Аромат Майской розы

      Я стоял на могиле любимой девушки и смотрел на надгробный камень, на котором было красиво выгравировано ее имя. Я старался найти изъян в каждой букве ее имени, когда смотрел на памятник. Эти буквы казались мне недостойными ее памяти.       И почему именно мне пришлось выписывать ее имя на этом камне? Из всех людей в мире, почему именно мне? Почему именно мне довелось испытать эту боль?       Мама прислала множество сообщений с просьбой вернуться домой к десяти, а жена просила не задерживаться у родителей. Со всех сторон одни рамки. Все окружили меня, опекая ещё больше, чем когда-либо. Это случилось после ее смерти. Она умерла, и моей маме нужно было о ком-то заботиться. И этот кто-то — я. Теперь вся забота и вся беспокойство было определено на мне. Двадцать четыре часа в сутки мама не отходила от меня ни на шаг, даже была готова спать с моей женой и со мной на одной кровати. Она потеряла единственную опору в жизни — мою девушку. Так же, как и я, она не могла дышать. Любимая стала для нас обоих воздухом, лекарством для сердца. Я любил ее, и мама тоже любила. Но она ушла. Что же ты наделала? Я любил тебя.       — И я все ещё люблю тебя, — произнес я полушепотом. В кармане завибрировал мобильник, но я, проигнорировав его, продолжил: — знаю, будь ты здесь, ты бы сказала: «Хэй! Придурок, не вешай нос. Не смей причитать, когда я рядом!», а потом бы обняла, и я бы чмокнул тебя в висок. Но ты не здесь. — мобильник никак не унимался, и я намеренно сбросил вызов.       Открыв крышку, я вытащил аккумулятор, а затем и SIM-карту, согнул ее пополам и выкинул вместе с телефоном в неизвестном направлении. Из внутреннего кармана пиджака достал нож, а в левой руке сжал розу так сильно, что шипы впились в кожу до крови. Я принес ей ее любимый цветок — алую майскую розу. Она так любила этот цветок. Точнее его аромат. Ей нравился аромат майской розы.       — Я не забыл, — я положил розу около памятника и, присев, продолжил: — Ты навсегда останешься в моей памяти, как аромат этого цветка. Я люблю тебя.       После этих слов я приставил лезвие к шее и провел им по ней.        Я всегда буду любить тебя, моя Майская Роза... Это было последнее, о чем я подумал.