A gift of fate

Первый отрывок показался перед глазами:       У моего отца на письменном столе стоял стеклянный шар, а в нем — утопающий в снегу пингвин с красно-белым полосатым шарфиком на шее. Когда я была маленькой, папа сажал меня к себе на колени, придвигал поближе эту вещицу, переворачивал ее вверх дном, а потом резко опускал на подставку. И мы смотрели, как пингвина укутывают снежинки. А мне не давало покоя: пингвин там один-одинешенек, жалко его. Поделившись этой мыслью с отцом, я услышала в ответ: «Не горюй, Лиана, ему не так уж плохо. Ведь он попал в идеальный мир».       Второй отрывок пролетает перед глазами:       Мне примерно 16. Я лежу на больничной койке и кажется умираю, но если честно я не ощущаю себя умирающим человеком, я ощущаю себя человеком, у которого время от времени возникает желание умереть, но это разные вещи. Человек, который хочет умереть, и зол, и полон жизни, опустошен, и полон отчаяния, и изнемогает от скуки — все одновременно, я хочу драться со всеми, а ещё хочу вернуться калачиком, спрятавшись в шкафу. Я хочу попросить у всех прощения и дать всем понять, как сильно они меня задели. Я не верю, что люди ощущают то же самое, если только вымирание — это не хуже, чем я думала. — Вам лучше попрощаться с ней сейчас, — послышался далёкий неизвестный голос, но это был врач, который обращался к моему отцу.— Мне очень жаль…       Отец тихо выдохнул, что-то прошептал себе под нос, но собравшись с силами, вошёл в палату. — Я умираю? — тихо прошептала я, отец взял меня за руку и с его глаз покатились слёзы.— Прошу не плачь… Там хорошо? — Очень, ты будешь рядом с мамой, — прошептал он, а голос отстранился от костей головного мозга и с болью ответил в сердце.— Я люблю тебя, малышка… — Я тоже тебя люблю, — прошептала я, ощущая, как глаза сами по себе закрываются. — Спи, тебе приснится самый лучший сон, — проговорил отец, целуя меня в лоб. В его голове ощущалась такая невыносимая тоска, слёзы строились потом по щекам, а от боли в груди хотелось лезть на стены, нечеловечески крича. Я поддалась настолько сладостному голосу и уснула. Уже навсегда.       Ещё один отрывок появляется перед глазами: — Лиа, давай вылазий из воды, пора домой, — раздался с берега знакомый голос. Я обернулась на него на берегу стоял высокий темноволосый парень и улыбался.— Если ты заболеешь, я не виноват. — Ну хватит, Мургат, — проговорила я, пугаясь собственного голоса. Послышались крики что стороны небольшого леса.— Что это? — Быстро вылазий идёт воды! — я вылезла из воды и Мургат взял меня за руку и потащил в сторону криков. Когда мы побежали до одного из домов я, осторожно выглянула из-за угла, желая понять, что происходит, и увидел посреди улицы двух высоких мужчин в длинных чёрных плащах. Мечи в ножнах, оттопыривая плащи, висели у обоих на поясе. Воротники рубах были украшены прихотливой вышивкой, сделанной серебряной нитью. Похоже, какие-то буквы, решила я. Лица чужаков скрывались в тени глубоко надвинутых капюшонов; руки были в перчатках, а спины казались странно горбатыми, словно под одеждой они спрятали подушки.— Стой здесь и никуда не уходи, — прошептал Мургат и скрылся за следующим домом.       Я высунулась чуть дальше из-за угла дома, желая получше разглядеть чужаков, и вдруг один из них замер, потом каким-то странным, нечеловеческим голосом что-то проворчал своему спутнику. Оба резко обернулись и, опустившись на четвереньки, бесшумно бросились в нашу сторону. От ужаса я затаила дыхание, будучи не в силах отвести взор от лиц, скрывавшихся в тени капюшонов. Какая-то странная сила сковала мысли, лишив способности двигаться. Я пробовала сопротивляться, мысленно приказывая себе: «Беги же! Беги!» Ноги у дрожали от страха, но отказывались повиноваться. Я прекрасно понимала, что теперь они уже видят моё лицо, ведь они подошли ко мне уже почти вплотную, на ходу вытаскивая из ножен мечи… — Лиа!       Я вздрогнула, услышав собственное имя. Чужаки так и замерли, отвратительно шипя. А откуда-то из бокового проулка вдруг вынырнул Мургат и бросился ко мне. Его лицо уже было всё в крови. Чужаков ему видно не было — их скрывал угол дома, и мне очень хотелось предупредить Мургата об опасности, но язык и руки по-прежнему не слушались. — Лиа! — снова крикнул Мургат.       Чужаки, в последний раз злобно глянув на меня, отступили и мгновенно исчезли между домами.       Я без сил рухнула на землю. Я вся дрожала, на лбу выступили капельки пота, ладони были влажными и липкими. Мургат помог мне подняться, протянув свою сильную руку. — Да ты совсем больным выглядишь! Что это с тобой? — я судорожно сглотнула, но ответить не смогла.       Глаза беспомощно метались в поисках каких-нибудь необычных следов, оставленных отвратительными незнакомцами. — Ничего страшного, — наконец сумела выговорить я. — Просто голова вдруг немного закружилась. Но теперь уже все прошло. Вот странно! С чего бы это? — Бывает, — заметил Мургат. — Но тебе лучше бы прямо сейчас домой пойти. «Да, мне очень надо поскорее попасть домой! 》 — думала я.       Я побежала в сторону собственного дома. Ноги побаливали, но страх ща семью был намного больше. Когда я совсем была рядом с домом, под ноги попалась какая-то палка и я с грохотом упала на землю, больно ударившись головой о землю. Пошатываясь и хватая ртом воздух, я встала на ноги и огляделась.       Дом словно взорвали изнутри. Бревна и доски, некогда служившие стенами и крышей, были разбросаны широким полукругом, причём в некоторых местах дерево превратилось прямо-таки в опилки, словно его дробили гигантским молотом. Повсюду валялись обгорелые обломки домашней утвари и мебели. Несколько искорёженных металлических кругов — вот и все, что осталось от кухонной плиты. Снег вокруг был усыпан осколками битой посуды и кирпича от разрушенного камина. Густой жирный дым поднимался над амбаром, где ещё вовсю бушевало пламя. Животные исчезли — то ли погибли, то ли разбежались. — Отец! — я с криком бросилась на пепелище в поисках отца, но того нигде не было видно. — Отец! — звала я, не слыша ответа.       Разбрасывая кучу мусора, в которую превратилась теперь их уютная кухня, я добралась до таких брёвен и досок, сдвинуть которые прежде было бы не под силу. Но теперь, словно по волшебству, тяжёлые бревна сдвигались под натиском как бы сами собой. Старинный буфет, совершенно изуродованный, явился несколько более сложным препятствием, однако же он справился и с буфетом, отшвырнув его обломки в сторону, и вдруг услышал за спиной странный шорох. Резко обернувшись, готовый к атаке, я посмотрела в ту сторону и увидела, как из-под обломков высунулась знакомая рука. Рука слабо шевельнулась, и я с криком вцепился в неё: — Отец! Отец, ты меня слышишь?       Но ответа не последовало. Я как бешеная принялась разбирать завал, не обращая внимания на впивавшиеся в ладони занозы. Я довольно быстро высвободила плечо и руку отца, но тут на пути оказалась тяжёлая балка. Я попробовала сдвинуть её, подставив плечо и напрягшись всем телом, но это не удалось. — Лиа! — воскликнул Мургат позади меня, я повернулась на зов и увидела его. — Помоги мне! — воскликнула я в ответ, он резко подскочил ко мне, помогая разобрать завал. Мышцы его напряглись, и балка со страшным скрежетом приподнялась. Я тут же нырнула под неё и стала вытаскивать отца, который лежал на животе, распластанный рухнувшей на него балкой. Одежда его была разорвана, и в дыры виднелось окровавленное тело. Как только я высвободила отца из завала, Мургат тут же отпустил балку, и та с треском рухнула на пол, сокрушая остатки досок.       Мы выволокли отца из разрушенного дома и осторожно положили на землю. Совершенно растерянная, я нежно коснулась его щеки. Лицо отца было серым, безжизненным, кожа сухая и точно обожжённая; губа рассечена, на скуле тоже глубокая рана, но это было далеко не самое страшное. Странные глубокие то ли раны, то ли ожоги покрывали все его тело. Края у ран были белыми, и из них сочилась прозрачная жидкость, издававшая тошнотворный запах гниющих фруктов. Отец дышал часто, неровно, каждый выдох сопровождая мучительным стоном. Казалось, сама смерть сдавила ему грудь.       Моё сердце тяжко билось от ужасных предчувствий. Мне казалось, что весь мир накрыт неким саваном и самый тёмный край этого савана пришёлся как раз на это место. Я тихонько встала. Тревога охватила, когда я увидела, что Мургат достаёт кинжал из своего кармана. — - - - Избавим его от страданий, — прошептал Мургат, вкладывая в мою руку кинжал. — Нет, только не это, — слёзы прокатились по моим щекам.— Пожалуйста, не заставляйте меня это сделать… — Лиа! Послушай меня, ты облегчить его страдания! — он опустил меня обратно на колени и представил острый кончик прямо к сердцу.— Это будет быстро… — Отец…— прошептала я и воткнула кинжал в тело.       Казалось, что жизненные силы покидают меня. Все вокруг стало зыбким, непрочным — реальным было только спокойное лицо отца. Слезы с новой силой полились с глаз, потекли, но щекам, но я ни разу не всхлипнула. Отец, тётя, дядя… Все они бросили меня, всех я потеряла! Тяжесть этого горя была такой невыносимой, что я едва стоял на ногах, голова кружилась, и плохо помнила, помнила, кто отвёл меня назад, шепча слова утешения. — Надо уходить, — прошептал Мургат, отстраняясь от меня и оглядываясь куда-то вглубь леса. На поляну выскочили четыре всадника, лица которых были скрыты. — Сейчас же! Бежим!       И мы побежали в противоположном направлении. Мургат тянул меня с такой силой, что мне казалось, что я сейчас упала. Нечеловеческое шипение доносились до слуха, но мне было абсолютно плевать. Я только что убила собственного отца. Убила. — Лиа! Приди в себя! — воскликнул Мургат прямо под ухом и больно меня дёрнул за руку. Отчего я очнулась и подняла на него глаза.— Придётся прыгать, задержи дыхание.       Я лишь кивнула ответ и повернулась к обрыву лицом. Он казался таким высоким, что если с ним соприкоснуться с такой вершины можно убиться. — Я…я не могу…— заикаясь пояснила я, но Мургат лишь взял меня покрепче за руку и вздохнул. — Все будет хорошо, лучше там, чем здесь, — прошептал он и мы прыгнули. Как только я соприкоснулось с водяной гладью, сознание покинул меня. — Я вспомнила! — воскликнула я, подрываясь на кровати и понимая, что нахожусь уже не в своих воспоминаниях. Арагорн резко подскочил на месте и предстал перед моим лицом. — Ты проснулась, слава Эру! Мы думала, что ты ещё не скоро придёшь в себя, — прошептал он, проводя мокрой тряпкой по лбу, убирая капли пота. — Сколько я была без сознания? — поинтересовалась я. — Четыре дня, — тихо проболматал он.       Я откликнулась обратно на подушку, пытаясь осознать всё то, что со мной было. — Я умерла в том мире и переродилась в этом, — прошептала я, сама не веря своим словам.— Мою деревню разрушили и я убила собственного отца, у меня есть брат или кто он мне, я вижу его в своих снах. — Всё хорошо, всё закончилось, успокойся, — прошептал он, вновь промокая мой лоб. — Нам не хватало тебя. Хоббиты и другие будут рады увидеть тебя в здравом уме. Я беспокоился о тебе. — Арагорн сидел надо мной с распахнутыми глазами и следил за каждым движением моей и его руки на моей шее. Его кисть иногда касалась груди, вызывая нервные импульсы в его теле. Я тяжело вздохнула, прижимая его руку немного сильнее и резко отстраняя его от своей груди. — Прости, — прошептала я, немного приподнимаясь на локти.  — Если тебе стало легче от этого, я рад помочь, — совсем шёпотом произнёс он. Он смотрел на меня прямо, находясь всего в нескольких сантиметров от моего лица. Я тихо выдохнула, понимая, что сделала самую большую ошибку, когда приподнялась на локти, ведь я придвинулась к нему ещё ближе.       — Я не знаю что бы с нами стало, если бы ты умерла, — прошептал он, медленно переводя взгляд на мои ключицы, а затем обратно на лицо. Его пальцы правой руки легонько прошлись по моему виску. — Ты стала слишком дорога нам…       Я тихо сглотнула, смотря на его серо-голубые глаза и такое родное лицо, уставшее, но мужественное и красивое. Я на секунду поддалась вперёд, сама не понимая своих действий, и опять замерла, испугавшись неведомому порыву. Что-то хотело, чтобы я коснулась его губ, немного шершавых, но кажется таких желанных в этот момент. Арагорн медленно перевёл взгляд на мои губы, тихо и сдержанно стараясь выпустить горячий воздух из лёгких. Его губы медленно приоткрылись, позволяя ему справиться с тяжёлым дыханием. Моё сердце отреагировало на этот жест бешеным стучанием, оно заколотилось, как перед смертью, понимая, что если я сделаю это, то настанет конец всему. Арагорн сделал резкий рывок вперёд… Вдруг за спиной послышался хруст. Странник моментально поменял траекторию движения хватая, со стола графин, а я недоумённо хлопала глазами, чувствуя бешеное напряжение в животе и в груди, разъедающее гнетущее разочарование. Я только что чуть не почувствовала его губы на себе…    — Я рад, что ты пришла в себя, — спокойно раздался голос Эрагона при входе в палатку. — Я тоже рада тебя видеть, — опускаясь обратно на подушку, процедите я. — Я пойду обрадуются хоббитов, — объяснил Арагорн и вышел из палатки.