***
Природа ошибается слишком часто. Ее ошибка порой может очень дорого стоить тому или иному человеку. Или совсем не дорого. Иван размышлял об этом и раньше, когда смотрел на сестру. Та была блондинкой с рождения, но мечтала быть рыжей. Она красила волосы каждый месяц и то и дело жаловалась на то, что эта процедура недешево ей обходится. А семья у них была бедная. Вышло так, что когда родилась старшая Оля, жили они хорошо, но едва на свет появился Иван, глава семейства обанкротился. Жить стало совсем туго, и в итоге маленький Ваня донашивал одежду за сестрой. Ему всегда нравились ее блузочки, розовые кофточки и даже платья. Он носил их с удовольствием, но как только ему исполнилось шесть лет, родители все же соизволили прикупить сыну одежду для мальчиков. Олины вещи потом достались Наташе, их младшей сестре, и тогда это стало для Вани едва ли не трагедией. Он просил родителей не лишать его любимых вещей, отдать Наташе новую одежду, а ему оставить те самые блузочки и маечки. Тогда отец впервые на него накричал, перепугав мальчика до нервного тика. Лишь на следующий день мужчина успокоился и сказал сыну о том, что в мире существует гендерное деление, что мальчики и девочки должны вести себя и одеваться по разному. Ваня тогда выслушал его, но еще долго не хотел с этим мириться. Кто вообще придумал это деление, думал он. Из слов отца выходило, что так задумала сама природа. Мальчик это запомнил и скрепя сердце расстался с любимой одеждой. Шло время. Ивану было тринадцать лет, когда родители уехали на несколько дней, оставив их дома. В тот вечер они веселились, чувствуя эйфорию от отсутствия строгих родителей. Как-то так получилось, что Ваня начал расспрашивать старшую сестру о ее косметике, и та, шутки ради, решила накрасить его. Это была игра, заставившая сердце Ивана трепетать от волнения. Никакие мальчишеские забавы не радовали его так сильно, как эта самая игра. Оля весело смеялась, отмечая, что из ее брата вышла бы красивая девочка. А после она нарядила Ваню в одно из своих платьев, заставила надеть туфли на небольшом каблуке и походить перед зеркалом. Ивану нравилась эта игра. Ему нравилось смотреть на себя, похожего на девочку, нравилось, как на нем сидит платье. Он не осознавал до конца, что к чему, ему просто нравилось все это. По законам жанра мыльных опер, родители внезапно вернулись именно в тот миг. Вспоминать о том, что было потом, Ивану было сложно даже спустя годы. Отец просто пылал от гнева. Он впервые избил сына, при том избил не жалея сил. Оля и Наташа плакали, срывая голоса и умоляя отца не причинять боль брату, их мать просто застыла в шоке, словно не понимая, что вообще происходит. Что было потом Иван не помнил. Все как-то слилось в ком из ужаса и боли, перед глазами темнело. Тот вечер закончился, но парень не помнил его конца, как и не помнил нового утра. С тех пор он больше ни разу не прикасался к одежде сестры. — Да перестань ты. Это все лишь тональный крем, не более того. Иногда Анна напоминала ему Олю. Она была такой же улыбчивой, внешне беззаботной, нежной, чуткой и всегда старающейся помочь всем. Со дня знакомства они вдвоем держались особняком от всего мира, всегда и везде ходили парой и обсуждали интересные им двоим темы. Они могли позволить себе между парами запереться в пустой аудитории и говорить, к примеру, о той же биологии или химии, или о новых микроскопах, ну или о груди преподавательницы, что упорно не хотела носить бюстгальтер. Темы могли быть любые. Анна часто красилась в его присутствии, а Ивану нравилось на нее смотреть. Воспоминания из детства иногда вырывались, напоминая о том, почему Иван в свое время перестал прикасаться ко всему женскому. Он помнил те дни, когда Оля хвасталась новыми нарядами, он сам смотрел на нее с восторгом, но в спешке отводил взгляд, едва увидев отца. Тот его словно ненавидел. Порой родители в самом деле ведут себя странно. Ивана водили к каким-то людям, которые снова и снова объясняли ему, что надо соблюдать строгое гендерное деление. Мальчик должен быть мальчиком, а девочка девочкой. И никак иначе. Брагинский отчаянно делал вид, что все понимает и со всем соглашается. С каждым разом это давалось все легче и легче. Он кивал, а потом и сам подтверждал, что так оно и есть. Он повторял чужие слова, уже и не понимая, что они чужие. Он начал считать чужое мнение своим. — Да перестань ты. Парни не должны краситься. Анна лишь лукаво улыбнулась. — И кто же это сказал? Иван прикусил губу. Он не знал, как правильно ответить на этот вопрос, а потому отвел взгляд. Они снова сидели в аудитории вдвоем. Анна сидела на столе, как раз перед другом, и была занята тем, что наносила на лицо тоналку. В какой-то момент ей захотелось поэкспериментировать еще и на Иване, но тот едва ли не шарахнулся, вспомнив болезненные воспоминания. Обычно такая его реакция всех отпугивала. Люди решали, что он просто псих. Но Анну вообще ничего не отпугивало. — Да все говорят. Давай оставим женское женским. Девушка хмыкнула. — Я никогда не понимала людей, которые в чем-то себя ограничивают. — Много ты понимаешь… — буркнул Иван. — Это неправильно. Анна ответила не сразу. Она подсела ближе, оказавшись ну очень близко к парню, а потом сказала: — Тебе важнее мнение других людей или то, что хочешь ты? Брагинский растерялся еще сильнее. — Мало ли что я хочу… Тем более, что я совершенно точно не хочу наносить на лицо женскую косметику. На сей раз девушка засмеялась. — Косметика — вещь универсальная, запомни это. В тот день Анна заставила Ивана начать сомневаться в тех истинах, по которым он так долго жил.***
Природа часто ошибается, а Иван Брагинский — одна из ее ошибок. Именно так думал парень, поглядывая в сторону фонтана, у которого устроилась пестрая компания из парня и кучи расфуфыренных девушек. Его внимание было обращено именно на этого парня, первокурсника, которого все знали в лицо. Высокий, стройный, загорелый и красивый, с золотистыми волосами и воистину голливудской улыбкой. Парень был вне сомнения хорош внешне, да притом и характером обладал мягким, и в общении был простым. Он нравился всем. Ни одна девушка не могла пройти мимо него. Он даже сразу попал в институтскую команду по волейболу. Всего полгода учится, а уже едва ли не звезда. Ивану всегда было все равно, кто и в чем горазд и кто тут местная звезда, но этот парень стал исключением. Просто исключением из любого правила. Брагинский не мог не смотреть в его сторону, когда парнишка находился в поле зрения, и это откровенно пугало. Пугало настолько, что осознание собственной влюбленности было хуже, чем осознание того, что у него неправильная ориентация. А ведь Иван так долго это отрицал. Парень засмеялся над какой-то шуткой, а Брагинский отвел взгляд, ясно осознавая, что он сам загнал себя в тупик. Альфред Джонс. Именно так звали его наваждение. Ему было не больше восемнадцати лет, и он был душой любой компании, человеком, к которому все тянутся. Это просто какая-то жестокая насмешка судьбы, не иначе. Или судьба просто не любит Ивана Брагинского? Или же он просто в самом деле одна большая ошибка природы, которой ничего не светит в этой жизни. — Он красивый, правда? Анна сидела рядом с ним на скамье и лениво перелистывала какую-то книгу. Должно быть, методическое пособие по химии. Иван покосился на нее с легким недоумением. — Что? Девушка мотнула головой. — Ну, вон тот парень. Ты постоянно на него пялишься. Он ведь нравится тебе, да? Брагинскому тут же стало не по себе. Их дружба с Анной продолжалась чуть больше трех месяцев, но за все это время темы разговоров ни разу не касались личной жизни Ивана. Как-то обходилось без этого. Судя по прозвучавшему вопросу, Анна поняла, что ее другу нравятся представители собственного пола, но ее это, как видно, не смутило. — Вовсе нет, — резко отозвался парень. — Что за ерунда… Нет, он не был готов в этом признаться, даже Анне. И уж тем более не подтвердит то, что ему в самом деле нравится Альфред Джонс. Это будет слишком жалко. — Но ты ведь и правда постоянно на него смотришь, — резонно заметила Анна. — Не нужно стесняться. — Тебе показалось. У меня вовсе нет к нему никакого интереса. Это была откровенная ложь, но Брагинский не мог иначе. У него все равно нет ни единого шанса привлечь внимание Джонса, который регулярно окружен вниманием красивых девушек. Так что лучше притвориться, что ничего нет, чем мучиться еще и от осознания собственной ничтожности. Анна сузила глаза, смотря на него в упор. — Точно? Ты уверен в этом? Иван заверительно кивнул: — Конечно уверен. И снова он солгал подруге, уверенный однако в том, что поступает правильно. Именно так, как надо. — Значит, тебя не заденет, если я попробую с ним замутить? Этот вопрос стал еще большей неожиданностью. Брагинский снова посмотрел на подругу. Вот такая красотка точно понравится Джонсу, можно не сомневаться. И если это случится, сможет ли он общаться с ней как прежде? — Не заденет, — снова солгал он. — Почему меня вообще должно это задеть? Анна довольно заулыбалась. — Отлично. Тогда пожелай мне удачи! Она поднялась на ноги и уверенно направилась в сторону фонтана, покачивая бедрами. Снова Иван невольно восхитился ее красотой и уверенностью. Нельзя было не восхититься. Девушка быстро достигла цели. Едва она оказалась близко, Джонс поднял взгляд и немного нервно поправил очки на переносице. — Привет. Брагинский не видел лица подруги, но хорошо слышал ее голос и по тону ощущал, что она улыбается. Альфред тут же просиял. — Привет! Ты же со старших курсов, да? Я тебя помню. — Да-да, — Анна кокетливо поправила волосы. — Хочешь сходить в кафе? Я бы не отказалась от компании. Джонс тут же завис, равно как и Иван, и окружавшие Альфреда девушки. Одна из них было попыталась привлечь внимание парня, но для того словно все на свете перестало существовать, кроме Анны. Поняв, наконец, что к чему, он вскочил на ноги. — Да, конечно! Круто! Парень так и сиял. Бесконечно довольный, он едва не забыл взять свою сумку, а Анна обворожительно улыбалась. Они ушли вместе. Остальные девушки проводили их полными искреннего разочарования взглядами, явно поняв, что не видать им Джонса, по крайней мере пока рядом будет Анна. Она напоследок посмотрела на Брагинского перед тем, как уйти с Альфредом, а тот испытал горечь. Он сам виноват в том, что сердце болезненно защемило. Или же виновата судьба, которая его явно не любила.***
Природа явно ошиблась и в этот раз. Иван Брагинский стоял перед зеркалом и смотрел на свое отражение. Он снова и снова понимал, что в нем нет вообще ничего мало-мальски выдающегося, кроме высокого роста. Это делало его едва ли не амбалом, потому как он был лишен развитой мускулатуры и какой бы то ни было мужественности. Именно тех самых брутальных черт, которыми обычно гордятся парни его возраста. У него даже лицо осталось каким-то детским, с круглыми щеками и пухлыми губами. Раньше его не сильно волновало это, но чем больше проходило времени, тем сильнее его это беспокоило. Отец всегда говорил ему о том, каким должен быть мужчина. Соответствовать его критериям Иван, увы, так и не смог, а потому он и стал своего рода разочарованием в глазах любимого отца. Лишь сестры его любили. Они всегда старались убедить его в том, что у него все хорошо с внешностью, что он обладает своеобразным шармом. Ивана можно было назвать милым, но нельзя было назвать мужественным, несмотря ни на что. Послышался стук в дверь. Парень вздрогнул, уже понимая, кто это. В его комнату общежития, которую он ни с кем не делил, приходила только Анна. Как она вообще умудрялась постоянно приходить, невзирая на запрет посещения девушками мужского крыла общежития — непонятно, но Брагинского это и не волновало. Он всегда был рад ее компании. — Заходи. Это и правда была она. Анна пересекла порог и, закрыв за собой дверь, улыбнулась. — Привет, милый! Иван улыбнулся в ответ. — Привет. Как прошло очередное свидание? С недавних пор Анна встречалась с Альфредом. Поразительно, но Иван почти даже не ревновал, хотя и боялся, что это может испортить их отношения. Но нет, не испортило. — Отлично! Ал такой милашка, ты бы знал, Ваня. Он прелесть. — Верю. К слову, а что ты тут делаешь в такое время? Анна как-то странно замерла, а после решительно подошла к нему. — Ну, как бы это сказать… Мне нужна одна услуга, милый. Брагинскому даже стало интересно. — Услуга? С недавних пор его студенческая жизнь несколько изменилась. Анна начала встречаться с Альфредом, и тут же остальные студенты, которые прежде делали вид, что Ивана не существует, начали с ним здороваться. Сперва это ошеломило, но потом парень понял, что да как. Он теперь был другом той самой девушки, с которой встречается Джонс, так что теперь его считали за человека. Поразительно, как быстро меняется отношение людей. Но несмотря ни на что, Иван был благодарен Анне за это. — Да. Видишь ли… — девушка даже немного покраснела. — Мы с Алом хотели провести время вместе, но я не могу повести его в женское общежитие, там слишком много полуголых девиц, да еще и моя соседка-стерва. А Ал живет с родителями, не в общежитии. Брагинский не сразу догнал, что к чему, а потому спросил: — А что, в кафе и кино уже не интересно сидеть? Анна хихикнула. — Интересно, но мы хотели провести время в более интимной обстановке. И тут до Ивана дошло. — Вы хотите переспать? Девушка без стеснения кивнула. — Ты ведь один в комнате, без соседа. — И ты хочешь провести первую ночь с Альфредом здесь? Это не укладывалось в голове. Почему именно тут? Как Анне вообще пришло это в голову? — Ну, да. Иван замер в недоумении. Он бросил быстрый взгляд в сторону всегда пустующей кровати, а потом снова посмотрел на подругу. — Да ты рехнулась. — Ну пожа-алуйста, — заумоляла Анна. — Выручи меня, прошу! Ты же мой самый-самый лучший друг. Брагинский отчего-то вспомнил Олю, водившую иногда по ночам к себе в комнату парней и умолявшую его не рассказывать ничего родителям. Анна порой была слишком сильно похожа на Олю, и потому Иван не мог ни в чем ей отказать. — Ну, а мне куда деваться на эту ночь? — резонно спросил он. Анна снова заулыбалась, поняв, что почти уговорила друга. — Не надо никуда деваться! Просто повернись спиной к нам и засунь в уши наушники, вот и все. Это звучало как форменное безумие, оставалось лишь поражаться, почему девушка этого не понимает. — Ты и правда рехнулась… Он не понимал, почему дал добро на это. Уж не потому ли, что надеялся урвать хотя бы маленький кусочек ее близости с Альфредом? Вполне возможно. В конце концов себя не обманешь.***
Природа слишком жестока, если она не совершает ошибки, а просто играет чужими судьбами в угоду себе, ломая эти судьбы уже тем, что они теряют свою идентичность. Быть непохожим на всех слишком тяжело. Альфред даже не посмотрел в сторону Ивана, оказавшись в его комнате. Парень был воодушевлен, он любовался Анной так, словно это богиня, сошедшая с небес. Брагинский решительно отвернулся и уставился на экран ноутбука. Сидеть за столом и смотреть видеоролики с котятами в то время, как твоя лучшая подруга занимается сексом с парнем твоим мечты — это ли насмешка судьбы? Иван честно старался смотреть на экран и не отвлекаться, тем более что шума Альфред и Анна особого не создавали. В чем Брагинский слукавил, так это в том, что звук он так и не включил. Он слушал чужие стоны… И все же несколько раз он обернулся. Он видел чужие обнаженные тела, видел, как над Анной нависает Джонс. Казалось, его напряженное дыхание можно было услышать на расстоянии, равно как и почувствовать биение его сердца. В тот миг Иван со стыдом мечтал оказаться на месте Анны. Никто не мешал его фантазии разыграться, так что, отвернувшись вновь, парень вообразил себе, что это именно он там в постели. Это была до того сладкая и трепетная фантазия. Ноги сами понесли его в сторону туалета. Забив на чувство стыда, он отчаянно ласкал себя, а достигнув пика, шокировано осознал, что его лицо стало мокрым от слез. Он ненавидел себя и понимал, что сходит с ума. Интересно, понимала ли Анна, какому испытанию она его подвергла? Вряд ли… Когда Иван вернулся в комнату, Джонс мирно спал, прижимая к себе Анну. Парень максимально тихо прошел мимо них к столу, выключил ноутбук, а после лег спать. Это был ужасный день.***
С каждым днем Анна просто расцветала, а Иван чах на ее фоне. Он и сам не понимал, почему сравнивает себя с ней, но это сравнение было явно не в его пользу. Это угнетало. — Сегодня мы пойдем с Алом в кино, на ночной сеанс. Правда же круто? Ты просто обязан пойти с нами! Возможно, что причиной, по которой Брагинский сравнивал себя с Анной была в том, что девушка тащила его за собой на их каждое свидание с Альфредом. Она не стеснялась целоваться с ним и обжиматься в присутствии лучшего друга, а Джонс так и вовсе упорно не замечал его присутствия. Вернее замечал всякий раз, когда Анна куда-то отходила. В такие моменты он улыбался ему, что-то рассказывал, пару раз даже приобнял, кладя руки на его плечо и шею. Но стоило Анне вернуться, как она сразу же становилась центром его вселенной. Разумеется, это правильно, так и должно быть, однако именно это и послужило причиной того, что Иван становился все мрачнее и мрачнее. Он словно терял себя, растворяясь в Анне и ее отношениях с Альфредом, симпатия к которому у Брагинского не то, что не проходила, а лишь крепла. — Я и так постоянно везде вас сопровождаю, — буркнул Иван. — Даже когда вы сексом занимаетесь. Разве это нормально? — Ну Ва-аня, перестань. Нам же хорошо втроем. Должно быть Анна в самом деле не понимала, каким испытаниям подвергает лучшего друга. Или она хотела чего-то этим добиться? Но чего? Зачем ей вообще третье лицо на ее свиданиях и почему Альфред не против? — Я чертовски лишний, ты разве так не считаешь? Девушка заулыбалась шире. — Нет, не считаю. Брагинский лишь выдохнул. Что ж, если его так просят, он не будет упускать возможности хоть немного побыть рядом с Джонсом. Ведь только его дружба с Анной ему это позволяет. Интересно, отчего мир так странно устроен? От чего зависит счастье или несчастье человека, кто решает, какими жизненными проблемами одаривать людей? Иван и прежде считал, что мир к нему суров и что он сам — не более, чем ошибка природы. Теперь он в этом убедился. Легче, разумеется, не стало. — Значит, в кино? Анна едва ли не взвизгнула. — Да! Понять ее радость Брагинский так и не смог.***
Ивану было лет семнадцать, когда мать впервые всучила ему какие-то таблетки и велела пить по одной каждый день. Парень спросил, зачем ему это, и получил весьма туманный ответ, суть которого была в том, что это некие витамины для мужского организма. Пить эти таблетки его не заставляли, просто мама намекнула, что отец был бы доволен, вот Иван и начал их принимать. Прошло года три, прежде чем Брагинский решил, что хватит с него этих таблеток. Сразу началась апатия, он замкнулся в себе и на некоторое время перестал реагировать на внешние раздражители. А однажды он непонятно почему избил какого-то парня, но упорно не мог вспомнить, как это произошло. Его прозвали психом. Его стали игнорировать. Несколько раз Иван порывался снова начать принимать эти самые таблетки, но что-то его остановило. Теперь, когда апатия вновь вернулась, ему стало страшно. Уж не начнет ли он снова сходить с ума и кидаться на людей. Коробочка с пилюлями стояла на столе, как раз рядом с банкой колы, которую оставил Альфред. Этот парень с некоторых пор вообще много что оставлял в комнате Брагинского, даром что их с Анной интимные встречи проходили именно здесь. Девушка ворвалась без стука. Иван даже не стал оборачиваться, он понимал, что вот так к нему может зайти только она. — Привет! Какие планы на выходные? — бодро спросила она. У Вани, как обычно, не было особых планов. Раньше все сводилось к чтению или прогулкам в парке в гордом одиночестве, а сейчас Анна занимала собой все его время, как на занятиях, так и после них. Так что Иван просто позволял ей решать за него. Не только потому, что она его единственный друг, но и потому, что так он мог проводить время с Джонсом. — Вот ты мне это сейчас и скажешь, — буркнул он, взяв в руки металлическую банку. Он никогда не любил колу, но теперь начал ее пить, потому как этот напиток просто обожал Альфред. — Что будем делать сегодня? Он так привык к тому, что всегда и везде является третьим в этой компании. Поразительно, но теперь это нравилось. Нравилось то, что друзья Альфреда всегда с ним здоровались и улыбались ему, нравилось просто быть частью какой-то компании. К большой неожиданности Брагинского, Анна просто в лице изменилась, увидев на столе баночку с таблетками. — Что это? — серьезным тоном спросила она. Иван лишь махнул рукой. — Да так, лекарства. Я их раньше пил, потом перестал, и как видно зря. — Зачем ты их пил? Девушка так внезапно стала серьезной, что Брагинскому стало не по себе. — Да я и не знаю. Мать меня ими пичкала, вроде как это витамины или что-то типа того, а я даже не гуглил, чтобы выяснить точно… — Витамины… Внезапно Анна схватила со стола баночку и, рванув с места, с размаху бросила ее в открытое окно. — Эй, ты чего? Все произошло так быстро, что Иван не успел никак среагировать. Подруга обернулась к нему. Ее глаза просто пылали от праведного гнева. — Ты никогда больше не будешь это пить! Пообещай, что не будешь! — Да какого черта? Иван поднялся на ноги. Его не заботили эти таблетки, которые выбросила девушка, куда важнее была вот такая странная реакция подруги. Говорить ей о том, что он уже выпил две пилюли, парень не спешил. — Я знаю, что это, Ваня, — Анна подошла к парню и схватила его за плечи. — Это подавители возбудимости. Они превращают человека в овощ. Вот почему ты не мог найти друзей или социализироваться, Ваня. Тебя убивали эти таблетки! Иван потрясенно замер. Судя по горящему взгляду, Анна говорила правду. Да и зачем ей лгать вообще? — Хочешь сказать, что моя мать методично превращала меня в овощ? Но зачем? Анна нервно выдохнула. — Я не знаю. Может, твои родители хотели сделать тебя послушной марионеткой. Да и какая разница? Тебе нельзя пить эти таблетки. — Я не пил уже почти полгода… — Вот видишь! — воскликнула девушка. — Ты перестал их пить, и твоя жизнь сразу наладилась! Ваня, — она прижалась к другу едва ли не вплотную. — Не пей их больше. Брагинский был шокирован. Неужели родители и правда так поступили с ним? Но зачем? — Я не буду, успокойся, — глухо отозвался он. — Моя жизнь и правда наладилась. Анна, казалось, заглядывала ему в душу. Иван ясно ощущал ее напряжение и понимал, что она сильно переживает. В какой-то миг она отпустила его плечи и мягко обняла, прильнув к нему всем телом. — Прости. Ты ведь знаешь, как важен для меня. “Но был неважен собственным родителям” — подумал Брагинский. Это ж насколько его ненавидели родители, что пичкали психотропными веществами? Послышался стук в дверь. Анна тут же отпрянула от друга, и в тот же миг дверь открылась, и из-за порога показался Альфред. — Привет! А я фотографии распечатал! — счастливым тоном сообщил он. — Те самые, которые мы сделали позавчера. Хочешь посмотреть? Парень решительно сократил расстояние между ними. Иван был уверен в том, что он спешит к Анне, однако Джонс вдруг взял его под руку и потащил в сторону кровати, дабы усадить на ее край. Это удивило Брагинского, однако он отчего-то не показал своего удивления. — Эм-м... Ну да, хочу. В тот самый день похода в кино на ночной сеанс они очень долго веселились и фотографировались втроем. Получился и правда отличный отдых. Альфред изъял из бумажного конверта стопочку фотографий и тут же вручил Ване, а тот взял их и принялся смотреть. Что ж, фото в самом деле вышли отличными. — Ну, что скажешь? — с улыбкой спросил Джонс. Брагинскому эти фотографии, конечно же, понравились, однако его кое-что удивило. Он прекрасно помнил, как были сделаны все эти снимки. Просмотрев каждое фото, он недоуменно выдал: — Я не понял. Все отлично, конечно, но где Анна? Почему ее нет ни на одной из фотографий? Ее в самом деле не было. Вот фото, где Иван и Альфред стоят в обнимку. На самом же деле между ними должна была стоять Анна, но ее не было вообще нигде. Брагинский поднял взгляд, чтобы найти девушку и передать фотографии ей, а заодно понять уже, что это за чертовщина, однако той рядом не обнаружилось. Ее вообще не было в комнате. Когда она вообще успела выйти? Джонс удивленно уставился на Ивана. — Что? — спросил он. Брагинский был удивлен не меньше. — Ну, Анна, — сказал он. — Где она? Ее же нет ни на одной фотографии. Он всучил снимки Альфреду, ожидая объяснений, но тот его явно не понимал. Пара мгновений, и Джонс спросил: — Какая еще Анна, Ваня? О чем ты?***
А совершает ли природа ошибки на самом деле? Или это только люди так считают? Возможно ли, что у природы все идет по ее плану, а люди просто не понимают этого плана? Понять бы это точно... Иван Брагинский не понимал. Он держал в руках телефон, из динамиков которого доносился обеспокоенный голос сестры. — Ты разве не принимал эти таблетки? Прости, Ваня, надо было сразу все тебе сказать. Мне так жаль, Ванечка... Брагинский не мог в это поверить. Он не хотел верить в то, что такое вообще возможно. Сестра еще что-то твердила ему, но парень выдохнул, скинул вызов, а после и вовсе отключил телефон, чтобы Оля не смогла до него дозвониться. Он был один в своей комнате. Альфред все так же обрывал телефон и то и дело стучался в дверь, снова и снова приходя и силясь понять, что же происходит. Но Иван не был готов с ним говорить. Он был один. Вернее он был с Анной, хотя по сути все так же один, как и всегда. — Ты шокирован? — спокойным тоном спросила она. Брагинский все же смог перебороть себя и посмотреть на нее. Это была все та же Анна, его подруга, та самая девушка, что разделила с ним его одиночество. Вернее ее не было, никогда не было. Сложно осознать нечто подобное, еще сложнее поверить в то, что такое в принципе возможно. — Я не понимаю, — выдохнул Иван. — Мы же все это время были вместе. Анна нахмурилась. — Ну, по сути, так и есть, просто для всех окружающих ты все так же был один. Ваня едва не забыл, как надо дышать. — Но ведь... Ты встречалась с Альфредом. Ты же спала с ним, черт возьми. Девушка хмыкнула: — На самом деле это ты с ним спал. Ал — гей, ему никогда не нравились девушки. Брагинский понимал, что это полнейшее безумие, однако память начала подкидывать ему картинки из его памяти. Вот он сидит в аудитории совершенно один, вертит в руках книгу, говорит что-то в пустоту и сам себе отвечает. Вот он решительно идет к фонтану и приглашает Альфреда на свидание, а тот срывается и идет с ним. Вот Джонс тянется к нему, пристав на цыпочки, и целует в губы. Вот друзья Ала хихикают и здороваются с Иваном, приговаривая о том, что рады, что у их друга появился парень. Вот Брагинский сам приглашает Джонса на ночь к себе в комнату, и тот мчится к нему на всех парах. Вот они вместе в кровати, трогают друг друга и целуют. Вот Альфред с трепетом вдыхает запах светлых волос своего парня и буквально вколачивается в его тело, заставляя Ивана стонать... Каждое их свидание, каждая встреча в институте... Нет, Иван не был там третьим лишним. Они всегда были вдвоем. Это Анны никогда не было с ними. Или она все же была? — Я... Не понимаю... Девушка усмехнулась. — Да все ты понимаешь. Ты не смог бы сам заговорить с тем, кого так любишь, поэтому я сделала это за тебя. Тебе всегда было одиноко, и поэтому я пришла. Все просто, Ванечка, я ведь всегда была с тобой, просто ты подавлял меня этими чертовыми таблетками. Но я смогла вернуться, когда ты перестал их пить. Что ж, все совпало. Но Ваня все так же не мог в это поверить. “Ты воображал себя девочкой, просил называть тебя Аней. Родители были в ужасе. Ты же знаешь их. Они боялись того, что ты подрастешь и решишь поменять пол. Ты в самом деле об этом и мечтал. Они водили тебя к психологам. Тебя пытались вылечить, но в итоге все стало намного хуже. Эти таблетки лечили тебя от шизофрении, которая появилась после того, как психологи подавили в тебе желание быть девушкой. Я не знаю, как такое возможно, Ванечка, но это так. Прошу тебя, пей таблетки, это очень важно.” Голос Оли звучал в голове, снова и снова, перебирая эти слова. Его лечили от болезни, которой не было, и в итоге подарили ему настоящую болезнь. Так что выходит, что Анна — это лишь плод фантазии, игра воображения. — Нет, — вдруг резко заявила она, вскочив на ноги. — Это не я игра воображения, а ты! Ты жалкий и ничтожный. Если бы не подавил меня, я бы давно стала успешной и полноценной личностью. Я должна была... — она запнулась. — Мы, Ваня... Мы должны были быть женщиной, но проклятая природа совершила гребанную ошибку! Она, черт возьми, дала нам не то, что нужно было. Иван смотрел на нее, вспоминая о том, как все было. Да, он в самом деле заявлял родителям, что родился не в своем теле, что он должен был быть другого пола и носить другое имя. Сколько ему тогда было лет? Шестнадцать? Отец его бил, пытался выбить из него дурь, а мать плакала. Почему же он так долго об этом не помнил? Что стало с его памятью? — Ошибку? — недоуменно повторил он. — А ошибку ли? Да, жизнь Брагинского была жалкой, но она наладилась в последнее время. Не без помощи Анны, но все же. Быть может, не развейся эта странная болезнь, все качества Анны были бы у самого Ивана? Сложно сказать. Но парень не хотел верить ей сейчас. Не хотел думать, что все именно так. — Конечно ошибку, — сказала Анна. — Ты должен это понимать. Это я должна была быть главной. Я, а не ты. Иван посмотрел на нее. Поразительно, и все это происходит только в его голове. Какая странная нелепица. — Нет, — сказал он. — Ты ошибаешься. Я докажу тебе это.***
С неба закапал дождь. Иван поежился от прохладного ветра, сжимая в руке упаковку с препаратом. Тем самым. Его продали по рецепту, который выписала уже не молодая врач-психотерапевт. Она подтвердила диагноз и сперва спросила, не желает ли он лечь в клинику. Парень решительно отказался, заверив ее в том, что обострения болезни не было. Теперь он должен продолжить лечение, пить таблетки и жить прежней жизнью. Все ровно так, как и сказала психотерапевт. — Ваня! Альфред Джонс настиг его непонятно откуда именно в тот миг, когда Иван пытался засунуть упаковку в сумку. Юноша выглядел таким обеспокоенным, что Брагинскому стало совестно, ведь он динамил его несколько дней подряд. — Привет, Ал. — Все хорошо? Ты в порядке? Я так беспокоился. Что с тобой, ты заболел, да? Что я могу сделать? Он говорил быстро, но голос его то и дело срывался. Да, Джонс беспокоился. Беспокоился именно о Ване, а не об Анне. — Прости, — отозвался Брагинский. — Я и правда болею. Мне нужно было время, чтобы справиться, но теперь все хорошо. Джонс смотрел на него, не моргая. — Правда? Иван задумался. А правда ли, что все хорошо? Он решил, что стоит поехать домой и поговорить с родителями. Понять все окончательно, рассказать им о том, как и чем он живет. Рассказать о том, что он любит парня, рассказать о том, как взыгралась его болезнь. Возможно, они поймут друг друга. А Альфред? Он ведь понятия не имеет о том, что его угораздило начать встречаться с психически больным. Хотя, возможно, если Брагинский все нормально ему объяснит, парень поймет и не отвернется от него. Хотелось рассчитывать, что так все и будет. — Правда, — ответил он. — Ты сейчас рядом, мне стало лучше. Все хорошо. Сказав это, Иван понял, что так оно и есть. Самым главным было именно то, что Джонс с ним. Он беспокоится о нем, он любит его и он рядом. И плевать на все остальное. Пока еще не поздно, Ваня попытается собрать по осколкам свою жизнь. Он просто обязан это сделать, ради Ала. — И ты больше не будешь меня избегать? — с надеждой спросил тот. Брагинский улыбнулся. — Не буду. Больше никогда не буду. Сказав это, он сократил расстояние между ними и обнял Альфреда, и тот поспешил обнять его в ответ, крепко сжав в своих объятиях. В таких важных и нужных объятиях. За спиной своего любимого парня Иван увидел Анну. Она смотрела на него глазами, полными разочарования и горечи. Однако он все решил. Больше не будет ее. Не будет никаких иных личностей в теле Ивана. Природа не ошибается, никогда. Это люди ошибаются. Они совершают ошибки и сами за них расплачиваются. Почему? Возможно потому, что они явились главной ошибкой всего мироздания. Да это и не важно. Самое главное вообще не в этом.