Опасный тандем

Вся его жизнь пошла под откос, когда люди королевы Реджины убили Мэриан. Робин мог справиться с тоской и печалью, ведь у него оставался сын, но сохранить прежний семейный уклад — нет. В королевстве стало неспокойно. Их таверну разграбили, и восстанавливать её заново у Локсли не было ни сил, ни желания. Почти нищий, он со своими старыми друзьями отправился в Оз. И для того, чтобы выжить, им снова пришлось грабить. Казалось, это единственное, что у них получалось действительно хорошо. Оставаться надолго на одном месте Робин теперь тоже опасался. Он уверял себя, что с Роландом всё будет в порядке. Сын всегда будет одет, накормлен. Робин со временем научит его всему, что умеет делать сам. Но его идеальная картина мира трещала по швам. Сначала почти неуловимо: отдаваясь лёгким беспокойством и скребущими на душе кошками каждый раз, когда приходилось оставлять Роланда наедине с кем-то из собратьев. Он доверял своим ребятам, но каждого из них даже в шутку назвать няней было бы странно. Потом всё сильнее: когда появилась ещё одна ведьма. Да, Зелена присматривала за Роландом, но легче от этого не становилось. Кто знает, может быть, однажды мальчик ушёл бы с ней и больше никогда бы не вернулся. Однажды во время долгой разведывательной вылазки они нашли домик. В пограничном лесу. Пустой, давно заброшенный, но добротный и обнесённый крепким частоколом, который нужно было подлатать лишь в одном месте. Робина так измучили мысли о нормальном доме для сына (о приличной жизни он пока думать не смел), что его не смутили даже странные руны на кольях забора. А уж на связки пыльных трав у окон и на чердаке, склянки, котелок и древний хлам и вовсе никто не обратил внимания. Множество лишнего они просто выкинули на задний двор. Сделали небольшую уборку и переехали. Теперь хоть была крыша над головой. Разбойники решили сделать перерыв в грабежах и, в основном, лишь охотились. Кто же знал, что с Роландом может случиться беда в нормальном доме и именно тогда, когда все будут на месте, а не где-нибудь в лесу? И сейчас Робин стоял, тяжело прислонившись к дверному косяку, и отсутствующим взглядом наблюдал за тем, как та самая ведьма, от которой они сбежали, лечила его сына. В голове вновь и вновь прокручивалось воспоминание. Вот он слышит грохот откуда-то сверху. Бежит на чердак. В клубах пыли, у стены, находит бесчувственное тело сына. По лбу Роланда течёт струйка крови. Рядом с ладошкой валяется жуткий амулет с изображением скорпиона. И мальчик не откликается ни на одно его слово, а лишь становится всё бледнее с каждой секундой. Робин думал, что не успеет. Но когда они с ведьмой возникли посреди комнаты в клубах колдовского дыма, Роланд ещё дышал. Его дыхание было едва уловимым, сердце почти не билось. Лоб весь покрылся испариной, и пышные кудри опали, слипшись друг с другом. Но он ещё был жив. Всё-таки жив. Локсли вздрогнул, когда из рук сидящей на ветхом стуле рыжей ведьмы поползли зелёные нити магии. Они сетью оплели тело его сына, потом расширились и уже больше напоминали лучи. На его душу вдруг обрушилось тёплое спокойствие и облегчение. Это казалось ему одновременно и чертовски неправильным, и закономерно истинным. Он следил за ними, почти не моргая. Долгие, тягучие, неповоротливые секунды, медленно перетекающие в минуты. И вот, руки ведьмы взмыли вверх над телом Роланда, и её кисти на секунду опали плетьми. Потом Зелена резко опустила ладони на кровать, и зеленоватое свечение начало гаснуть. В комнате было тихо-тихо. Раздалось шебуршание. Роланд приподнялся на локтях и завертел головой. Его кудри снова вились непослушными чистыми локонами, а щёки порозовели. — Что это со мной приключилось? — спросил он, пытливо смотря то на отца, то на Зелену. Робин, не чуя под сбой ног, подошёл к кровати и присел на корточки. — Сынок… — о технике безопасности он поговорит с ним после. Но сейчас у него нет на это совершенно никаких душевных сил. — Теперь с тобой всё будет хорошо. Робин ласково провёл своей широкой ладонью по голове сына, чувствуя, как его губы кривятся в счастливой, но едва не «плачущей» улыбке. — Локсли, — прорычал женский голос откуда-то сверху. — Если ты дальше будешь так же следить за своим сыном, я тебя убью. Робин поднял голову. Зелена выглядела усталой и взъерошенной. Он медленно поднялся и заглянул ей в глаза, на дне которых, казалось, всё ещё отражались лучистые отсветы целительной магии. — Спасибо. — Я — та ведьма, которая спасла твоего сына. Он вспомнил свою недавнюю фразу: «А его мать убила такая же ведьма, как ты!». Они были разными. Робин почти не обратил внимания на зелёный оттенок кожи, когда его губы коснулись её щеки, которая по ощущениям ничем, кроме цвета, не отличалась от обычной. Сквозь тело словно пропустило волну маленьких игольчатых молний; неведомо откуда взявшийся поток тёплого воздуха взъерошил волосы, и в груди будто что-то взорвалось на крошечную долю секунды. Когда их глаза снова встретились, Зелена моргнула и прищурилась. Взгляд Робина скользнул по её лицу и шее, понимая, что что-то изменилось, но не осознавая, что именно. Уже когда Зелена ускользнула от него в своём колдовском тумане, он понял… — Папа, она больше не зелёная! — Да, сынок. — Мы же не потеряем её?

***

Зеркало разбилось от неконтролируемой вспышки магии. Зелена починила его небрежным движением кисти и недоумённо воззрилась на собственное лицо. Подушечки пальцев потянулись к щекам, скользнули по шее. Потом Зелена вытянула руки перед собой и начала разглядывать ладони, пальцы, запястья… Ни одного зелёного следа. Светлая, может даже бледноватая кожа… Что? Как? Почему? Излечив Роланда, она, несмотря на облегчение, начала завидовать уже не сестре, а Робину Локсли. Пусть у него и не было жены, брата, родителей, зато имелся ребёнок и целая «шайка» верных друзей. У неё опять не было никого. Зелена была уверена, что Локсли её выгонит, несмотря на помощь. Он ненавидел ведьм, и она не ждала от него никакой благодарности. Ей хватило ведьмоненавистников, начиная с никчёмного пьянствующего «папаши», который гневался на неё даже за маленькую крупицу магической помощи. Зелена привыкла, что её не любят, и научилась ненавидеть. Это помогало не впадать в тяжкое уныние. Она внутренне ожидала удара за каждую помощь магией, и поэтому предпочитала нападать. А потом Робин Локсли поцеловал её, спутав все мысли в рыжеволосой голове, вызвав странные, не вызываемые обычными поцелуями (она не знала наверняка, но была в этом уверена) чувства. И теперь выяснилось, что её кожа каким-то образом вернулась в прежнее состояние. Ощущая, что голова сейчас вот-вот взорвётся от переполняющих её эмоций, вопросов и предположений, Зелена приняла рискованное и не самое приятное решение. Она собралась наведаться к своей не то чтобы прямо-таки доброй знакомой. Гленде.

***

Зелена знала, что из визита к Волшебнице Юга ничего хорошего не выйдет. Проблемы начались с самого начала, когда долгое время она просто не могла её найти. Пришлось рыскать в окрестностях замка Румпельштильцхена (хорошо, что заколдованный амулет помог ей хотя бы выйти на правильное направление). Она чуть не наткнулась на самого Тёмного, но каким-то чудом смогла ускользнуть незамеченной. Кто же знал, что Глинда ей когда-нибудь понадобится. Возможно, тогда бы Зелена не стала её ссылать… Вот только ей это могло стоить больших проблем, так или иначе. Больше обратиться с вопросами было не к кому. Идти к Румпельштильцхену категорически не хотелось. В результате Зелене пришлось ещё и долгое время проторчать перед входом в иное измерение. Вредный кусок дерева, именуемый дверью, просто не хотел её пропускать. Понадобилось долгое и упорное магическое воздействие, парочка пинков, несколько раздражённых воплей, прежде чем дверь распахнулась, и из-за неё выглянула знакомая белобрысая голова. Разговор действительно ничего приятного за собой не принёс. Прояснённые вопросы облегчения не вызвали. Да ещё и Глинда всю беседу продержала её на пороге (а из-за двери, между прочим, по ногам тянуло самым настоящим зимним морозом!). Кроме того, в конце их разговора Глинда так радостно сияла и совершенно искренне поздравляла Зелену, что последняя сгоряча брякнула: «Можешь возвращаться из изгнания, если хочешь». Возможно, свою роль сыграло ещё и то, что Зел замучилась её искать и предполагала, что, возможно, когда-нибудь всё станет ещё хуже, и ей понадобиться ещё один совет… Домой ведьма вернулась в крайне смешанных и расстроенных чувствах. Погасив все источники света, Зелена сидела в главном зале, опустив голову на ладони, и предавалась тяжким думам. Глинда сказала, что Робин — её истинная любовь, поэтому его поцелуй снял с неё проклятье. Легко ненавидеть своего врага. Тяжело, когда тебя ненавидит твоя истинная любовь. Ещё тяжелее, когда тебе не дают скрыть собственные чувства от себя. Не только в Роланде было дело, но и Робин привлекал Зелену к себе: вот только признаваться в этом она не хотела. Слишком больно. Она пыталась переключиться на другие мысли. О сестре думать не хотелось от слова «совсем». Попытки злобных причитаний на тему «почему моя истинная любовь не Тёмный маг, не, на крайний случай, принц, а какой-то вор-оборванец» с треском провалились. Потому что этот вор-оборванец на самом деле был слишком обаятельным, острым на язык и ловким. И, как назло, сейчас в воспоминаниях всплывали исключительно его хорошие качества, и только одно плохое: он ненавидел ведьм. Истинная любовь ненавидит её, и на этом всё. Зелена провалилась по всем фронтам, и ей оставалось только государство, в котором её, впрочем, тоже все ненавидели. Замкнутый круг ненависти — всё, что у неё есть. А ещё магия: буйная и внезапная, ласковая, как котёнок, и верная всегда. Магия являлась причиной многих её неудач, но без неё Зелена ни за что бы не выжила ещё в младенчестве. Однако и этот костыль теперь не мог её выручить. Если только не вернуться к старому плану… Откуда-то потянуло холодом. Зелена нахмурилась и зажгла три свечи на подсвечнике. По столу заплясали мерцающие тени. Она подняла подсвечник и вгляделась в темноту. Высоко наверху оказалось распахнутым одно из окон. Зелена заворожено пронаблюдала за тем, как сначала по подоконнику, а потом и по стене вниз зазмеилась верёвка. Окна здесь действительно располагались высоко — их было трудно заметить. Сам зал располагался далеко не на первом этаже, и Зелена недоумевала. «У него есть крылья?», — думала она. Но крыльев у ночного посетителя не было. Иначе зачем он сейчас уверенно спускался вниз по верёвке? — Прошу прощение за вторжение, — Робин Локсли спрыгнул вниз, когда до пола оставалось всего ничего, и кашлянул в кулак. — Все входы были закрыты, и вот пришлось… — Когда все входы закрыты — это значит, что я никого не хочу видеть, — холодно отозвалась Зелена, зажигая ещё несколько светильников. — Я просто хотел вернуть старый должок. Он подошёл к ней и достал какой-то продолговатый предмет из котомки. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это была бутылка вина. — Я украл у вас когда-то миледи, — Локсли склонился в полупоклоне. — Теперь хочу загладить свою вину. Это не та же самая бутылка, но вино не хуже, а, может, даже лучше вашего. Каким-то образом воришка оказался цел и невредим. Вино было разлито в два бокала. И не пустовали уже два стула, а не один. Лишние светильники погасли, остались гореть лишь несколько свечей. Мерцающий огонь придавал вину в бокалах необычайно глубокий, но вместе с тем насыщенный рубиновый цвет. Хрустальный звон. Терпкий вкус на языке. Негромкий стук оказавшихся на столе бокалов. Тяжёлые ладони на плечах. Тёплые губы на её губах, слияние двух горячих дыханий: обжигающий поцелуй застал их обоих врасплох. Погасла ещё одна свеча. Глаза закрылись, а губы лишь настойчиво углубили поцелуй, требуя больше ласки. Она слишком долго этого ждала.

***

В Оз впервые за долгое время воцарились спокойствие и благодать. Причём всё это случилось после эпохального праздника, который затронул всю страну, — свадьбы правительницы Зелены. Сначала никто не воздал должного этому событию — ведьму считали не более, чем злой узурпаторшей, и каждый человек, жевун и мигун мечтал лишь о том, чтобы её свергла какая-нибудь добрая волшебница. Однако во время празднеств, продлившихся неделю, никто из населения не пострадал от рук ведьмы, а наоборот — многие получили бесплатную еду и выпивку. Везде звучала музыка. Страх куда-то уходил, и тогда начались всеобщие танцы (правда, предварительная попойка тоже сыграла немаловажную роль…). Неделю после свадьбы народ Оза отходил от пиршества. Потом многие вновь начали ждать подвоха, но он всё никак не приходил. Наоборот вышло несколько новых распоряжений, пришедшихся и власти, и населению по вкусу. А через месяц во всех ближайших государствах не умолкали разговоры о правителях Оза: королеве-ведьме и короле-разбойнике. Это был опасный тандем, и никто не знал, чего от них ожидать. А Зелена, Робин и Роланд просто наслаждались неожиданно укутавшим их пледом счастья, стараясь как можно больше проводить времени в обществе друг друга. Замок перестал быть холодной твердыней и стал настоящим домом. В нём чаще звучал смех, разносились звуки музыки, создаваемые кое-кем из бывшей шайки разбойников — многие из них обрели новые занятие себе по душе.