ему остановиться? Ты уверена? Почему ты не заявила в ту же ночь? Он раздвинул тебе ноги? Ты была девственницей? Как долго это длилось? А затем ты ломаешься, потому что это дерьмо тебя ломает. Потому что они заставляют сомневаться в себе, потому что не относятся к тебе как к человеку. А после ты плачешь сильнее и сильнее, тебя переполняет чувство пустоты и унижения. И никакие обвинения не выдвигаются за нехваткой доказательств, даже если бы они провели расследование или хуй их знает что. А законы о сексуальном насилии в нашей стране даже не основываются на согласии. Таким образом, ты можешь пойти прямиком на хуй. Затем ты запираешься в комнате на недели, плачешь, ненавидишь себя и кожу на собственных костях. И никто не понимает, потому что ты никому не рассказала. А когда рассказываешь кому-то, они смотрят на тебя странно. И как-то получается, что спустя недели об этом знают все. Все знают, что ты ложно обвинила беднягу в нападении и пытаешься разрушить его жизнь и светлое будущее, потому что ты ревнивая сука, переспала с ним, а он не стал с тобой после этого встречаться. Они говорят, что ты раздула из мухи слона, что ты слабачка и слюнтяйка. А полиция больше не является каким-то вариантом, сам понимаешь. Поэтому твоя жизнь типа кончается, и ты начинаешь носить чёрную одежду и прятаться в пиццериях. А блондин с глупой идеальной причёской и ангельской улыбкой обещает помочь тебе завести дело против ублюдка, который разъебал тебя. Он знакомит тебя с другими девушками, с которыми случилось то же самое, и какое-то недолгое время всё хорошо, но затем он исчезает, а ты возвращаешься к ничему. Исака, вероятно, начало разрывать, когда она упомянула полицейский участок. Он не хотел ничего, кроме как опустить глаза и смотреть лишь на руки. Но по какой-то причине он не мог оторвать от неё глаз. Он не мог перестать смотреть на неё. Всё, что она говорила, он представлял в голове. И это было больно. Она прошла через очень многое, и он мог увидеть себя, проходящего через похожую боль. Он знал, что заявить о чём-то подобном непросто. Он прошерстил интернет, и в большинстве найденных им статей говорилось о женщинах и девушках. Он не нашёл ни одной, в которой бы говорилось о парнях. Но он всё ещё не мог перестать читать, потому что это было нечестно. Он не мог поверить в то, как несправедлива вся эта система. Кого мы защищаем? — Мне жаль, — пробормотал он, прижимая рукав свитера к глазу, чтобы вытереть слезу, которая угрожала пролиться. — Не твоя вина, — пожала она плечами. — И поверь мне. Я не пытаюсь отговорить тебя от заявления. Это всегда лучше, чем не сказать ничего, даже если шрамы становятся лишь глубже. Это влияет на статистику и прочее, и, может, однажды они изменят способ рассмотрения этих дел. Не знаю. Но да. — Я понимаю. — Но неважно, что ты делаешь, не делай это в одиночку. Ты не сможешь. Это слишком тяжело. И я знаю, что ты хочешь быть сильным, независимым и всё такое. Но человеку нужен человек. То, что ты положишься на кого-то, когда дерьмо становится лишь жёстче, не делает тебя слабым. Это просто говорит о том, что ты человек. — Я, ээ. У меня есть такой человек. — Ты говоришь об Эвене? — улыбнулась она, а оба её локтя были на столе. Исак кивнул. — Это здорово, — сказала она. — Он такой прекрасный парень. У меня была маленькая увлеченность им какое-то время. И его волосами. Боже! Как он делает их такими? Исак засмеялся, и Сигрид тоже. — Он красивый. Рада за тебя, — добавила она. — Да, так и есть, — улыбнулся Исак. — Но одного человека недостаточно. — Мм? — Тебе нужно рассказать близким друзьям. Тебе нужно как можно больше людей на своей стороне, сколько только возможно. Ты же не хочешь, чтобы они узнали это от кого-то или из поста на Фейсбуке, — сказала она. Исак подумал об этом и единственными, кто точно знал, были Эвен, Мади и Крис. Эва, Нура, Вильде и, может, Сана знали, что произошло, но не знали, кто стоит за этим. Магнус и Давид наверняка не поняли бы, а Юнас бы, вероятно, всё усложнил. — Не знаю. Не уверен, что они поймут, — ответил Исак. — Понимаешь, может, они все подумают, что это был просто секс. Я не хочу рисковать. Возможно, я никогда больше не захочу разговаривать с ними. — Если они не понимают, тогда лучше, — сказала Сигрид. — Не знаю, — пожал плечами Исак, наконец открыв свою банку фанты и сделав глоток без трубочки. — Ты должен был протереть, прежде чем пить прямо из банки. — Я чувствую такую пустоту, — выпалил Исак, не в силах сдерживаться дальше. Он чувствовал опустошённость. Он вынашивал это долгое время, думая о том, чтобы сделать заявление. Он не знал, как сделать это, но был убеждён, что это не займёт больше половины дня. И сейчас. Сейчас он понимал, насколько сложным это будет. Он должен рассказать людям. Он не знал как. — Если бы ты шёл на войну и мог взять только одного человека, кем бы он был? — спросила она. — И это не может быть Эвен. — Юнас, — сказал Исак. — Я бы взял Юнаса. Сигрид улыбнулась и пододвинула стул ближе, прежде чем взяла его за руку. — Позвони ему, — предложила она. — Это его убьёт, — пробормотал Исак, сжимая её пальцы. — Уверена, это уже убивает его. Уверена, он знает, что-то происходит. Исак провожал Сигрид до дома, смотря, как она пытается балансировать на краю тротуара, словно ребёнок. Почему-то это наполнило его сердце лёгкостью. Это наполнило сердце спокойствием. Поэтому несколько кварталов спустя Исак взял её за руку и почувствовал, как оставшаяся тяжесть покидает грудь. — Я никогда раньше не держался за руку с девушкой, — сказал Исак, немного покраснев. — Ты ко мне подкатываешь? — спросила она, улыбаясь. — Я гей, насколько это только возможно, — засмеялся он. — Но я не против подержаться за руку с симпатичными девушками. — Супер. Готова поспорить, ты срываешь Эвену крышу всё время, — засмеялась она. Исак подмигнул ей, и она снова засмеялась, откидывая голову назад, прежде чем переплела их пальцы. — Это слишком интимно, — усмехнулся Исак. — У меня нет никого, кто бы держал меня за руку, чёрт возьми. Просто сделай это для меня, хорошо? — Я буду держать тебя за руку. В любое время. — Спасибо, — ответила Сигрид. — Я завидую, что у тебя есть кто-то, кто держит тебя вот так за руку на публике. Но это не так. Когда они подошли к её дому, они обнимались целую минуту посреди улицы, она стояла на тротуаре, а Исак — на дороге. Они обнимались, пока она не заплакала и не была вынуждена убежать внутрь, оставляя его ошеломлённым и со слезами на глазах. Исак стоял там несколько минут, просто смотря на уличные огни и на разные здания вокруг него, в которых потухал и загорался свет. И он думал. Он думал о тех людях, что были окутаны уютом собственных домов. Он думал. Они знают? Они знают, сколько вреда в этом мире тебе могут причинить? Они знают, через какую боль проходят некоторые из нас? Они знают?

_____________ Юнас 22:18

Привет!

Йоу!

У тебя найдётся время завтра?

Мы будем обедать, как обычно, вместе или нет?

Мы можем просто зависнуть типа только вдвоём?

Ээ, да, конечно Что случилось?

Расскажу завтра

Встретимся в 11 перед обедом? Здание биотехнологии?

Хорошо, да Поговорим завтра

_____________

Исак не мог уснуть. Сердце всё ещё слишком быстро билось в груди, и он был в ужасе. Он думал, как будет чувствовать себя завтра в это же время. Он думал, как отреагирует Юнас. Он не знал, что его пугало больше: сходящий с ума Юнас или почти никак не отреагировавший Юнас. Исак перекатывался с боку на бок на постели и больше не смог выносить мысли в голове. Поэтому он схватил телефон и позвонил Эвену. — Звонок? От Исака Вальтерсена? Это реальность? Или просто фантазия? — смеялся Эвен. Но Исак не мог смеяться. Он устал, боялся и не хотел смеяться. — Исак? — Я скучаю по тебе, — выдохнул Исак в трубку, свернувшись на кровати. — Я просто хотел услышать твой голос. — Всё в порядке? — Исак мог сказать, что Эвен нахмурился из-за тона его голоса. — Как всё прошло с Сигрид? — Хорошо. Я в порядке. Просто скучаю по тебе. — Мы виделись утром, — усмехнулся Эвен. — Всё равно скучаю по тебе. Я всегда скучаю по тебе. — Малыш… — Мне нужно идти, — сказал Исак. — Поговорим завтра, хорошо? — Хочешь, чтобы я приехал сегодня? — спросил Эвен. — Нет. Всё нормально. Мне нужно поспать. — Хорошо. Спокойной ночи, малыш. — Сладких снов, Эвен. Малыш. Было нелепо, что одно слово могло подарить ему такие комфорт и лёгкость. Исак уснул.