Персональная тюрьма или девять ночей страха?

      Брамс наносил удар за ударом, но уже чем-то, напоминающие камень. Крупный камень. В темноте она не могла точно разглядеть предмет, но только вторично кричала « — Малкольм!», видя как мужчина уже теряет сознание, ведь его череп чуть не разбили. Что она могла сделать? Вернуться и попытаться успокоить Брамса? Нет, это просто самоубийство, он бы мог в этой вспышке гнева убить их двоих, но Малкольм. Мужчина вконец потерял сознание, медленно отворачивая голову в сторону и опуская руки на прохладные полы. Брамс же остановился, и теперь он займется ею. — Не-ет! — Выкрикнула девушка, в слезах смотря на своего «друга», который уже находился без сознания, и ей никто не поможет выбраться кроме неё самой. Всё это казалось кошмарным сном, от которого невозможно пробудиться, как бы она не пыталась и не желала в глубине души. Повисла тишина. Брамс медленно, словно опытный хищник который не хочет спугнуть свою жертву, поворачивал свою голову в сторону Эванс, выпуская Малкольма из своей мёртвой хватки. А она в свою очередь молча смотрела на Брамса, до тех пор пока он не стал выпрямляться, выглядывая через трубы в её сторону, столь аккуратно, дабы не спугнуть свою любовь. — Грэтта… — Чуть тихо слетело с его уст за маской. Голос был уже не совсем милым, как ей казалось раньше, да и был ли он милым? Пугающим. Жутким. Атмосферным проще говоря. Она засуетилась, вновь уперевшись руками в железную дверцу, не отрывая при этом взгляда от Брамса, скрытно пытаясь надвить предплечьем на дверцу, хоть и более слабо, чем ранее, из-за некоторого ступора. — … вернись. — Продолжил он, медленно приближаясь к Эванс, постепенно, не сразу. Его маску шатенка смогла разглядеть намного лучше теперь, она была похожа на лицо той куклы, не до конца, но схожесть имеется. — Я буду хорошим, обещаю… Он чуть присел и остановился, как будто не хотел чтобы Грэтта его боялась, после всего что он сделал. Его голос был спокоен, тихим, но слышным. Психологически он пытался поднадавить на неё, заверяя в своё доброжелательности по отношению к ней, но возникает вполне логичная мысль, как: «А что если это лишь уловка?» И жертва будет права, если так подумает. Более чем. — Нет! — Воскликнула она в ответ. Звучно, чётко и без лишних промедлений. — Грэтта! Вернись ко мне! — теперь же голос Брамса стал более слышным и грубым, вернее даже злым. Как будто кто-то иной был за маской и так легко имитировал голоса взрослого человек и ребёнка. Но как? Как от детского голоса, он мог превращать его в такой грубый рык хищника? Эванс вновь заплакала, дергая дверь от себя, стараясь её хоть чуть-чуть приоткрыть, а Брамс же наклонился пониже, уже собираясь схватить девчонку. Он не может позволить ей сбежать. Не только по причине привязанности к своей няней, ведь есть и другой ряд причин, по которым такое себе позволить он не может совершенно никаким образом. — Вернись ко мне! — его голос становился только хуже, с каждой секундой, с каждой попыткой Эванс наконец выбраться из этого места, и вновь более раздраженным и злым. Постепенно ярость им овладевала, терпение кончалось, а оно и без того было на пределе за всё время, которое провела Грэтта в его доме. Он стерпел многое, но сейчас спокойствие и сохраняемая хладнокровность улетучивалась, не давая трезво мыслить и оценивать обстановку. Ещё секунда… и да! У неё получилось. Дверь поддалась и наконец отворилась до конца, позволяя Эванс выползти из этого злосчастного дома на свободу, перепачкав джинсы и ладони влажной землей, попадая под ногти и быстро засыхая на одежде. Как же долго она этого желала, но уже не верила что смогла бы сбежать. В след себе она слышала лишь одно: " — Не бросай меня! — Злобное рычание Брамса продолжилось, но бойко и на эту часть дома, предупреждая её о возможных последствиях, после своего побега. — Немедленно вернись! Если уйдешь, я убью его! Я убью его как и всех остальных! " Словно не обратив внимание на пугающие рычание из уст Брамса, Грэтта бегом бросилась в лес, будто сломя голову и не обращая внимание на жуткую усталость в теле. Она бежала с тяжким дыханием, едва перебирая ногами по дороге от усталости, то и дело спотыкаясь об поваленное дерево или какие-то ветви на земле. Она бежала с маленького слона вниз, убирая ветки деревьев по пути которые так норовились отхлыстать её по лицу. Как это возможно? Она все ещё не могла поверить своим глазам. Двадцать лет такой жизни. Выходит ему уже двадцать восемь лет. Всю свою жизнь после восьми лет он жил в стенах этого дома? Выходит, родители Брамса, Мистер и Миссис Хилшеры знали что он жив и все это время ухаживали и заботились о нем, не показывая его людям и не выводя в свет. Они даже никогда не смели покидать его. Оставлять одного. И только сейчас она осознала то, что сказал Брамс.

«Я убью его! Убью как и всех остальных!»

Неужели были и другие девушки которых он убивал? Или же они просто ему не нравились? Тогда о чем он? Родители пытались дать ему то, чего ему не хватало. Заботы и ласки со стороны девушки одного возраста с ним или помладше. Эванс резко остановилась, глубоко дыша. В левом боку что-то кольнуло, а желудок выворачивало наизнанку. В доме остался Малкольм, и она не может его так оставить там. Это не его вина что она там оказалась, что была так глупа, не зная правды. Но, ведь с другой стороны родители тоже поступили не правильно, заменив Брамса фарфоровой куклой, которая была видимо его копией в детстве, и постепенно они начали дарить свою любовь и ей. Видимо они уже не знали что им делать и кого любить, они устали и были сломлены. Они знали на что он способен, поэтому начали искать новую няню, или вернее, жертву. Для него. За столько лет у них видимо тоже крыша поехала, психика стала ни к черту, и они начали думать что та кукла и есть их сын. Она даже не хочет думать какие он им истерики закатывал, разгромляя свою комнату. Брамс ни в чем не виноват, кроме того что он убил Коула и возможно ещё много кого, ведь кто знает. Как на счет той девочки что нашли с раздробленным черепом? Что если у Брамса с детства была неустойчивая психика? И весь этот пожар, заключение в доме в кругу родителей, жизнь в стенах, что если из-за этого его психика окончательно сломалась? Ведь нормальный человек не сделал того, что натворил Брамс. Он — следил за ней каждый божий день за стенами этого дома. — О нет…- едва-ли слышно прошептала она, когда остановилась и сделала пару не больших шагов назад. Она понимает что должна вернуться. Она была уже рядом с воротами, до них всего два-три метра, но… она не может так. Это было бы эгоистично с её стороны, и в то же время слишком неправильным, оставлять человека умирать в проклятом доме, от руки психопата. — Нет, — Повторила она, разворачиваясь и вновь пустившись в бегство, но на этот раз обратно. В дом. — Малкольм. Со стороны этот дом, вернее даже особняк, — был мрачным, особенно этой ночью. Нагнетала атмосфера ужаса и страха. Дверь дома с легким скрипом открылась спустя пять-семь минут, и Эванс тихо, не спеша прошла в прихожую, глазами бегая по помещению, прикрывая за собой дверь. Пройдя чуть дальше, она подошла к тумбочке у стены и тихо открыла ящичек, надеясь найти хоть что-то, что поможет ей в тяжелой ситуации. И она нашла. Нож для колки льда. Тихонько задвинув ящичек, Эванс завела руку с этим ножичком себе чуть за спину. Пройдя чуть дальше, она остановилась в дверном проеме в бильярдную, совмещенную со второй гостиной где спал Коул, и где лежал мертвым. Она на пару секунд остановилась, смотря на тело Коула с чуть приоткрытыми губами. Её дыхание, которое вырывалось из её уст было прерывистым от страха и накатившей волны холода по спине. Отойдя на шаг назад, она медленно перевела взгляд с тела Коула на объект в темноте перед собой, но в пяти или четырех метрах от нее. Ей было чертовски страшно, но почему-то она решила, что он её не тронет. Она медленно засунула себе ножичек в джинсы за спиной, опуская руку снова вниз. — Я вернулась Брамс. — Как можно увереннее начала она, но её голос совсем незаметно дрогнул, ну, или почти не заметно. Брамс же, не спеша шел в сторону Эванс, выходя из теневой части дома, скрывающий его лик, вновь как хищник, который признаёт свою победу. Он выходил из темноты аккуратно и не торопясь, как бы не спугнуть Грэтту, давая ей возможность продолжить. — Я сказала что не брошу тебя, и я не бросила. — Прибавила Грэтта, все так же пытаясь унять дрожь в своем голосе, когда он наступал всё ближе и ближе. Он тоже тяжело дышал выйдя из тени и склонив голову чуть вниз, смотря прямо в глаза Грэтты, сблизившись с ней достаточно близко. Девушка только сейчас осознавала, что он выше её на целую голову, а его тело довольно подтянутое и рельефное для Брамса. Из-под майки был виден его волосяной покров на груди, что уже говорило о том, что он не маленький мальчик восьми лет. Но так ли это? Он смотрел на неё так, будто пытался понять, правда-ли то что она ему говорит, или же она хочет его каким-то образом обмануть? Чтобы спасти этого ублюдка Малкольма, которого ему тоже приходилось терпеть. Просто терпеть и наблюдать за его жалкими попытками, как приударить за его няней. — Ты слышишь меня? — и тут её голос предательски дрогнул, когда слезы постепенно вновь начали наполнять глаза Эванс. Брамс стоял совсем близко к ней, практически всего пара ничтожных сантиметров их отделяла. Он наклонился ещё пониже, принюхиваясь к сладкому для него запаху волос девушки, от которых все ещё веяло малиновым шампунем, удивительно что он мог ощутить этот запах, или запах её страха? Её глаза уцепились за пол, когда Брамс стоял слишком близко, смотря на неё сверху вниз. Ситуация выходила из-под контроля и нужно было что-то сделать. Она вспомнила как укладывала Брамса спать, не смотря на то, что сейчас был скорее всего час или два часа ночи. И, собственно, те самые правила. — Брамс! — неожиданно для себя и него воскликнула она, от чего мужчина сам немного испугался или же удивился, отойдя совсем немного назад, глядя на его милую Грэтту такими глазами, будто его накрыло удивление от такой смелости и резкости в её поведении. — Тебе пора спать, — грубоватым и более уверенным тоном продолжила она, цепляясь за этот единственный выход. Такие слова достаточно удивили Брамса, от чего он немного склонил голову, не до конца понимая, о чем это она? Неужели это то, о чём он подумал? Со стороны это казалось весьма странным и нелепым, однако… — Брамс, я сказала тебе пора спать! — вновь повторила Эванс, но уже не так громко, сквозь слезы, чтоб придать своему голосу уверенность, но пока это у нее плохо получалось. — Пойдем! Эванс сделала пару шагов вперед, но обернулась назад, ожидая что и Брамс пойдет за ней. Но он стоял на месте, смотря на неё, о чем-то думая. Что же у него сейчас в голове? О чем он думает? Сложно предугадать его действия. Видно было, что он в замешательстве и не может понять сути происходящего на данный момент. Столь потерянный и неуверенный, словно точно ребёнок. Но всё встало на свои места, когда она добавила: " — Ты знаешь правила.» Теперь, Брамс все же последовал за ней, будто у него что-то щёлкнуло в голове. Пройдя не спешным шагом следом за девушкой, минуя лестницу и коридоры, Грэтта завела его в детскую комнату. Ничего в ней не изменилось, но теперь для шатенка она стала ненавистной. Эванс включила свет и чуть помедлила, заметив у него в руке какую-то железную дубинку. — Положи это, Брамс. — Приказным тоном потребовала она. Мужчина словно колебался, но все же положил вещь на сундучок с игрушками или же вещами. Его взгляд был устремлен сейчас как будто в пустоту. Глядя как Брамс её все же послушал, она не торопливо подошла к его кровати, взявшись руками за края одеяла и откидывая его в сторону, дабы Брамс лег. Нелепо со стороны выглядит, но у неё нет другого выбора в данной ситуации. Либо так, либо никак.  — Готов ко сну? — Спросила она так, как будто это для неё в порядке вещей, укладывать убийц своих бывших спать и со сломанной психикой в придачу. Брамс как ребенок завел себе руки за спину, и пару раз кивнул в знак согласия. Он действительно очень устал за эту ночь, учитывая сколько раз его ударили и пнули, но он ещё держался, и всё это из-за его милой Грэтты. Мужчина покорно прошёл к изголовью и сел на кровать, секунду-другую смотря в пол, будто что-то анализируя для себя в данный момент, только после укладываясь на постель. — Под одеяло, — уверенно скомандовала она, и Брамс послушался. Пока Эванс поправляла постель, его глаза так и бегали по её лицу, для него она была прекрасной, даже не смотря что её лицо было перепачкано грязью и потом после всего что было. — Будь паинькой, Брамс. Скорее засыпай, хорошо? Эванс надеялась сейчас уйти на поиски Малкольма в том месте где она смогла сбежать из этого дома живым. Если её не суждено сбежать, то хотя бы Малкольм должен спастись и жить нормальной жизнью, а не умирать из-за неё. Но следующие что она услышала за это долгое молчание со стороны Брамса, ввело её в легкий шок, ведь совсем и забыла про этот пункт… — Поцелуй.