Случайность: сила и бессилие

25.05.2007.

Сейго несколько раз прокрутил в голове слова Лайта, чтобы вникнуть в их смысл. Пытаясь постичь, как это поможет узнать имя L. Но вскоре понял, что может только расписаться в собственном бессилии. За спиной Лайта, излучая веселое удивление, хохотал Рюук. Очевидно, потешался над Миурой, хотя слова владельца его тетради и для него, похоже, оказались неожиданностью. – Прости, но я не понимаю… – пробормотал, наконец, Сейго. – Я заметил, – Кира снисходительно улыбнулся, и указал рукой на кровать. – Присядь для начала. Такое чувство, что ты вот-вот свалишься с ног. Пропустив колкость мимо ушей, Сейго последовал предложению Лайта. Это действительно было нелишним. – Может, принести тебе воды? – подчеркнуто заботливо предложил Лайт, глядя на Сейго сверху вниз. – Нет, спасибо, – процедил Миура. – Лучше объясни, что ты задумал. Чтобы узнать имя L, нужно увидеть его в лицо. Он не покажется перед Мисой. Теперь он даже в университете не появляется. – Ей необязательно будет видеть его вживую, – произнес Лайт. – Если верить Рюуку, достаточно и фотографии. – Да, на фото тоже видны имя и продолжительность жизни человека, – подтвердил шинигами. – Главное, чтобы было видно лицо. Я точно не знаю, но, наверное, фотографии запечатлевают явления не только мира людей, но и мира богов смерти тоже. То есть если сейчас ты сфотографируешь меня, то человек, не прикасавшийся к тетради смерти, не сможет увидеть меня на этом снимке. А вот ты сможешь, и Лайт тоже. – Спасибо за разъяснения Рюук, но позволь мне продолжить, – прервал его Лайт. – На своих собраниях L запрещает использовать средства связи. Я почти уверен, что успею незаметно сфотографировать его, когда буду отключать телефон. Правда, пока что он не назначил день следующей встречи… – В понедельник, – сказал Сейго. – Мацуда сказал, что L будет ждать меня в понедельник. Вот оно что. Я и не знал, что имя можно узнать по фотографии. Иначе я бы, конечно, тоже к этому пришел. – Странно, мне никто об этом не говорил. Видимо, он что-то хочет от тебя лично. В любом случае, ты ведь тоже сможешь сделать это, верно? – Да, пожалуй, – согласился Сейго. – Не думаю, что это так уж сложно. – Ну вот, а дальше все еще проще, – небрежно проговорил Лайт, – я назначаю пару свиданий Мисе, убеждаюсь, что она достаточно предана Кире и лично мне. Затем я открываюсь ей и говорю, что мне нужна ее помощь. Она получает мою тетрадь, от которой ты откажешься после обмена со мной. Затем она получает от Рюука глаза бога смерти, и я показываю ей фотографию L. Она записывает в тетрадь его имя… что произойдет потом, объяснять, думаю, нет нужды. Сейго кивнул. Действительно, план представлялся практически идеальным. Миса наверняка согласится помочь своему кумиру. А L, со всей его проницательностью, не сможет понять, что его сфотографировали, ведь это совершенно бесшумный процесс. Едва ли он разглядит, как на телефоне моргнет камера. – Но все же, каковы гарантии того, что тетрадь вернется ко мне? – спросил Сейго. Лицо Лайта помрачнело, когда он услышал этот вопрос. – Я ведь сказал: мое слово, – напомнил он. – Да, когда ты откажешься от тетради, то забудешь все, что с ней связано. Так что делать это придется уже после того, как ты сфотографируешь L. Но память возвращается, если снова взять тетрадь в руки. И для того, чтобы вернуть ее себе, нужно убить нового владельца. Когда L погибнет, я лично передам тебе тетрадь, чтобы ты записал в нее имя Мисы. Поверь мне. Сейго демонстративно выразил на лице колебания, которые, впрочем, действительно имели место быть. На сей раз колебания чисто практического плана — мысль о возможном убийстве Мисы, в отличие от аналогичной ситуации с Мацудой, не слишком-то его взволновала. Наверное, сказывалось то, что, хоть он и хорошо знал Аманэ, она никогда не вызывала у него ничего, кроме раздражения. Итак, он знал, как защитить себя от возможного обмана Лайта. И все же, нужно было еще раз все обдумать. Сможет ли он ввести Киру в заблуждение, заставить поверить в потерю памяти? Думаю, да, в конце концов, он столкнется с этим впервые и, конечно, не будет знать, как это выглядит на самом деле, так что даже если я упущу какую-нибудь деталь, вряд ли он сразу это заметит и сделает нужные выводы. Надеюсь, Рюук не станет ему помогать. По нему не скажешь, что он на стороне Лайта. Тогда я дождусь смерти L, и если увижу, что Лайт не собирается возвращать тетрадь… что тогда? Подойти к нему и сказать «Эй, Ягами-кун, верни-ка мою тетрадку»? Нет, как только он поймет, что я не забыл ни о тетради смерти, ни о том, что он — Кира, он сразу же убьет меня. Я должен сыграть на опережение. Нужно будет припрятать еще один листок. А потом придется занять его место, иначе все это будет просто лишено смысла. Я смогу стать Кирой? Сейго считал, что сможет. В конце концов, главное препятствие — L — к тому моменту уже исчезнет с его пути. Таким образом, судьба Лайта окажется в его же руках. Все будет зависеть от его выбора. – Я понимаю твои сомнения, – видимо, Сейго молчал так долго, что Лайт решил попытаться убедить его. – Подумай: зачем мне Аманэ? Ты сам говорил, что она глупа и назойлива. Ты гораздо более сильный союзник. Без тебя я бы до сих пор не знал, как победить L. Если мы продолжим действовать заодно, Кира намного быстрее добьется своей цели. Только глаза шинигами я получать отказался. А Миса с радостью согласится на это и безропотно выполнит все, что ты ей скажешь. Тебе ведь нужны не союзники, а слуги, разве не так? Хотелось бы верить, что нет. Но пока что не получается. Рюук, до этого момента сидевший на полу, по-турецки скрестив ноги, вдруг резко вскочил, его и без того выпученные глаза и вовсе полезли из орбит. Затем он захихикал, тонко и довольно мерзко. – Хорошо, – произнес Сейго, с удивлением глядя на бога смерти. – В последние дни я убедился, что тебе можно доверять. Я согласен. Мы обменяемся тетрадями. Я передам твою тетрадь Мисе. Она заключит сделку с Рюуком, увидит фотографию L и запишет его имя в тетрадь смерти. А затем я убью ее. Лайт торжествующе улыбнулся. – Нет. Я не позволю тебе сделать это, Миура Сейго. Слова доносились у Сейго из-за спины, но ему не было нужды поворачиваться. Он понял, что вызвало странную реакцию Рюука несколькими секундами ранее. И конечно же он узнал этот голос. – Лайт-кун, у нас тут проблема, – произнес он, заставив свой голос звучать твердо, и только затем обернулся, увидев то, что и ожидал увидеть. – Рэм, прикоснись, пожалуйста, к моему другу своей тетрадью. Иначе, боюсь, между нами возникнет некоторое недопонимание. Единственный глаз Рэм полыхал гневом, верхняя губа приподнялась, обнажая небольшие клыки. В одной руке она держала тетрадь смерти, а в другой — это заставило Миуру вздрогнуть — что-то похожее на карандаш: длинный, серый, точно высеченный из камня. – Это не мои проблемы, – голос шинигами звенел от презрения. – Я скажу то, что собиралась сказать, а дальше делай, что хочешь. – Что происходит? – удивленный голос Лайта доносился до Сейго словно сквозь толщу воды. – Ты, конечно, этого не видишь, но у меня за спиной стоит бог смерти, объяснивший мне принципы действия тетради, – Сейго все же не мог больше скрывать нервозность. – Спроси у Рюука, он ее тоже видит, и, думаю, подтвердит мои слова. Лайт развернулся в сторону Рюука, тот кивнул. – Это правда. И, похоже, Рэм не по душе ваша затея. – Оставь свои комментарии при себе, Рюук, – яростно прошипела Рэм. Что она не позволит? Чтобы я записал в тетрадь имя Аманэ? Но почему? Мне казалось, богов смерти не должны волновать людские дела. – Ответь, для начала, что ты здесь делаешь? – предложил Сейго, вновь оборачиваясь к шинигами и заставляя себя вежливо улыбнуться. – В конце нашей первой встречи я предупреждала, что стану наблюдать за тобой из мира богов смерти, – напомнила Рэм. – Именно этим я и занималась несколько минут назад, пока не услышала, что вы задумали убить Мису. Я этого не допущу. Если с ней случится что-то, отчего она лишится жизни раньше отпущенного ей срока, я убью и тебя, и Ягами Лайта. Мне все равно, чем вы занимаетесь и какие цели преследуете, но Мису я в это впутывать не позволю. – Но почему? – Потому что… – голос Рэм дрогнул. – Потому что тетрадь смерти, которую ты подобрал, должна была достаться ей. Ничего не понимающий, Сейго только и мог, что удивленно смотреть на Рэм. Ее руки, одна из которых все еще сжимала тетрадь смерти, опустились. Это внушало некоторое облегчение, тем не менее, на лбу Миуры все равно проступила испарина. – Эта тетрадь прежде принадлежала богу смерти, который пожертвовал собой, чтобы спасти Мису, – тон Рэм смягчился. – В день, когда она должна была погибнуть, он вписал в тетрадь имя ее убийцы, и это убило его самого. Тогда я решила, что отдам ей его тетрадь. Но ты нашел ее прежде, чем я добралась до того места, где он погиб. Я уже говорила, что сперва хотела убить тебя, чтобы забрать тетрадь и передать ее Мисе. Но потом я подумала, что, став хозяйкой тетради, она могла бы навлечь на себя большую опасность. Вряд ли Джелаус хотел бы этого. Я решила, что вместо этого буду оберегать ее. Что она спокойно проживет тот остаток жизни, что передался ей после смерти Джелауса. Рэм замолчала. Да и Сейго не знал, что ему сказать. Он посмотрел на Лайта, который все еще непонимающе смотрел за спину Миуре, пытаясь разглядеть то, что невозможно было разглядеть — по крайней мере, ему. Какая злая ирония. Бог смерти оказался более человечен, чем сам человек. Чем Ягами Лайт, чем я, Миура Сейго. Более человечен, чем Кира, если обобщить. Причем не только Рэм, но и этот Джелаус. Я так и не понял, почему он умер, но, в любом случае, пожертвовать своей бессмертной жизнью ради человека — сильный поступок. Или все дело как раз в бессмертии? Может, ему просто надоело жить? – Я тебя понял, Рэм, – Сейго хотел произнести это уверенным тоном, но из горла вылетел лишь сдавленный шепот, что заставило юношу откашляться. – Значит, Мису мы использовать не можем. Даже в том случае, если она просто откажется от тетради, после того, как убьет L, верно? – Да, – сказала Рэм после секундной паузы. – Я не хочу, чтобы она участвовала в вашей гнусной игре. – Ты же сказала, что наши цели тебя не интересуют, – не удержался Миура. – Верно. Но это не значит, что я не могу дать им свою оценку. И прежде чем я уйду, я хочу убедиться, что ты запомнил мои слова. Я продолжу следить за тобой, и за Ягами Лайтом тоже следить начну. И если я пойму, что вы снова решили навредить Мисе, я убью вас обоих. Не забывай об этом, Миура Сейго. Развернувшись, Рэм уже знакомым Сейго движением растворилась в стене, оставив свое зловещее предостережение висеть в воздухе посреди комнаты Лайта, будто ядовитое испарение, отравлявшее всех, кто находился поблизости. Сейго вытер лоб и снова посмотрел на Лайта. Тот, видимо, понял, что они вновь остались втроем, и требовательно вскинул брови. – Ну, и что это было? – Рюук, будь добр, передай ему слова Рэм, – попросил Миура, обессиленно откидываясь на спинку кровати. – Так они прозвучат более достоверно, и Лайт убедится, что я не ввожу его в заблуждение. Когда Рюук заговорил, Сейго закрыл глаза от навалившейся усталости. Все-таки слишком много нервных потрясений обрушилось на него за слишком короткий срок. Интересно, как бы развернулись события, окажись тетрадь у Мисы? Если бы я ушел с выпускного на десять минут позже, или если бы Джелаус спасал Мису, находясь в своем мире… зачем его вообще потянуло в мир людей? Неважно. Зная Аманэ, я более чем уверен, что она, как и я, попыталась бы помочь Кире. Но к чему бы это привело? – Эй, Сейго-кун, ты здесь? – на плечо Миуре легла рука Лайта. Сейго открыл глаза и встряхнул головой. – Да… извини, я задумался, – отозвался он. – Понимаю, тут есть над чем подумать, – мрачно произнес Лайт. – Значит, мой план отпадает. Ну ничего, ты ведь тоже, кажется, что-то придумал, верно? Сейго уже хотел было начать изложение своей идеи, но в этот момент в голове у него будто что-то щелкнуло. Прищурившись, он хитро посмотрел на Лайта. – Придумал, – подтвердил он. – Но твой план нравится мне гораздо больше. Да, у нас не получится задействовать в нем Мису, но ведь свет на ней не сошелся клином. Лайт непонимающе повел головой в сторону, пытаясь проследить за ходом мысли Миуры. – Почему бы нам не заменить Мису Такадой? Она тоже разделяет идеи Киры. И, похоже, я ей нравлюсь. Если я скажу ей, что я и есть Кира, думаю, она согласится выполнить мои указания. Нахмурившись, Лайт наклонил голову и ухватился за подбородок. – Думаешь, она согласится пожертвовать половиной жизни? – Думаю, да. А если нет, – Сейго улыбнулся, – я ведь могу заставить ее сделать это. Вот скажи, Рюук, после того как Такада получит одну тетрадь, ее имя можно будет записать в другую, указав в обстоятельствах смерти, что она заключит сделку с шинигами? – В правилах по этому поводу ничего не сказано, – ответил Рюук. – Хотя, наверное, прежде такое просто никому не приходило в голову. Но что не запрещено, то разрешено, поэтому я не вижу ничего, что помешало бы такой записи подействовать. Вот если ты напишешь это до того, как она станет владелицей тетради и узнает о сделке, тогда, наверное, ничего не выйдет. Вот как? Ах да, нельзя ведь заставить жертву сделать то, что физически невозможно, и вещи, о которых жертва ничего не знает, наверное, тоже подпадают под этот критерий. Выходит, мой план с участием Мацуды был обречен на провал. Ну и черт с ним. К тому же, думаю, я бы нашел способ обойти эту проблему. В любом случае, слова Рюука вселили в Миуру уверенность. А вот Лайт по-прежнему хмурился. И Сейго понимал, почему. – Правда, тут есть одна загвоздка, – признал он, старательно сдерживая рвущийся наружу смех. – Поскольку роман с Такадой у меня, открываться ей тоже придется мне. Так что от тетради должен будешь отказаться ты. Не волнуйся, Лайт-кун, я тоже готов пообещать, что тетрадь вернется к тебе сразу после смерти L. И ты запишешь в нее имя Такады, если до того я не сделаю этого сам, чтобы заставить ее заключить сделку. Такого поворота ты, конечно, ждать не мог. Мы поменялись ролями, и теперь ты стал жертвой собственного хитроумия. Ты так красиво говорил о доверии десять минут назад. Ты готов довериться мне, Кира? Но при этом Сейго понимал, что это только осложнило ситуацию. Теперь уже ему нужно было решить, возвращать ли Лайту тетрадь, если их задумка увенчается успехом. Теперь, когда Лайт уже наверняка испытал соблазн завладеть второй тетрадью смерти, чтобы с ее помощью получить возможность приобрести слугу с глазами шинигами. Не вернется ли к нему эта мысль вместе с прочими воспоминаниями? Да, он окончательно убедится в честности своего союзника, но будет ли это значить для него хоть что-то? Вопрос доверия стоял и перед Сейго, и он чувствовал, что не может ответить на него положительно. Кроме того, не попытается ли Лайт поймать Киру, когда забудет, что сам был им? Расследование ведь продолжится даже после смерти L, к тому же, при таком раскладе Ватари останется жив. Кто знает, какую часть выводов о деле Киры он получает от своего сюзерена? Может ли так получиться, что все, что удалось узнать L, не пропадет после его смерти? И сможет ли эта информация дойти до Лайта? Нет. Если L погибнет, подозрения вокруг Лайта усилятся. И я смогу на этом сыграть. Допустим, я верну ему тетрадь, но сразу предупрежу, что в случае моей смерти информация о том, кто является Кирой, станет достоянием общественности. Пока я не знаю, как устроить это так, чтобы Лайт не смог на это повлиять, управляя мной через запись в тетради, но, в любом случае, у меня будет время, чтобы все продумать. – Ну, что скажешь? – спросил Сейго, обрывая поток своих мыслей. Его взгляд встретился со взглядом Киры. И если бы прежде Сейго не видел на этом лице совсем другое выражение, он бы устыдился собственных подозрений — настолько чист был взгляд Лайта. Чист и прекрасен, каким и надлежит быть взгляду юного мессии, пришедшего в мир, чтобы навеки принести в него добро и справедливость. – Разумеется, – голос мессии в точности соответствовал его взгляду. – Я верю тебе, Сейго-кун. Если мне нужно отказаться от тетради, значит, я от нее откажусь. Рюук за его спиной снова начал хохотать.