Зелёные шторы, надгробные камни и пара палочек на шкафу

Она заправляет рубашку в юбку-карандаш, обводит последним критичным взглядом своё отражение в зеркале и долго-долго составляет план в голове, как гордо выйдет из его комнаты, глазом не моргнув. Выдохнет, рубиновым губы бледные свои зарисует, выжмет сахарную улыбку сквозь скрип зубов. Покинет Малфоя с первыми лучами солнца, будто это она в Хогвартсе главная тень. Люциус будет ещё долго нежиться в мятой постели, касаясь рукой до сих пор тёплой половины белоснежно-чистой простыни. Опять ушла – подумает он, проснувшись, и едва ли вспомнит парочку причин, зачем приходила вчера. А в голове до сих пор мурлыкание и вкус её мягко лижущего языка, такого сладкого и, наверное, нужного, но он пока ещё не решил. Нахрен сдалась ему такая. Идеальная. Безликая, бумажная. В змеиной чешуе. Проблемы одни с этой особой. Чем их разгребать? Россыпью жженого сахара, перекрывая вопли ‘не хочу, не буду’ и ‘зачем мне муж’, так это выветрилось давно. Уползло внутрь змеиной норы с самых первых вестей о помолвке. Гладкими ладонями, оставляя отпечатки на мраморно-белой шее и сминая лямки ярко-красного белья? Нетнетнет. С ней нужно ласково, мятным мороженым и парочкой полевых цветов. Как же утомительно. Невероятно глупо и совсем не по-взрослому. Бывает ли с Малфоем так? Шею ломит, а внутри кто-то чужеродный кричит, что пора нажать на паузу, прекратить делать так, как Нарцисса хочет, не ломаться под её ‘не хочу тебя знать’. Люциус даже думать об этом не хочет, уж точно не сейчас. Уж точно не тогда, когда до сих пор ощущает послевкусие и помаду с ароматом мяты на своих губах. Уж точно не с первыми лучами солнца, ведь её в них практически нет. *** Нужно начать притираться к будущему мужу. И, быть может… любить его? Так, обязательно. Само собой. Она запишет в ежедневник. Когда начнет? С понедельника? Вот уж нет. Гораздо лучше мелкими шажками, подступаясь к нему по каменной лесенке в день. Нота за нотой, вливаясь в симфонию. Выстраивая ритм. — Как день прошёл? – тихо, поступательно произносит он, едва ли шёпотом. Эта его аристократичность углами выпирала, она и не скучала будто. Нарцисса поднимает глаза к серым, пыльным небесам и думает, что неплохо было бы поговорить. Блэк не любит лишние разговоры, тем более такие, как сейчас. И уже минут как пять назад, прочитав все его мысли наперёд, устало выдаёт: — Не надо. А ему больно на эту картину смотреть. Сердце кровью обливалось при виде того, как она искусно продолжает его не замечать, тогда как с двумя таблетками успокоительного процесс был бы и короче и куда эстетичнее. Но не Люциусу об этом судить. — Странно было встретить тебя на Астрономической Башне. — Сегодня выходит созвездие дракона. Ты же не думал, что я тут, чтобы покончить с собой? – львиное рычание переходит на ласковый шёпот, буквально шелест ветвей. Смотри, что ты делаешь, Малфой. И прекрати это. Она же ручная стала совсем. — Конечно нет. А юный максимализм давно расплескался по выжженным обманами стенам Хогвартса. Нарцисса Блэк от жизни ничего лучше уже и не ждёт. Ты девочка Люциуса, весь тайный мир об этом знал, уже давно. Осторожно, она кусается. Но ты ведь знаешь, Малфой, как приятен на губах её ядовито-змеиный укус? Так что, увы и ах, давно все гвозди в гроб вколочены. — Я хочу тихой свадьбы, Люциус. – на последнем слове осекаясь, может ли она называть его так? Наверное, нет. Ведь гораздо лучше просто Малфой, сто раз ей говорил, что имени у него и нет, а Нарцисса всё на своём. Хоть кипяток на вены лей, красиво кожа слоями сойдёт, да и только, а она со своим сдавленным гортанным ‘Люциусом’ на губах так и останется. — Там будут Пожиратели смерти. — Ну и пусть. Я разве против? – кусая губу – кто-то ещё? — Твоя семья. Если не тошнит. — Нет-нет, бывало хуже, перетерпим. Даже Андромеду Т о н к с. Люциус опасался, словно прямо сейчас она скажет что-то бестактное, быстро воспламеняясь сказанным про семью словам. Но ничего. Абсолютное, пустое ничего. Будто всю строптивость и ненависть из неё уже ветром выдуло. Идеально белыми мазками закрасили. Вытравили всех давно обитающих змей. Порой даже странно. Знать не знает такую жену. Покладистую. От кончика носа и длинных ресниц до ровных, острых ногтей, под лаком серым. Блёклым, как и сама. Теперь уже точно е г о. Дрессированная. Но это всё на словах. Тем временем дождь щедро сыпал каплями по крыше башни и как-то даже растворял в себе их и без того тихие слова. Кап-кап-кап. Словно отсчитывая их минутки, шаги. У Нарциссы и Люциуса же всё поступательными. Кап. — Есть ещё кое-что. Подходя чуть ближе к ней, раскрывает ладонь, успевая вдохнуть чуть ли не весь шлейф приходящих с ней запахов: одна мята чего стоит, но шоколад… Дурно ведь. И это провал. Кольцо с рубиновым камнем по центру, алым и чистым, ровно как и их кровь. — Я согласна! — Ты знаешь, это не вопрос. Чистая формальность, всё и так было известно. — Приятно. Хи-хи, можно было сделать из тебя романтика, Люциус. Жаль, мы поспешили. И теперь не весна. – он не узнаёт в этих словах, в этом голосе ту Нарциссу Блэк, которую уже пару лет в коридоре взглядом провожал. Он не узнаёт в ней даже ту, что стояла здесь ещё пять минут назад. Всё преобразилось будто. И это не мираж. — Я купил тебе мятное мороженое. Тишина. Глухая, каменная, по-слизерински холодная. Не чужая им совсем. — Ммм, что-то ещё? Он озирается по сторонам, продолжая впериваться глазами-ледышками в небесное полотно. Звёзд же не видно из-за дождя, дурочка. Воображает себе, явление ждёт. Может просто насмехается? Или больна? — Ваша глупая семейная черта. Имена по скоплениям звёзд давать. Как ты сказала? — Драко…н – замялась немного, странный вопрос. — Хм. Мы первого сына так назовём. И это – занавес, вот оно. Откровение Люциуса Малфоя, такое живое. Без грамма острот и холодной учтивости. Без темноты. Разве нужно что-то ещё? Да, да, и ещё раз да. Согласна. С ним Нарцисса – вместе в самый гроб. ‘Пока смерть не разлучит нас’, так? Кажется, она готова с мраком его выживать.