Часть Первая.
2 февраля 2013 г., 21:52
Любовь? Нет, их связывает общее «профессиональное» прошлое и секс. Отличный секс. Отношения? Это понятие им не знакомо. Дружба, полное доверие и взаимопонимание - да. Совместные вылазки «развеяться» по старой памяти - да. Барышни и выпивка - да. И секс. Можно сказать тоже по старой памяти ещё со времён существования DA-5, когда они однажды весьма естественным и обоюдно-приятным способом решили проблему вынужденного воздержания. Но это был и есть всего лишь секс.
Он улыбается. Дышит часто. Щурит довольно глаза и лениво сползает с развороченной постели. Путается в порванных простынях и шипит на неудачно попавшиеся под ногу сброшенные на пол подушки. Щеголяя голым задом, направляется в ванную. Чуть прихрамывающая походка и багряные следы на вышеупомянутой филейной части хакера заставляют Такео улыбнуться почти сыто. Почти.
- Нехер пялиться на мой зад, Номер Два, - не оборачиваясь, ехидно с хрипотцой в сорванном голосе, - обойдёшься. Я слишком устал для третьего захода…
Такео усмехается, закидывая руки за голову и провожая откровенно лгущую заразу хитрым прищуром. Устал он, как же. Дразнит. Номер-то в отеле снят на всю ночь, а ещё только половина третьего. Ну, ничего, что-что, а выжидать Такео умеет, как никто другой. Примет Номер Один душ, как у них заведено, - «Лидер первым!» (а порой недвусмысленно пригрозит: «И только попробуй снова прервать мой кайф своими наглыми поползновениями, когда я принимаю душ!» - прекрасно зная, что за этим последует и предварительно не запирая дверь в ванную), - поворчит что-то про «псевдо-паинек патлатых», разделит с товарищем по банке холодного тёмного и сам предложит продолжить. Нет, не так, - возмутится почти на полном серьёзе:
- Номер Два, с какого это ты тут развалился и отдыхать решил?!
Что тут скажешь? Да ничего. Заткнуть тарахтелку и отодрать ещё раз. К обоюдному утолению голода. А голод друг по другу это совсем иное, не то, что голод по женскому телу и ласке. Прекрасный пол это, конечно, нужно и весьма приятно, но сорваться и быть собой, не сдерживая силы и желания, они могут позволить только друг с другом. Маленький не столь частый праздник души, когда летят ко всем чертям маски и правила.
…Через час, на этот раз уже действительно уставший, он засыпает под боком напарника, нагло отнимая одеяло. Такео только фыркает и притягивает Тао к себе. Жадно тянет носом запах влажных волос, прижимается губами к плечу.
- Такео?.. - ага, спит он, как же. Ему бы в актёры с его врождённым талантом.
- М? - привычно положив подбородок на плечо напарника, снайпер касается носом мочки уха.
Затянувшееся молчание так и не нарушилось ненужными словами. Тёплые губы, легко прижавшиеся к его плечу в ленивом, но искреннем поцелуе, и пальцы, крепче сжавшие его расслабленную ладонь, - красноречивее любых слов для тех, кто привык общаться не вербально о самом важном. И Тао прекрасно знает: Номер Два, на самом деле являющийся для него Номером Один уже давно, будет рядом. В драке встанет спина к спине, всегда прикроет, одну банку пива и ту разделит на двоих, в сексе никогда не обидит, будет на равных, даже если «Лидер» и «снизу». О представительницах слабого пола вопрос вообще никогда не вставал кому достанется, ежели таковая имеется в наличии одной штуки. Ответ и без вопроса был как с банкой пива.
***
Дым до рези вгрызается в глаза, заполняет лёгкие удушливой горечью, грязно-серыми клубами застилает всё вокруг. Тао пытается подняться, но очередной удар превосходящего по силе противника мощной волной сбивает с ног, а прогремевший в опасной близости взрыв оглушает его. В ушах нереалистичным звоном повисает тишина, и всё, что происходит далее, видится, как в замедленной съёмке плохого качества: вот дым тягуче-медленно развеивается, Юрий растягивает губы в самодовольной улыбке, вытягивая руку и концентрируя в светящуюся ярко-зелёную сферу энергию своей силы, что, вспыхнув, устремилась прямо к нему. Глаза реагируют расширенными зрачками на несущую гибель вспышку, а разум с запозданием и бессилием подсказывает, что будто парализованный Тао приговорён к смерти… И он почти принимает это как факт, неверяще-отстраненно наблюдая, как яркая смерть приближается к нему, но вот перед глазами мелькает чьё-то лицо и чужое тело смазанной тенью заслоняет его от смертоносного света. Испуганно-удивлённый взгляд фокусируется на бирюзовых глазах напротив, в которых за это растянувшееся в мёртвую вечность мгновение читается страх, вина и просьба простить…