***
22 июня, 2010 год Очередная громкая ругань, которая давит на уши и выбешивает настолько, что хочется взять и повеситься. Звон бутылок, мужские и женские крики и падающая небольшая мебель как стулья и табуретки смешиваются в единую какофонию звуков и разрывает последнюю нить терпения. Девушка не могла подумать, что выходные с родителями кончатся ЭТИМ. Хоть это и было предсказуемо, но детская наивность не позволила Лизе отказаться от совместных дней которые должны были пройти идеально. Всё опять пошло по пизде. Девушка застегивает свой небольшой рюкзак, закидав туда все свои вещи которые она брала с собой, и выходит из комнаты, уверенным шагом направляясь к выходу из квартиры. Звуки на кухне затихают, и оглушительный хлопок двери заставляет вздрагивать оставшихся в квартире. Выходя на улице, она тут же закуирвает, не обращая внимания на косые взгляды соседей/бабы Лены/бомжа с подъезда. Они и так вкурсе всей ситуации. Знают больше, чем она сама, на самом деле. Всё это настолько привычно, что аж выть хочется от безысходности и осознания своей собственной беспомощности. Она ненавидит отца-алкоголика, у которого все признаки социопата и психопата на лицо. Она ненавидит и любит свою мать одновременно, которая вместо того, чтобы с ним развестись, живёт и терпит. Лиза не хочет чтобы ее мама страдала и плакала по ночам, как это было раньше, когда она еще пыталась остаться с ними подольше хотя бы на один день. Дома бабушки она достигает буквально за десять минут. Чтобы не будить пожилую женщину, девушка тихо закрывает дверь и старается бесшумно снять кеды, но горящий свет на кухне цепляется за ее взгляд. Бабуля не спит. Тихо вздохнув, Неред проходит в кухню, виновато смотря в пол. - Всё как обычно? - Лиза кивает, садясь напротив. Бабушка без слов встаёт и наливает внучке воду в кружку из ещё теплого чайника и кидает туда же заварку, а потом ставит её на стол и снова садится на место. Девушка снова благодарно кивает, обхватывая чашку руками и смотря перед собой. Непрошенные слёзы капают на тыльную сторону ладони и она тут же старается смахнуть их как можно быстрее. - Почему всё так? - тихо спрашивает блоггер. Голос дрожит, а глаза застилает новая пелена слёз. Она не должна плакать, но больше просто нет сил. Этот вопрос был задан уже столько много раз. И на него всё еще не было никакого ответа. Наверное, так и должно быть. Безумно обидно, что у большинства одноклассников полные семьи, где нет проблем с алкоголем/недопониманием/отсутствием доверия. Ей всегда было интересно узнать, каково это - сидеть за одним столом вечером, пить чай и просто смеяться. Как все нормальные люди. Это так наивно и по-детски, но это то, чего хочется очень долго. - Возможно это плата за мои грехи, - бабушка улыбается, смотря на внучку, и берет её за руку. - Всё будет хорошо. Не плачь, моя дорогая. Бабуля это всегда это говорила. Не важно что случалось. Она всегда могла поддержать, и это был как глоток воздуха для девушки. Даже такие простые слова о том что всё будет хорошо. Лиза знала, что ничего хорошо не будет, но это просто утешало. Позже, уже после переезда в Питер, она будет удивляться, как много ей нужно было для того чтобы почувствовать себя лучше. Лишь слова. Слова, которые могут быть сказаны в любой момент. Свет на кухне горел ещё долго. А дверь, которая захлопнулась за девушкой тогда, никогда больше не открылась под её напором.***
-...я практически не разговаривала с родителями после того дня. Всё было сухо и чуть ли не на "Вы". Потом и вовсе перестала пытаться, - девушка вздохнула, прогоняя воспоминания о тех немногочисленных телефонных разговорах, которые длились от силы две минуты. Всё было холодно, спокойно, без каких-либо нежных слов или чувств. Стандартные вопросы и такие же ответы. Сначало было больно, чувство вины ело изнутри, а потом Неред привыкла. Возможно, переросла. - Прости, я не знал, - Юлик, стушевавшийся, опять смотрел на свои ноги, не решаясь поднять взгляд на Лиззку. Боялся что она снова плачет. Он не умел и не любил утешать плачущих девушек, да и не привык он видеть её такой. Шутки про хуи и гейство всегда у нее получались нелепо, но мило. Но такую её сторону он видел впервые, и это не могло не пугать. - Да всё в порядке, - она искренне улыбнулась. - Наоборот, хорошо иногда вспомнить то время. Грустно, но как-то ностальгирующе это всё. Онешко сомневался в правдивости слов девушки. После такого рассказа вот так улыбаться под силу не каждому. Он знал что она и в правду сильная, но тема родителей для неё явно была тяжелой, учитывая то, что за пять месяцев их знакомства она ни разу их не упомянула. Только сейчас до него дошло, какой же он ёбанный идиот. Повёл себя грубо. Можно же было додуматься. Внутри закипала злость на самого себя. Он же не любит в чужие дела лезть если его о том не просят, зачем сейчас полез? Сначала он прикрывался лживой псевдозаботой, а потом забил, понимая, что это вранье самому себе. Юлик - эгоистичный мудак, которому было просто интересно. Стыдно и противно. - Иди сюда, - Онешко поднял голову и наконец посмотрел на девушку, протягивая руки. Не раздумывая, Лиззка встала и тут же угодила в объятия юноши. Тепло и уютно. В его руках всегда было хорошо. Что бы не случилось, это всегда успокаивало. Как слова бабушки когда-то. Неред без зазрений совести уткнулась Юлику в грудь и прикрыла глаза. Для неё, карлана, он был как огромная гора, которая могла защитить от всего. А его руки, как теплое одеяло, в которое можно было закутаться и сидеть часами. Впрочем, это происходило часто. Слишком часто для друзей, но об этом никто и не думал говорить. Главное, что комфортно. С тогда еще зарождающимися чувствами они разберутся позже. А сейчас, здесь, на этой кухне, не хочется ничего кроме его объятий и подбородка, лежащего на её голове.