Демон-хранитель

Воскресенье пролетело быстро, и в понедельник Люциус с Балтазаром приступили к занятиям. Чем ближе была среда, тем сильнее нервничал запертый в четырех стенах Северус, изводивший и так не слишком уравновешенного демона бесконечными вопросами и о ритуале, и о Борджиа, и о… обо всем, в общем. Глаза его лихорадочно горели, юноша почти не спал и практически перестал есть. Только нервно ходил из угла в угол, резко снижая лечебный эффект от многочисленных зелий, пытался читать, но только пытался. Люциус горестно вздыхал, но теперь часть его свободного времени отнимала Нарцисса, которая на правах невесты получила свободный доступ в его комнату. По счастью, только в личную, иначе у Балти бы точно лопнула голова от непрерывного потока вопросов, задаваемых Нарси при встрече. Мисс была удивительно тактична, но все ее манеры терпели поражение под натиском неуемного любопытства и неиссякаемой энергии, бьющей в девушке ключом. Наконец, настала долгожданная среда. К вечеру Северус окончательно потерял покой, и Люциус в который раз поблагодарил Балти за то, что тот был достаточно мудр и летом не посвятил его в подробности ритуала ДО его проведения. Иначе невозмутимый наследник рода Малфой точно так же накануне своего семнадцатилетия метался бы по комнате, не находя себе места. Успокоительное было противопоказано, утешения и поцелуи не помогали, Северус медленно, но верно поддавался истерике. Наконец, Балтазар остановил его метания, поймав прямо посреди комнаты, и властно скомандовал: - Смотри мне в глаза. Ни о чем не думай, расслабься. Я с тобой, дыши глубже, как я тебя учил, помнишь? Вдооох, выыыдох. Смотри в глаза. Не бойся, я с тобой, вдох-выдох. Успокаивайся, дыши глубже, почувствуй мою магию, которая, как теплое одеяло укутывает тебя, убаюкивая, как единственное любимое дитя. Все хорошо, мой ненаглядный, мой нежный… Готов! - совсем другим тоном заключил демон, подхватывая на руки ослабевшего Северуса. Уложив заснувшего юношу на кровать, демон направился к шкафу и молча достал оттуда длинную белую шелковую рубашку с вышитыми золотом рунами по вороту и длинным разрезам по бокам. Аккуратно раздев бесчувственного нареченного, демон облачил его в это странное одеяние. Люциус с интересом следил за манипуляциями, но вопросов не задавал: нужную информацию до него доведут и так. - Люци, в шкафу есть такая же рубаха, только черная, с серебряной вышивкой. Переоденься, будь добр. И подвеску сними. Через пятнадцать минут нам нужно быть на месте. Малфой не стал возмущаться, а просто молча подчинился, сгорая от любопытства и безуспешно пытаясь побороть смущение. Сам же демон, закончив с Северусом, надел простые штаны из мягкой коричневой кожи. Зарумянившийся Люциус краем глаза заметил, что в качестве застежек неизвестный портной использовал не крючки или пуговицы, а шнуровку. Что было бы необычно, если бы он не видел такое же на собственных штанах во время последнего визита в Запретный лес. - Мы не замерзнем? - только для того, чтобы преодолеть смущение, спросил он, отводя глаза от красивого плоского живота и стараясь не думать о том, что располагалось ниже. - Не успеем, - усмехнулся демон, догадавшись о состоянии своего нареченного. - Прихвати вон ту шкатулку, будь добр. Люциус взял в руки тяжелый ларец, обитый железом, и вопросительно посмотрел на сосредоточенного Балтазара. Тот, видимо, о чем-то напряженно размышлял. - Люци, - очень серьезно начал он. - Я… - прерывистый вздох. - Пообещай мне кое-что. - Что именно? - Что бы ни случилось, ты не испугаешься и не станешь сомневаться во мне. - С чего бы… Демон оказался рядом и посмотрел на Люциуса очень внимательно, без тени усмешки в потемневших глазах. - Что бы я ни сделал, как бы ни поступил, ты не испугаешься. Не станешь сопротивляться. Прошу тебя! - А если ты мне кишки захочешь выпустить? - усмехнулся Малфой, как ни странно, ничуть не удивившись. - Ты улыбнешься и подашь мне ритуальный нож, - спокойно и серьезно ответил Балтазар. - Хорошо. Надеюсь, ты знаешь, как потом зашить живот. Насколько я помню, моя смерть не входит в твои планы. - Верно. Держись, - с этими словами Зар подхватил Северуса на руки и, дождавшись, пока Светлый ухватится за его плечо, шагнул в портал. Через мгновенье они уже были на месте. На выбранной поляне действительно все еще было лето – заливались сверчки, тихо пели соловьи и перешептывались травы. Ночь выдалась лунная, и было светло, как днем. Стоило Балтазару ступить на мягкую траву, покрывающую все открытое пространство пушистым ковром, как мягким светом в ней засветилась странная магическая фигура – вытянутый полумесяц, множество каких-то странных линий и рун, пересекающихся под самыми невероятными углами и красная точка – видимо, фокус* всего этого непонятного великолепия. Демон с удивлением рассматривал рисунок, но, придя к каким-то определенным выводам, уложил Северуса в фокус и сам сел рядом с ним, молча указав Люциусу его место. Поцеловав спящего, демон запрокинул голову, обратив лицо к луне, и начал читать заклинания на красивом, очень певучем и совершенно непонятном Малфою языке. Странная магическая фигура наливалась красным светом, энергия, которой щедро делился Балтазар, наполняла ее до краев. Наконец, воздух заискрил, как наэлектризованная шелковая ткань, магия свернулась в тугую спираль и мягко толкнула Северуса в грудь, моментально меняя его внешность. Не было ни долгой ломки, как у Люциуса, ни болезненных вздохов и выгибающихся костей. Просто магическая фигура вспыхнула ослепительно-ярко, и прекрасный темноволосый эльф открыл глаза. Быстро осмотревшись, он гибко извернулся, как молодая змея, и неожиданно бросился на Балтазара, повалив его на землю. Демон так удивился необычному поведению Северуса, что пропустил момент, когда с прекрасных коралловых губ эльфа сорвалось несколько мелодичных слов. Неожиданно из земли полезли корни и, извиваясь, как тонкие змейки, оплели руки и ноги Балтазара, распиная его на земле. Демон отчаянно рванулся, но ожившая флора держала крепко, да и эльф, с видом победителя сидящий у него на груди, вызывал недоумение. Люциус наблюдал за всем этим, приоткрыв рот, понимая, что что-то пошло не так, но предпринимать что-либо не спешил. «Северус» вдруг повернул голову, продолжая сидеть на брыкающемся демоне, внимательно посмотрел Люциусу в глаза и что-то быстро заговорил на своем языке, жестикулируя и улыбаясь. Балти опять дернулся, и его кожа начала как-будто светиться изнутри. Темноволосый незнакомец чуть нахмурился, слез со своей добычи и принялся внимательно осматривать распростертое перед ним тело, что-то шепча себе под нос. Потом он снова повернулся к Люциусу и, склонив голову к плечу, что-то сказал. Светлому ничего не оставалось, как ответить по-английски: - Я тебя не понимаю, Морнемир. Темный скривился, услышав свое имя, и раздельно, с мягким акцентом произнес: - Луюсииусс? - Да, - признался Малфой. Черноглазый нахмурился, а потом весело рассмеялся: - Ние пониимаиешь? - С трудом, если честно. - Билиять! – выругался эльф. Слово было явно из маггловского лексикона Снейпа, и юный лорд чуть покраснел, а третий принц Темной династии посетовал: - Штоо за ияссык! Чуть подумав, Морнемир обнажил небольшие, но, судя по всему, острые клычки и прокусил себе палец. После чего подобрался ближе к Малфою, стараясь не делать резких движений, как будто приручая дикого зверя. Осторожно распустив завязки, стягивающие уголки вышитого ворота рубашки Люциуса, наглый эльф обнажил его грудь и начертил на ней какую-то хитрую закорючку, используя палец и текущую из него кровь. Разрисованное место сразу начало чесаться, но через несколько секунд зуд прошел, и Темный с интересом спросил: - А так? - Что так? - Майская Королева, да ты никак поглупел, Элли? Ты меня понимаешь? - Кажется, да, - немного неуверенно ответил Люциус. - Но я не Элли, Мор. - Ха! - не поверил темноволосый и снова улыбнулся. - Клянусь лозой своего тирана-отца, ты самый, что ни на есть Эллеманил, просто несколько… не в себе. Он снова заливисто расхохотался. - Бездна, Эл, за одно выражение твоего лица стоило умереть и снова воскреснуть, ей-Мерлин, как говорят в этом мире. Иди сюда, Белогривый, - вдруг очень нежно позвал Темный. - Как же я соскучился по тебе, мой Синеглазый брат. Не успел Люциус опомниться, как безупречное лицо Морнемира оказалось вдруг слишком близко, его большие глаза мягко светились, а губы… были такими нежными, что сознание как-то нелепо помутилось только лишь от ощущения этих ласковых, настойчивых губ, острых зубок, едва ощутимо коснувшихся сначала губ замершего Светлого, потом его языка и шеи. Малфой совершенно не знал, как ему реагировать. Все происходящее было… приятно, но как-то уж очень странно, поэтому он осторожно отстранился, решив добыть хоть немного необходимой ему информации: - Прости, - прошептал он, чуть отвернув лицо, чтобы прервать сладкий поцелуй. - Ну, что ты, Хссаш, не извиняйся. Я все понимаю. - Зачем ты связал Балти? - Жаль, что ты ничего не помнишь, а, значит, и не понимаешь, что происходит. Зарри сейчас не в форме. Мой эгоизм привел к тому, что агрессия скопилась в нем, не имея выхода. Ты помнишь, кто у нас Балти? - темные глаза с интересом рассматривали Люца, как будто спеша его запомнить. - Демон? - Высший огненный демон, наполовину инкуб. Знаешь, кто такие инкубы? - Демоны-любовники? - Смертные иногда упрощают все до абсурда, - усмехнулся Мор и стал в этот момент очень похож на Балти. - Но суть отражена верно. А вот теперь представь, что я по собственной глупости запер в нашем супруге половину его магии. Весьма агрессивной, надо сказать, магии. Своим «Sexus ban» я фактически замкнул весь его немаленький сексуальный потенциал на нас с тобой. Зарри, конечно, терпеливый мальчик, но теперь, когда оба его партнера в пределах досягаемости, этот «файербол», до краев наполненный неутоленным желанием, вот-вот рванет. Причем наш демон, дорвавшись до сладкого, вполне может это самое сладкое сожрать. Полностью. Наша с тобой задача – этого не допустить. Я понимаю, что нашу первую ночь ты представлял себе по-другому, но не все и далеко не всегда получают то, на что рассчитывают. - У меня к тебе масса вопросов, - тихо сказал Люциус. - Отвечу, не на все, конечно, - Темный лукаво усмехнулся и прищурил свои большие влажные глаза. - Но сначала… Он снова потянулся к Люциусу за поцелуем. Светлый, понимая, что одними поцелуями дело не ограничится, попытался «расслабиться и получить удовольствие». Вскоре он так увлекся, что не заметил, как оказался лежащим на спине рядом с бьющимся в путах Балти, и при этом совершенно бесстыдно стонал, подставляя под поцелуи Темного шею, грудь и плечи. - Мой Белогривый, - шептал Мор, - звездочка моя, мой супруг… Какой ты сейчас… О, Королева, все-таки ради этого стоило умирать, Синеглазый… потерпи, я не могу быть у тебя раньше Зара, но… о, сладкий, Эл… Демон вдруг страшно, отчаянно зарычал, полностью преображаясь: его плечи стали шире, змеи-татуировки обзавелись самой настоящей чешуей, волосы отросли еще больше и в них показались длинные, острые рога, которые сейчас отчаянно скребли землю. Хвост бил рядом по земле, вместе с травой выворачивая из нее большие пласты. - Ему больно? - очнулся от сладостной истомы Люциус. - Да. Но мы же ему поможем, правда? - глаза у Морнемира горели, на щеках появился румянец. - Конечно, а как? - Стравим избыточное давление, и тогда Зарри придет в себя. С этими словами несносный Темный томно потянулся и, подобравшись к демону, ловко увернулся от хвоста, попытавшегося обвить его тонкую талию. Склонившись к самому лицу пребывающего в беспамятстве Балтазара, Мор поцеловал его. Страстно, жадно, впиваясь в губы так, как будто от этого зависела их жизнь. Усевшись сверху, он переключился на смуглую мускулистую шею, покусывая бьющуюся на ней жилку, зализывая небольшие кровоточащие отметины, темная блестящая волна волос эльфа ласкала супруга, щекотала ему лицо и грудь, вырывая из мощной груди жалобные, болезненные стоны. Прикусив темный сосок, Мор обратил взгляд чуть затуманенных глаз на замершего в нерешительности Люциуса и поманил его к себе. Малфой раздумывал недолго. Решительно отбросив за спину длинные светлые волосы, он осторожно склонился к губам Балтазара. Демон зарычал, не открывая глаз, и хищные черты его красивого лица чуть смягчились. - Он кусается, - хрипло предупредил откуда-то снизу Мор. Как раз вовремя, Люциус едва успел отстраниться, избегая встречи с длинными белыми клыками, клацнувшими у его шеи. Светлый перевел взгляд на Темного, который как раз с явным удовольствием вылизывал смуглый живот Балтазара, медленно обводя языком каждый кубик пресса и глубокий пупок. Это выглядело так эротично, что Люциус невольно застонал и стал покрывать беспорядочными, жаркими поцелуями грудь и плечи распростертого на траве демона, улыбающееся лицо Морнемира, его длинную, изящную шею… Как только язык Малфоя скользнул во впадинку пупка Балтазара, Темный при помощи какого-то хитрого заклинания заставил расползтись по шву кожаные штаны, скрывавшие напряженную, жаждущую плоть. Зар снова застонал. Его довольно внушительное достоинство обдувал теплый ветерок, а принцы на мгновение замерли, любуясь. Люциус восхищенно рассматривал, Морнемир вспоминал. Потом тонкая рука Темного нежно провела по всей длине напряженной плоти, и демон забился еще отчаяннее, обиженно зарычав. - Потерпи, - Люциус нежно погладил его по волосам, целуя высокую скулу, покрывшуюся странными узорами, как будто переплетались между собой язычки пламени. Мор тем временем чувственно облизал губы и накрыл ими крупную пунцовую головку горячего, пульсирующего члена. Балти дернулся, застонав, и загадочные узоры рванулись во все стороны, покрывая лицо, шею, грудь, плечи. Это было похоже на распространение пламени, жадно поглощающего сухую траву под воздействием ветра. Добравшись до почти исчезнувшего во рту у Темного члена, рисунок сгустился, покрыл тонкой вязью весь внушительный орган, и распространился дальше, оплетая сильные ноги. Это выглядело очень красиво – все совершенное тело демона светилось в ночном полумраке, как ритуальный костер, по которому предсказывали будущее. Люциус спустился ниже, кончиком языка очерчивая прихотливые извивы язычков пламени, расчертивших смуглую кожу, и втянул в рот одно из поджавшихся яичек. Мор одобрительно улыбнулся, на мгновение прервав свое увлекательное занятие, чем Люциус и воспользовался, перехватив у него инициативу. Темный лишь подмигнул и вскоре уже их губы нежно водили вверх и вниз по мощному стволу, периодически встречаясь на его вершинке, перехватывая друг у друга право накрыть ее губами. Демон стонал, рычал и бился в своих путах, напрягая могучие мышцы, но освободиться у него не получалось. Пока что. Вскоре сильное смуглое тело выгнулось дугой, насколько позволяло положение, и страшный низкий рык огласил притихший ночной лес. Мор успел отстранить Люциуса, прижав его лицо к своему плечу, и яркие жемчужные капли, брызнувшие тугой струей, попали демону на живот. - Ядовитая, - пояснил Темный на вопросительный взгляд синих глаз. - Слишком долго Зарри сдерживался. В следующий раз – можно. Малфой внимательно посмотрел на умиротворенное лицо Балтазара, так и не открывшего глаз. - Мало, видимо, - задумчиво заключил Тхашш, взмахом руки убирая семя демона и закуривая тонкую сигарету. - Придется еще раз. Чуть погодя. Люц во все глаза смотрел на эльфа, не веря своим глазам, тот же, проследив направление его взгляда, ухмыльнулся, совсем как сам Балтазар. - Что-то не так? - Н-нет, я просто… - Идеализировал нас, опираясь на рассказы Зара, - подсказал Темный. - Понимаю. Но ты не учитываешь того, что я буквально вырос в его постели, - Морнемир положил голову на живот демону, жестом пригласив блондина последовать его примеру, - следовательно, перенял у него массу всего, в том числе и вредные привычки. «Кровь ДО, и сигарилла ПОСЛЕ». - Что? - не понял Люциус, устраиваясь под боком у Мора. - Зар так отвечает на вопрос о трех самых больших удовольствиях. Люциус прыснул, уткнувшись носом в плечо собеседнику. - Вот тебе и Темное Высочество. И почему, интересно, Балти считает, что мы с тобой две королевы-девственницы, горящие праведным презрением к нему, недостойному? - В некоторых вопросах наш супруг удивительно… наивен, - хмыкнул Мор, затягиваясь. - Морри, скажи, а почему мы… - Нет, Эл, не скажу. Это слишком долго объяснять. Да и несколько условий еще не соблюдены. Скоро ты и сам все вспомнишь. - Ты же научишь меня, Мор? - Чему, моя звездочка? - Всему. Мор загасил сигарету и повернулся к смущенному Малфою. - Белогривка, ты думаешь, я вот так останусь? Морнемиром? - Нет? - Конечно, нет. У нас времени – до первого луча солнца. Лес пробудил меня, потому что без накопленных мною знаний нам было бы весьма непросто справиться с Балтазаром. С инкубами шутки плохи. - А… что же, ты… мы… - Элли, мы завершим ритуал этой ночью. Видишь эти рубахи? Снять их сможет только Зар, перед тем, как овладеть нами. Раз мы с тобой в таких облачениях, значит, наш хвостатый настроен серьезно. Только чуть отдохнет, - Мор снова рассмеялся своим переливчатым, счастливым смехом. - Я представлял тебя совсем другим, - признался вдруг Люциус. - А ты очень похож на Северуса. - Элли-Элли, - как-то укоризненно покачал головой Мор. - Северус – это я и есть. Такой, каким был в шестнадцать. Ну, или был бы, если бы родился не во дворце Темного Короля. - Расскажи мне, - попросил Люц. - Хоть что-нибудь… о нас. Мор лукаво прищурился и разрешил: - Спрашивай. Обо всем, кроме нашей смерти. - О чем мы думали, когда отвергли Зара? Тогда, после свадьбы? Мы что, правда, считали его… - Вот умеешь ты, Белогривка, неприятные темы выбирать, - нахмурился Мор, снова закурив. - Я хочу понять. И почему Белогривка? - Белогривка, потому, что твой тотем – Единорог. - Тотем? - О, Королева! Тотем – это животное-покровитель. У магов оно называется фамильяром. Что же до первого твоего вопроса… то Зар знает лишь свою часть истории. - И какова же наша версия? Морнемир удобнее устроил голову на животе все еще пребывающего в беспамятстве демона и вздохнул. - Начну с самого начала. Когда-то давно, в одном из центральных покоев замка Темного Короля Перворожденных родился его третий сын…