Ночь.

Он может прийти, а может и нет.  Седлигроув гадает в темноте, не в силах уснуть. Утомленный бесплодным ожиданием, он перекатил голову по подушке, прижался щекой к прохладной ткани и коротко вздохнул. Свеча, оставленная на столике у окна, прогорела на треть, а значит, время перевалило за середину ночи. Иоп облизал губы, прислушиваясь к сонной тишине гостиницы. За эти безумные несколько недель он научился чутко различать ночные шумы, подолгу лежа без сна. Наутро он был еще более глуп, даже для иопа, чем обычно, но ночи, когда он приходил, искупали все. Призрак шагов по половицам словно бы в нерешительности замер у двери арендованной комнаты. Мужчина едва удержал себя от того, чтобы не поднятся навстречу, распахнуть дверь и принять ночного визитера в крепкие объятия. Но он знает правила игры, выучил, было время, а потому лежал, уставившись в темный потолок, оставаясь внешне безучастным к происходящему.  Дверь тихо скрипнула – если бы рыцарь специально не прислушивался, то и не заметил. Темная фигура проникла в комнату и сразу же скользнула к столу. Юго пригасил свечу, поймал пальцами сизую нитку дыма и улыбнулся: Грови явственно слышал эту улыбку, помнил ее вкус. Отогнув край полога, пропуская за собой серебристый лунный свет, элиатроп скользнул на постель и замер в изножье, стоя на коленях.  Седлигроув вздохнул, не в силах изображать спящую куклу, и приподнялся на локтях. От одного только вида Юго в легкой не зашнурованной рубашке до середины бедра, замершего у него в ногах в обманчиво покорной позе, по телу прокатилась горячая волна возбуждения. Он откинул тонкое покрывало в сторону, подаваясь навстречу, но мальчишка с тихим смешком остановил его руки, толкнул в грудь, заставляя откинуться обратно. Все будет так, как ты захочешь.  Юго придвинулся ближе, оседлал его бедра и склонился к лицу. Привычная теплая тяжесть, уже привычная, и такая желанная, крепкого непокорного тела, мягкий аромат его волос и кожи, вмиг сжали мир Грови до величины этой комнаты. Даже скорее постели. Рыцарь нетерпеливо выдохнул, прижавшись на миг губами к мягкой щеке, и вскинул руки, обнимая Юго за бедра, подтаскивая выше. В ответ элиатроп забился, куснул за губу и ударил по рукам. – Не трогай! – прозвучало властным приказом так не похожим на обычные интонации мальчишки. Хриплый голос сковал, заставил подчиниться. Грови безвольно уронил ладони на постель, следя за Юго потемневшими блестящими глазами. Мальчишка немного поерзал на его бедрах, задевая ягодицами возбужденную плоть, выпрямился, опершись ладонями о грудь любовника. Он безмятежно улыбнулся и отвел за ухо прядь огненных волос.  – Ты ждал меня? – элиатроп улыбнулся и повел бедрами, заставляя Седлигроува тихо выругаться.  Этот вопрос каждый раз становился отправной точкой их ночного безумия. Словно бы Юго не знал на него ответа. Но что-то каждый раз заставляло его спрашивать. Возможно, затаенный страх, что Грови всё-таки вспомнил о возрасте любовника и просто выкинет его сейчас за дверь. Возможно, что-то более глубокое… Рыцарь помедлил, растягивая секунды, упиваясь ими – маленькая месть за долгое ожидание. Юго склонил голову к плечу, впиваясь взглядом в его лицо, залитое лунным светом; сам элиатроп оставался в тени. Бедра его крепко сжались, точно он правил лошадь, острые колени впились под ребра, причиняя Грови боль. – Ждал, – о, какой же хриплый голос!  Юго же напротив, нравится: он склонился вновь, поцеловал Грови в губы. Бедра его разжались, ослабили хватку. Ладони легли на грудь мужчины, скользнули выше, оглаживая крепкие мышцы. Элиатроп приник к его рту, вылизывая губы расслабленным языком, посасывая то одну, то другую. Рыцарь впился пальцами в простынь, нагребая ее в горсти; ткань затрещала в кулаках. Мальчишка прогнулся в пояснице, почти ложась грудью на его грудь, продолжая увлеченно целовать: напряжение чужого сильного тела, не находящее выхода, доставляло ему истинное удовольствие. Ему нравилось наматывать на кулак чужие волосы, дергать, заставляя Грови откинуть голову назад, обнажая перед ним натянутое горло. Юго ерзал, терся ягодицами о стоящий член, поводил бедрами так, чтобы плоть скользнула в ложбинку, толкалась в пульсирующее колечко мышц. Он уже был растянут и влажен изнутри: долго ласкал себя перед этим в постели, почти доходя до пика и останавливаясь в самый последний момент. Состояние неудовлетворенной взвинченности доводило его до исступления, и сам факт того, что это именно Седоигроув дарил ему желанную разрядку бил в голову лучше самого крепкого вина. Что бы на это сказала Евангелин?.. Бедная кра, она ведь до сих пор уверена, что сердце Грови принадлежит ей. Чёртова конспирация! А как хочется подойти к Юго днём и вырвать свой поцелуй, увидеть, как расширяются от неожиданности глаза, а в следующий миг мальчишка расслабляется в сильных руках война. И тогда можно не обращать внимания больше ни на что. Седлигроуву хотелось схватить его под бедра, не церемонясь опрокинуть на спину, закидывая тонкие ноги себя на плечи, и войти, не давая передышки, двигаться жестко и глубоко, пока Юго не забьется под ним, зажимая себе рот ладонью, чтобы не разбудить друзей. Рыцарь сглотнул: картинка перед глазами обжигала яркостью образов, но была пока слишком недоступна и недосягаема. Элиатроп вскинул голову и медленно облизал губы – влажный язык блеснул в лунном свете, скользнув от уголка до уголка растянутого в усмешке рта. Мальчишка впился короткими ногтями в плечи Грови, замирая в неудобной позе, напрягая бедра до дрожи. – Скажи, что хочешь меня! – приказал он, не двигаясь. Седлигроув зарычал, потянулся к нему, но Юго дернулся, не ослабляя давления.  – Хочу, – прохрипел мужчина, сглатывая вставший в горле ком. Что за демон владел этим ребенком? Что за силы вели его, направляли, умело нашептывая в уши? Седлигроув не знал. Он знал только, что до зубовного скрежета хочет Юго прямо сейчас, сию минуту. Возбуждение бежало раскаленной лавой вдоль позвоночника, прогибая в пояснице, заставляя тело молить о близости, забывая гордость. Юго играл с ним как кошка с мышкой, подцепив на крючок неисповедимой жажды удовольствия, давая его в полной мере, но каждый раз доводя едва ли не до предела мыслимого и немыслимого. Иоп терял себя, превращаясь в животное, зверя, истекающего похотью, у которого в голове набралась бы разве что парочка мыслей. Возможно, Юго это и надо было, и он умело вел свою партию.  Мальчишка снова качнулся на его плоти с тихим стоном, запрокинул голову. Тонкая невесомая ткань рубашки липла к взмокшей коже. Грови ощутил, как покалывает подушечки пальцев от желания прикоснуться, содрать препятствие из ткани и приникнуть губами к изгибу острого плеча. Рука взметнулась и опала на крепкое бедро; ладонь скользнула вверх по нежной коже, задирая ткань рубахи, добралась до поясницы и была остановлена выплюнутым сквозь зубы: – Руки! – дыхание сорвалось. Сердце стучало так быстро, словно готово было вот-вот вырваться из груди. Или это сердце рыцаря рвалось навстречу? Пальцы буквально прикипели к горячей коже, и Грови с усилием отодрал ладонь от чужой спины, роняя ее на постель. Мальчишка тихо рассмеялся, заводя руку за спину, обхватывая тонкими пальцами истекающую плоть любовника. Он провел ладонью от уздечки до основания, потом снова вверх, помассировал головку, собирая каплю смазки, и вжал его член меж своих ягодиц, находя раскрытую смазанную дырку. Юго закусил губу, приподнимаясь, пропуская крупную плоть в себя, надеваясь на нее горячим нутром. Его разбила крупная дрожь, стоило только мышцам спазмически дрогнуть, туго растянутым чужим членом.  Грови запрокинул голову, невидящим взглядом уставился в темноту полога и деревянным голосом произнес: – Не могу больше.  Ощущения достигли грани и перешагнули через нее, притупляясь. Юго тоже это понял; он дернулся и со всхлипом насадился до основания. Этого хватило, чтобы Седлигроува сорвало и понесло. Он вскинулся, хватая мальчишку за лодыжки и дергая на себя. Опрокинул его на спину, умудрившись не покинуть его тела, навис сверху, закинув одну ногу Юго себе на плечо. Элиатроп попытался сопротивляться, он еще не наигрался вдоволь, но первый же несдержанный толчок выбил из него не только желание упрямиться, но и весь воздух. Юго выгибался, подмахивал, подбрасывая бедра вверх. Дышал жадно ртом и жмурил бесстыжие глаза. Заливавший комнату лунный свет высеребрил ресницы, влажные припухшие губы; на скулах его распускались маки, но мальчишка молчал. Он вообще оказался на удивление молчаливым, все, что рыцарь мог от него добиться – всхлипы или тихие стоны, не более. Сам Седлигроув такой сдержанностью похвастать не мог.  – Нравится тебе?! – яростно шептал он, оставляя цветущие метки на тонкой шее, за ухом, вылизывая и прикусывая мочку. Литые мышцы спины, укрытые безобразными шрамами, мерно сокращались, посылая тело вперед, дрожь скорого освобождения рождалась в них, и Юго ловил ее пальцами, собирал, впившись взглядом в искаженное страстью лицо любовника. О, как он любил его в эти моменты! Грови прижался губами к его колену, сжал зубы, собрал языком каплю пота. Волосы растрепались и падали на глаза; Юго мазнул горячими пальцами по его скуле, отгоняя рыжие пряди, и притянул ближе, запечатывая губы поцелуем. Рыцарь сложил его едва ли не пополам, впиваясь в подставленный рот с дикой жадностью. – Еще! – всхлипнул мальчишка в поцелуй, поджимаясь. Седлигроув сбился с ритма, переждал миг и нащупал растянутое собственной плотью колечко мышц, огладил по влажному горячему краю и протолкнул внутрь палец на две фаланги. Юго заскулил, закидывая за голову руки и вцепляясь пальцами в сбитую простыню, – Еще… – капризно выдохнул он, заелозив задом. Грови добавил второй и развел их внутри, хватая ртом воздух так, словно это его сейчас туго распирало. Элиатроп ободрительно застонал и расслабленно откинулся, позволяя двигаться. Обхватил собственный член в кольцо пальцев и задвигал рукой.  Сердигроув пару секунду пялился на острый локоть, ходящий вверх-вниз, а потом довел себя до пика в несколько толчков. Они лежали рядом: рука рыцаря собственнически перекинута через талию мальчишки, обернувшегося вокруг него пригревшейся змеей и уложившего голову на плечо. Момент был редкий, особенный. Обычно Юго сбегал сразу, как только чуточку придет в себя, а не оставался понежиться с ним в постели. Мужчина слушал его дыхание, лениво поглаживая вдоль бедра.  Мысли текли в голове медленно и сонно. Он ни раз уже задавался вопросом, откуда у Юго это, где научился вести себя точно дорогая умелая шлюха, в чьих силах заставить мужчину потерять голову от одного только взгляда. Седлигроув не сразу осознал, почему засматривается на друга чуть дольше, чем того требовал здравый смысл. Все эти нечаянные движения, взгляды, опущенные ресницы, ненароком оброненные фразы. Элиатроп был не тем, кем казался на первый взгляд. Юго заворочался у него под боком, разлепил влажные ресницы и сел. Красиво потянулся всем телом, зевнул и оправил сбившуюся на одно плечо рубашку. Грови задумчиво провел пальцами вдоль его позвоночника вниз, обвел ямочки на пояснице. Юго обернулся через плечо и вопросительно глянул. Рыцарь покачал головой и, приподнявшись, поцеловал его в основание шеи, подул на влажные прядки волос, утягивая обратно в постель. Юго поерзал, устраиваясь поудобнее, и ткнулся носом в плечо. – Ненадолго, – предостерегающе буркнул он, прикрывая глаза. Седлигроув кивнул и накрыл ладонь, замершую на груди, своею.