***
— Ты идёшь с нами? — мне позвонила одноклассница, с которой мы враги, но, видимо, несчастье сближает, и я в этом уже давно убедилась. — Иду, — прошептала я сиплым голосом, словно после сна. На самом деле он сел из-за трёх часов беспрерывных слёз. Всю дорогу в больницу я прошла практически одна, нарочно отставая от остальных ребят из класса. Для них это просто одноклассник, а для меня практически жизнь. Мне так хотелось заткнуть всю эту толпу, так хотелось накричать на них за то, что человек там погибает, а им плевать, они смеются. Хотелось выплеснуть на них все те обиды, которые скопились во мне за одиннадцать лет учёбы с ними, хотелось высказать им всё, да так чтобы даже не возражали, но это не произойдёт. Я слишком зажата, замкнута в себе, и они считают меня только грушей для избиения. Для них я никогда не являлась человеком. Я просто мишень, в которую каждый день запускают стрелы с острыми наконечниками, которая кровоточит с каждым днём больше и больше и этому не будет конца. — Ты куда? Заметили только тогда, когда я не последовала за толпой, а свернула в другую сторону, в сторону реанимации. — А что не видно? — О, серая мышь проснулась. Ты тут нам не дерзи, а то хуже будет, — в мою сторону моментально послышался шантаж от девушки, которую я ненавижу больше жизни. На эту фразу я решила ничего не отвечать, а то еще подтасовки в больнице не хватило. — Так, мы идём к Джеймсу. А ты куда собралась? — К Кендаллу, — просто ответила я, пытаясь не нарваться. — Зачем? Тебя же всё равно не пустят, — когда она меня оставит? — Плевать. Вы идите, я позже подойду. — Как знаешь, — подала голос подруга этой, даже не знаю как её назвать. Реанимация. Сколько человеческих жизней там сломалось, сколько ушло на небеса. Никто этого не знает. Эта стерильность, эти белые стены, которые так и норовят сдвинуться со своих мест, эти врачи в белых халатах, которые летают по коридорах и отказываются говорить хоть какую-то информацию о состоянии больных, даже их родителям. — Миссис Шмидт, Вы как? — осторожно спросила я, стараясь не напугать женщину. — Привет, Лиса, — вздрогнула она, поворачиваясь ко мне заплаканным лицом. — Вы тут всю ночь просидели? — задала я вопрос, а у самой потекли слёзы. — Да, мы с Кентом выехали сразу, как узнали. Прости, что тебе сразу не сообщили, — тихо ответила Кэти, вытирая со щек слёзы. — Кента пустили к Кендаллу, но только на пару минут. — На сколько всё серьёзно? — глупый вопрос, конечно, но я знаю, что после такой аварии никто обычно не выживает, а водитель то тем более, а Кендалл как раз был за рулём. — У него перелом позвоночника и разрыв спинного мозга. Говорят, что он никогда не встанет на ноги, — после этого мир вокруг меня будто застыл. Не встанет на ноги, не будет ходить… Это невозможно! — Как не будет? — чуть слышно произнесла я, мысленно закрываясь от мира. — Знаешь, несколько дней назад Кендалл мне сказал одну вещь. Он сказал, что ты очень хорошая девочка, и ты не похожа на остальных, и ты ему нравишься. Тогда Кент предложил ему пригласить тебя на свидания, но Кендалл ответил, что морально еще не дорос до свиданий. Ты ему всегда нравилась не только как друг, но и как человек и девушка. Он тебе даже песню написал, но не думаю, что он осмелиться её спеть, — рассказала женщина, смотря на дверь в реанимацию и надеясь, что оттуда вот-вот выйдет её муж или врач и скажет, что это не её сын, но, к сожалению, этого не происходило. Получается, я ему нравилась, но не замечала этого. Тот наш первый разговор в первом классе, когда он подошел именно ко мне, а не к другим девочкам, та теплая улыбка, когда предлагал мне дружить, после чего мы стали буквально неразлучны, те засматривания и случайные взгляды на меня во время уроков из-за чего все девочки из класса выходили из себя, те разговоры на переменах и вечером по телефону… Это всё было не просто проявлением дружбы. В это всё Кендалл вкладывал намного больше, нежели просто любовь как к другу. — Я приду вечером, хорошо? — спросила я, словно спрашивая разрешения, наперёд зная ответ. — Конечно, Кендалл будет тебя ждать. Я медленно встала и, держась за поручни, вышла на улицу, на свежий воздух, чтобы обдумать всю эту ситуацию. Это всё так странно, знать, что можешь никогда уже не услышать этот мягкий голос, что можешь никогда не получить сообщения в социальных сетях от человека. Хоть я и уверена, что он выживет. По-другому не может быть! Но в любой ситуации не стоит откидывать негативные варианты. В любом случае, он выживет! Он справится! Он сильный!***
— Извините, а где Кендалл Шмидт? Всё еще в реанимации? — спросила я врача, который выходил из своего кабинета. — Шмидт? Его час назад отправили в Вашингтон для срочной операции, — проинформировал доктор и ушел по делам. Чёрт, должно быть миссис Шмидт звонила мне, а телефон сел так не вовремя. Как же я надеюсь, чтобы Кендаллу стало лучше. Чтобы он смог ходить. В такой ситуации остаётся только молиться и надеяться на лучшее. Ведь такого горя не заслужил никто, а особенно шестнадцатилетний парень.